говорил Шура Плоткин, когда видел подтекающий водоп-
роводный кран.
   Наверное, если бы он хоть раз в жизни "сменил" эту "прокладку", я  бы
знал, что это такое. Но Шура только об этом говорил. Сколько я себя пом-
ню, кран у нас подтекал всегда...
   Я с наслаждением подставил морду и передние лапы под струйку  воды  и
вымылся начисто. После чего отряхнулся и заставил вымыться и Грязнульку.
   Мылась она крайне неумело. Мне даже пришлось ей  помогать  и  показы-
вать, как это делается по-настоящему. Зато когда процесс обучения и омо-
вения был закончен, передо мной предстала такая Беленькая,  такая  Хоро-
шенькая, такая Пушистая Кошечка, что я не удержался и тут же, не  отходя
от гидранта, как говорил Шура Плоткин, "слился с ней в едином экстазе"!

   Вернувшись во двор, мы не увидели ни бедного Песика, ни  эту  омерзи-
тельную груду костей, мяса и шерсти под бывшим названием "Вагиф".
   Вся Котово-Кошачья стая сгрудилась между гаражом и  старым  автомоби-
лем, и лишь два молодых Кота, которые еще совсем недавно ублажали своего
Главаря, теперь бешено скребли задними лапами по земле и торопливо  заб-
расывали кровавые следы, оставшиеся после совершенных событий.
   Увидев меня, они сразу приняли невероятно озабоченный  вид,  стремясь
показать - как они старательны и горды тем, что именно им поручено такое
важное и необходимое дело!
   Увидев мою подружку чистенькой, беленькой и пушистой,  Кошки  презри-
тельно переглянулись и завистливо уставились на нее. Старые Коты опусти-
ли глаза, а молодые трусливо отвернулись. А моя... Ну, смех прямо!.. Как
внезапно возникшая уверенность в себе преображает  даже  Кошку-дворнягу!
Моя гордо повела головой и спокойно  окинула  всю  эту  вонючую  компаху
взглядом Первой Дамы Королевства.
   Мы с ней сели напротив этой немытой шоблы, и я толкнул речь.
   Я сказал этим американским курвам, что УБИВАТЬ можно только в  случае
самозащиты. Или когда твои Котята погибают с голоду. Но что-то я не  ви-
жу, сказал я им, чтобы кто-нибудь здесь так уж выглядел голодным.  Гряз-
ные все, вонючие, нечесаные, неприбранные - да, а рожи у всех очень даже
откормленные!..
   Поэтому теперь будет так: УБИЛ - СДОХНИ сам. А я тебе в  этом  помогу
всеми своими силами. За это - ручаюсь!
   Вокруг - кучи магазинов, кафе, ресторанчиков,  шашлычных,  сказал  я.
Привести себя в порядок, умыться, покрутить мозгами и жить можно, как  у
Христа за пазухой!
   Это выражение я слышал от Водилы, и оно мне очень понравилось.
   - А Собаки? - спросил меня пожилой Кот. - Тут  их  столько...  Стаями
нападают. Даже на Людей!..
   - Знаю, сам сталкивался, - сказал я. - В этом случае - не  жалеть  ни
себя, ни их!.. Но делать это  надо  организованно!  Продуманно.  Заранее
обеспечивая себе пути отхода - гаражи, деревья, подвалы...
   - А там - Крысы... В сто раз больше, чем нас! - крикнул кто-то.
   - Уже двух наших разорвали!.. - прогундосила старуха Кошка и  сделала
вид, что смахнула слезу. - Накинутся целой стаей на одного и...
   - Как вы на ту Собачку, да? - спросил я.
   Все тут же заткнулись, поджали хвосты, стали какие-то щепочки, камуш-
ки разглядывать у себя под ногами.
   - А с Крысами можно договариваться, - сказал я, хотя никогда в  своей
жизни не разговаривал с Крысами.
   - Разумно, - раздался за моей спиной совсем не Кошачий голос.
   Я резко повернулся. Из полукруглого решетчатого подвального окошка, в
том месте, где в переплетении оконной рамы было выбито стекло,  на  меня
смотрела большая Крыса с седой мордой. Причем Крыса была  явно  мужского
пола. Значит, КРЫС, что ли?..
   Четверо "наших" инстинктивно рванулись  было  к  этому  Крысу,  но  я
только хлестанул себя хвостом, прижал  уши  и  приподнял  верхнюю  губу,
предъявляя свои клыки на всеобщее обозрение, как все четверо будто натк-
нулись на невидимую стену и прилипли жопами к земле.
