щего крышу шпиля висела шляпка цвета бордо с изящным зеленым пером.
     Ее шляпка? Туссен изобразил ее шляпку на шпиле беседки, подозрительно напоминающей ту, в которой она играла в детстве. Откуда он... Джиллиан села на пол и продолжала рассматривать картину.
     Не только строение, но и его окрестности, расположение деревьев и проблеск воды в озере в отдалении... Это определенно "Причуда герцогини". Она никогда не видела лица Туссена, и вряд ли такое возможно, однако вовсе не исключено, что он посетил имение Эффингтонов. Вполне вероятно, что даже в этом году, во время приема у бабушки и скачек Роксборо. Но ведь только она и Ричард знали о шляпке.
     Ричард? Мог ли он заказать Туссену картину? Конечно, нет! У него нет денег на подобные прихоти. Он каждое пенни пускает в оборот, чтобы поправить дела.
     "Предполагаю, что это какое-то предприятие, но Ричард об этом не говорит, потому что общество не приняло бы графа, которому приходится жить своим трудом", - прозвучали в ушах Джиллиан слова Эммы.
     А что говорил Ричард?
     "Женщина ты, граф или принц, подобное занятие будет считаться неподходящим и не вызовет серьезного к себе отношения".
     Сердце у Джиллиан замерло. Возможно ли это? Нет, невероятно!
     Кровь застучала у нее в ушах. Это смешно. Совершенно безумная мысль.
     Пейзаж, казалось, пульсировал у нее перед глазами, Неужели Ричард и Туссен - один и тот же человек?
     И тотчас десятки случайных эпизодов, которым она в свое время не придавала значения, соединились у нее в голове, словно части головоломки. Сложенные воедино, они явили собой поразительно цельную картину.
     Боже милостивый! Конечно, Теперь все обрело смысл. Его приверженность к поздним сеансам. Отказ показать ей свое лицо. Его нарочитый, неестественно звучащий акцент, не говоря уже о том, что временами он о нем забывал. Вероятно, он даже не умел как следует говорить по-французски.
     Мало того, один и тот же мальчишка-посыльный приносил ей послания от двух мужчин. Замечания Ричарда о тяжелой жизни художников. Его слишком глубокое знание искусства. Подмеченное Эммой сходство между живописью Туссена и работами, которые когда-то делал Ричард. Когда-то? Ха!
     И слабый запах скипидара после первой ночи, проведенной ими вместе!
     Почему она не замечала этого прежде? Неужели потому, что глупа? Или потому, что была так увлечена Ричардом? Нет, сказала она себе, нетерпеливо тряхнув головой. Просто ей и за сотню прожитых жизней даже в шутку не пришла бы в голову мысль о том, что граф Шелбрук и есть Этьен Луи Туссен.
     Но почему он ничего не сказал ей об этом? Она никогда не осудила бы его за занятия живописью...
     А что может быть более интригующим, чем мужчина, у которого есть тайны? Или мужчина, чье лицо скрыто?
     Неужели все было только ради этого? Неужели он воспользовался обличьем Туссена для того, чтобы пробудить ее чувства и добиться таким образом выполнения единственного поставленного им условия? Если так, то это не сработало. Вовсе не объятия Туссена решили дело. И не в его объятиях она хотела быть.
     У Джиллиан перехватило дыхание, когда она осознала все до конца. Никакая она не распутница! Когда ее целовал Туссен, она испытывала те же ощущения, как при поцелуях Ричарда, потому что это был один и тот же человек - мужчина, которого она полюбила. Это не было вожделением. Вернее, не только вожделением. В конце концов, ее ведь целовали другие мужчины, скажем, совсем недавно Роберт - и весьма пылко! - а она ничего не почувствовала, ровным счетом ничего!
     Так почему же он не сказал ей правду?
     Возможно, он тоже не может разобраться в себе и ощущает неуверенность и смятение?
     Так ли это? Неужели он полюбил ее? Неизъяснимая радость забурлила в Джиллиан, ей хотелось громко, во весь голос расхохотаться. Конечно же! Это единственный ответ. И чего еще она могла ожидать? Есть ли на свете что-либо, сильнее внушающее неуверенность, чем любовь? Разве она сама не говорила Пандоре, что мужчины не имеют представления о том, что творится у них в душе, когда дело доходит до любви? Если бы Ричарду нужно было только ее наследство, он уже вступил бы с нею в брак. Но если вмешалось сердце...
