она. - Я ничего не вижу.
     - Посмотри поближе.
     Что-то зловещее слышалось в его голосе. Она взглянула ему в лицо, но не смогла понять его выражения.
     - Хорошо. - Она посмотрела на монету. - Не вижу ничего особенного.
     Он поднес монету к ее глазам.
     - Ты видишь царапину?
     На золоте виднелась тусклая металлическая жилка.
     - Да, ну и что?
     - Смотри!
     Он царапнул кинжалом поверхность монеты. Серая полоска стала шире. В его черных глазах она увидела сочувствие. Сердце ее тревожно сжалось. Она посмотрела ему в глаза и нашла в себе силы, чтобы спросить:
     - И что это значит?
     - Боюсь, любимая, это означает, что твое сокровище ничего не стоит. Мне очень жаль. - Он бросил монету обратно в сундучок. - Они, кажется, только позолочены. Даже, возможно, просто покрашены. Все это, - он указал на кучу сверкающих монет, - не более чем подделка.
     - Но почему? - прошептала она, не сводя глаз с монет.
     - Кто знает? Вероятно, кто-то задумал обмануть сторонников Наполеона и его войска, и заставить их поверить в то, что он имеет надежную поддержку во Франции. Возможно, заранее предполагалось закопать эти фальшивые деньги. Или, что тоже возможно, офицеры, закопавшие их, верили в подлинность золота и только потом узнали о мошенничестве. Поэтому, вероятно, они и не вернулись за ним. Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем правду.
     Сабрина все еще стояла перед открытым сундучком. Она так долго жила надеждой на это богатство. Оно слишком много значило для нее. Приданое дочери. Возможность выжить самой. Конечно, сейчас, когда она замужем за Николасом, бедность ей не грозила. Но оно значило больше, чем просто деньги. Поиски оказались бесполезными. Она медленно поднялась и рассеянно убрала ненужное письмо за пояс.
     - Убери его обратно, Николас, - спокойно сказала она. - Закопай его опять, пожалуйста.
     - Закопать? - простонал он. - Черт побери, Сабрина, почему мы не можем просто уехать...
     Он взглянул на нее и замолчал. Она не хотела показывать обуревавшие ее чувства, она предпочла вернуться назад к временам притворства, когда не позволяла свету видеть ничего, кроме ее невозмутимо спокойного лица.
     - И пожалуйста, поторопись. Полагаю, в лагере удивляются, что задержало нас. - Мягкий и сдержанный тон прекрасно скрывал ее разочарование, гнев и душевное смятение.
     - Сабрина, я...
     У него был почти беспомощный вид, как будто он не знал, что ему делать. Она, на мгновение забыв о своем разочаровании, оценила его заботу и даже обрадовалась ей. Но не хотела утешений. Всю жизнь Сабрина в одиночку справлялась со своими даже худшими бедами, и с этой предпочитала справиться сама.
     Николас захлопнул крышку сундучка, сбросил его в яму и поспешно забросал песком. Она наблюдала за ним. Оба молчали. Молчали они и по пути в лагерь.
     Николас сделал несколько смелых попыток заговорить, но получил вежливый отпор. Ей было не до пустых разговоров, ее голова была занята мыслями о последствиях того, что она считала поражением, крушением своей мечты.
     Долгий путь оказался благом. Часы, проведенные в седле, давали возможность поразмышлять, оценить, обдумать. Может быть, благодаря частым озабоченным взглядам Николаса, или ее собственной силе духа, или врожденному дару приспосабливаться она обрела если не душевный покой, то по крайней мере самообладание. Сабрина не получила своего золота, то есть своей независимости и свободы. Но она получила Николаса и любовь, которую не ждала и о которой не смела и мечтать.
     Солнце уже давно зашло, когда они въехали в лагерь. Казалось, что все уже спят. Сабрина продолжала молчать, и беспокойство Николаса возрастало. Ему не нравились эти ее светские манеры, это напускное спокойное равнодушие. Он уже узнал и полюбил пылкое жизнерадостное создание, которое, безусловно, считало себя равной любому мужчине. И добропорядочная сдержанная женщина, ехавшая рядом с ним, совершенно ему не нравилась.
     Николас спешился и помог ей сойти с лошади. Он задержал руки на ее талии.
     - Сабрина, мы должны об этом поговорить.
