я весь до  стона,  до  хруста,  весь
врастопырку, зевнул и снова свернулся клубочком в кресле.
   Вот как проснулся в Филадельфии, так и заснул до  самого  Вашингтона.
Так что про Филадельфию ничего путного сказать не могу. "Америка глазами
Кота" не получится...
   - Дорогие леди и джентльмены! Мы с вами прибыли в столицу Соединенных
Штатов Америки Вашингтон. Потом я вам подробнее расскажу об этом замеча-
тельном городе. Здесь мы пробудем до  послезавтрашнего  утра,  и  у  нас
очень обширная программа. Однако, прежде чем мы поедем в отель, я хотела
бы на пять минут задержаться у самого сердца Америки, у Белого Дома, ре-
зиденции всех Президентов Соединенных Штатов, начиная с Джорджа  Вашинг-
тона, именем которого и назван этот город. Впереди у нас поездка в. "Ма-
унт Верной", загородное поместье Джорджа Вашингтона, Арлингтонское клад-
бище с пантеоном Джону Кеннеди, прогулки вокруг Капитолия,  музей  Аэро-
навтики (бедненький Тимурчик!..) и посещение Джордж-тауна - старого  Ва-
шинтона, и Линкольн-мемориал, и многое другое... А пока оставим наш  ав-
тобус... Вещи можно не брать. Не забудьте  фотоаппараты  и  видеокамеры.
Дамам рекомендую набросить на плечи теплые куртки, - пропела  американс-
кая шведка-гид по-шведски.
   "А Конгресс где?!! Едрена вошь!!! Мне Конгресс нужен!.. Я только ради
Конгресса и ехал сюда, черт бы вас всех побрал!.. - возмутился я. -  Да-
ешь Конгресс, мать вашу в душу!!! "
   Возмутился я так сильно, так мощно  взъярился,  что  шведская  группа
стала вдруг странно переглядываться и полубессознательно чуть  ли  не  в
один голос заквакала:
   - А Конгресс?!.. Почему нет Конгресса?.. Хотим Конгресс!
   Наверное, выброс моей возмущенной энергии был настолько силен, что  я
вздрючил сразу же чуть ли не половину группы поразительно тихих  и  спо-
койных пожилых шведов!
   Вот уж никогда не думал, что обладаю  еще  и  массовым  гипнотическим
воздействием!.. Знал ведь, что НЕЗАУРЯДЕН, но что до такой степени?!..
   - И Конгресс, разумеется, тоже!.. - поспешила ответить гид.
   Кевин Стивене запер все двери автобуса и  пошел  размяться  вместе  с
группой. Я, естественно, помчался за ним.
   Как всегда после долгого сна, мне дико хотелось  писать  и  жрать!  С
первой потребностью я справился довольно легко: обоссал какой-то  кустик
по дороге, пока наша  шведская  группа  дисциплинированно  стояла  перед
красным светофором.
   Облегчившись, я огляделся. Бог мой, как этот город похож на  наш!  Ни
тебе небоскребов, ни столпотворения людей и машин, и дома все такие кра-
сивые, так напоминающие центр Ленинграда, что просто сердце сжалось!..
   И улицы такие широкие. А через улицу вдруг живая Белка  с  Бельчатами
идет! И все автомобили остановились - пропускали  Белку.  А  эта  стерва
идет себе и ухом не ведет. А за нею - четверо Бельчат.
   Хотел я их было пугнуть, а потом пожалел. Спрятался за  ноги  Кевина,
чтобы они меня не увидели и не обгадились бы сами со страху.  Раз  Белка
может со своим потомством ходить вот так по городу, переполненному  вся-
кими опасностями для маленьких Существ, значит, это прекрасный город!  И
правильно, что Президенты именно здесь живут. Здесь-то поспокойнее,  чем
в Нью-Йорке. А в спокойствии всегда лучше думается. И добрее.
   На другой стороне улицы меня чуть с ног не сбил невероятной силы  со-
сисочный дух! Шел он от небольшой тележки, на ней  сосиски  и  жарились.
