рямо настаивал Николас.
     - Есть ли, Уайлдвуд? - насмешливо улыбнулся Мэтт. - Какие же? Подумай, она могла стать гувернанткой. Заботиться о чужих детях и потратить на них все свои физические и душевные силы. Или, что еще... она могла выйти замуж ради денег...
     - Она так и сделала, - пробормотал Николас. Мэтт уничтожающе взглянул на него, и ему стало стыдно.
     - Или... - холодно-равнодушным голосом продолжал Мэтт, - она могла найти мужчину, который бы заботился о ней, обеспечивал ее и ее дочь. Она могла бы стать дорогой содержанкой, любовницей, проституткой, шлюхой...
     - Довольно, Мэдисон! - Николас покраснел от гнева и сжал кулаки, чтобы не ударить наглого американца.
     Мэтт молча смотрел на него с вызывающе спокойным видом.
     - Правда бывает горька, не так ли? А какое занятие ты бы предложил ей?
     - Не знаю.
     - Кажется, сегодня ты мало что знаешь? - Мэтт не получил ответа. - А ты знаешь, почему для нее было так важно получить это золото?
     - Она не захотела ответить на этот вопрос.
     - Она хотела, чтобы у дочери было приданое. - Мэтт отмахнулся от Николаса, не давая ему говорить. - Я знаю, что оно не нужно ей сейчас, когда она замужем за тобой. Она тоже прекрасно это знала. Но ей хотелось обеспечить самостоятельность Белинды. - Он пожал плечами. - Вероятно, нам с тобой не понять, почему женщина так страстно стремится иметь собственные деньги. Но ведь нас никогда не обрекали на нищету и не оставляли без всякой помощи. Скажу тебе больше, Уайлдвуд: Бри - необыкновенная женщина. Ее ум не уступает ее красоте. У нее достаточно смелости, силы и упорства. Сомневаюсь, что кто-либо из мужчин заслуживает такой награды. - Он усмехнулся. - Особенно ты.
     У Николаса кружилась голова от всего сказанного Мэттом. Он получил ответы на все вопросы. Кроме одного.
     - Мэдисон, вы были любовниками? - тихо спросил он.
     - Никогда, - со вздохом сожаления ответил Мэтт. - Нельзя сказать, заметь, что я не пытался. Но мы слишком любили друг друга как члены одной семьи, чтобы это переросло в какое-то другое чувство. И я уверен, несмотря на то, что много мужчин в Лондоне ухаживали за ней, их отношения не шли дальше сорванного украдкой поцелуя. Кажется, существовал только один человек, воспоминание о котором преследовало ее многие годы. - Мэтт не сводил с него пристального взгляда. - Она поцеловала его в пещере и никогда не видела его лица.
     У Николаса замерло сердце. Не говоря ни слова, он направился к выходу. Ему надо побыть одному, подумать, принять решение, от которого будет зависеть вся его будущая жизнь.
     Мэтт схватил его за плечо и посмотрел в глаза.
     - Будь осторожен, Уайлдвуд, будь очень осторожен! Она очень боится того, что с ней будет теперь, когда ты узнал о ее прошлом. Бри искренне любит тебя. Думаю, всегда любила. Если ты потеряешь ее, - он почти с жалостью посмотрел на Николаса, - значит, ты действительно глупец.
     Николас стряхнул руку Мэтта, вышел из палатки и направился к реке. Тихо шуршал песок. Вдалеке слышалось ржание лошадей. Ночные звуки почти не доходили до его сознания, он был слишком поглощен мыслями о Сабрине, о своем прошлом и о том, какое будущее ожидает их.
     Он опустился на голые камни у самой воды и смотрел на медленно катящиеся волны Нила. Отражение луны то появлялось, то исчезало в них в неторопливом, печальном, размеренном... завораживающем ритме. Золотисто-белый круг сиял и переливался. На минуту он уступил этому ритму, и его мысли потекли как эти воды, такие же спокойные и невозмутимые.
     Такой он впервые увидел Сабрину. Спокойной, как воды Нила, и такой же скучной. Его мысли настойчиво возвращались к одному и тому же воспоминанию. Разве она не волновала его с первой же минуты их встречи? Между ними сразу пробежала искра, пробудилось желание и появилось странное ощущение рока. Или судьбы? Или предназначения?