   - Я же сказал - ДОГОВОРИТЬСЯ, - негромко, но внятно прошипел я Котам.
- ДО-ГО-ВО-РИТЬСЯ! А не лезть в драку вчетвером на одного, а потом жало-
ваться, что их слишком много... Хватит! Хватит крови, это вы можете, на-
конец, понять?!
   - Очень разумно, - повторил у меня за спиной седой Крыс.
   И вдруг на какое-то мгновение я услышал в своей башке  далекие  голо-
са!.. Явственней всех слышался голос Мастера:
   - Очень, очень разумно, Мартын!
   Слабее, но достаточно отчетливо прозвучал голос Фридриха фон Тифенба-
ха:
   - Я искренне горжусь тобою, Кыся...
   - Я знала, что ты потрясающий Кот!.. -  где-то  там  прокричала  Таня
Кох.
   И уж совсем слабо, еле-еле слышно, словно с другой планеты, Водила  и
милиционер Митя сказали далеким-далеким хором:
   - Ну, Кыся... Ты, бля, даешь!
   Только Шуриного голоса я не услышал...
   Были, правда, какие-то тревожные шорохи со  знакомыми  интонациями...
Мне даже стон Шурин почудился! Но... Он это был или не он - кто знает?..
А если это был Шура - то что с ним? Почему, как мне кажется, я всех слы-
шу, а его нет?.. Значит, с ним чтото произошло?..
   У меня прямо комок подкатил к глотке. Еле отдышался.
   Наверное, поэтому я несколько скомкал конец  своей  речи,  потребовав
ото всех Котов и Кошек - без малейшего исключения и скидок  на  возраст,
как в одну, так и в другую сторону, - завтра ночью явиться на сходняк  к
старому гаражу чисто вымытыми, прилизанными и желательно с уже  выкусан-
ными блохами. И без какой бы то ни было агрессии!
   - Все! - сказал я. - Переходим на мирные рельсы... Будя, едрена вошь!
Навоевались!..
   Это я в каком-то кино по телику слышал.
   Мало того, я потребовал от них, чтобы  каждый  к  завтрашнему  вечеру
приволок хотя бы одну толковую идейку по переустройству и,  как  говорят
сегодня, "реформам" нашего будущего сообщества. Ибо мне думать  за  всех
некогда, у меня своих дел по горло, сказал я, и скорее всего, через нес-
колько дней мне придется на недельку смотаться в Вашингтон, повидаться с
одним конгрессменом, - так что просил бы прикинуть - кто бы  мог  подме-
нить меня, пока я буду находиться в правительственной командировке...
   Я не собирался вешать им лапшу на уши. Мне просто показалось, что для
пользы дела - так будет звучать весомее.
   Все-таки Кот, воспитанный Советской властью, или, вернее,  российским
менталитетом (потрясающее слово!), где бы ни было - в России ли, в  Гер-
мании, в Америке, - все равно останется самим собой! Вот обязательно ему
нужно подчеркнуть свою близость к начальственным кругам, без нажима упо-
мянуть дватри популярных имени, неназойливо напомнить о своем былом  ве-
личии...
   Последнее в полной мере относится к Котамэмигрантам.
   Помню, Шура всегда очень смеялся над этим. И я с ним...
   А когда сам Щура вдруг получил какую-то вшивую  комсомольскую  премию
за крохотный сборничек рассказов - ни денег, ни  хрена,  кроме  медальки
"под золото" на красной ленточке, - так он же больше недели пил с кем ни
попадя - так ему это понравилось!
   Вот тут я малость напутал: от лауреатского восторга Шура выпивал все-
го лишь пять дней. А уже от стыда, что "поймался на эту муху", - еще дня
три пил без просыпу. И потом две недели каялся, что повел себя как  пос-
ледний жлоб и что он не достоин высокого звания русского интеллигента, и
бормотал строчку чьих-то стихов - "Быть знаменитым некрасиво...".
   Чего бормотал, понятия не имею. Если честно, так знаменитым он никог-
да и не был. Его все любили за совершенно другое...
   ...По всей вероятности, с этими засранцами-бандитами никто никогда не
разговаривал нормальным языком. Они чуть не чокнулись от картинки, кото-
рую я им нарисовал! То, что у половины этой хевры поехала крыша, - тут и
к гадалке не ходи...
   А моя Первая Американочка-прихехешка сидела рядом  со  мной,  да  еще
мордочкой ко всем остальным, - словно в  президиуме,  -  и  разглядывала
свою же братву так, будто она видит их впервые!..
