- Конечно. Юркина квартира на убогое жилище ну никак не тянет.
   Они еще посидели. И постояли. И походили кругами по комнате. На столе
лежал листок бумаги с тремя короткими строчками.
   - Свет, по-моему, самое время вспомнить, что утро вечера мудренее,  -
сказал Саша, чувствуя, что еще немного, и у него из ушей пойдет  пар  от
перенапряжения.
   Но! Общага есть общага. Буквально через три минуты после Сашиных слов
в дверь постучали.
   - Сань, ты не спишь?
   - Не сплю, не  сплю,  -  отозвался  Саша,  приоткрывая  дверь.  -  Но
собираюсь. Чего тебе?
   - Сань, - внутрь просунулся  кругломорденький  Тимофеев,  похожий  на
суслика, - ты телевизор смотришь?
   - Нет, не смотрю.
   - Слу-ушай, - заканючил Тимофеев, - у меня мать  приехала,  она  рано
спать ложится...
   - Дальше что?
   - Са-ань, дай "Дорожный патруль" посмотреть. Я уже так  привык  -  не
засну никак, пока всяких ужасов не посмотрю. Са-ань, а?
   Саша обернулся и вопросительно посмотрел на Свету. Она кивнула.
   - Проходи, - Саша отошел, пропуская Тимофеева.
   - Вот спасибо! Вот удружил! - запричитал тот, входя. Но тут же увидел
Свету и замер с открытым ртом.  Вовка  Тимофеев  был  известным  на  всю
общагу авторитетом в области красивых девушек. Очень  и  очень  среднего
роста, смешной и щекастый, с  молоденькой  лысинкой,  Тимофеев,  однако,
обладал незаурядными способностями  по  части  кружения  женских  голов.
Поэтому, если вы увидели на улице  Тимофеева,  идущего  без  симпатичной
девушки, это может означать, что ему только  что  вырвали  все  передние
зубы или он болен гриппом с высокой температурой.
   - Владимир, -  солидным  голосом  представился  он  Свете  и  тут  же
умудрился каким-то образом  поцеловать  ей  руку,  сесть  рядом  и  даже
завернуть замысловатый комплимент.
   - Ты зачем пришел, Казакова? Телевизор включай, -  напомнил  Саша.  -
Чай будешь?
   - Нет, нет, я чай на ночь не пью!  Он  возбуждает,  -  важно  сообщил
Тимофеев, усаживаясь так, чтобы видеть и телевизор, и Свету.
   Саша взял чайник и отправился  на  кухню.  Зажег  газ,  вспомнил  про
газовый баллон на даче. И тут же - про данное матери обещание  помочь  с
вывозом вещей.
   Завтра, в восемь, у ее дома. О, черт! Со сменщиком-то не договорился!
   Саша опрометью кинулся  на  четвертый  этаж  и  забарабанил  в  дверь
Вась-Вася. Третий  механик  их  судна,  Василий,  родом  был  из  глухой
сибирской  деревни.  Единственной  достопримечательностью  которой  было
странное чувство юмора ее жителей: несколько веков подряд всех мужчин  в
деревне называли исключительно Васями. А поскольку и фамилия у них  была
- одна на  всех  -  Васильевы,  можно  себе  представить  все  сложности
деревенского общения.
   Через десять минут согласие отстоять завтрашнюю вахту  было  получено
всего за литр водки. Фигня, решил Саша, с матери стребую.
   За время Сашиного отсутствия в комнате что-то произошло.
   Света сидела на том же месте. Глаза у нее были  совершенно  безумные.
Тимофеев растерянно стоял рядом с ней, губы у него тряслись.
   Саша,  грешным  делом,  сразу  заподозрил   Тимофеева   в   распутных
действиях, хотя точно знал, что это абсолютно не в Вовкином стиле.
   - Что случилось? - грозно спросил Саша,  чувствуя,  как  все  сильнее
жжет через тряпку ручка чайника. Тимофеев  повернул  к  нему  испуганное
лицо:
   - Я не знаю... Мы смотрели "Дорожный патруль"...
   - Саша... -  Голос  Светы  сорвался  в  рыдания.  -  Они...  они  все
погибли...