     - Не вижу необходимости, - сказала она, избегая его взгляда. - Все закончилось, и у меня нет желания снова говорить об этом.
     - Сабрина, - сказал он встревоженным голосом. Взяв ее за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза. Ее изумрудные глаза были лишены всякого выражения. - Не знаю, почему это золото так нужно тебе. Мне искренне жаль, что оно оказалось фальшивым. Но, - более мягко продолжал он, - я не думаю, что поиски его были бесполезными. Я нашел сокровище более ценное, чем золото. Я нашел тебя.
     Он долго смотрел ей в глаза, почти теряя надежду разрушить барьер, который она воздвигла. Что-то внутри ее оборвалось, и глаза потемнели. Лицо ее изменилось, она с облегчением вздохнула:
     - Черт бы побрал тебя, Николас! Это дьявольски несправедливо!
     Он усмехнулся в ответ на ее ругательства и, переполненный радостью, обнял ее.
     - Знаю, любовь моя. Я никогда с легкостью не признавал своего поражения.
     Она, уткнувшись в его грудь, прошептала:
     - А я вообще не признаю поражений.
     Он тихо рассмеялся над ее чистосердечным признанием.

Глава 20

     Отдельные факты, обрывки воспоминаний внезапно сложились в четкую картину. Как он мог оказаться настолько глупым, чтобы не понять этого раньше. Мэдисон... его сестра... леди Би...
     - Бри! - задыхаясь от гнева, произнес он хриплым голосом.
     Она с недоумением отшатнулась от него:
     - Ради Бога, что случилось?
     - Это была ты! Это была ты! - В его ожесточенном тоне слышались боль, гнев и презрение.
     - Что ты хочешь этим сказать... - И вдруг она поняла и отчаянно затрясла головой:
     - Николас, я...
     - Что ты? - резко перебил он. - Ты осмелишься мне возражать и говорить, что ты не та женщина, которую я искал десять лет? Не пресловутая леди Би? Не та изменница-контрабандистка, бросившая меня, приняв за мертвого, десять лет назад на пустынном берегу?
     - Это вздор, Николас, - быстро сказала она. - Я никогда не желала твоей смерти.
     - Уместное замечание, - презрительно заметил он. - Полагаю, это несколько должно меня утешить. Каким же я был идиотом, что не понял этого раньше. Все было так ясно. - Он с трудом держал себя в руках. - Интересно, ты с самого начала считала меня дураком? Помолвка наших детей, наша поспешная свадьба тоже входило в твои планы?
     - Конечно, нет. - Она умоляюще смотрела на него. - Я лишь совсем недавно поняла, кто ты.
     Он язвительно рассмеялся.
     - В самом деле, моя дорогая? И когда же ты сделала это великое открытие?
     - Когда мы впервые занимались любовью, там, на корабле, - чуть слышно прошептала она.
     Достаточно было взглянуть на нее, чтобы его сердце сжалось. Но он не позволил жалости помешать ему. Слишком сильным, слишком болезненным и настойчивым казалось ощущение, что его предали.
     Он схватил ее за талию и грубо привлек к себе.
     - Почему я должен верить тебе? Десять лет ты изображала добропорядочную светскую даму. Поздравляю. Твое искусство превосходило самую лучшую игру, которую я видел на лондонской сцене. - Он наклонился к ее лицу. - Это была игра, Сабрина? Ты притворялась?
     Прижав ее к себе, он схватил ее за волосы и поцеловал с яростью и ожесточением, как бы давая ей почувствовать свою боль и страдание, переполнявшие его сердце.
     Он резко, со злостью оттолкнул ее. Губы Сабрины горели, волосы рассыпались. Он с торжеством увидел в ее глазах боль и обиду и на мгновение почувствовал жалость и стыд.
     - Ты помнишь наш первый поцелуй? - Она молча кивнула. - Я тогда подумал: какая женщина может так смело целовать мужчину? Скажи мне, Сабрина, когда ты говорила, что за тринадцать лет ты ни разу не спала с мужчиной, - понизив голос, грубо потребовал он, - это тоже было ложью?
     - Во всем, что касается нас, я никогда не лгала, - тихо ответила она с такой искренностью, что нельзя было не поверить ей.