Жарил их длинный черный парень в белой и  грязной  куртке,  запихивал  в
длинную булочку, поливал чем-то красным или чем-то  желтым  и  продавал.
Около него стояли еще трое черных парней: все в коже, черных очках,  зо-
лото повсюду и изо всех мест торчит, по нескольку цепей на шеях,  кольца
на всех пальцах у  каждого,  в  ноздрях,  в  ушах,  в  губах  -  повсюду
кольца!..
   Жрут, гады, эти сосиски, чавкают, звякают своим золотом и треплются с
продавцом. А тот тоже, видать, из их компахи: одна половина головы  вык-
рашена в желтый цвет, другая - в сиреневый.
   Все четверо были так увлечены трепотней и жареными сосисками, да  еще
и что-то алкогольное, судя по запаху, хлебали из бумажных пакетов...  То
есть не из пакетов, конечно, а из бутылок, спрятанных в пакеты.
   Вот, кстати, моя первая претензия к Америке!
   Ну какого хрена нужно прятать бутылку с алкоголем в бумажный пакет? А
то непонятно, чего он делает?!.. Ну что за вонючее ханжество?  Из  "гор-
ла", как говорят у нас, видишь ли, нельзя, а запихни бутылку в  пакет  и
будь здоров - лакай хоть до усрачки.
   По-моему, это их слабая сторона.
   Так вот, эти черненькие ребятишки так самозабвенно  "задвигались"  из
пакетов и жрали сосиски, что я совершенно беспрепятственно,  и  даже  не
особенно таясь, слямзил из картонной коробки, стоявшей под тележкой, еще
не жареную, но уже готовую к употреблению  огромную  сосисищу!  Они  все
четверо даже не рюхнулись...
   И побежал за Кевином Стивенсом. Тот посмотрел на  меня,  на  сосиску,
осторожно оглянулся и негромко сказал:
   - М-да... Если я поначалу немного волновался - как ты тут будешь один
целых десять дней, то теперь понял, что делал это напрасно. Ты - паренек
самостоятельный.
   Тут мы наконец подошли к ограде Белого Дома. Я схватил  полсосиски  и
огляделся.
   Мамочки мои!.. Картинка маслом, как говорил Шура. Вся ограда облепле-
на зеваками!.. В сторонке от спокойных, как слоны, полицейских в  касках
ходит какая-то шобла по кругу - человек пятнадцать, чтото  орут  дурными
голосами и вздымают над головами плакаты.  Демонстрируют  и  протестуют.
Протестуют, наверное, против незначительной хреновины, так как ни  поли-
ция, ни зеваки внимания на них не обращают...
   Тут же мужичишко в цилиндре и длиннополом лапсердаке  продавал  "Биб-
лию" для военнослужащих. Это мне Кевин сказал.
   Несколько человек хипового вида приковали себя наручниками к ограде и
мирно переговаривались с полицией, время от времени стреляя  у  прохожих
сигареты. Тоже чем-то возмущались. Но настолько мирно и  незлобиво,  что
все это было похоже на какую-то клоунаду...
   Неподалеку раскинула палатку остроносая бабешка - тощая, лет  пятиде-
сяти, маленькая, с очень  настырным  выражением  лица.  Стоял  плакат  -
что-то против атомной бомбы. Это я из  разговоров  наших  шведов  понял.
Вокруг бабешки - куча пластиковых мешков для мусора, набитых ее имущест-
вом. Дело у нее было поставлено на широкую ногу: сначала она спрашивала,
откуда группа, и когда ей отвечали откуда,  она  раздавала  листовки  на
языке той страны, откуда эта группа прибыла. Все было так деловито,  что
жалеть тетку не было сил. Хотя она провела здесь уже  около  пяти  тысяч
дней и ночей! Однако, если бы спросили меня, я ответил бы, что  она  тут
гораздо больше пяти тысяч ночей. Сужу просто по запаху...