     Ей бы стоило разозлиться на него до безумия. Захотеть пристрелить его или по меньшей мере проткнуть шпагой. А вместо этого она широко улыбалась - как полная идиотка!
     Джиллиан встала и отряхнула платье от пыли. Бедный дорогой Ричард. Влюблен и смущен. Он воистину достоин жалости! И она сжалится над ним. Непременно. Но не сейчас. Она не может оставить безнаказанным его маленький обман. Без этого дурно было бы начинать их совместный жизненный путь. Этому негоднику еще не известно, что такое чувствовать себя растерянным и смущенным по-настоящему.
     Если нет ничего более загадочного и интригующего, чем мужчина, у которого есть тайны, то для Ричарда настало время узнать, что нет ничего более опасного, чем женщина, которая эти тайны разгадала.
     Все до одной.

Глава 18

Почему же, в конце концов, все вышло именно так?
     Ричард смотрел на холст и пытался работать, но при этом никак не мог выбросить из головы разговор с Джиллиан. Он явился к ней в дом с наилучшими намерениями, собираясь поведать обо всем. Рассказать о Туссене и признаться ей в любви. А вместо этого какая-то нелепая ревность к ее покойному мужу смутила его разум. До сих пор Ричард даже не сознавал, что его гордость уязвлена мыслями о ее первой любви.
     Да, он злился, что не был первым мужчиной в жизни Джиллиан. Первым мужчиной в ее постели. Первым, кто спас прекрасную принцессу от дракона.
     Что она с ним сделала? Он мог бы жениться на ней сразу, на ее условиях, разделить с ней наследство и жить собственной жизнью, будучи женатым лишь номинально. Но его самолюбие не приняло такого решения с самого начала. А сердце не принимает сейчас.
     Послышался стук в дверь, а вслед за этим женский голос произнес:
     - Мсье Туссен?
     Джиллиан?
     - Мадам? - Он вскочил и быстро подошел к двери. - Что вы здесь делаете?
     - Мне очень нужно договорить с вами. - Она помолчала. - Могу я войти?
     - Тысяча извинений, но я не готов к сеансу сегодня вечером.
     Он не может ее впустить...
     - Я подожду. - Еще секунда молчания. - Мсье, я уже отпустила своего кучера.
     - Одну минутку, пожалуйста.
     Проклятие! Что привело Джиллиан сюда? Ричард быстро зажег свечи возле кресла, погасил все остальные, бросился к мольберту и зажег свечу, закрепленную на подрамнике. Провел рукой по волосам, глубоко вздохнул и уселся у мольберта на табурет за ширмой.
     - Все в порядке, мадам. Вы можете войти.
     Он услышал, как отворилась дверь, и увидел, как она вышла из тени у входа и направилась к ярко освещенному креслу.
     - Добрый вечер, мсье.
     - Мадам, - осторожно начал он, в то время как Джиллиан сняла плащ и бросила его на стул. - Я не ожидал увидеть вас у себя еще раз.
     - Почему же? - Джиллиан присела на шезлонг и сняла туфли. - Разве портрет окончен?
     - Не вполне, но для его завершения уже нет необходимости в вашем присутствии. Поэтому, если вы решите уйти, я мог бы послать за каретой.
     - Не нужно. - Джиллиан расположилась в кресле в томной и соблазнительной позе. - Я предпочла бы остаться здесь.
     - Вот как?
     - Да, именно так. - Она рассмеялась гортанным, воркующим смехом, и Ричард ощутил стеснение в груди. - Вы говорите, что уже не нуждаетесь во мне, чтобы закончить портрет?
     - Нет.
     Впрочем, раз уж она здесь, он мог бы продолжить работу. Ричард взялся за кисть. Долго ли она намерена пробыть у него? Насколько он знал, она всегда оставляла Уилкинса внизу у лестницы дожидаться ее. Где же он нынче вечером?
     - Мсье, раз первый портрет почти закончен, так, может, вы бы приняли заказ на другой?
     - На другой? - Ричард нахмурился. - Разве одного не достаточно?
     - Мне пришло в голову, как хорошо было бы получить другой, в ином стиле. Нечто уникальное.
     - Все мои работы уникальны, - пробурчал он.
