нами - гарантий никаких. Но если  в  этой  пачке
хоть одна бумажка окажется липовой, я тебе сам заменю ее на любую  валю-
ту. Естественно, по курсу на день обмена.
   - Ну, смотри. Ты сказал!.. - и Водила стал расшнуровывать задний кла-
пан фургона.
   Но в эту секунду я - первый, с крыши фургона, а  мгновением  позже  и
все трое внизу - Алик, Лысый и Водила увидали, как в "Зону отдыха" прямо
с автобана неторопливо стали вкатываться две ослепительные фары "дальне-
го света", а выше фар режущим, тревожным  посверкиванием  крутились  два
синих проблесковых полицейских фонаря!
   Алик моментально засунул пистолет под брючный ремень, запахнул куртку
и тихо сказал Водиле:
   - Ставь запаску... Разговаривать буду я. Кто пикнет - покойник.
   С телепатическим криком: "Вот  видишь,  Водила!  Я  же  говорил,  что
что-то должно произойти!" - я промчался по всей крыше фургона, перепрыг-
нул на кабину нашего грузовика и уселся как раз над своим Водилой, кото-
рый уже позвякивал инструментами у простреленного переднего колеса.
   Неожиданно на боку надвигающейся на нас  полицейской  машины  -  выше
фар, но ниже синих проблесковых фонарей - вспыхнул  мощный  прожектор  и
залил белым слепящим светом всю "зону отдыха", наши три  машины,  Алика,
Лысого, Водилу и меня.
   Полиция подъехала совсем близко, поразглядывала нас,  выключила  про-
жектор, поменяла "дальний" свет на "ближний" (про это мне уже Водила все
объяснял) и заглушила свой двигатель.
   Теперь, когда их сильный свет не бил по глазам,  сразу  стало  видно,
что полиция приехала на зелено-бежевом автобусике, чуть побольше  Алико-
вой "Тойоты".
   Их было четверо - трое совсем  еще  мальчишки  лет  двадцати-двадцати
трех, а четвертый - возраста моего Водилы. Он держал в руке длинный  со-
бачий поводок и с трудом вытаскивал из машины сонную упирающуюся  овчар-
ку, которой все было до лампочки. Ей хотелось спать, и она не собиралась
вылезать из теплой машины, пока ее художественный руководитель не  дога-
дался показать ей на меня, сидящего на крыше кабины, и сказать ей:
   - Гляди, Рэкс! Кошка, кошка!..
   Тут Рэкс проявил ко мне некоторый слабый интерес и для  порядку  пару
раз на меня гавкнул.
   - Заткнись! - сказал я ей по-нашему, по-животному.
   Овчарка тут же заткнулась, села и, склонив голову набок, стала  удив-
ленно маня разглядывать.
   Тут я вынужден кое-что объяснить. Обычно, когда Собака склоняет голо-
ву набок и, якобы, внимательно смотрит и слушает, Люди приходят в  такой
умилительный восторг, что готовы ей лапы целовать! Людям всегда кажется,
что склоненная набок голова Собаки - это признак ее  мудрого  и  доброго
внимания.
   На самом деле, все категорически наоборот!  Это  первый  признак  Со-
бачьего идиотизма. Когда "Собачка склоняет головку набок",  значит,  она
ни хрена не понимает и находится в состоянии полной и беспросветной  де-
бильной растерянности!
   Не верите? Почитайте Конрада Лоренца - "Человек находит друга".  Пре-
восходная книжка! Когда мы с Шурой Плоткиным читали  в  этой  книге  про
"склоненную набок собачью головку" (вернее, когда Шура мне это читал) мы
так хохотали, так веселились, так полюбили эту книгу, что  долгое  время
она была у нас просто настольной, как и книга доктора Ричарда Шелдрейса.
   Шура потом признался, что, прочитав Конрада Лоренца, он стал с гораз-
до меньшим почтением относиться к Собакам, и с неизмеримо  большим  -  к
Котам.