 
Глава пятая 
СВЕТА 
 
   Мне было дико страшно. Почему-то показалось,  что  отнялись  ноги.  Я
смотрела на свои коленки, обтянутые джинсами, и не  чувствовала  их.  По
спине,  словно  какое-то  гадкое  насекомое,  пробежала  струйка   пота.
Затошнило. Перепуганный Владимир стоял  рядом,  и  Светочке  захотелось,
чтобы он сейчас посильнее тряхнул ее за плечи, крикнул что-нибудь громко
или треснул чашку об пол, - короче, сделал бы что-нибудь, чтобы  вывести
ее из этого жуткого оцепенения.
   Вошел Саша с чайником.
   Ах, как хорошо я представила себе: ручка обрывается. Чайник летит  на
пол. Брызги кипятка. Мужики матерятся.  Где  мои  сказочные  ведьминские
способности? - я бы именно так все и сделала. Только бы все  сдвинулось,
зашевелилось, задвигалось. Отомри! Так, кажется, кричали в детстве?
   - Что случилось? - грозно спросил Саша.
   Долгие часы созревавшая истерика наконец-то разразилась.
   Вот теперь они забегали.  И  что-то  роняли,  и  поднимали,  и  снова
роняли. Привели заспанную девицу, назвавшуюся медсестрой, которая упорно
пыталась влить в меня валерьянки, потом плюнула и ушла. Они  беспрерывно
совали мне стакан с водой. И даже где-то нашли коньяку. У  них  даже  не
было времени закурить - так они вокруг меня суетились.
   А я сидела на полу, захлебываясь в слезах, но в то же время отчетливо
видела себя со стороны и знала, что никогда не смогу вытравить из памяти
тот кадр на экране телевизора...  тот  кадр  на  экране...  Тот  кадр...
Господи, меня опять тошнит...
   Я давно знаю про  эту  теорию.  Психологический  феномен.  Постараюсь
пересказать  своими  словами.  Пусть  специалисты  меня   простят.   Или
поправят, если потребуется.
   Когда человек  видит  что-то  очень  страшное,  срабатывает  защитный
рефлекс - восприятие как бы притупляется. Так устроена любая  диафрагма:
большой поток - маленькая дырочка,  понятно?  Так  и  сознание:  оно  не
вместит в себя весь страх, но при этом оставит маленькую щелочку.  Через
которую обязательно вползет какая-нибудь особо жуткая деталь.  Я  помню,
первый раз прочла об этом у Лема, кажется, в "Эдеме". Описывая  массовое
сумасшествие, человек говорит, что больше всего его поразили следы зубов
на куске мыла...
   Когда на экране показали кроваво-металлическое  месиво,  получившееся
из двух машин (лобовое столкновение!), я умудрилась увидеть ДВЕ вещи.
   Номер машины.
   И Илонкину туфлю.
   Добрый  парень  -  оператор  "Дорожного   патруля"   -   с   каким-то
патологическим смаком елозил камерой по искореженным  обломкам,  но  это
было  уже  не  страшно.  Мозг  вырубился  и   отказывался   воспринимать
остальное. Он получил всю необходимую информацию и уже начал  в  бешеном
темпе крутить перед моими глазами: номер -  туфля  -  номер  -  туфля  -
номер...  Я   только-только   начинала   успокаиваться,   как   тут   же
садистски-услужливая память подкидывала  милый  эпизодик:  мы  с  Илоной
хохочем как сумасшедшие над продавцом  обувного  магазина,  который,  не
сводя глаз с Илонкиных ног и  ежесекундно  сглатывая  похотливые  слюни,
подползает на коленях, чтобы примерить  ей  сто  пятьдесят  вторую  пару
туфель. Вот этих самых -  расклешенный  каблук  семь  сантиметров,  кожа
молодого крокодильчика,  триста  сорок  дойч-марок...  Голос  за  кадром
гнусаво-радостно сообщал любителям кошмаров  на  ночь,  что  "спасателям
пришлось разрезать  корпус  машины,  чтобы  извлечь  тела  погибших".  И
единственным нормальным человеком  во  всем  этом  телевизионном  шабаше
оказался случайный свидетель - молодой парнишка  с  трясущимися  губами,
который, не стесняясь в выражениях,  рассказывал  на  камеру,  как  ехал
следом за "Опелем", видел, как тот пошел на обгон, и...