     Ей мало его удивлять, она еще собирается критиковать!
     - Я полагаю, это должно быть что-то в классическом стиле.
     - Классическом?
     Что может быть более классическим, чем изображение женщины в греческом одеянии, полулежащей в кресле?
     - Да, в стиле скульптуры. Греческой скульптуры. Это было бы прекрасно! Нечто, достойное украсить, ну, не знаю, предположим, храм.
     - Храм? - переспросил он, вознося безмолвные молитвы в надежде, что пейзаж, начатый им после возвращения из имения Эффингтонов и поставленный им у дальней стены, Джиллиан в темноте не разглядела.
     Она спустила ноги с кресла и встала, движения ее были грациозными и соблазнительными.
     - Это платье как нельзя лучше подходит для такой картины. - Джиллиан подняла руки над головой и стала медленно поворачиваться. Свет свечи играл в ниспадающих складках ткани, подчеркивая каждый изгиб ее тела. - Вы так не считаете, мсье?
     Ричард с трудом сглотнул.
     - Считаю, но ведь я уже написал вас в этом платье.
     - Ах, правда! - Она восхитительно надула губки и скрестила руки на груди - от этого движения прелестные выпуклости над вырезом платья округлились сильнее. - Тогда ничего не поделаешь.
     - Видимо, так, - пробормотал он, любуясь отблесками света на ее матово-белой коже.
     - Что же нам придумать вместо этого? - сказала Джиллиан, прижав пальчик к нижней губе.
     - Не знаю.
     Ричард отлично знал, что хотел бы сделать, но это не имело отношения к живописи.
     - Мне так хотелось чего-нибудь в классической традиции.
     - В классической традиции... - почти машинально повторил он, не сводя глаз с пальчика, прижатого к нижней губе.
     - Возможно, даже смелого.
     - Смелого?
     Ах, эти манящие милые губки!
     - Да, может быть, даже не в строго греческом стиле, а больше в манере великих итальянских мастеров. - Ее жесты были такими неторопливыми, словно она двигалась во сне. Или это ему снится сон? Руки Джиллиан коснулись золотого шнура, обвивающего ее талию. - Боттичелли. - Она развязала шнур. - Или Тициан.
     - Тициан, - эхом повторил Ричард, завороженный блеском золотой змейки у ее ног.
     - Нет, определенно Боттичелли. Нечто вроде "Рождения Венеры" .
     - Мадам, но ведь Венера...
     Платье упало к ногам Джиллиан, накрыв золотую змейку. Глаза Ричарда скользнули снизу вверх по ногам Джиллиан, по изгибам бедер и спины. Тело ее казалось таким теплым и золотистым... Она развязала ленту в волосах, и поток светлых шелковистых кудрей упал ей на спину.
     Джиллиан посмотрела на Ричарда через плечо. Он отлично знал, что его нельзя увидеть, и тем не менее ему казалось, что она смотрит ему прямо в глаза.
     - Так что Венера?..
     - Мадам, вы потеряли платье, - даже не проговорил, а хрипло прокаркал Ричард.
     - Ничего подобного, мсье. - Джиллиан наклонилась, подняла платье и присоединила его к плащу на стуле. - Я отлично знаю, где оно находится.
     - А знаете ли вы так же хорошо, что делаете?
     Он мог только надеяться на это, так как представления не имел, что она затевает.
     - Полагаю, что да. Видите ли, мсье... Этьен.
     Этьен? С чего это она начала называть его по имени?
     - После нашей прошлой встречи я много думала о своем положении. - Она подошла к канделябру. Мерцающий свет обвел ее тело сияющим контуром. Джиллиан наклонилась и задула свечу. - И в особенности о ваших словах.
     - О моих словах?
     Господи, почему у него вдруг пересохло во рту?
     - Да. Обо всем, что вы говорили.
     Она задула вторую свечу.
     - Обо всем?
     Почему у него такой слабый голос?
     - Ну да. О том, что я чувствовала, когда вы меня поцеловали. - Погасла еще одна свеча. - И о вашей так называемой проверке. - Она бросила взгляд в его сторону. - Это было нечестно.
     Она задула следующую свечу.
     - Нечестно? - Сердце гулко забилось у Ричарда в груди.
     - Вот именно. Я не ожидала этого. И не была готова.
     Она снова глянула в его сторону и лизнула сначала большой, а потом указательный палец.
