того.
   - Вы этого не допустите? - протянула Пандора.
   - Почему не допустите? - быстро спросила Синтия.
   - Почему? - Он прошелся по комнате и встал  прямо  перед  Синтией.  -
Потому, что я хочу.., я хотел бы...
   - Что? - Глаза Синтии расширились.
   - Чтобы вы бранили меня во время танцев до конца моих  дней,  -  чуть
задыхаясь, проговорил Лори.
   Пандора охнула. Макс издал странное бульканье, и она бросила на  него
укоризненный взгляд.
   - Он боится сказать правду? - чуть понизив голос, спросила она.
   В голосе Макса слышался еле сдерживаемый смех:
   - Да, когда это касается его самого.
   - Нет, я скажу! - отрезал Лори. - Он не может т вас жениться,  потому
что это собираюсь сделать я.
   - О Боже! - Синтия изумленно улыбнулась.
   - Ну? - встревоженно спросил Лори.
   - Мы еще обсудим это. - Глаза Синтии сияли от счастья.
   - Обсудим? - Лори повысил голос. -  Вы  хотите  смазать,  что  можете
не...
   - Я не собиралась называть имя Синтии, - оборвала его  Пандора.  -  Я
говорила; :что подойдет кто-то похожий на нее.
   - Чье имя вы собирались назвать? - В глазах Макса бушевал огонь.
   Она несколько секунд смотрела на него. Как она будет жить без Макса?
   - По правде говоря, я не могу...
   - Я хочу, чтобы эта чушь немедленно прекратилась! - В комнату  вплыла
пышущая здоровьем невысокая женщина, одетая по последней моде.
   - София! - восхищенно сказал Гарри.
   Грейс бросила на мужа вопросительный взгляд.
   - То есть я имел в виду - леди Трент.
   Леди Трент?
   - Мама, - простонал Макс.
   Леди Трент кивнула Грейс:
   - Леди Гарольд.
   Она обвела взглядом собравшихся, и ее глаза безошибочно  остановились
на Пандоре.
   - Вот что,  мисс  Эффингтон,  мой  сын  был  сам  не  свой  последние
несколько дней, если верить слугам.
   - Мама, - выдавил из себя Макс.
   Она не обратила на него никакого внимания.
   - У меня есть основания полагать, что из-за вас. Более того,  у  меня
есть основания думать, что и вы были несчастны.
   - Неужели? - Пандора подняла бровь.
   Леди Трент вздохнула, как будто это было само собой разумеющимся.
   - Ваше бегство длилось едва ли два часа, если  я  правильно  понимаю.
Это означает, что вы либо внезапно  осознали  сомнительность  того,  что
собирались сделать, либо поняли, что выбрали  не  того  джентльмена.  Я,
конечно, не в восторге от этой партии, но даже я признаю, что  настоящая
любовь - это такая редкость! Так  что  не  изображайте  из  себя  глупую
зануду...
   - Простите, леди Трент, но зануда - это я. - Лори отвесил поклон.
   - Мой зануда, - добавила Синтия кокетливо.
   -  Пандора,  -  пристально  посмотрел  на  нее  Макс,  -  почему   вы
вернулись?
   У нес пересохло в горле.
   - Почему?
   Он подошел к ней:
   - Что вы собирались сказать до того, как пришла моя мать?
   Пандора отступила назад.
   - Что?
   Он сделал еще один шаг.
   - Чье имя вы собирались назвать?
   Пандора покачала головой и распрямила плечи.
   - Ничье. Я решила, что наша  игра  была  нелепостью  и  я  не  должна
связывать вас. - Она пожала плечами, как будто это не имело значения.  -
Поэтому я и решила никого вам не навязывать.
   - Почему вы не  хотите  выполнить  наш  договор?  -  Его  взгляд  был
пристальным и жестким.
   - Я уже сказала.
   - Теперь скажите мне правду.
   - Хорошо. Вы можете жениться только на мне. А я скорее войду в клетку
к тигру, чем выйду за вас замуж.
   - Почему?
   - Потому что медленная, мучительная смерть лучше, чем брак с вами!
   - Не правда. - Макс снова придвинулся к  ней,  и  от  его  взгляда  у
Пандоры перехватило дыхание. - Почему вы сказали, что  я  могу  жениться
только на вас?
   - Потому что я дура! Как сказала ваша мать, глупая зануда! -  Она  ни
секунды больше не могла переносить его взгляда.
   - Что еще?
   - Ничего! - Она попыталась отступить, но за ней была только  закрытая
дверь.
   - Дора! - Он был от нее на расстоянии шага.
