на шагнула к нему. - Каждый день моей жизни я сознавала, что, умри мой отец до моего замужества, у меня не останется ничего и никого и полагаться я смогу только на себя. Именно так, мистер Уайтинг, я и сделала.
     - Чем крайне затруднили возможность отыскать вас, - бросил Уайтинг. - Я старался; видит Бог, сколько усилий я приложил. Потребовалось несколько месяцев, чтобы проследить ваш путь от Таунсенд-Парка до этого проклятого дома француженки в Лондоне... - Он прищурился. - Как вам удалось это, будучи сиротой без гроша в кармане?
     - У меня были кое-какие сбережения, - надменно сказала она. Несколько лет Гвендолин откладывала свои карманные деньги.
     Он фыркнул.
     - Не сомневаюсь. Со временем я нашел ваших мадам Френо и де Шабо - и мне по некоторым причинам хотелось бы получить подробное обоснование, каким образом вы узнали женщину с такой сомнительной репутацией...
     - Мистер Уайтинг, мадам де Шабо - невестка мадам Френо. Мадам Френо была моей учительницей и остается моей любимой подругой. Обе леди были необычайно добры ко мне. - Поскольку мистер Уайтинг относился к мадам де Шабо с явным неодобрением, вряд ли было необходимо упоминать, что Гвен остановилась у этих женщин по возвращении в Лондон два дня назад. Ведь этот человек управляет ее финансами. И все же... - Я никому не обязана давать отчет, вам меньше всего. Я не заблудшее дитя, только что вышедшее из учебного заведения...
     - Ага! - Он пристально посмотрел на нее. - Но именно такой вы были, когда умер ваш отец. Вам едва исполнилось шестнадцать лет, и я был назначен вашим опекуном и душеприказчиком вашего отца. И должен подчеркнуть - управляющим вашим доходом до вашего вступления в брак.
     - Теперь я не нуждаюсь в опекуне. Я совершеннолетняя.
     - Тем не менее я по-прежнему управляю вашим доходом и буду делать это до вашего замужества или до моей смерти. А теперь, - он нагнулся к ней с явно угрожающим видом, - сядьте, мисс Таунсенд.
     Она хотела было возразить, но передумала и села.
     - К тому времени как мне удалось обнаружить ваше местопребывание в Лондоне, вы уже уехали в Америку. - Он снова прищурился. - Вообразите мое удивление, когда я понял, что ищу уже не шестнадцатилетнюю дочь британского лорда, но двадцатилетнюю гувернантку. Некую мисс... - он бросил взгляд на лежащие перед ним бумаги, - нет, мадемуазель... Фромаж. Фромаж? - Он поднял брови. - То есть сыр?
     - Не говорите нелепостей, - пробормотала она. - Фрумаж.
     - Ясно, Тем не менее, вам удавалось всегда обгонять меня на один шаг в моих попытках обнаружить вас. - Он снова заглянул в свои бумаги. - На вашем первом месте, в Филадельфии, вы продержались всего два месяца. После этого вы устроились на новое место в Бостоне, и снова ваша работа продолжалась недолго, как и последующие в Балтиморе, Трентоне, снова в Филадельфии до вашего последнего места в Нью-Йорке, где вы уже оставались достаточно долго, чтобы мои агенты вас нашли. - Он пристально посмотрел на нее. - Это было бы легче, если бы вы не меняли постоянно имя. Последним было... какое?
     - Пикар, - пробормотала она.
     - Полагаю, это делалось, чтобы избежать плохих характеристик?
     Она раздраженно вздохнула и с невинным видом устремила взгляд в никуда, стараясь не встречаться с ним глазами.
     - Мой характер не очень приспособлен к положению гувернантки. Этот недостаток только усиливался от склонности американцев производить на свет удивительно невоспитанных и испорченных отпрысков.
     И вдруг ее поразила мысль, что ей никогда больше не придется оказаться в таком положении. Она бросила взгляд на Уайтинга, и в голосе ее прозвучала странная нотка ужаса:
     - Мне ведь больше не придется заниматься этим, не так ли?
     - Как я уже сказал, мисс Таунсенд, доход ваш необычайно скромен, он обеспечит ваши потребности незамужней женщины, но не более того. Вы не сможете жить так, как жили в Таунсенд-Парке, но, - он улыбнулся, - вам никогда больше не придется искать себе место.