   Все, все! Я прошу прощения... Сейчас и немедленно я вернусь к  основ-
ному сюжету. Помню, еще мой Плоткин говорил, что криминальный сюжет дол-
жен развиваться стремительно, а любые отклонения от основной линии  идут
только во вред рассказываемой истории. Но, когда я вижу Собаку, склонив-
шую голову набок, я не могу удержаться от того, чтобы не вспомнить  Кон-
рада Лоренца и его книгу - "Человек находит друга"!
   - Добрый вечер, - по-немецки сказал один  из  молодых  полицейских  и
спросил моего Водилу: - Почему мотор не выключен?
   - Батарея - капут, - ответил Водила, не прекращая работы.
   - А с колесом что? - спросил другой.
   - На гвоздь напоролся, -  беспечно  проговорил  Алик  и  сочувственно
рассмеялся. - Наверное, только русский грузовик может  найти  гвоздь  на
немецком автобане!..
   - Нет, почему же? - возразил третий. - Это случается довольно  часто.
Странно только, что лопнуло переднее  колесо.  Обычно,  переднее  колесо
поднимает гвоздь, а пропарывается уже заднее.
   - Рихтиг, - сказал мой Водила, - дескать, "правильно".
   - Говорите по-немецки? - спросил Водилу руководитель Рэкса.
   - Айн бисхен. Немного... Майне фройнд гуте дойче шпрахен, - и  Водила
кивнул на Алика. - Поговори с ними, Алик, по-ихнему...
   Я заметил, что Водила ускорил темп работы и понял, что он хочет  пос-
тавить запасное колесо именно в присутствии полиции. Чтобы, когда  поли-
ция уедет, наша машина была бы уже на ходу. Что он придумал,  я  не  мог
разобрать - в голове у Водилы была какая-то лихорадочная каша. Но я  по-
нял единственное - мы обязаны быть на колесах!
   Лысый стоял в паническом перепуге, словно дерьма в рот набрал.
   - Приготовьте, пожалуйста, ваши бумаги, -  сказал  молоденький  поли-
цейский.
   Он именно так и сказал - "пожалуйста" и "бумаги". А  не  "Па-а-апрашу
документики!", как у нас. Я совершенно не собираюсь  идеализировать  не-
мецкую полицию, и это будет отчетливо видно из дальнейшего, но  вот  это
"пожалуйста" мне у них очень понравилось.
   - Возьми у меня в верхнем кармане куртки, - сказал Водила  Лысому.  -
Рукавицы худые, руки все равно грязные...
   И пока Лысый предъявлял свои документы, пока доставал документы моего
Водилы, а совершенно не теряющий присутствия духа Алик весело  показывал
свои "бумаги" и непрерывно болтал с полицейскими о том, как он  встретил
своих бывших земляков в Ганновере, как взялся помочь им с немецким, если
возникнут в дороге какие-нибудь затруднения, - я напрямую  сказал  этому
задроченному Рэксу:
   - Рэкс! Не рычи и не скалься. Хоть на минуту забудь о вековом антого-
низме! Не смотри на меня сейчас как на КОТА. Считай, что в эту  секунду,
я для тебя источник очень важной служебной информации!
   - Пошел ты, знаешь куда.... - ответил мне этот хам. - Тоже мне - "ис-
точник информации"! Шайзе...
   Но я решил, что вытерплю все! И постарался сказать самым  мирным  то-
ном:
   - Рэкс, дорогой!.. Да подавись ты  своей  Собачьей  фонаберией!  Будь
проще. У нас в машине сто килограмм кокаина, понял, немецкое твое рыло?!
А этот худенький Алик - убийца! Как говорят в  России  -  "Исполнитель"!
Как только вы уедете - он сразу же застрелит моего и вон того -  Лысого.
Тоже, кстати, бандюга. Неужели ты сам не чувствуешь, как от этого  Алика
разит оружием?!