   - Не называйте меня Дорой!
   Он посмотрел на нее.
   - Что еще?
   - Ничего! Все!
   Его взгляд терзал ее душу, и все, что она таила в душе,  выплеснулось
наружу:
   - Я не могу видеть вас женатым на другой женщине,  потому  что  люблю
вас, вы, бесчувственное животное!  Я,  наверное,  полюбила  вас  с  того
самого  момента,  как  сказала  вам,  какой  вы  распутник,  мошенник  и
негодник.
   - Не забудьте и про чудовище. - Уголки его губ  поползли  вверх,  как
будто он сдерживал улыбку.
   - Я не забыла, - сердито посмотрела на него Пандора.  -  Вы  думаете,
это смешно?
   - Немножко. - Она попыталась уйти, но он удержал ее. - Я  очень  ценю
ваше  нежелание  насильно  навязывать  мне  невесту,   но,   боюсь,   вы
волновались попусту.
   - Почему? Это часть нашего договора. Если вы победите,  я  выхожу  за
вас замуж. Если выиграю я, то выберу невесту вам. Вы признали поражение.
Я выиграла.
   - Не совсем, - он покачал головой, - по крайней мере пока.
   - Что вы имеете в виду? - Стук сердца отдавался у нее в ушах.
   - Когда мы устанавливали сроки выполнения подвигов, вы  сказали,  что
отсчет времени начинается с момента заключения сделки.
   - Сегодня прошло четыре недели с того момента.
   Макс покачал головой:
   - Когда мы на кладбище договаривались о нашей игре...
   - Праведный Боже! - простонал Гарри. - Грейс,  ты  это  слышишь?  Они
заключили свой договор на кладбище!
   - Тише, дорогой, - прошептала Грейс.
   - Это было сразу после полуночи, - сказал Макс, - что  означает,  что
игра еще не закончена.
   - Но вы сдались, - еле слышно сказала Пандора.
   - Я передумал. - Макс посмотрел на Лори:
   - Ты случайно не...
   Лори, ухмыльнувшись, достал из кармана какой-то блестящий  предмет  и
бросил Максу. Поймав его, Макс повернулся к Пандоре:
   - Двенадцатый и последний подвиг.
   Глаза Пандоры наполнились  слезами.  На  его  ладони  лежала  изящная
золотая цепочка, на которой крепилась небольшая золотая сфера. У Пандоры
задрожали колени. Нет, не  сфера.  Яблоко  из  литого  золота  покоилось
внутри яблока чуть большего размера с  изящной  филигранью,  и  все  это
окружал шар из золотой проволоки также в форме яблока.
   - Это свадебный подарок, - тихо сказал Макс.
   Пандора кивнула:
   - Знаю, Зевсу от Геры.
   - Нет, - он заглянул ей в глаза, - Доре от Макса.
   - Звучит как собачьи клички. - Она  шмыгнула  носом,  пытаясь  скрыть
предательские слезы.
   - Неразлучные песики, соединенные любовью. -  Его  голос  вновь  стал
серьезным. - Ты же знаешь, как я тебя люблю.
   - Правда? - Она не сумела скрыть удивления. - Ты уверен?
   - Абсолютно. Но я могу тебе это доказать. - Он заключил ее в объятия.
- Проверь меня, Пандора. Заставь меня доказать это тебе.
   - А если ты пройдешь мое испытание? - Она едва могла говорить.
   - Тогда ты станешь моей женой и я  проживу  остаток  жизни  как  твои
герой. - Он вновь заглянул ей в глаза, надеясь увидеть ответ на  вопрос,
который еще не задал. - И как твой муж.
   - Я не очень-то искала мужа. - Пандора  не  могла  оторвать  от  него
глаз. - Но думаю, мне лучше выбрать тебя, чем  медленную  и  мучительную
смерть.
   - Например, от копыт диких верблюдов в египетских пустынях?
   - Возможно, - нехотя согласилась Пандора.
   - Или от пыток в руках голых африканских дикарей? - усмехнулся он.
   - Может, и так.
   - Тогда я требую приз, раз игра действительно закончилась.
   Он наклонился к ней, и их губы слились.
   Пандора будто во сне слышала аплодисменты всех находящихся в  комнате
и радостные  восклицания  слуг  из-за  двери.  Ее  почему-то  совсем  не
беспокоило то, что все видят, как сильно она любит Макса. Пандора обвила
руками его шею и погрузилась в сладостное тепло его тела и губ.
   Поцелуй положил конец игре, разыгрываемой Шалуньей  и  ее  героем,  и
закрепил договор, заключенный между мужем и женой. Или это было...
   Только начало?