     - Ни разу? - Он с горечью рассмеялся. - Прости, но меня не очень убеждает твое заявление. Невольно задумаешься, как женщина, так легко обманувшая свою страну, не сможет солгать или предать своего мужа. Человека, которого, как она заверяет, любит. Для такой женщины это было бы большим соблазном. Ради того, чтобы использовать его в своих целях, чтобы удовлетворить свои собственные... - он смерил ее презрительным взглядом, - желания. Или ради его богатства?
     Неожиданно она ловко выскользнула из его рук и с силой ударила его по лицу, застав врасплох. Казалось, звук пощечины эхом прозвенел в ночном воздухе. Теперь в ее глазах были не только боль, но и гнев.
     - Повторяю, я никогда не лгала.
     Он с обиженным видом потер покрасневшую щеку.
     - Это слабое утешение для моей несчастной души. Однако хочется надеяться, что хотя бы что-то между нами не было притворством.
     - Что ты теперь намерен делать?
     Он столько лет думал о том, что сделает, если когда-нибудь поймает неуловимую леди Би. Теперь уже леди Би не интересовала никого на свете. Кроме него самого. Он будет совершенно прав, если отвезет ее обратно в Англию и бросит в Ньюгейтскую тюрьму. Он будет совершенно прав, если публично разоблачит ее, разрушив образ добропорядочной строгой леди в глазах общества. Он во многом будет совершенно прав.
     - Не знаю, - холодно ответил он. Она выпрямилась и вздохнула.
     - Ты хотя бы выслушаешь мои объяснения?
     - Что ты хочешь объяснить? - жестко бросил он. - Прошлое? Или настоящее?
     Она смотрела на него глазами, полными печали. Затем словно тень пробежала по ее лицу. Оно теперь не выражало никаких чувств. Спокойная сдержанность и самообладание, лицо светской леди Сабрины. К ней вернулась привычка, приобретенная и доведенная до совершенства за многие годы притворства,
     - Я буду в своей палатке, когда ты решишь, какие шаги тебе следует предпринять. - Она направилась к себе.
     - Сабрина! - нарушил тишину его голос, и она остановилась. - Ты говорила мне о чести.
     Он подавил терзавшие его чувства, стараясь оставаться таким же спокойным, как и она. Но не сумел скрыть муку и неуверенность.
     Она не обернулась, и словно холодом повеяло от ее слов:
     - А вы, милорд, говорили мне о любви.
     Еще несколько шагов, и ее скроет от него темнота. Еще несколько шагов, и она даст волю чувствам. Еще несколько шагов, и ей можно будет броситься на землю и рыдать от отчаяния.
     Она добралась до палатки и вошла внутрь.
     - Сабрина? - сонным голосом приветствовала ее Уинни. - Мы пытались не заснуть, ожидая вас. Вы нашли золото?
     Золото. Она совсем забыла о золоте.
     - Оно оказалось фальшивым, Уинни. Это была ужасная шутка!
     - Но как? Почему?
     - Спи, Уинни, - устало произнесла Сабрина. - Я все расскажу тебе утром,
     - Хорошо. - Уинни зевнула и пробормотала:
     - Золото или не золото, все равно, думаю, приключение было великолепным.
     Сабрина горько усмехнулась. Действительно, это было приключение, и, вероятно, последнее в ее жизни. Или это был конец приключению, начавшемуся в далеком прошлом? Что сейчас делает Николас? Узнав правду, он явно воспринял все как предательство и рассердился. Без сомнения, он считал, что она использовала его в своих целях. Но он же говорил, что любит ее, Любовь Николаса. Смешно. Она с самого начала подозревала, что этот распутник не ведает, что такое любовь. И когда наступил момент истины, ее самые худшие опасения оправдались.
     Как забавно, что Николас думал, что его обманули как дурака, в то время как ее глупость была несравнимо большей. Она искренне верила, что он все-таки полюбил ее. Или может быть, ей так хотелось в это верить, что она забыла о его истинном характере. Она зарылась в одеяла и обхватила руками голову. Больше всего на свете ей хотелось дать волю разрывавшему ее душу страданию. Она хотела безудержно рыдать до тех пор, пока не утратит способности что-либо видеть, слышать или чувствовать. Она потеряла Николаса, хотя очевидно, что он никогда не принадлежал ей. Что он теперь сделает? Ее судьба, ее жизнь были в его руках.