     - Не готовы? - чувствуя, что почти не в силах дышать, переспросил Ричард.
     - Нет. Но теперь, мсье... - Она сжала фитиль последней свечки двумя пальцами, и послышалось слабое шипение. Каждый мускул в теле Ричарда напрягся. - Теперь я готова.
     - Готовы?
     А он?
     - Испытайте меня, Этьен, - почти промурлыкала она - темный силуэт в дальнем конце комнаты.
     - Чего вы хотите от меня, мадам?
     В полном противоречии с этими словами он двинулся к ней - ноги будто сами несли его.
     - Чего? - Она засмеялась тем же гортанным, воркующим смехом, который он впервые услышал от нее сегодня. Дрожь желания пробежала у него по спине. - Того, чего хочет любая женщина от Этьена Луи Туссена, мастера живописи и необыкновенного любовника.
     - Мадам, я...
     Ричард находился уже совсем рядом с Джиллиан, на расстоянии шага, не больше. Надо это прекратить. Сейчас, пока еще не поздно!
     - Да?
     Она приблизилась к нему, положила руки на грудь и легонько провела пальцами по рубашке. Задохнувшись, он крепко схватил ее за руки.
     - Зачем?
     - Зачем? - Она прижалась к нему обнаженным телом, жар которого Ричард ощущал даже сквозь одежду. Джиллиан наклонилась и коснулась языком ямочки на его шее. - Я раньше думала, что не смогу стать женой человека, которого не люблю. - Голос у нее был низким и проникновенным. Она высвободила руки и обняла его за шею. - Я также думала, что не смогу позволить близость с мужчиной, которого не люблю.
     - А теперь?
     - Теперь? - Джиллиан взъерошила ему волосы и сказала, почти прижавшись губами к его губам:
     - А теперь посмотрим.
     - Я... мы должны поговорить.
     - Поговорить?
     Джиллиан провела руками по его плечам, по спине, потом запустила руки ему под рубашку. Ричард рывком стащил рубашку через голову, отшвырнул ее в сторону, и в ту же секунду Джиллиан снова была в его объятиях.
     - Это необходимо... - Он запнулся - ему трудно было составить осмысленную фразу. - Я должен вам рассказать...
     - О ваших тайнах, Этьен?
     Руки ее, быстрые, неугомонные, ласкали его, спускаясь все ниже и ниже.
     И Ричард понял, что уже поздно. Он уже не заботился о том, Туссена она хотела или Ричарда. Любит она графа или художника. Она была в его сердце, в его душе. Он отчаянно хотел ее, и понятия о том, что правильно и что не правильно, исчезли, ушли в сторону, как и мысли о честности и обмане. Он любил и хотел ее, и не имело значения, кого хочет она, кого любит.
     Он и Туссен были одним целым. Ничего не существовало сейчас, кроме единственной женщины и единственного мужчины, которые любили друг друга. И оставшийся ясным крохотный уголок сознания подсказывал Ричарду, что одно только это и будет иметь смысл в дальнейшем.

***

     Они лежали рядом, удовлетворенные и безмятежные, - Ричард даже не подозревал, что может испытывать подобное блаженство после физической любви. Сейчас, вероятно, самый благоприятный момент для того, чтобы поведать Джиллиан все, хотя настоятельная необходимость сделать это исчезла. Джиллиан лежала возле него, расслабленная и умиротворенная, вполне, наверное, способная воспринять правду. А сам Ричард ощущал поразительное по силе чувство покоя и непонятно на чем основанную уверенность, что между ними уже нет никаких преград.
     Джиллиан вздохнула, повернулась к нему и крепко поцеловала.
     - До сих пор я никогда не соблазняла мужчин.
     - Трудно этому поверить, - отозвался он с благодушной иронией, к счастью, вовремя вспомнив об акценте. - У вас недурно получается, - Благодарю за комплимент. - Судя по голосу, она улыбалась.
     Потом она села, нашарила туфли, надела их и встала. Ричард смутно видел, что она ощупью ищет стул. Нашла, натянула платье, накинула плащ.
     - Вы меня покидаете? Уже?
     Ричард надеялся, что она пробудет у него до рассвета и увидит его лицо при свете утреннего солнца. Тогда сама собой отпадет необходимость в каких-либо объяснениях. Он всегда более преуспевал в защите, нежели в нападении.