   Виктория АЛЕКСАНДЕР
   СПИСОК ЖЕНИХОВ

Перевод с английского Л.И. Лебедевой. OCR AngelBooks


Анонс

     Молодой красавице вдове, вынужденной вступить в новый брак, чтобы получить огромное наследство, совсем не хочется выходить замуж по-настоящему. Не лучше ли выбрать супруга фиктивного из целого списка лондонских аристократов?
     Но "идеальный кандидат" вовсе не намерен довольствоваться иллюзией брака с женщиной, о которой мечтает день и ночь. Сможет ли она противостоять властной силе его неподдельной страсти?

Список возможных женихов
(составлен лордом Уэстоном и лордом Каммингсом и дополнен примечаниями леди Джиллиан Марли)

     Граф Шелбрук - почти красив, но вполне порядочен
     Виконт Рейнолдс - неисправимый игрок, и, что самое худшее, неудачливый
     Маркиз Данстейбл - достаточно приятен, но, имея девятерых детей, больше нуждается в гувернантке, чем в жене
     Лорд Тайндейл - весьма красноречив при очень малом количестве зубов
     Барон Рейт - очаровательный джентльмен, однако прожитые годы оставили на нем неизгладимый след
     Лорд Клевис - отличный танцор, вопреки избытку веса, от которого сотрясаются стены любого дома, едва он ступит в него ногой
     Лорд Ранли - элегантен на вид, но ума не больше, чем у барана
     Лорд Харкин - маленький, лысый и даже не догадывается о своем сходстве с облезлым кроликом

Глава 1

Весна, 1818 г.