     Некоторое время Гвен наслаждалась звучанием этих слов. Каких бы надежд ни вызвало у нее получение письма от стряпчего, такого она даже не могла себе представить. Негодование ее улеглось, она постепенно начала понимать, как изменились ее обстоятельства. Последние пять лет были результатом ее собственной импульсивности не меньше, чем ошибки Альберта.
     - Ну хорошо, мистер Уайтинг, - она сердечно улыбнулась ему и встала, - где же мои деньги?
     Он тоже встал и посмотрел на нее не без удовольствия.
     - Я еще не закончил, мисс Таунсенд. Есть еще кое-что.
     - Еще? - Она снова опустилась на стул и удивленно посмотрела на него. - Еще деньги? - Уайтинг засмеялся, и у нее хватило приличия покраснеть. - Простите меня за некоторую.., корыстность, но, - она наклонилась вперед, - за несколько минут я нежданно-негаданно превратилась из не имеющей ничего в имеющую кое-что, пусть даже совсем немного. А мысль о том, что буду иметь еще больше, опьянила меня.
     - Не сомневаюсь. - Уайтинг попытался скрыть удовольствие, но не смог сделать этого и снова вернулся на место. - Однако, хотя этот доход может обеспечить вас более высокими, - он откашлялся, - финансами, я не уверен... - Он замолчал и внимательно посмотрел на Гвен. - Сейчас вы обладаете доходом, который будете иметь до того момента, как выйдете замуж. Есть сумма, которая была отложена, чтобы обеспечить вам приличное приданое, равно как и существенная сумма для вас лично при вашем вступлении в брак. Вам никогда больше не придется беспокоиться относительно денег.
     - Никогда больше не беспокоиться относительно денег? - Она покачала головой. - Это интересная мысль, хотя ее и довольно трудно уловить в данный момент. Однако, - она тщательно выбирала слова, - чтобы получить свободу от финансовой нужды, мне придется пожертвовать моей личной свободой.
     - Моя дорогая леди, мы ведь говорим о замужестве, а не о тюрьме.
     - А что, есть большая разница, мистер Уайтинг?
     - Ну разумеется, - сказал он с возмущением, которое он приберегал для тех, кто осмеливается усомниться в принципах короны и государства и прочих почтенных институтов.
     - Вот как? - Она внимательно смотрела на него. - Вы женаты?
     - Сейчас не место и не время говорить об этом. Она подняла брови.
     Он вздохнул:
     - Нет.
     - Вы были женаты?
     - Нет. Тем не менее, - голос его звучал твердо, - это желательное состояние, особенно предпочитаемое женщинами.
     - Но не мной. - И она решительно покачала головой.
     - Мисс Таунсенд...
     - Это очень просто, мистер Уайтинг. Те браки, которые я видела за свою жизнь, не сделали этот институт привлекательным для меня. - Она стойко выдержала его взгляд. - Для высших классов супружество имеет одну причину - добиться титула и состояния. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, пытаясь подарить моему отцу наследника мужского пола, который был единственной истинной причиной этого союза. Брак моей сестры разлучил ее с родными и друзьями. Я не знаю, где она находится, не знаю, делала ли она попытки связаться со мной.
     На лице Уайтинга мелькнуло смущение.
     - Мисс Таунсенд...
     Она подняла руку, призывая его к молчанию.
     - Мистер Уайтинг, позвольте мне закончить. Если бы даже то, что я видела в своей семье, не отвратило меня от священных уз, налагаемых браком, то меня, без сомнения, отвратило бы от них все, что я видела в домах моих нанимателей. - Она глубоко вздохнула. - Я вполне допускаю, что я не очень хорошая гувернантка. Честно говоря, за одним-двумя исключениями дети, бывшие на моем попечении, не очень-то любили меня, и признаюсь, я платила им тем же. Однако то была не единственная причина, вынуждавшая меня расставаться с моими нанимателями.
     Она замолчала. У нее было и теперь, и с самого начала странное ощущение, что во всем случившемся с ней отчасти виновата она сама. Она недостаточно гладко причесывала свои темно-рыжие волосы, выбирала не настолько пристойно-скучные платья, чтобы скрыть свои роскошные, к ее огорчению, формы, была недостаточно раболепна, чтобы избегать внимания мужчин, которые смотрели на незамужнюю женщину в ее положении как на простую игрушку, объект своих похотливых преследований.