   Я-то понимал, что еще до вчерашнего дня на ней, на молоденькой  Гряз-
нульке, теряли свою невинность и обучались сексуально-половым  азам  де-
сятки юных Котов, только вступающих в свой трахательно-возрастной  пери-
од. Никаких особых иллюзий у меня по поводу этой помытой  поблядушки  не
было...
   И все равно было очень приятно наблюдать, как от соседства и близости
со мной эта Киска (я тоже хорош - не удосужился узнать, как  ее  зовут!)
так задрала свой розовый носик, что даже бывалые и наглые  Кошки-профес-
сионалки, которые всего час назад и не смотрели в ее сторону, стали мес-
ти перед ней хвостами и подлизываться!
   Сзади меня раздался негромкий голос старого седого Крыса:
   - Прошу прощения, мистер... На два слова!
   - Минутку, - сказал я ему, а Котово-Кошачьей компахе рявкнул в манере
старшины, которого Шура всегда изображал при воспоминаниях о  своей  ар-
мейской службе: - Разойди-и-ись!!!
   А беленькой, пушистенькой тихо сказал:
   - Ты меня прости, малыш, но я не могу пригласить тебя к себе. Я  пока
сам в гостях. До завтра, о'кей?..
   - Ноу проблем, май дарлинг. Бай-бай! - легко ответила она  и  покоси-
лась на одного молодого черного Кота, который исподтишка бросал  на  нее
выразительные взгляды.
   На мгновение я почувствовал непонятно откуда взявшийся  укол  ревнос-
ти... Да нет! Не ревности, а уязвленного самолюбия. Я понимал, что  про-
игрываю этому молодому дурачку всего лишь в возрасте - ему было от  силы
три года. Но в остальном-то я его наверняка превосходил!.. А вот  оказы-
вается, что все это не так уж важно. Оказывается, важнее быть молодым...
   Но я ничего не сказал этой беленькой посикухе. Даже взглядом себя  не
выдал и пошел к старому, седому Крысу.
   Из короткого разговора со старым Крысом выяснилось, что со мной очень
хотела бы поговорить Мадам - коронованная и полновластная хозяйка огром-
ного Крысиного клана, занимающего достаточно серьезную территорию,  даже
по Нью-Йоркским масштабам. Ее владения с одной стороны  простирались  до
самого Квинс-бульвара, а с другой, противоположной, - аж  до  Шестьдесят
четвертой "дороги". Это у них тоже - улица. Включая, естественно, и нашу
Шестьдесят пятую. С боков же границы территории Мадам проходили по Девя-
носто девятой и Сто второй стритам. Что тоже - улицы. Только какие-то из
них идут с севера на юг, а другие - не то авеню, не то стриты  (пока  не
разобрался...) - с востока на запад...
   Про стороны света я теперь знаю почти все! На судне я так наблатыкал-
ся следить за компасом, что даже самостоятельно  отмечал  отклонения  от
курса на три-пять градусов.
   Я вежливо ответил серому Крысу, что еще плоховато знаю этот  район  и
не очень ясно представляю себе  величину  всех  владений  Мадам.  Однако
охотно верю в их грандиозность.
   В разговоре с седым Крысом я невольно заговорил языком  Фридриха  фон
Тифенбаха - сдержанно и, насколько мне это доступно, интеллигентно, вре-
мя от времени обнаруживая глубину своих знаний, способную поразить любо-
го собеседника. А так как знаний у меня было "с  гулькин  хвост",  то  я
пользовался только манерой разговора Фридриха.
   Я начисто исключил из своего лексикона  слегка  приблатненную  манеру
речи сегодняшнего так называемого "культурного слоя" общества  и  совер-
шенно не пользовался наиболее близкой мне - чуть хамоватой, но четкой  и
выразительной - речью Водилы, милиционера Мити и всего нашего  Санкт-Пе-
тербургского пустыря.
   Старый Крыс заверил меня, что Мадам уже почти все знает о моем  коро-
теньком пребывании на территории ее владений - у них превосходно постав-
лена разведка. Знает о бое и победе над Вагифом, слышала о  моей  мирот-
ворческой речи и готовности к переговорам и теперь  хочет  познакомиться
со мною лично. И, если я не возражаю, то эти переговоры сразу же и  про-
вести. Безопасность гарантируется.
   И несмотря на то, что лапы мои буквально подламывались от усталости и
пережитого, я ответил уже даже не в манере, а почти голосом Фридриха фон
Тифенбаха:
   - Я чрезвычайно ценю приглашение Мадам, буду искренне рад быть предс-
тавленным ей, и если мое скромное  участие  в  будущем  взаимоприемлемом
Единении столь противоположных представителей Животного мира послужит на
пользу этого Союза, я буду считать, что  мой  жизненный  и  нравственный
долг выполнен.