   Она охотно фотографировалась и с удовольствием давала объяснения. А я
слушал и жрал свою сосиску.
   И поглядывал туда, куда смотрели и все,  -  за  ограду  Белого  Дома.
Словно ждали, что вот-вот оттуда выйдет сам Президент, помашет всем  ру-
кой и скажет: "Привет, ребята! Заходите, чего стоять за оградой?.."
   И вдруг я, совершенно неожиданно для себя, увидел пегого, черно-бело-
го Кота-дворнягу, который там за оградой прогуливался по бортику большо-
го фонтана, украшенного ярко-красными цветами. Этот фонтан был  располо-
жен как раз посередине лужайки, между оградой и входом в Белый Дом.
   А уже в следующую секунду с омерзительным, истерическим,  захлебываю-
щимся лаем из рук неподалеку стоящей от нас пожилой дамы с поводков сры-
ваются два таких Собачьих шибздона среднего веса, проскакивают, сволочи,
сквозь ограду и с двух сторон мчатся на этого черно-белого дурачка,  ко-
торый знай себе прогуливается по бортику бассейна и пытается лапкой, ви-
дите ли, выловить из воды какой-то там листочек. А в голову ему  даже  и
прийти не может, что кто-то на него собирается напасть или вообще причи-
нить какие-то неприятности... Мудило грешный!
   Что делает в таких случаях нормальный русский Кот, жрущий  скоммуниз-
денную сосиску в центре главного города Соединенных Штатов  Америки  Ва-
шингтоне, штат Дикстрит-Колумбия?
   Естественно, хватает остаток сосиски, мгновенно перепрыгивает невысо-
кий каменный барьер, из которого торчат прутья ограды, оставляет  недое-
денную сосиску в мягкой, пушистой и ухоженной траве Президентской лужай-
ки и с криком на чисто Животном: "Держись, браток!!! " - мчится  к  чер-
но-белому дурачку на помощь!..
   Не знаю, как у них здесь, в Америке, а у нас на  пустыре,  в  Питере,
это совершенно нормальная реакция. Хотя за последнее время очень  многое
изменилось...
   Но "дурачок" оказывается совсем не таким уж дурачком, а  вполне  при-
личным Котярой. Ни на секунду не задумавшись, он тут же вступает в бой с
первым Собачьим шибздоном и довольно уверенно несколько раз врезает  ему
по харе когтями.
   Я беру на себя второго, - он потяжелее, бежал не так быстро, как пер-
вый, и всего в два раза больше меня. И пока он не доскакал до  Черно-Бе-
лого Кота, я как раз успеваю вцепиться в него. Потому как замечаю,  что,
несмотря на личную храбрость Черно-Белого, приходится ему довольно туго,
явно сказывается недостаток опыта уличных драк и столкновений со всякими
говнюками типа этих двух "отмороженных" Псов.
   Но это я вижу одним краем глаза во время располосовывания когтями ро-
жи "своего" Собака, а вторым краем, наверное, даже другого глаза,  вижу,
как к нам бегут какие-то мужики в пиджаках и галстука. Двое с пистолета-
ми, а третий с какой-то чуть ли не пушкой в руках!..
   Но тут, волею драки, мы с Черно-Белым оказываемся совсем рядом,  ста-
новимся спина к спине и начинаем всеми нашими Котовыми способами пиздить
этих двух гнусных Собаков!..
   Один мужик другому орет:
   - Стреляй, Ларри! Стреляй!..
   - Ты что?!.. - орет второй. - Сбрендил?!.. Ты что,  не  понимаешь,  в
КОГО я могу попасть?
   А мы с Черно-Белым мудохаем этих двух болванов-Псов изо всех сил,  но
если честно признаться, то и нам перепадает - будьте нате!..
   Кровищи от этих псов, да и  от  нас  -  хоть  залейся,  шерсть  летит
клочьями в разные стороны!.. И тут я чувствую жуткую боль в задней левой
лапе!!! Этот здоровенный гад все-таки прокусил мне ляжку!.. Ах, сука во-
нючая!..