     - Когда я делала только первые шаги на этом поприще, глава дома, отец моих подопечных, полагал, что в мои обязанности входит не только внимание к его детям, но также внимание и к его собственным, - она скривилась, - потребностям. Я, разумеется, отказалась и немедленно ушла с этого места.
     - Проклятие, - пробормотал Уайтинг.
     - Своего второго нанимателя я выбирала так же тщательно, как он выбирал меня. К несчастью, я не уделила столько же внимания его знакомым, и однажды поздним вечером произошел отвратительный случай, когда я отвергла посягательства некоего гостя, пробравшегося в мою комнату. - Она содрогнулась при воспоминании о том, как проснулась ночью, ощутив на себе шарящие руки и жадные губы. И страх. - Мне удалось образумить его при помощи ночного горшка.
     - Господи! - Уайтинг в ужасе смотрел на нее. - С вами ничего не случилось?
     - Я спаслась, не потеряв свою добродетель. Но свое место потеряла. - Она пожала плечами. - Были и другие случаи в других местах, и всегда джентльмены, о которых идет речь, состояли в браке, однако это не мешало им делать мне непристойные предложения. По крайней мере, я могла бы ожидать верности от мужа, - она покачала головой, - но я еще не встречала женатого мужчину, который был бы с этим согласен.
     - Право же, мисс Таунсенд, - медленно проговорил Уайтинг, - ваш отец сделал распоряжения касательно определенного мужа.
     - Неужели? - Некоторое время она недоверчиво смотрела на него. Потом рассмеялась. - Мистер Уайтинг, это весьма забавно. И приятно сознавать, что мой отец так заботился обо мне, что сделал подобные распоряжения. Прекрасно, - она усмехнулась, - кого же он имел в виду?
     - Графа Пеннингтона. - Уайтинг пролистал бумаги на столе. - Ваш отец и старый граф были в молодости большими друзьями. Они договорились поженить вас и его сына, если вы оба не будете состоять в браке, когда молодому человеку исполнится тридцать лет. Все подробности обговорены в письме, подписанном ими обоими и переданном мне, поскольку я вел также и дела графа.
     - И что же?
     - Его тридцатилетие быстро приближается, а он не женат.
     - Понятно. - Она на мгновение задумалась. - А скажите, мистер Уайтинг, если я не выйду за графа, я потеряю свой дом и доход?
     Он покачал головой:
     - Вы ничего не лишаетесь ни в коем случае. По крайней мере, из того, что у вас уже есть. Это крайне необычное соглашение. Старый граф решил, что будет справедливо разрешить сыну самому выбрать себе жену, и дал ему много времени на это.
     - До его тридцатилетия.
     - Вот именно, - кивнул Уайтинг. - Ваш отец в связи с нежелательным браком вашей сестры не хотел позволять вам выбрать себе мужа, но согласился с пожеланиями графа. Кроме того, когда сыну графа исполнится тридцать, вам будет двадцать один год, и если вы еще не вступите в брак...
     - Мне также понадобится помощь, - сухо сказала она.
     - Я рад, что вы все понимаете. - Он порылся в бумагах и нашел нужную. - Вот здесь и начинаются затруднения.
     - Только здесь?
     Он не обратил внимания на ее слова.
     - Вы и молодой граф должны быть оповещены об этом соглашении не раньше чем за три месяца до его дня рождения. Поскольку вы уже оповещены, единственный способ получить наследство и сумму, о которых я упоминал выше, это выйти замуж в соответствии с пожеланиями вашего отца.
     - Значит, - она старательно выбирала слова, - если бы я вышла замуж не далее как сегодня утром или если бы я приняла предложение Альберта, сделанное несколько минут тому назад, я бы получила эту значительную сумму. Но теперь единственным способом получить ее - это выйти замуж за этого тридцатилетнего господина, который не в состоянии сам найти себе жену?
     Уайтинг нахмурился.
     - Я бы не стал выражаться таким образом, но да, в сущности, все это именно так.
     - Он что, толстый, мистер Уайтинг? Или безобразный? У него слишком большой живот или он лысый?