   Старик Крыс чуть не выпал в осадок!..
   Не скрою, я и сам едва не рухнул под тяжестью этой фразочки. Мелькну-
ла мысль,что Фридрих все-таки намного умнее меня - он никогда не стал бы
выражаться с такой пышностью. Так мог сказать Шура Плоткин, и то - в по-
рядке трепа, в своем привычном иронично-издевательском стиле.
   Боюсь, что я уже давным-давно перестал быть самим собой.
   Я - Шура Плоткин, я - Водила, я - Фридрих фон Тифенбах,  в  чем-то  я
уже - Мастер... И в то же время я - Кот Мартын. Кыся. Вот как это?!..

   Уже потом, лежа в своей уютной коробке с одеяльцем, слушая мерное ды-
хание спящего Тимура, сам я, несмотря на дикую усталость и очень поздний
час, никак не мог заснуть - все вспоминал о переговорах с Мадам.
   Владения ее были поистине огромны! Старый Крыс вел меня по такому ко-
личеству подвальных переходов, по таким узким  для  меня  лазам,  где  я
из-за своих габаритов протискивался с величайшим трудом, мы шли так дол-
го, мы одолели такое количество старых водопроводных труб без воды,  что
мне показалось - не пройдет еще и трех минут нашего путешествия к  рези-
денции Мадам, как мы вынырнем где-то уже в середине пустыря  перед  моим
бывшим домом в Санкт-Петербурге! Или, на худой конец, окажемся  рядом  с
Хинезише-турм Английского парка в Мюнхене.
   Справедливости ради, должен отметить, что весь путь  был  удивительно
чист - ни грязи, ни мусора, ни дерьма. Все было  буквально  вылизано.  И
мне это очень понравилось.
   Впереди нас бежала Группа Охраны - четыре здоровенных молодых Крыса с
такими устрашающими резцами, что при одном взгляде на них  мне  станови-
лось не по себе. Точно такая же Группа замыкала наш кортеж. Тоже словеч-
ко - будь здоров, да? Это я Фридриха слышал  и  все  время  ждал  случая
ввернуть его в свою фразу...
   На непросматриваемых поворотах или неожиданных спусках и подъемах де-
журили Патрульные Крысы.
   В помещениях, отстоявших влево  и  вправо  от  основного  пути,  судя
только по запахам и звукам оттуда, - обитало  такое  количество  Крысов,
Крыс и Крысят, что я только диву давался, как скромно они  себя  вели  -
разорвали всего двух Котов! Да выйди они хоть половинным составом на по-
верхность Квинса, они уничтожили бы давным-давно всех Котов  и  Кошек  в
округе, а с тем  омерзительным  Вагифом  сообща  справились  бы  гораздо
раньше меня.
   Меня потрясла четкая продуманность всего того, что  я  увидел  своими
глазами, - от чистоплотности до строжайшей дисциплины. Я не преминул вы-
разить свое восхищение старому Крысу, уже с трудом бегущему впереди  ме-
ня.
   Он был польщен и сказал мне, что у Крыс это врожденное. Однако  время
от времени приходится вводить ряд корректив в сложившиеся традиции.
   - С чем это связано? - вежливо поинтересовался я.
   - Тут масса привходящих факторов... - сказал старый Крыс. - И  бурное
развитие американской химической промышленности, производящей каждый год
все новые и более сильные средства против нас... И стремление Людей  пе-
реселиться  за  пределы  НьюЙорка.  Тут  мы  теряем  экономическую  ста-
бильность... И загрязнение сточных вод, и  попытки  Людей,  производящих
продукты питания для самих себя, максимально насытить эти продукты  раз-
личными суррогатами. Из-за этого мы вынуждены как можно  больше  держать
наших Крысят на материнском молоке. А это значит, что Матери-Крысы  зна-
чительную часть суток прикованы к дому. Самцы выбиваются  из  сил  -  им
приходится воевать, строить, добывать пищу пристойного качества и, прошу
прощения, охранять свои семьи, извините, от вас... Я  уже  не  говорю  о
всяких там пошлых крысоловках, о бетоне с  толченым  стеклом  и  прочими
проявлениями Человеческого идиотизма!
   - Боже! - искренне воскликнул я, с трудом влезая в  очередную  бывшую
водопроводную трубу. - Но об этом  кто-то  должен  постоянно  думать?!..