   - ...навстречу точно никого не было, блин, я сам собирался  обгонять,
я видел... он замигал и пошел  влево...  черт,  я  сам  видел...  откуда
"волгешник" взялся - ... его знает... я  сам  еле  вывернул,  когда  они
в...нились друг в друга... я и сам  мог  в...ниться  к  ним...  я  сразу
остановился... нет, не подошел, страшно очень  было...  так  там  и  так
видно, что никого не осталось...
   Им  все-таки  удалось  влить  в  меня  не  меньше  бутылки   коньяку.
Окружающий мир стал терять звуки и краски, Саша уговорил меня  встать  в
пола и пересесть на кровать. Его приятель незаметно куда-то  исчез,  сам
Саша ходил по комнате на цыпочках и изредка пытался  что-то  спрашивать,
почему-то  шепотом.  Мне  хотелось  сказать  ему,  что  можно   говорить
нормально, но для этого необходимо  было  открыть  рот  и  найти  нужные
слова. Но это казалось непосильной задачей.
   Потом  я  -  нет  не  провалилась,  а,  словно  в  болото,   медленно
погрузилась в невнятный тягучий сон. Без кошмаров и призраков.
   Утром Светочке пришлось несколько секунд усиленно тереть глаза, чтобы
сообразить, где она находится. Да и лучше  бы  не  соображать.  Жестокая
действительность, заметив, что Светочка проснулась, злорадно подвинула к
ней свое корявое лицо.
   А можно, я снова закрою глаза, сосчитаю до пяти (или  до  пятидесяти?
До  скольки  нужно?),  а  потом  открою  глаза  и  увижу  не  вот   этот
пришпиленный кнопками плакат - карамельного вида японку на фоне Фудзи, а
родную спальню и -  тушь  по  шелку  -  изысканных,  японских  же,  рыб,
резвящихся в горном ручье?
   Видимо, нельзя.
   Светочка села  на  кровати.  Как  выяснилось,  она  спала  совершенно
одетая, но накрытая Сашиной курткой.
   Самого Саши в комнате не было. На столе лежала записка.
   "Света! Уехал рано, будить  тебя  не  стал.  Пожалуйста  (подчеркнуто
двумя чертами), никуда не уходи, дождись  меня.  Буду  примерно  в  два.
Постараюсь что-нибудь придумать насчет квартиры. Саша".
   Саша. Какие  свои  странные  цели  преследует  судьба,  так  часто  и
настойчиво  сталкивая  Светочку  с  бывшим  одноклассником?  У  кого  бы
спросить? У господина Мишеля Сотюра, из компании "Alternative  Servise",
услужливо подсказала память. Не желаете?  А  то,  как  обычно,  соберите
побольше информации, скиньте на дискету, назовите файл "Саша" и -  добро
пожаловать!  Буквально  в  течение  десяти  минут  вам  все  и  подробно
расскажут. С какой, например, вероятностью вы бы, девушка,  могли  стать
женой моряка в нашей реальности. А с какой - плодотворно сотрудничать  в
качестве штатной ведьмы под руководством того же  капитана  Самойлова  в
одном из вымышленных  миров.  А  может,  еще  вариантов  подбросят?  Мне
кажется, что сейчас - отправь меня доктор Игорь путешествовать  -  я  бы
сотворила  что-нибудь  абсолютно  фантастическое.  Или   безумное.   Или
розово-наивное. Света - Фея Убивающего Домика (а вместо мелкого  Тотошки
- моя умница Гарден). Света и семь гномов (нет, отказать!  Боюсь,  я  не
пойму этого специального кайфа - целыми днями  убирать  грязь  за  семью
мужиками). Света и Чудовище - в смысле импортный  Аленький  Цветочек  (а
это мы, считай, уже попробовали, но с точностью до наоборот). Почему  на
сказки потянуло? Да потому что там все просто и здорово. Добро побеждает
зло, принцы,  все,  как  один,  -  сильные  и  умные,  если  что  плохое
приключилось - живой воды достанем, побрызгаем...  А  это  к  чему?  Вот
только не надо сейчас срываться  с  места,  нестись  галопом  к  доктору
Игорю, нырять в наспех сляпанную сказочку и спасать  семью  Кашиных.  Ты
ведь об этом подумала? Так вот, успокойся. Сиди  смирно.  Тебе  сказали:
никуда не уходи, дождись.