   - У моих у всех тоже  оружие.  Я  не  могу  принюхиваться  к  каждому
встречному и поперечному. Будет приказ - понюхаю.
   - Ты милицейская Собака или нет?! - заорал я на Рэкса.
   - Нет. Я - Собака полицейская.
   - Один черт! А раз ты полицейская Собака, ты обязана...
   - Без приказа я не имею права.
   - Идиот безмозглый! Чиновничья твоя морда!..  Какой  тебе  еще  нужен
приказ?! Вот - ты, а вот - преступник! Хватай его!
   - А где приказ? - тупо спросил Рэкс и, конечно же,  "склонил  головку
набок". - Существуют определенные инструкции...
   - Рэкс, браток!.. Плюнь ты на инструкции! Ты же  представитель  такой
страны, с такими дорогами, с такими "Хунде-барами"!..
   Я уже не знал, как еще польстить этому тупице!
   - Хоть раз в жизни прояви инициативу, дубина! Тебя же будут потом  на
руках носить! На всех углах расхваливать...
   - Я никому и никогда не позволяю носить себя на  руках,  -  с  досто-
инством ответил Рэкс. - И хвалить меня тоже  не  надо.  Мне  достаточно,
чтобы меня не ругали и не уволили.
   Я думал, что я сейчас лопну от бессилия и злости! Я спустился с крыши
по открытой двери в кабину, а уже оттуда спрыгнул на землю и  сел  прямо
напротив Рэкса, чем несколько ошарашил и его, и всех вокруг.
   - Я обращаюсь к тебе как Животное к Животному! - прямо сказал я  Рэк-
су. - Ты наконец это можешь понять, кретин ты зацикленный?!
   - Если ты будешь оскорблять меня при исполнении служебных  обязаннос-
тей, я задам тебе трепку, - строго сказал Рэкс.
   - И останешься минимум без одного глаза, - пообещал я ему. - За это я
тебе отвечаю. Да еще и морду располосую так, что тебя никто не узнает. А
кому в полиции нужна одноглазая Собака? Вот тут-то  тебя  точно  вышибут
пинком под хвост с государственной службы. Тем более,  что  свои  прямые
служебные обязанности ты исполнять отказываешься. Шлемазл!..
   Это всегда так Шура Плоткин говорил, когда сталкивался с каким-нибудь
абсолютно умственноотсталым типом. Причем, насколько я понял, Шура и сам
не знал, что такое "Шлемазл". Однажды он сказал мне, что это было  люби-
мое ругательство его бабушки. И оно ему еще в детстве очень понравилось.
Понравилось, как звучит.
   - Шлемазл... - с разными интонациями повторял Шура. - Шлемазл!.. Нет,
в этом что-то есть... Ты слышишь, Мартынчик? Шлемазл - и этим все сказа-
но!
   Одним глазом я следил за этим вонючим Рэксом - чтобы он меня сдуру не
цапнул, а вторым поглядывал на Водилу и  видел,  что  наш  грузовик  уже
прочно стоит на новом колесе, простреленное  валяется  рядом,  а  Водила
убирает инструмент в железный ящик с ручками.
   Я решил сделать последнюю попытку:
   - Послушай, шлемазл! - сказал я этому Рэксу. - У тебя  хоть  с  твоим
Шефом есть Контакт?
   - Какой еще "контакт"?
   - Телепатический, - терпеливо объяснил я.
   - А что это такое?
   - Ну, Он тебя понимает?
   - Нам достаточно того, что я Его понимаю. Он приказывает, я делаю.  А
больше нам ничего не положено.
   - Но ты можешь рассказать ему все, что я тебе  говорил?  -  продолжал
допытываться я.
   - Стану я ему забивать голову всякими Кошачьими бреднями!