     Он думал о своей неудавшейся миссии. Как ей и ее людям удалось ускользнуть, когда они подпустили его так близко? Он вспомнил, как был поражен, узнав, что его противник - женщина, как невольно восхищался ее ловкостью и умом. Его мысли возвращались к тому времени, когда в нем вспыхнула необъяснимая страсть, как он искал ее до той роковой ночи, когда она поцеловала его и исчезла из его жизни.
     До сегодняшнего дня.
     "Были ли ее преступления действительно так ужасны?" - прокралась в его голову предательская мысль.
     Он всегда верил в это. Но никогда раньше не мог представить себе, как выглядит его противник. Он не задумывался о причинах ее поступков, о том, что отчаяние может вынудить самого порядочного человека на поступок хотя и незаконный, но который при определенных обстоятельствах можно признать допустимым, даже героическим. Он не думал о том, какой силой и храбростью надо обладать человеку, не говоря уже о женщине, чтобы не сломиться под ударами судьбы и самому распоряжаться своей жизнью.
     До сегодняшнего дня.
     Николас тряхнул головой, надеясь привести свои мысли в порядок. Он так долго копил гнев и неудовлетворение от того, что не сумел поймать ее. Годами его гнев не угасал, его решимость оставалась непоколебимой, а цель ясной.
     До сегодняшнего дня.
     Он невидящими глазами смотрел на реку и раздумывал над последними неделями, проведенными в ее обществе. Он вспоминал каждое слово, каждый жест, каждое прикосновение. Он понял, что кроме того, что она уклончиво отвечала на вопросы о ее деловых отношениях с Мэттом тогда, десять лет назад, она никогда не лгала ему. Во всем, что касалось их двоих.
     Однако он продолжал спорить с собой: а как же честь? Разве его собственное понятие о чести не требует, чтобы он выдал ее властям?
     Но была ли это честь или гордость? Заставляла ли честь искупить свою неудачу, или это было просто глупое самолюбие? Только потому, что его перехитрила женщина. В то время он остро переживал свое поражение и боялся, что перестанет уважать себя. Но сейчас и здесь имело ли это значение? Неужели так важна для него гордость?
     Всю эту бесконечную ночь Николас просидел на берегу древней реки, пока из-за горизонта не показалось солнце. Он встал, с трудом разгибая затекшие члены. Он не обращал внимания на боль. Он не спал всю ночь, но в эти проведенные в одиночестве часы не чувствовал потребности в отдыхе, слишком поглощенный борьбой, происходившей в его душе.
     Сейчас наконец его душа вновь ожила. Лучи солнца согревали его, новый день сулил ему покой и окончание всех мучений. Словно тяжелый груз свалился с его плеч, и вместе с ним исчезли годы гнева и разочарования. Он сделал свой выбор, когда признался себе, а потом и ей, что любит ее. С прошлым покончено. Он встретит будущее рядом с Сабриной. Он улыбнулся и пошел к лагерю. Кто бы мог поверить в то, что он проживет оставшуюся жизнь с той самой женщиной, которая когда-то давно перехитрила его? С женщиной, в этом он вынужден признаться, которая во многом была ему равной, а кое в чем и превосходила его.
     Николас направился к ее палатке. Он обнимет ее и скажет, что прошлое осталось позади. Не будет никаких упреков. Он будет великодушен и нежен. Тверд, но добр. Он милостиво простит ее. Но простит ли его она? В чем он обвинял ее, поддавшись слепому гневу, желая причинить ей такую же боль, какую испытывал сам? У него заныло под ложечкой. Конечно, она поймет, что он обвинял ее, потому что был в шоке от своего открытия, вот и все.
     Раздался громкий крик, и из палатки выскочила Уинни, вслед за которой показалась рыдающая Белинда.
     - Николас! - бросилась к нему Уинни. - Ее нет, Николас. Она уехала.
     - Кто уехал? - спросил тотчас же появившийся рядом с ними Мэтт. Эрик подбежал к Белинде.
     Уинни в смятении хватала ртом воздух.
     - Сабрина! Ее нет!
     Его сердце сжалось от страха, и он схватил Уинни за плечи.
     - Что ты говоришь? Ее нет? Куда она уехала?
     - Не знаю. Когда мы проснулись, Белинда обнаружила вот это.
     Она помахала письмом перед его носом. Мэтт выхватил его из ее рук. Он пробежал глазами текст на обороте письма и осуждающе взглянул на Николаса.