   Из последних сил я взлетаю над этим гадом  вверх  и,  к  сожалению...
промахиваюсь. Смертельного трюка, как с Вагифом, не получилось.
   Тогда я переворачиваюсь на спину и задними лапами (одна уже почти  не
действует!..) чуть ли не вспарываю живот большому Собаку. А тому,  кото-
рый наседает на Черно-Белого Кота, умудряюсь прокусить и его член, и яй-
ца. В два приема!..
   Не самое приятное на вкус,  должен  заметить,  но  очень  эффективное
средство необходимой самообороны.
   Вот кто побил рекорд по прыжкам в высоту - этот, которому я  прокусил
яйца! Он от боли сиганул чуть ли не выше Белого Дома!
   Оба Собака - один с сильно испорченным брюхом,  второй,  считай,  без
яиц и возможного потомства в будущем, с отвратительно жалобным визгом  -
будто это мы с Черно-Белым Котом на них напали, - начинают от нас улепе-
тывать к ограде, за которой беснуется и рыдает Хозяйка этих двух  крети-
нов и, как обезьяны, мечутся за оградой фоторепортеры...
   Казалось бы, все. Время зализывать раны и знакомиться.
   Но нет! Третий мужик, по-моему полный дебил  с  запоздалой  реакцией,
вдруг неожиданно пускает в ход свою пушку и  стреляет,  засранец,  не  в
удирающих Собаков, а в нас с Черно-Белым Котом. Идиот...
   Что-то из этой пушки вылетает и накрывает нас  вместе  с  этим  Котом
тонкой сетью на шнуре. И мы оказываемся  буквально  спеленутые  и  тесно
прижатые друг к другу... Вот только сейчас я  начинаю  чувствовать,  что
задняя лапа у меня уже онемела, а жгучая боль от прокуса перешла  в  ту-
пую, нестерпимую, разливающуюся по всему телу. Я даже слегка застонал...
Ну, не выдержал.
   А вообще-то, мы оба в крови. Черно-Белому Коту эти два кретинских Со-
бака чуть глаз не выдрали и хвост прокусили.
   Нас в этой сетке поднимают, берут на руки и  начинают  выпутывать  из
нее.
   - Ну, ты как?.. - спрашиваю я Черно-Белого.
   - Да вроде ничего... - отвечает он. - Твоими молитвами. А ты как?..
   - Нормально, - говорю я, а у самого от боли аж  глаза  закрываются  и
хвост трясется.
   - Я вижу, как "нормально", - довольно иронически  замечает  Черно-Бе-
лый, и мне это в нем кажется чрезвычайно симпатичным. - Посмотри-ка, что
у меня с глазом. Я что-то неважно им вижу...
   - Глаз, - говорю, - слава Богу, на месте! Но  вокруг  жутко  запухло.
Попортили тебе все-таки рожу эти бляди...
   - Кто-о-о? - не понимает Черно-Белый.
   - Бляди, - говорю.
   - А-а!.. - наконец дотумкал Черно-Белый. - А я думал, что это  скотч-
терьеры.
   Наконец нас выпутывают из этой дурацкой сетки, и этот же мудило,  ко-
торый в нас стрелял ею, берет меня за шкирку и говорит двум другим мужи-
кам:
   - Подождите меня, ребята... Сейчас я этого выброшу за ограду  и  вер-
нусь.
   А я вишу в его здоровенной лапе и даже не рыпаюсь - боль адская,  сил
нет, и хочется только лечь и сдохнуть!..
   Но тут вдруг вижу, что Черно-Белый прекрасно сечет по-Человечески! Он
как услышал, что этот раздолбай собирается меня через ограду  выбросить,
так сразу уши прижал, верхнюю губу поднял на этого типа, клыки обнажил и
ка-а-ак зашипит на него!..
   Тот от страха и обгадился. Но явно не из-за клыков и шипения, а  сов-
сем-совсем из-за чего-то другого...