     Куда же подевался этот человек?
     Леди Джиллиан Марли подавила желание ринуться к входной двери, распахнуть ее и пуститься на его поиски по улицам Лондона.
     Что, еели он вообще не придет?
     При мысли об этом у леди Джиллиан даже слегка заныл затылок, но она не допустила, чтобы ее хорошо отработанная приветливая улыбка превратилась в гримасу. Наоборот, она двинулась по комнате с безмятежным видом, уверенная в себе, как и полагается хозяйке светского салона, которой приходится решать нелегкую задачу - как превратить людей с совершенно различными интересами в единое сообщество.
     Нынешним вечером у нее в гостиной собралось человек двадцать. В одном углу несколько членов парламента дружески обсуждали какую-то туманную проблему законотворчества, в другом - гости разбирали по косточкам новейшее произведение восходящего светила поэзии, а у стены, увешанной картинами, любители живописи обменивались мнениями о недавней выставке.
     Искусство Джиллиан как хозяйки дома в таких случаях было непревзойденным, а репутация мастерицы устраивать подобные вечера - несравненной. Сегодня она, как всегда, являла собой воплощение гостеприимства, самообладания и понимания.
     Ни один из гостей не заподозрил бы, что каждый ее нерв натянут как струна, даже самый зоркий наблюдатель не мог бы себе представить, какая тяжесть лежит у нее на сердце и что ей приходится до предела напрягать всю силу воли, чтобы не впасть в отчаяние.
     Где же Шелбрук?
     Джиллиан снова бросила взгляд на дверь, что проделывала каждые пять минут с того самого времени, как начали собираться гости. Он должен был появиться еще полчаса назад. Разумеется, нет ничего необыкновенного в том, что кто-то из приглашенных запаздывает, но сегодня единственный гость, которого Джиллиан хотела видеть, единственный, чей визит был для нее важен, до сих пор не переступил порог ее гостиной.
     Вряд ли Шелбрук переменил намерение. На ее приглашение он откликнулся короткой запиской, безусловно, принимая его, и было бы непростительно с его стороны изменить своему слову. Разве может джентльмен быть столь невоспитанным? Неужели он не знает правил приличия? Ей, пожалуй, не доводилось сталкиваться с кем-либо настолько неучтивым, кто мог бы, приняв приглашение и не приехав, не прислать как минимум извинительное письмо, которое, бесспорно, послужило бы оправданием.
     Однако ее недовольство не произведет желаемого эффекта на Шелбрука, поскольку тот ничего не знает о ее намерениях. Джиллиан отправила неприятные мысли и сопровождающие их вспышки раздражения в глубину сознания и переключила внимание на гостей. Она с должной обязательностью переходила от группы к группе, роняя замечание то тут, то там. В другой вечер она с удовольствием приняла бы участие в какой-нибудь из дискуссий, но сегодня совершенно не могла сосредоточиться. Задержавшись возле нескольких человек, собравшихся у новой картины, присланной ее братом Томасом, она вполуха прислушалась.
     - ...но, сэр Эдмонд, вы же не считаете, что произведение искусства полностью лишено достоинств, если не содержит изображения человеческих фигур?
     Сэр Эдмонд, коллекционер, известный скорее экстравагантностью суждений, нежели тонким вкусом, самоуверенно возразил говорившему, довольно известному критику:
     - Согласитесь, мистер Аддисон, что если на полотне отсутствует человеческая натура, то перед нами не более чем красивая картинка. Вот почему великое искусство изображает именно людей в значительные моменты истории.
     - А разве есть что-то дурное в просто красивой картине? - послышался у Джиллиан за спиной полный иронии голос.
     Она резко обернулась. Ричард Шелтон, граф Шелбрук, стоял, заложив руки за спину, и сосредоточенно и вдумчиво рассматривал картину. Сердце у Джиллиан так и подпрыгнуло.
     Перед ней был человек, последние дни владевший ее мыслями. Она никогда не стояла рядом с ним на таком близком расстоянии. Он по меньшей мере на шесть дюймов выше ее, темные брови сдвинуты. Волосы темно-каштановые, кудрявые, непослушные и немного длинноваты, словно Шелбрук забыл подстричься или не придавал этому значения. Быть может, ему не по карману камердинер?
     Сэр Эдмонд прищурился, как будто поверить не мог, что какой-то незнакомец, только что появившийся в гостиной, осмеливается оспаривать его мнение.
     - Живопись вне человеческого аспекта лишена чувства. В ней нет души.
     - Чепуха! - раздраженно фыркнул мистер Аддисон. - Как вы можете смотреть на этот пейзаж и утверждать, что в нем нет души? Ведь мы почти ощущаем свежий запах травы и веяние ветра, который гонит облака по небу.
     - Мне кажется, что живопись выражает не душу человека, но душу Бога, - негромко заметил лорд Шелбрук.
     - Душу Бога? - Сэр Эдмонд побагровел. - Какое богохульство...
     - Какая проницательность! - со смехом перебил его мистер Аддисон. - Простите, но мы, кажется, не знакомы.
     - Я только недавно приехал. - Шелбрук обратился к Джиллиан и взял ее руку в свою. - Прошу прощения, леди Джиллиан, за возмутительное опоздание.
     Глядя ей прямо в глаза, он поднес ее руку к губам.
     Глаза у него были темно-карие, глубокие, завораживающие и впечатляющие; неожиданная мысль промелькнула в голове Джиллиан: а видит ли он душу в ее взгляде, как увидел в картине? Прикосновение его губ было неожиданно теплым и интимным даже здесь, в полной гостей комнате, и странная дрожь пробежала у нее по спине. Она подавила желание рывком высвободить руку, но зато сумела придать своему тону подобающую холодность:
     - Вы опоздали, милорд? Я и не заметила!
     - В таком случае я приберегу свои извинения до более значительного проступка.
     Он отпустил ее руку и выпрямился. Смешливая искорка промелькнула в глазах Шелбрука, но он не улыбнулся. Джиллиан приподняла брови.
     - А вы собираетесь совершить и более значительные проступки?
     - У меня нет заранее обдуманных намерений на этот счет, миледи.
     Шелбрук кивнул и отвернулся от нее, чтобы представиться мистеру Аддисону и прочим участникам спора. Дебаты о достоинствах картины тотчас возобновились, и Джиллиан с досадой ощутила, что ее обществом пренебрегли. Что ж, ее первое впечатление оказалось верным - этот человек определенно невежлив. Впрочем, она была вынуждена признать, что поспешное возвращение Шелбрука к дискуссии о живописи избавило ее от разговора с ним одним, тем более что в данную минуту она не только не знала, что сказать, но даже с чего начать.
     Джиллиан пробормотала какую-то более или менее подходящую фразу и удалилась, предпочитая понаблюдать за Шелбруком с безопасного расстояния. Безобидное, прикосновение его руки произвело на нее поразительное действие. Но это ведь полный абсурд. Их знакомство - если это можно назвать знакомством - носило мимолетный характер - случайный танец во время ее первого и единственного светского сезона несколько лет назад. Ее сегодняшняя реакция скорее всего связана с душевной неуравновешенностью по поводу того, что она задумала.
     Как он отнесется к ее предложению и к тому, что из него следует? При этой мысли у Джиллиан заныло под ложечкой.
     Целый час или около того она следила за тем, как Шелбрук вступает то в один разговор, то в другой. Как она и предполагала, он был весьма умен. Его хорошо аргументированные суждения неизменно оказывались уместными. Он держался в равной степени уверенно, шла ли речь о литературе, политике или искусстве. Ничего не скажешь, граф Ричард производил сильное впечатление! Но даже когда его замечания были остроумными и вызывали смех, сам Шелбрук оставался невозмутим. Джиллиан почему-то более всего удивляло, что Шелбрук главным образом сосредоточен на эмоциях окружающих, а не на том, чтобы обнаружить собственные чувства.
     - Я должна признать, леди Джиллиан, - заговорила леди Форестер, присоединяясь к ней у стола с освежающими напитками и закуской, - что лорд Шелбрук весьма интригующая личность.
     - Вы так думаете? - рассеянно отозвалась Джиллиан.
     - Да. Он восхитительно загадочен!
     - Загадочен?
     - Разумеется. - Леди Форестер обмахнулась веером. - Он вовсе не прочь высказать свое мнение по разным поводам, но никогда не говорит о себе.
     - А зачем ему это делать? - Джиллиан бросила быстрый, но внимательный взгляд на высокую фигуру Шел-брука. - В Лондоне очень мало нераскрытых тайн. Обстоятельства его жизни общеизвестны. Отец Шелбрука промотал состояние семьи, и после его смерти сыну пришлось потратить многие годы, чтобы восстановить потерянное.
     - Я считаю, что его скрытность объясняется печальным состоянием его финансовых дел. Такие привлекательные мужчины, как граф, обычно не стараются избегать внимания общества, а этот даже никогда не улыбнется! Я частенько видела его на светских приемах, но он не задерживается на них дольше, чем требуют приличия, и ведет себя так, будто он посторонний наблюдатель. - В глазах леди Форестер вспыхнуло любопытство. - Однако я еще ни разу не видела его на ваших вечерах. Почему вы его пригласили?
     Джиллиан небрежно пожала плечами.
     - Мне нравится собирать у себя разных людей, и кто-то - не помню кто - сказал, что граф может быть интересным дополнением к обществу.
     - Да, у вас я всегда встречала людей очень своеобразных. - Леди Форестер в свою очередь посмотрела на Щелбрука. - Если память мне не изменяет, Шелбрук при жизни отца время от времени только пошаливал. Ну а тот уже был настоящим негодником! Какая жалость, что сын не нуждается в покровительстве! - На губах у леди Форестер появилась игривая улыбка. - Вам не кажется, что у него есть художественные или литературные интересы, которые требуют поддержки?
     - Вряд ли, - со смехом ответила Джиллиан.
     - Жаль, - со вздохом заключила леди Форестер.
     Эта леди, всего лишь годом старше Джиллиан, воображала себя покровительницей искусств и оказывала материальную поддержку нескольким пробивающим себе дорогу художникам и писателям, а те, как утверждали любители посплетничать, возвращали ей долг иной валютой - в области нежных чувств. Джиллиан в душе порадовалась, что Шелбрук не из тех, кто нуждается в чем-то подобном.
     Внезапно она перехватила взгляд Шелбрука, обращенный к ней с противоположного конца комнаты; граф слегка приподнял свой бокал, словно давая знать, что ему понятно направление ее мыслей. Яркий румянец зажегся на щеках Джиллиан; она вежливо кивнула и отвела глаза.
     Леди Форестер внимательно на нее посмотрела.
     - Вы чересчур долго вдовеете, дорогая. На основании своего опыта могу вас заверить, что мужчинам, которые неохотно распространяются о себе, на самом деле есть что скрывать. Тайны, если хотите. Чаще всего в этих тайнах ничего особенного нет, они имеют значение тольк