     - Так и есть! Она уехала. Здесь говорится, что она должна это сделать. Что она понимает, - сурово продолжил он, - что у нее нет другого выхода. Она не объясняет почему. Она также передает свой дом во владение Белинде, в качестве приданого. - Он снова взглянул на листок. - Она посылает Белинде свою любовь и просит не беспокоиться о ней.
     Мэтт скомкал письмо. Николас был потрясен. У него сжалось сердце, и он почти не мог дышать.
     - А она... она пишет обо мне?
     - Нет. - В этом коротком ответе прозвучало обвинение.
     Страх овладел им. Он не может допустить, чтобы она уехала.
     - Мы должны найти ее. Эрик, готовь лошадей. Мэдисон...
     - Не спеши, Уайлдвуд, - схватил его за плечо Мэтт. - Пусть едет.
     Николас изумленно посмотрел на него.
     - Ты в своем уме? В этой стране женщине нельзя ездить одной.
     - Я сказал, пусть она едет. - Американец крепко сжимал его плечо. В голосе появились властные нотки. - Бри сумеет постоять за себя.
     Николас освободился от его рук.
     - Смешно! Даже Сабрине это не по силам. Я не могу... - Неожиданно он с подозрением взглянул на Мэтта. - Если ты знаешь, куда она поехала, где ее можно найти, тебе лучше признаться в этом.
     Мэтт молчал.
     - Ну, - Николас ухватил его за рубашку, - помоги мне, или я убью тебя.
     - Николас! - ахнула Уинни. Он не сводил глаз с Мэтта.
     - Мэдисон, это не пустая угроза!
     Ни один из них не отвел взгляда и не отступил ни на дюйм.
     Мэтт тяжело вздохнул:
     - Не знаю я, черт побери, куда она поехала! Но послушай, Уайлдвуд, она не глупа и поедет на побережье, где можно найти корабль.
     Николас отпустил его и, отступив назад, усталым жестом провел по волосам. Он повернулся, собираясь идти, но Мэтт снова преградил ему дорогу.
     - Думаю, она уехала несколько часов назад. Здесь ее невозможно найти. Лучше всего, если мы отправимся в Александрию. Мы можем встретить ее на пути туда или найдем в самом городе. Здесь нам нечего делать.
     - Ладно, - неохотно согласился Николас. - Мне весьма неприятно признаваться в этом, но ты, вероятно, прав.
     Николас, сжав кулаки, старался сохранять спокойствие, скрывать дотоле неведомые ему чувства, грозившие разорвать его грудь. Никогда еще он не испытывал такой тревоги и страха. Он не может потерять ее!
     Тихо и уверенно он произнес:
     - Я найду ее, Мэдисон. Даже если на это уйдет еще десять лет или вся моя жизнь, клянусь, я найду ее.

Глава 21

     Стоя на утесе, Сабрина рассеянно смотрела вниз на бьющиеся о камни волны. Свежий ветер развевал ее волосы, временами бросая на глаза выбившийся локон. Она бессознательно отводила его рукой и глубоко дышала, наслаждаясь острым соленым запахом моря. Чистый, освежающий и живительный воздух возвращал ей душевные силы.
     Прошло четыре месяца со времени ее побега из Египта, но страх, преследовавший ее всю дорогу, не проходил. Она не забывала о нем днем, и он мучил ее по ночам. А когда она, обессиленная от борьбы, засыпала, то и во сне страдала от горькой утраты. Ей снился Николас, его ласки, его нежный взгляд и бархатный тембр голоса, который она поклялась больше никогда не слышать. И в то же время боялась, что никогда не услышит его.
     Убежать оказалось удивительно легко. Через несколько часов после того, как она покинула лагерь, она встретила группу английских путешественников. Они, почти не задавая вопросов, поверили ее несколько сбивчивому объяснению, почему она бродит по Египту одна и в мужской одежде, и преисполнились к ней сочувствием. Они вместе добрались до Каира, а затем до Александрии.
     Ей удалось миновать корабль Мэтта с его командой и найти морское судно, готовившееся к отплытию в Англию в тот же день. Деньги, полученные от продажи драгоценностей, позволили ей оплатить дорогу и все расходы, и, наконец, она достигла своего рая, маленькой прибрежной деревушки, которую всегда считала родным домом.