     Ее боль утихла, сменившись все нарастающим страхом. Она не пойдет в тюрьму. Она не хочет провести остаток своих дней в сырой мрачной темнице или, хуже того, быть высланной из страны. Тем более, за события десятилетней давности. Даже когда умер Джек, оставив ее без гроша, она не испытывала такого невыносимо безумного страха, от которого исчезали все разумные мысли. Она должна бежать. Сейчас же. Бежать как можно быстрее и как можно дальше. Она заставила себя успокоиться, попытаться действовать хладнокровно. Иначе побег невозможен.
     Она быстро и неслышно поднялась, прокралась к саквояжу и, ощупав его содержимое, нашла деньги, полученные за драгоценности. Все ее деньги были целы, расходы оплачивал Николас.
     Она с сожалением закрыла саквояж. Его придется оставить, вещи только помешают ей в дороге. Неслышно она подошла к пологу палатки и оглянулась в сторону спящей Белинды. Как она могла оставить свое дитя без каких-либо объяснений?
     Она подползла к Уинни и стала искать ее дневник и обломок карандаша, который, как она знала, Уинни прятала между страницами. Она быстро нашла его, но не решалась вырвать страницу из драгоценного дневника Уинни. Вместо этого она вытащила скомканное письмо и чуть не рассмеялась вслух - вот на что пригодилось это злосчастное письмо. Луна светила ярко, и Сабрина нацарапала короткое послание. Ей мешали страх и подступившие к глазам слезы.
     Она подобралась к дочери и опустилась рядом с ней на колени. Она отвела со лба спящей девушки рассыпавшиеся волосы и коснулась его губами, как она всегда делала, когда Белинда была еще ребенком. Она положила записку рядом с ней и с минуту постояла, глядя на дочь.
     Белинда никогда ее не поймет. Сабрина не была уверена, что и сама себя понимает.
     Она выбралась наружу и взглянула на палатку Николаса. Там виднелся свет и слышались мужские голоса. Наверняка он сейчас допрашивает Мэтта. Страх за друга кольнул ее сердце, но она решительно подавила его. Мэтту нечего бояться Николаса. Он не англичанин, и Николас не имеет над ним власти. Мэтт сумеет постоять за себя.
     Стреноженные лошади находились в самом дальнем углу лагеря. Крадучись, она подобралась к ним и, выбрав одну, тихо увела ее. Сабрина не знала, куда она поедет или что сделает Николас, обнаружив, что дичь снова ускользнула от него. Но в одном она была твердо уверена: она тоже может постоять за себя. Ей всегда это удавалось.
     Николас, пылая гневом, вошел в свою палатку. В полутьме он заметил горящий фонарь и фигуру спящего сына. Мэдисона не было. Николас стиснул зубы. Если американец опять с его сестрой, придется его убить. В эту минуту он представил, как перережет Мэдисону горло, и ему стало легче.
     - Я слышал, как вы с Бри подъехали. - На пороге возник Мэтт. - А где золото?
     - Где ты был? - мрачно спросил Николас. Мэтт недовольно нахмурился.
     - Это не твое дело, но я сидел у реки. Все легли спать. А я не мог заснуть, ожидая вашего возвращения. Так где же золото?
     - Это проклятое золото не существует.
     - Золота нет? - Складка на лбу Мэтта залегла глубже. - Могу поспорить, что Бри это не очень обрадовало.
     - Ты так хорошо ее знаешь, - ровным голосом заметил Николас.
     - Давно ее знаю, - подтвердил Мэтт. - Она мне как родная сестра.
     - Теперь ясно, почему ты назвал корабль в ее честь.
     Мэтт удивленно посмотрел на него. Они помолчали.
     - Значит, ты знаешь?
     - Знаю, - сурово сказал Николас.
     Мэтт с вызывающим видом скрестил на груди руки.
     - И что же ты собираешься делать?
     - Что бы я хотел сделать, так это вздернуть тебя на первом же попавшемся дереве, - с трудом сдерживая гнев, ответил Николас.
     Мэтт усмехнулся.
     - Смешно. Мы оба знаем, что здесь ты не имеешь никакой власти. - Он внимательно посмотрел на Николаса. - Что ты думаешь делать с Бри?
     - Не знаю.