Кто-то должен всем этим руководить! Насколько я понял, это  требует  со-
вершенно феноменальной организации...
   - Конечно. - Старый Крыс с удовольствием замедлил свой бег, в  ожида-
нии, когда я протиснусь сквозь трубу. - Все возглавляет Мадам. Ну и  не-
которым образом Совет.
   Мы наконец вылезли из трубы и побежали широким подвальным  переходом.
Из боковых ответвлений за нами следили сотни и сотни Крысиных глаз...
   От усталости я растерял интеллектуальную манеру Фридриха фон Тифенба-
ха, зато вдруг приобрел непривычный для себя, какой-то  простовато-двор-
ницкий тон.
   - А вы, извиняюсь, кем будете? - спросил я седого Крыса.
   - Я - Главный Советник Мадам, - скромно ответил мне Крыс. - Когда-то,
в молодости, мы были с ней достаточно близки... Потом ее  постигло  нес-
частье: она - легкомысленное и  прелестное  создание,  эталон  Крысиного
изящества и очарования - случайно попала в лапы этого гангстера  Вагифа.
Они с хозяином только-только переехали в Америку  из  какогото  Третьего
мира. Я, тогда еще молодой, полный сил Крыс, бросился на помощь,  проку-
сил Вагифу низ живота, и он выпустил Мадам. Подоспели наши друзья -  Ва-
гиф бежал... Но что-то он успел повредить у Мадам, у нее отнялись задние
лапы. С тех пор она не ходит. Я же не счел возможным бросить ее.  Я  ос-
тался при ней. Сначала - просто другом, потом  -  Советником.  Теперь  я
Главный Советник. Прошла молодость, прошла влюбленность, но мое восхище-
ние Мадам во мне не иссякло, и когда вы с ней познакомитесь, вы  поймете
меня лучше, чем кто-либо...
   - Охотно вам верю, - любезно откликнулся я.
   - Надо сказать, что Мадам провела свое детство и юность под домом од-
ного ученого-крысоведа и обладает еще целым рядом энциклопедических зна-
ний...
   - О-о!.. - сказал я, постаравшись придать своему  беспородно-хриплому
голосу интонацию максимального уважения к обширным знаниям Мадам.
   Вот с этим моим "О-о!.." мы и вошли в ЕЕ хоромы.
   Никогда в жизни я не видел такой огромной, такой чудовищно  разжирев-
шей, жуткой старой Крысы с полуметровым  облезло-чешуйчатым  хвостом,  с
отвисшим седым брюхом, парализованными задними лапами и с глазами -  жи-
выми, умными, ироничными и, ей-богу, веселыми!..
   Ни унылой старости, ни ущербности я не  заметил  в  глазах  этой  Ма-
дам-калеки, Мадам-развалины. Гигантская жирная старуха Крыса была  полна
жизни и, судя по некоторым признакам, не лишена тяги к  "светским"  удо-
вольствиям.
   Уж слишком крутились  вокруг  нее  два  молодца  Крыса,  слишком  был
явствен запашок валерьянки, от которого многие Коты -  просто  сходят  с
ума!
   - Мадам! - торжественно начал Главный Советник старый седой  Крыс.  -
Позвольте представить вам...
   Бедняга не успел договорить...
   - В жопу! - спокойно сказала Мадам. - В жопу все твои дипломатические
штуки. Никаких официозов! Достаточно одного взгляда - и  понимаешь,  что
имеешь дело с настоящим жестким и сильным, но, к сожалению, слишком  ДО-
МАШНИМ Животным...
   И, клянусь, старуха оглядела меня откровенно блядским глазом!
   - Мадам, - тут же нашелся я. - Коты и Кошки - единственные в мире до-
машние Животные, так и оставшиеся НЕПРИРУЧЕННЫМИ.  В  некоторой  степени
это нас с вами роднит.
   - С ума можно сойти! - Мадам в восторге всплеснула достаточно изящны-
ми передними лапами. - Он еще и умный?!.. Откуда ты такой взялся?
   - Из Санкт-Петербурга, Мадам.
   - А что это?
   Вот оно! Вот она - наша российская чванливость, наше гипертрофирован-
ное самомнение, когда мы убеждены в том, что все на свете только  о  нас
говорят и думают... Да, добрая половина мира о нас и слыхом не  слыхива-
ла! Ах, как был прав Шура Плоткин, когда говорил об этом...
   - Видите ли, Мадам, - поразмыслив, ответил я. - Санкт-Петербург - это
место, где я родился. То есть моя родина. Один из городов России...
   - А, так ты русский? Знаю. Здесь, в этом квартале,