     Когда-то ее жители были ее товарищами по детским играм. Потом они вместе занимались контрабандой, благодаря которой на их столах появлялась еда и в карманах зазвенели деньги. И теперь они дали ей приют, убежище, безопасную гавань, спасавшую ее оттого моря страданий, в которое превратилась ее жизнь. Ее страх был слишком силен, чтобы она решилась поехать в Лондон, поселиться в собственном доме, где могла бы поговорить со своим дворецким, старым и верным другом. Но она известила Уиллза о своем возвращении и предостерегла от возможного визита Николаса.
     Сабрина старалась не думать о муже. О том, что он предпринял, обнаружив, что она сбежала. О том, что он решил сделать теперь, когда получил возможность отомстить и узнал ответы на давно мучившие его вопросы. И запрещала себе надеяться.
     Теперь, в минуты здравого размышления, она не сомневалась, что даже самые ревностные власти едва ли заинтересует давно забытое дело о контрабанде. Но все же опасность оставалась. И вероятное отвращение Николаса к ней, к ее поступкам пугало ее. Она не гордилась, но и не стыдилась прошлого и не могла бы жить с человеком, которого в чем-то, пусть даже невольно, разочаровала.
     Но как бы она ни старалась выбросить его из головы, его образ повсюду преследовал ее. Стремясь избавиться от него, она закрывала глаза. Иногда она даже чувствовала рядом с собой его присутствие. Она почти вдыхала его запах. Слышала его голос...
     - Сабрина!
     Ветер донес ее имя. Сердце замерло. Она не ошиблась, не могла ошибиться. Это был его голос.
     - Как ты меня нашел? - тихо спросила она, борясь с безумным желанием броситься в его объятия, умолять о прощении.
     - Удалось вытянуть из Уиллза, - усмехнулся Николас. - Хотя это было непросто. Он так предан тебе.
     Сабрина боялась спросить о самом важном. Она искала слова, чтобы отвлечь его. Он, конечно, явился сюда чтобы решить ее судьбу или разбить ее сердце.
     - Как себя чувствует Белинда? - спросила она.
     - Белинда и Эрик поженились в Италии и покинули корабль, чтобы совершить более медленное свадебное путешествие обратно в Англию. Мой бедный сын больше не может путешествовать по морю.
     - Как хорошо, - тихо сказала она, глотая слезы. Она не была на свадьбе дочери, но, по крайней мере, ее дитя здорово и счастливо. - А как дела у Уинни и Мэтта?
     - Когда я видел их последний раз, они отправлялись в Америку. Мэтт настаивал на свадьбе, - она услышала в его голосе усмешку, - а Уинни отказывалась под тем предлогом, что время приключений еще не закончилось.
     Они замолчали. В горле у нее стоял комок.
     - Зачем ты здесь?
     - Я приехал за своей женой!
     Его голос раздавался прямо у нее над ухом. Она все еще боялась посмотреть ему в лицо.
     - Почему? - спросила она еле слышно.
     - Почему? Как ты можешь спрашивать об этом? Я был вне себя от страха, что с тобой что-то случилось. Каждый день я страдал от бесплодных поисков. Я не знал, жива ты или нет. Не заплуталась ли ты в пустыне, не убили ли тебя. Представь мою радость, когда я узнал, что ты благополучно покинула Египет. Я рвался следом за тобой. Но этот проклятый американец Мэдисон находил разные предлоги, чтобы задержать меня. По пути из Александрии в Лондон мы по той или иной причине останавливались в каждом порту. Даже когда я, наконец, добрался до Англии, мне никто не хотел помочь. Твой упрямый Уиллз отказался признаться, что имеет от тебя известия.
     - Ты не ответил на мой вопрос. - Она посмотрела в его горящие глаза. - Почему?
     - Черт побери, Сабрина! - простонал Николас. - Вот почему!
     Он резко привлек ее к себе и впился в губы с той пламенной страстью, которую она хорошо знала и разделяла с ним. Их дыхание смешалось, страсть побеждала сопротивление Сабрины. Радость охватила ее, и она бессильно прильнула к нему. Сердце учащенно забилось, и ее тело ожило. На мгновение она поверила ложным обещаниям, таящимся в его ласках. Но только на мгновение.
     - Нет! - вскрикнула она и, с силой оттолкнув его, пошатываясь, отошла от края утеса.