     Стряпчий неодобрительно сжал губы.
     - Будьте уверены, это не так. Граф хорош собой и считается весьма завидной партией.
     - Не для меня. Придется мне обойтись без графа, который хорош собой и весьма завидная партия. Я буду счастлива жить на свой скромный доход, который гораздо выше того, на который я надеялась, в моем новом доме рядом с городом... - тут она насторожилась, - вы сказали - Пен-нингтоном? Имя то же, что у графа Пеннингтона?
     - Да, я так сказал. Хотя ваше земельное владение составляет меньше акра, оно граничит с его землями.
     - Как это хитроумно со стороны моего отца. Жаль, что я плохо его знала. Тем не менее, я не выйду замуж за незнакомого человека даже ради солидной суммы денег. - Она снова поднялась. - А теперь, мистер Уайтинг... - начала она, но осеклась, заметив, какое у него лицо. - Что-нибудь еще?
     Он кивнул, а она со вздохом снова опустилась на стул.
     - Это очень неприятно, и не знаю, как вам сообщить об этом. - Уайтинг нахмурил лоб. - Мисс Таунсенд, я должен с глубоким сожалением сообщить вам о смерти мистера и миссис Лоринг, вашей сестры и ее мужа.
     Слова эти повисли в воздухе. Они были настолько неожиданными, что Гвен не сразу поняла их, Внезапно ее пронзила резкая и безжалостная боль, и она чуть не задохнулась. Она никогда не знала этой женщины, своей сестры, которая не сделала ни одной попытки связаться с ней. Почему же теперь Гвен так поразила ее судьба?
     - Они утонули, насколько я понял, при кораблекрушении, но эти сведения довольно смутные. Где-то в южных морях, возможно, в Полинезии или... - Гвен была поражена этой судьбой гораздо больше, чем думала. - Больше года тому назад, однако...
     Может быть, это произошло потому, что, пока у нее где-то была сестра, Гвен не была по-настоящему одинока в этом мире.
     - ...детей... Теперь она одинока.
     - Пока миссионеры, кажется, не приютили у себя, и их отправили в Англию...
     Детей?
     Гвен внезапно вслушалась в слова Уайтинга.
     - Каких детей?
     - Детей вашей сестры. - Он заглянул в бумаги. - Их трое. Девочки. - Он посмотрел на нее. - Вам неизвестно, что у нее были дети?
     Может быть, она все же не одинока.
     - Что с ними сталось?
     - В настоящее время они живут в деревне... - он говорил неохотно, - с вашим родственником. В Таунсенд-Парке.
     - Значит, о них хорошо заботятся, - медленно проговорила она, скрывая смятение под внешне спокойным видом. Таунсенд-Парк. Какая насмешка! Дети ее сестры теперь живут в том самом доме, который их мать покинула не задумываясь.
     - Кажется, так. - Голос его звучал равнодушно. Слишком равнодушно.
     Гвен сузила глаза и внимательно посмотрела на него, но выражение его лица вполне соответствовало его тону. У нее мелькнула мысль о том, что именно это свойство делает его превосходным стряпчим.
     - Вы чего-то недоговариваете, мистер Уайтинг?
     - Это не мое дело - что-то говорить, мисс Таунсенд.
     - Полагаю, это вас не должно остановить.
     - Хорошо. За исключением вашего кузена, точнее, дальнего родственника, у вас нет семьи. Будет весьма достойно, если вы посетите ваших племянниц и познакомитесь с ними. И сами убедитесь, как им живется. - Голос его звучал по-прежнему равнодушно, но глаза смотрели напряженно. - Кроме того, несмотря на храбрость, силу или уверенность в себе, человеку очень трудно странствовать по жизни одному. Особенно молодой женщине.
     Она вздернула подбородок.
     - Мне пока что вполне удавалось прожить в одиночестве и вполне пристойно.
     - Это спорно, мисс Таунсенд. Однако... - он грустно вздохнул, - вопрос касается не столько вашей жизни и будущего, сколько жизни и будущего этих девочек. Это ваша семья, но что гораздо важнее, у них нет никого, кроме вас.

Глава 2

     Сыновья или мужья, молодые или старые - все мужчины вообще не имеют ни малейшего понятия о том, что им нужно делать, пока мы им об этом не скажем.