   - Ты что?! - говорит один мужик этому раздолбаю.  -  Из  них  кровища
хлещет. К доктору их надо. А потом, ты не видишь реакцию нашего?
   - Дай-ка мне его, - говорит другой мужик с пистолетом и забирает меня
из рук того кретина. - А ты сматывай свою идиотскую сетку.
   Но в эту секунду от самого Белого Дома, откудато из-под колонн, выле-
тает какая-то девчонка в джинсах с длинными распущенными светлыми  воло-
сиками и вопит на весь Вашингтон:
   - Соксик! Соксинька!.. Боже мой!.. Что случилось?!!
   И мчится к нам с такой скоростью, будто хочет выиграть большую  золо-
тую медаль будущих Олимпийских игр.
   А за ней и вокруг нее скачут еще несколько мужиков, как две капли во-
ды похожих на тех трех, которые находятся сейчас при нас  с  Черно-Белым
Котом. И воздух вокруг буквально пропитывается оружейным запахом. Ничего
себе попал, думаю...
   Подлетает к нам эта девчонка, хватает из рук  первого  мужика  своего
Черно-Белого, капает на него двумя-тремя слезками и...
   ...хотите - верьте, хотите - нет, но  на  чистейшем,  превосходнейшем
шелдрейсовском языке отчаянно восклицает:
   - Что случилось, Соксик?!.. Солнышко мое... Бедненький мой Котик!..
   Потом грозно смотрит на меня и спрашивает Черно-Белого:
   - И вот этот грязный мерзавец так тебя изуродовал?!!
   А мне так больно, так обидно вдруг стало...
   Хрен с вами, думаю, валите все на меня! Мы -  русские.  Мы  ко  всему
привыкшие и притерпевшие... У нас и  преступность  самая  огромадная,  и
Президентов столько, что до Москвы раком не переставить, как говорил Во-
дила. И мы - такие, мы - сякие...
   А только что бы вы без нас делали? Кого бы еще несли по пням  и  коч-
кам? Негров?.. Латинос?.. Как говорила  мне  Рут  Истлейк,  чистокровная
американка, - вы и сами их так "либерально" трусите, будто у вас во  рту
тряпка воткнута. Подлизываетесь к ним, вместо того чтобы хоть раз  гарк-
нуть погромче...
   А она еще, дурочка малолетняя, поворачивается к охране, показывает на
меня и по-Человечески очень недобро спрашивает:
   - Это он так Сокса отделал?!.. Что это за Кот?! Откуда  этот  Кот?!..
Чего стоит вся ваша охранная электроника? Где ваша хваленая служба безо-
пасности?!
   Но тут уж за меня в один голос вступились все  мужики!  Все,  которые
видели нападение Собак на Черно-Белого Кота. Да и сам Черно-Белый закри-
чал этой девчонке по-Шелдрейсовски:
   - Что ты, что ты, Челси?!.. Этот Кот теперь мой друг до конца  жизни!
Если бы не он, меня бы на части разорвали!!! Этот Кот меня от целых двух
Блядей спас!..
   Челси услышала, как Черно-Белый назвал тех Собак, покраснела и  своим
ушам не поверила:
   - От "КОГО" он тебя спас?..
   - От двух Блядей, - повторил Черно-Белый. - Это порода  такая.  Очень
похожа на скотчтерьеров.
   А я чувствую, что тот мужик, который меня  на  руках  держит,  как-то
странно трясется. Я голову поднял, заглянул ему в морду, а он ржет,  су-
кин сын, еле сдерживается, чтобы в голос не расхохотаться. И так, с пон-
том, отворачивается от Челси...
   Ну надо же?! И этот по-Шелдрейсовски тянет! Куда я попал?..
   - Немедленно к врачу, - строго говорит Челси охране. - И  этого  Кота
тоже.
   Потом смотрит на меня и добавляет уже по-Шелдрейсовски:
   - Простите меня, пожалуйста.