   Вот тут я унизился до того, что не вмазал ему по рылу за такую в выс-
шей степени оскорбительную фразу, а покорно попросил еще раз:
   - Может быть, Ему это не покажется такими уж бреднями. Попробуй, Рэк-
сик, а?..
   - Какой я тебе еще "Рэксик"?! Ты как разговариваешь  с  полицией?!  -
вдруг зарычал этот болван и рванулся ко мне.
   Я сходу врезал ему пару раз по харе когтями и мгновенно  очутился  на
крыше кабины.
   - Эй, Кыся! Ты чего собачку обижаешь? - крикнул мне Водила.
   Впервые в жизни мне дико захотелось выругаться страшным  Человеческим
матом! И чем грязнее - тем лучше... Мне захотелось выплеснуть на  голову
этой тупой полицейской Псине поток всех возможных и невозможных  Людских
матерных слов в самых чудовищных и тошнотворных комбинациях,  которые  я
когда-либо слышал у нас в России!
   Но матюги так и застряли у меня в глотке, потому что полицейские ска-
зали всем "Гуте райзе!" - что-то вроде  "Счастливого  пути...",  втащили
своего озверевшего болвана Рэкса в машину и уехали. А мы с Водилой оста-
лись нос к носу с Лысым и Аликом.
   Вот когда я понял, что нам с Водилой надеяться не на кого! Если мы не
спасем себя сами, нас никто не спасет. Тем более, что  в  руке  у  Алика
снова появился его большой пистолет.
   Неожиданно в моей голове вдруг возник  негромкий  голос  Водилы:  "Не
психуй, Кыся. Не дергайся. Как-нибудь выгребемся. Ты там сверху  пригля-
дывай за Аликом. Вдруг он стрелять захочет..."
   Вслух же Водила сказал:
   - Ну что, будем перегружать вашу пачку?
   - Вот это молодец! - восхитился Алик. - А я уж думал, что  тебя  при-
дется снова уговаривать.
   И Алик выразительно помахал пистолетом.
   - Пять штук на дороге не валяются. А если потом еще с  каждого  рейса
так же... Как говорит мой Кыся - чего мне хвост задирать и зубы скалить?
- ухмыльнулся Водила.
   - Ах, у тебя еще и Кот говорящий?! Ну, ты грандиозный мужик!
   Алик был удивительно артистичен! Он все время во что-то играл. В "ми-
лую мальчишескую беспечность" и "хорошее настроение" с дорожной  полици-
ей, в "восхищение" моим Водилой, в "простоту" и "рубаху-парня", в  "рас-
полагающую открытость". Играл широко, легко, без пережима, целиком отда-
ваясь только что сочиненному образу.
   Однако, с Лысым он был строг и неумолим. Но это тоже была своего рода
игра - этакий маленький спектакль в расчете  на  трусливого  и  неумного
зрителя.
   Иногда он терял над собой контроль - всего лишь на секунду,  и  глаза
его становились жесткими, слишком явно оценивающими каждое чужое  движе-
ние, каждое слово, каждую интонацию. И я видел, что  выстрелить  он  был
готов в любое мгновение.
   Ах, если бы он мог сам перегрузить эту дурацкую  "фанерную"  пачку  с
кокаином в сто семьдесят кило весом в свою "Тойоту"!  Он  бы  просто  не
медля, по выражению Бармена, "отправил бы гулять по небу"  и  Лысого,  и
моего Водилу. В таком деле - лишние люди никому не нужны. Это мне еще по
дороге Водила объяснил.
   Я мотался по крыше кабины и по верху фургона, стараясь все время  на-
ходиться над Аликом и его страшненьким пистолетом. Волей-неволей  я  пы-
тался настроится на ЕГО волну, чтобы попробовать хоть  как-то  предупре-
дить грядущие события. Мысленно  я  призывал  на  помощь  все  наше  Ко-
шачье-Котовое НЕОБЪЯСНИМОЕ - то, что дает нам возможность непонятным об-
разом ПРИДВИДЕТЬ СЛУЧАЙ...