     Хелен Пеннингтон

     - Не понимаю, почему вы не заставили этого типа прийти к вам. - Негодующий голос Реджинальда, виконта Беркли, раздавался по всей лестнице. - Чертовски неудобно, если хотите знать.
     Маркус Холкрофт, граф Пеннингтон, подавил усмешку и посмотрел на друга через плечо.
     - Не помню, чтобы вас кто-то спрашивал.
     Реджи пробормотал что-то неразборчивое и фыркнул.
     - Да ну же, Реджи, вряд ли это уж так неудобно. Мы ехали в клуб, а это совсем рядом. И потом, в записке Уайтинга говорится, что ему нужно поговорить со мной о каком-то важном деле.
     - Именно поэтому он и должен был прийти к вам. За всем этим чувствуется что-то неладное, - мрачно сказал Реджи.
     - Вздор.
     Но все же Маркус, хотя и пренебрег опасениями Реджи, не мог не согласиться, что вызов от человека, который долго был поверенным его отца, а за последние семь лет после смерти отца и его собственным, был по меньшей мере необычным. Уайтинг не принадлежал к тем, кто склонен поддаваться порыву. И все же записка стряпчего говорила о срочности, не соответствующей его характеру, и Маркус не мог не тревожиться. Гораздо лучше будет побывать у поверенного сразу же и выяснить, в чем дело, а не терять время попусту.
     - Полагаю, это всего лишь требование подписать какой-нибудь официальный документ. - Маркус поднялся на третий этаж и оглянулся на друга. - Вероятно, что-то связанное с небольшим владением рядом с Холкрофт-Холлом, которое я присмотрел. Это домик одной старой вдовы. Отец продал его много лет тому назад, а я пытался вернуть. Надеюсь, Уайтинг...
     - Сэр, прошу вас...
     Он столкнулся с невысокой, но удивительно крепкой женской фигуркой. Маркус успел протянуть руку и поддержать девушку.
     - Простите, мисс...
     - Немедленно отпустите меня! - Она сердито взглянула на него из-под шляпки, съехавшей набок, синие глаза сверкнули, на фарфоровом личике с полными и спелыми губами вспыхнул румянец. Маркус не сразу отвел взгляд.
     - Со слухом у вас такие же нелады, как со зрением - не видите, куда идете? - Она отбросила его руку.
     - Примите мои самые искренние извинения. - Маркус отвесил подчеркнуто любезный поклон. - Мне действительно пригодится совет внимательно следить, куда я иду, на тот случай, если какая-нибудь решительная особа вздумает врезаться прямо в меня.
     - Вряд ли я врезалась в вас. Это вы смотрели себе под ноги, а не туда, куда идете. - Она поправила шляпку и прищурила красивые синие глаза. - Ваш сарказм, сэр, совершенно неуместен.
     - Неужели? Странно, - сказал он в своей насмешливой манере, которую за многие годы превратил в изящное искусство. - Я привык считать, что сарказм служит подспорьем уму, когда это требуется, и развивает способность отличать одну вещь от другой.
     Она подозрительно посмотрела на него, а он едва удерживался от смеха. Молодая женщина, по-видимому, пыталась решить, просто ли он невежлив или на самом деле не вполне нормальный.
     - Простите его, мисс. - Реджи отстранил Маркуса и дотронулся до своей шляпы. - Он считает себя великим остроумцем. По правде говоря, он изменился с тех пор, как стал жертвой ужасного случая на охоте в прошлом году. - Реджи наклонился к девушке, которая смотрела на него с опасливым любопытством. - Понимаете, его приняли за оленя? Выстрелили прямо в...
     - Сэр! - В голосе леди звучало предостережение, но Маркус мог бы поклясться, что в глазах мелькнула невольная усмешка.
     - Это полная ложь, - сказал Маркус. - Уверяю вас, я не получал пули, ни случайной, ни намеренной, ни в какую часть моей персоны.
     - В это, как мне представляется, совершенно невозможно поверить. - Неприступное выражение на смутно знакомом лице девушки не изменилось, но теперь Маркус был уверен, что она забавляется. - Я ничуть не удивилась бы, узнав, что не один выстрел был направлен в вашу персону по причине вашей надменности, если не по какой-либо другой.
     Реджи рассмеялся:
     - Она