   - Да ладно, - говорю. - Чего уж там...

   Лежим в специальной малюсенькой ветеринарной лечебнице при Белом  До-
ме, - ничуть не хуже Пилипенковской при его пятизвездочном  "Интеротеле"
в Петербурге для высокопоставленных Кошек и Собак дальнего зарубежья.
   Все уже с нами сделали: уколы там разные, примочки всякие,  мне  даже
два шва наложили на заднюю лапу. А всякие там царапины и укусы этих сво-
лочей смазали нам такой шикарной мазью, которая и лечит,  и  на  вкус  -
обалденная! Это чтобы не лишать нас, Котов,  естественной  инстинктивной
привычки самостоятельно зализывать свои раны...
   Но до вечера велели нам лежать и не дрыгаться - дескать,  кормежка  в
койку, поссать или еще чего хуже - вот сюда: ни  запаха,  ни  вида,  все
мгновенно смывается ароматическими струями, - короче,  начинаем  процесс
накопления сил для скорейшего выздоровления...
   Лежим, треплемся. Я его спрашиваю:
   - Ты кто?
   А он мне говорит:
   - Я Сокс Клинтон - Первый Кот Америки. А ты?
   - А я, - говорю, - Мартын-Кыся Плоткин фон Тифенбах!
   "Фон Тифенбаха" я приплел для пущей важности - понял, что не с  прос-
тым Котом дело имею. Так вот, пусть знает...
   - Ты испанец? - спрашивает меня Сокс Клинтон.
   - Нет, - говорю. - С чего это ты взял?
   - У них всегда тоже такие длинные и  пышные  имена  -  Хозе-Мария-Лу-
ис-Фернандо Де Альварец, например... А как мне тебя называть? -  неужели
полностью?..
   - Ты что, чокнулся?! - говорю. - Зови Мартын. Или просто - Кыся.
   - О'кей, Кыся! - говорит мне Сокс. - А кто же ты по национальности?
   - Русский, - говорю.
   - Ну да? Здорово!.. Бывали тут у нас ваши русские  -  и  Горбачев,  и
этот... Как его?.. Ельцин! Да и завтра как раз Билли  принимает  русских
депутатов вашей Государственной Думы... Так что тебе повезло:  наверняка
тебе будет интересно повидаться с ними!
   - Не думаю, - говорю. - Мы одно время с Шурой  их  заседания  в  Думе
чуть ли не каждый день смотрели по телевизору. Срань болотная!
   - Ка-а-ак?!..
   Ну явно, явно этот Сокс - Кот домашнего, я бы даже сказал, оранжерей-
ного воспитания! Хотя и чувствуется в нем культура, интеллект, наверное,
знаний до чертовой матери, а в обычной жизни ни хрена не рубит!..  Очень
многих слов не знает, удивляется по пустякам... Хотя в то же самое время
в драке вел себя отменно и мужественно. Не очень  умело,  но  достаточно
настырно.
   - Объясняю, - говорю. - Срань болотная... Это... Как бы поточнее  вы-
разиться? Ну, ерунда Собачья, понимаешь? Они в этой Думе лаются  на  чем
свет стоит, некоторые даже дерутся и болтают, болтают, болтают... И  все
без толку! Уж кто только не стал  депутатом  в  этой  говенной  Думе?!..
Разброс жуткий! От жлоба до академика, от ворюги до банкира, от  бандита
до генерала. Приличных мужиков - раз-два и обчелся. Кормушка - будь здо-
ров!
   - Как ты странно рассуждаешь... - задумчиво говорит Сокс. - У нас то-
же есть свои претензии к Конгрессу, но чтобы так...  Ты  что,  не  чисто
русский? Это я с точки зрения патриотизма...
   - Чисто, чисто русский! - говорю. - Уж с точки зрения патриотизма - я
такой русский, дай Бог всем русским такими быть! Хотя можно считать, что
во мне есть и частичка еврейской крови тоже...
   - Что ты