   В чистом виде я этого так и не смог сделать - он был слишком  сильной
личностью для меня! Но внезапно я понял, что зато установил с Аликом ка-
кой-то странный, необычный, Односторонний Контакт. По принципу - я  тебя
вижу, а ты меня - нет. То есть, я для него оставался закрыт,  а  он  для
меня - будто голенький...
   Я увидел, что он страшно нервничает! Не потому, что, как только кока-
ин будет перегружен в его машину, ему придется  отправить  на  тот  свет
двух человек. Это дело привычное. Это, в конце концов, его профессия.  А
вот то, что обычная, паршивенькая дорожная полиция  совершенно  случайно
заехала в эту идиотскую "Зону отдыха" и внесла в свой  компьютер  данные
документов моего Водилы, Лысого, а вместе с ними и Алика, - вот это  мо-
жет грозить осложнениями. Естественно, после того, как найдут трупы этих
русских.
   Кстати, по пять тысяч долларов на трупах нужно будет оставить.  Такие
деньги - не стоят пачкотни. Как обычно, полиция отнесет это к разряду  -
"внутренние разборки русской мафии". А деньги (если они, конечно,  доле-
жат у покойников до приезда полиции!) будут лишним  подтверждением  этой
славной версии. Теперь такое стало в Германии столь привычным,  что  пе-
рестало быть сенсацией. Ну, мюнхенский "Абендцайтунг" напечатет фотогра-
фии застреленных и выдаст крупный бездарный заголовок: "Кремль  протяги-
вает щупальцы  к  Баварии!".  Русскоязычная  берлинская  газетка  "Евро-
па-Центр" опубликует небольшую заметочку, подчеркнув, что у них в Берли-
не еще не то бывает!.. Наверняка,  откликнется  многостраничный  и  тоже
русский Лос-Анджелесский альманах "Панорама" - у  них  здесь  есть  свой
корреспондент. И все!..
   На следующий день уже все об этом забудут, потому что в мире есть ве-
щи поглобальнее - Босния, Чечня, землетрясения,  наводнения,  извержения
вулканов, неонацизм и скандальные разводы принца  Чарльза  с  принцессой
Дианой или манекенщицы Клаудии  Шифферс  с  фокусником  Давидом  Коппер-
фильдом.
   Алик же завтра утром сдаст товар кому надо, получит гонорар  за  дос-
тавку и устранение двух свидетелей, заберет свою маму и укатит с  ней  в
Италию, в Лидо-ди-Езоло, где на пятнадцати километрах пляжной косы умуд-
рилось расположиться пятьсот отелей любого калибра! Поди-ка,  найди  там
Алика. Тем более, что они с мамой покатят туда совсем не с теми докумен-
тами, которые зарегистрировал компьютер дорожной полиции. И уж, конечно,
не на этой машине...
   Он покажет маме Венецию - туда всего полчаса езды по хорошей  дороге,
покатает маму на гондоле по всем вонючим веницианским  каналам,  и  гон-
дольеры в одесских соломенных канотье с яркими лентами на  тульях  будут
говорить маме - "синьора" и вежливо помогать ей сесть в гондолу и  выйти
из нее. Алик повезет маму на три знаменитых островка в Венецианском  за-
ливе - Бурано, Мурано и Торчелло. И вместе с нею будет восхищаться  вир-
туозностью потрясающих стеклодувов, шататься по узеньким островным улоч-
кам шириною всего в два-два с половиною метра...
   Неделю тому назад на Мурано, именно на такой улочке,  Алик  застрелил
какого-то иркутского не то градоправителя, не то банкира... Кто?  Что?..
Этим Алик никогда не интересуется. Он получает заказ,  аванс,  один  час
летит из Мюнхена в Венецию, полчаса на катере до Мурано, еще полчаса  на
острове, а затем обратно.