     - Не знаешь? - Мэтт недоверчиво взглянул на него. - В это трудно поверить. Бри говорит, что все эти годы ты мучился от того, что не сумел поймать ее.
     - Да, я часто думал об этом все это время. Но никак не ожидал, что леди Би окажется моей женой. Каким дураком я был!
     - Правда? - тихо спросил Мэтт, - А почему?
     Николас бросил на него презрительный взгляд.
     - Я искал эту женщину десять лет. А когда она оказалась буквально у меня под носом, я не узнал ее, более того, я женился на ней. Моя честь, мой долг, моя ответственность перед страной требуют, чтобы я закончил то, что начал десять лет назад. Чтобы я закрыл дело, в котором потерпел позорную неудачу, и отдал ее в руки правосудия.
     - И почему ты этого не делаешь? - небрежно спросил Мэтт. - Судя по твоим словам, ты, кажется, принял решение.
     - Черт бы тебя побрал, Мэдисон! - взорвался Николас. - Я люблю ее. Я не смогу жить без нее. Но я должен выбирать между тем, во что всегда верил, и этим упрямым, умным, очаровательным созданием, которое покорило мое сердце. - Он с горечью усмехнулся. - Я вынужден выбирать между честью и своей душой.
     Мэтт с любопытством взглянул на него.
     - Она рассказала тебе, что заставило ее заниматься этим?
     - Нет, - резко ответил Николас. - Я не стал слушать ее объяснений.
     - А надо бы. Все могло бы быть по-другому.
     - Хорошо, - с раздражением согласился Николас, - расскажи мне, почему леди, не кто-нибудь, а маркиза, занимается контрабандой, предавая при этом свою страну.
     Взгляд Мэтта стал суровым.
     - Сомневаюсь, что она считала это изменой своей стране. Времена были тяжелые, и не одна Бри занималась этим...
     - Мне это известно, - усмехнулся Николас. Мэтт пропустил его замечание мимо ушей.
     - Она возглавляла группу рыбаков и фермеров, доведенных до отчаяния людей, которые успешно занимались контрабандой. Я до сих пор не понимаю, как это у нее получалось, но даже среди своих людей я редко встречал такую преданность и уважение, какое они оказывали ей.
     - Я помню, - проворчал Николас.
     - Как бы там ни было, они обожали ее и трудились изо всех сил вместе с ней и ради нее. Она была с ними справедливой и честной...
     - Честной? - с сарказмом повторил Николас.
     Ледяной взгляд Мэтта заставил его замолчать.
     - Дела у них шли хорошо, но когда появился ты, это обеспокоило их, и они прекратили свои занятия контрабандой и вернулись к прежней жизни, только более благополучной, чем ранее.
     - Все это хорошо, Мэдисон, но ты все еще не сказал мне, почему? Почему она занималась этим?
     Мэтт колебался. Он глубоко вздохнул, явно на что-то решившись.
     - У меня такое чувство, будто я совершаю предательство. Сабрина хотела, чтобы об этом не знала ни одна душа.
     - Я ее муж, - сквозь зубы процедил Николас. - Разве я не имею права знать?
     - Вероятно. Но это должна была рассказать Сабрина, а не я...
     - К черту, Мэдисон, - перебил Николас, - выкладывай мне все, что знаешь.
     - Ладно. - Мэтт помолчал, собираясь с мыслями. - Что тебе известно о ее первом муже?
     - О Стэнфорде? - удивился Николас. - Только то, что знают все. Он был известен как распутник, когда женился на ней, славился своим беспорядочным образом жизни и был азартным игроком. В свете их считали скандальной парой,
     - А ты знал, что у него не было ни гроша, когда он умер?
     Вопрос поразил Николаса.
     - Нет, не знал.
     - Это правда, - горячо продолжал Мэтт. - Он ничего ей не оставил, кроме ребенка и кучи крупных долгов. Она никому не говорила об этом, только мне и Саймону, да еще одному человеку, который работал с ней. Я никогда не мог понять, почему она не хотела, чтобы все знали, каким мерзавцем на самом деле был ее муж. Бри только сказала, что должна оставаться ему верной даже после его смерти.
     - Понятно, - медленно произнес Николас. - А ее семья?
     - У нее было мало родственников: старая двоюродная бабушка, которой едва хватало денег, чтобы сводить концы с концами.
     - Однако есть другие способы заработать себе на жизнь, - уп