     Снова она была готова убежать от него. Но на этот раз не сделает этого. Сабрина остановилась и повернулась к нему.
     - Ни в какую тюрьму я не пойду, Николас, из-за твоей так называемой чести. И я никому не позволю выслать меня в бог знает какую глушь за неосторожный поступок, совершенный сто лет назад.
     - Неосторожный поступок? - Он изумленно посмотрел на нее. - Ты перевозила товары вопреки закону. Ты связалась с людьми, которых закон считает изменниками. Связалась... черт, ты возглавляла их. Это нельзя назвать неосторожным поступком.
     - Все равно, - со страхом и гневом воскликнула она, - я не позволю тебе арестовать меня.
     - Значит, наши намерения совпадают. - Он тоже повысил голос. - Я не собираюсь выдавать тебя.
     - О? - с иронией спросила она. - Как же ты сможешь убедить меня в этом? Десять лет ты только и думал о том, что я перехитрила тебя. Почему же, черт тебя побери, ты теперь откажешься от вынашиваемой годами мести?
     - Потому что, - разнесся над утесами его голос, - ты умерла. Я убил тебя.
     - Что? - растерялась она. - Я очень даже жива.
     - Да, ты слишком упряма, чертовски умна и совершенно невыносима, чтобы умереть. Но она мертва.
     Он нес совершенную чепуху.
     - Кто - она?
     - Леди Би.
     - Но это же я, - удивилась Сабрина.
     - Уже нет! - Николас схватил ее и обнял. - Я написал полный отчет. - Он хитро улыбнулся. - И кое-что немного изменил.
     - О чем ты говоришь? - В ее сердце затеплилась надежда.
     - Я говорю, - он наклонился и поцеловал кончик ее носа, - что написал своему бывшему начальству, что во время нашего с женой пребывания в Египте я узнал, что пресловутая леди Би эмигрировала в эту безводную страну и умерла от пустынной лихорадки.
     - Пустынной лихорадки? Хорошо придумано. Я надеюсь, она не очень страдала?
     Мысли, вопросы, догадки роились в ее голове.
     - Она вряд ли что-нибудь чувствовала, любовь моя. - Он подмигнул. - Хотя эта болезнь и смертельна, но она существует лишь в моем воображении. Я ее выдумал.
     - Николас! - Она невольно рассмеялась. - Я очень ценю то, что ты сделал. Но тебе нужна не я. Тебе нужна та спокойная благовоспитанная леди Сабрина, которую ты выбрал в жены. Тебе нужна добропорядочная идеальная жена. Боюсь, я никогда не смогу стать такой.
     Он поднял глаза к небу и вздохнул:
     Сабрина! Будучи женщиной достаточно умной для того, чтобы видеть собственное благо, ты, кажется, не видишь того, что находится прямо под твоим очаровательным носиком. Я люблю тебя.
     - Ха! - Она скрестила на груди руки. - И сколько раз ты говорил это наивным женщинам? Десятки раз? Сотни?
     - Вероятно, тысячи. - Его глаза блеснули. - Но до тебя я никогда не говорил это искренне.
     - Не сомневаюсь, - скептически заметила она,
     - Бри! - Он вздохнул и снова обнял ее. - Послушай. Я поехал за тобой на край земли, потому что люблю тебя. Я солгал моему начальству, потому что люблю тебя. Мне наплевать, что ты самая неподходящая, совсем не идеальная жена на всем свете, я люблю тебя.
     Она долго задумчиво смотрела на него. Как она могла ему поверить? А как не поверить? Она смотрела в глубину его бездонных черных глаз и думала, что - на счастье или на горе - она принадлежит ему.
     Ощущение счастья охватило ее.
     - Хорошо. - Она порывисто обняла его. - Я тоже тебя люблю.
     Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и остановился.
     - Одну минуту, - сказал он и отпустил ее. - Я чуть не забыл, - он вынул из жилета записку и протянул ей, - Уиллз просил передать тебе. Сказал, что это очень важно.
     Сабрина развернула послание, прочитала его и улыбнулась. Перед отъездом в Египет она отослала часть денег, полученных за драгоценности, своему идиоту поверенному с указанием вложить их в весьма сомнительное предприятие, а именно в поиски сокровищ затонувшего у Вест-Индии испанского галеона. Уиллз писал, что сделанная по наитию ставка полностью окупилась со значительной прибылью, и Сабрина снова