     - Да, пора, моя карета ждет.
     - Разве вы не говорили, что отпустили экипаж?
     - Неужели? О чем я только думала?
     - Мадам, - проговорил он медленно.
     - Мсье, я провела восхитительный вечер. Весьма признательна вам за участие в нем, - сказала она сердечно и вежливо, как будто благодарила его за прогулку в парке, не более.
     Джиллиан подошла к двери и, отворив ее, остановилась. При слабом свете темный силуэт ее четко обозначился в дверном проеме.
     - О, мне было бы неприятно, если бы вам пришлось провести остаток ночи, теряясь в догадках, поэтому я считаю, что должна все сказать вам прежде, чем уйду.
     - Сказать - что?
     - На ваш последний вопрос, мсье, я отвечаю "нет".
     И захлопнула за собой дверь.
     - Какой вопрос? - забормотал он, глядя ей вслед.
     Он не мог припомнить ни одного существенного вопроса. Лежал на спине и смотрел в ночное небо. Ни одна звезда не сияла сегодня на нем. Тяжелые облака затянули небосклон и, слава Богу, помогли Ричарду сохранить свою тайну, но сейчас казались зловещими. Быть может, это знамение?
     Какой же это вопрос? Ричард порылся в памяти. Он был слишком удивлен ее появлением и всем прочим и мог пропустить мимо ушей что-то важное из сказанного ею...
     "Я также думала, что не смогу позволить близость с мужчиной, которого не люблю".
     "А теперь?"
     Ричард рывком сел.
     "На ваш последний вопрос, мсье, я отвечаю "нет"".
     Нет? Что, черт побери, это может значить?
     Он вскочил на ноги и тут же наткнулся на стул. Больно ударился, выругался, схватил брюки и натянул их. Бросился к мольберту и при слабом свете свечи, все еще горевшей над ним, вгляделся в лицо Джиллиан.
     Она в свою очередь смотрела на него.
     Нет?
     Если она не может быть с мужчиной, которого не любит...
     Ричард ощутил острый спазм в желудке.
     Но она была с Туссеном! Более того, она сама его соблазнила. И с огромным воодушевлением!
     Выходит, она полюбила Туссена? Неужели его глупый план сработал? И даже более чем успешно?
     Лицо на портрете улыбалось довольной, уверенной улыбкой.
     Черт побери, что же ему-то теперь делать? Джиллиан влюбилась не в того мужчину, хоть он и был именно тем мужчиной. Он сам себе соперник. Ричард запустил пальцы в волосы и задумался.
     Что, если ему отделаться от Туссена? Отправить его назад во Францию или, еще лучше, убить негодяя. На дуэли? Нет-нет, это было бы слишком романтично. К тому же понадобились бы секунданты и противник.
     Дуэль породила бы много толков и пересудов, а Ричард совсем не был заинтересован в том, чтобы привлечь внимание высшего общества. А как насчет несчастного случая? Нужно сосредоточиться и изобрести нечто правдоподобное. Может, несчастный случай с каретой? Или пусть Туссен утонет - это неплохо. Тело никогда не обнаружат.
     Да нет, черт возьми, нельзя ему убивать Туссена. Джиллиан придется пережить гибель любовника, как переживала она в свое время гибель мужа. Ричарду не удастся вытеснить из ее памяти еще одного мужчину. Даже если этот мужчина не существовал вовсе.
     Он, конечно, может и заблуждаться насчет ее истинных чувств. Нет. Сердце у Ричарда упало. Он должен был понимать с самого начала, что Джиллиан не из тех женщин, которые способны отдаться без любви. Или выйти замуж не любя.
     Боже милостивый, ведь он ее любит! А она любит другого. И возненавидит его, Ричарда, когда узнает правду. Она ни за что не поверит, что обман был затеян им не ради получения наследства, хотя эта мысль пришла ему в голову тогда, когда вся эта чертова мешанина только начиналась.
     Теперь ему нет дела до ее наследства. Он готов провести остаток дней своих, рисуя картины под чужим именем, пытаясь чинить древнюю крышу или выбиваясь из сил, чтобы наскрести приданое для сестер, только бы Джиллиан осталась с ним навсегда.
     Он тяжело вздохнул и снова посмотрел на портрет. Он ее любит. Он никогда "е любил до сих пор и вряд ли полюб