   Утром после завтрака с мамой вылетел, к обеду уже вернулся домой. Ма-
ма очень не любит, когда Алик опаздывает к обеду.
   А двадцать пять тысяч долларов - "на дороге не валяются", как  сказал
этот здоровый русский шоферюга из Питера.
   Вот его почему-то Алику жалко... То ли потому, что он с котом  ездит,
то ли еще почему. Но жалость для Алика - непозволительная роскошь, и  он
тут же отметает от себя это непривычное для него ощущение
   Все-таки есть достаточно серьезная опасность, что Алика могут  вычис-
лить. Особенно, если это дело полиция не спустит на тормозах  и  за  это
возьмется "Крипо" - криминальная полиция. Там  сидят  ребятишки  серьез-
ные...
   Ну, да Бог не выдаст, свинья не съест! Как говорится, овчинка  стоила
умылся и переоделся, я попытался зазвать его в  фургон,  чтобы  показать
ему
   Из России пареньки-"исполнители" или, как их теперь стало модным  на-
зывать - "киллеры", всего за три тысячи баксов в Америку  летают.  Плюс,
конечно, дорога туда и обратно. А  Алик  только  один  аванс  получил  -
пятьдесят тысяч. Не долларов, а немецкими марок, но тоже  неслабо.  Осо-
бенно, если учесть, что завтра при расчете он еще столько же получит!..
   Многих слов в мыслях Алика я не понял.  За  шесть  лет  своей  созна-
тельной жизни я, например, впервые услышал  такое,  как  "абендцайтунг",
"принц", "панорама", "венеция", "компьютер", "гондола", "виртуозность" и
"неонацизм".
   Но я понял главное - как бы Алик ни старался казаться спокойным и ве-
селым малым с пистолетом в руках, нервно он был взвинчен до  предела!  И
поэтому невероятно опасен.
   А во-вторых, что бы Алик в эти минуты не болтал Лысому и моему Водиле
о "дальнейшем сотрудничестве", он уже бесповоротно приговорил их к смер-
ти. Прямо здесь, в десяти километрах от Мюнхена. В этой  слабоосвещенной
придорожной "Зоне отдыха"...
   Пока же Алик весело подбадривал Водилу и Лысого,  которые,  кряхтя  и
беззлобно переругиваясь, впихавали в Аликову "Тойоту" ту самую  кокаино-
вую пачку "фанеры" в продранном мною полиэтилене.
   Наконец все было закончено - пачка удобно  расположилась  за  задними
сиденьями, Водила и Лысый вылезли из микроавтобуса,  и  Лысый  аккуратно
прикрыл задние двери "Тойоты".
   Повернулся к Алику и гордо, как человек хорошо выполнивший порученную
ему работу, улыбнулся и сказал:
   - Порядок, Алик!
   Вот тут-то и раздался первый выстрел. Он оказался совсем не страшным.
Мне вообще почудилось, что кто-то рядом присвистнул и сломал  небольшую,
сухую ветку.
   Но у Лысого тут же остановились глаза, удивленно открылся рот, а  над
правой бровью внезапно возникла темнокрасная точка величиной с  пижамную
пуговицу.
   Дальнейшее происходило словно во сне. Плавно и почти беззвучно...
   С присвистом "сломалась еще одна сухая ветка", и из шеи уже  мертвого
Лысого пульсирующими толчками стала выплескиваться темная густая  кровь,
а сам он начал падать лицом вниз прямо на асфальтовую дорожку "зоны  от-
дыха"...
   Что-то яростно и бешено  крича,  безуспешно  пытаясь  выдрать  из-под
куртки свое "оружие" - метровый кусок электрического кабеля - мой Водила
бросился вперед, на Алика!
   Раздался третий выстрел - уже по Водиле. Но мой прыжок на Алика  опе-
редил этот выстрел на сотую долю секунды, и поэтому, слава Богу, выстрел
оказался не совсем точным.
   Я летел с крыши нашего фургона