   Утро вечера мудренее. Мудренее.  Почему  так  не  по-русски  сказано?
Мудренее в смысле - мудрее? Или мудренее в смысле - заумней? Я, кажется,
запуталась в словах. Сегодняшнее утро...  нет,  не  умнее  и  не  глупее
вчерашнего вечера. Оно просто чужое. Словно  всю  ночь,  пока  я  спала,
прибитая несчастьем с Илонкой и бутылкой коньяку, какой-то  старательный
дворник с метлой и скребком методично бродил по  моей  жизни  и  чистил,
чистил, чистил...
   Светочка встала, самостоятельно нашла умывальню и кухню, без  истерик
и обмороков умылась и поставила чайник. Выпила чашку кофе с бутербродом,
пожелала доброго утра жизнерадостному таракану,  куда-то  спешившему  по
стене. Проглядела  стоявшие  на  полке  книги  и  даже  полистала  "Трех
мушкетеров".  Немного  поколебалась,  но  достала   бабушкину   плетеную
шкатулку, забралась с  ногами  на  кровать  и  принялась  вязать  что-то
непонятно-круглое, часто меняя цвета клубков.
   К половине третьего,  когда  примчался  взмыленный  и  грязный  Саша,
Светочка была совершенно готова к новой жизни.
 
Глава шестая 
САША 
 
   Все утро Саша был настолько занят своими мыслями, что даже ни разу не
поссорился с матерью.  Он,  как  заведенный,  таскал  тюки,  разбирал  и
заносил в дом садовые скамейки, грузил банки с  огурцами,  помидорами  и
вареньем и, увлекшись, чуть не отдавил себе ногу газовым баллоном. Но не
раскричался, как обычно, а только  тихо  выматерился  и  покатил  баллон
дальше, в сарай.
   В городе все происходило в обратном порядке.  Те  же  банки,  тюки  и
коробки, но уже - на седьмой этаж. И все так же молча и методично.
   Раиса Георгиевна так растрогалась, что  после  Сашиного  вопроса,  не
сдает ли кто из знакомых квартиру, не только не раскричалась о выкинутых
на ветер деньгах, а, совсем наоборот  -  немедленно  начала  обзванивать
подружек. И уже через пятнадцать минут выяснилось,  что  Сашина  дальняя
родственница тетя Нина, оказывается, давно  горит  желанием  сдать  свою
однокомнатную квартиру кому-нибудь из приличных непьющих знакомых.  Саша
клятвенно гарантировал непьющесть съемщика, взял у тети Нины адрес, а  у
матери сверток с котлетами и банку огурцов и уехал в общагу.
   Света сидела на его кровати, уютно устроившись  с  ногами,  и  вязала
что-то кругло-пестрое. При виде Саши она улыбнулась и сказала:
   - Я взяла на себя смелость и почистила картошки.
   Саше  захотелось  немедленно  и   громко   спеть   что-нибудь   очень
жизнеутверждающее. Покопавшись в своем скромном репертуаре, он обнаружил
лишь мещанское "У самовара я и моя Маша", петь не решился и лишь глубоко
и счастливо вздохнул и сообщил, что принес котлет и огурцов.
   - Молодец! - одобрительно заметила Света. В  ней  почти  не  осталось
ничего от принцессы на горошине. Обыкновенная  девчонка,  вон,  картошку
чистит, вязать умеет...
   - А я квартиру нашел!
   - Правда? - обрадовалась Света. Честное слово - обрадовалась!
   - Да. Через полтора часа встречаемся на "Приморской" с хозяйкой.  Вот
адрес. - Саша протянул бумажку.
   - Самойлов, ты что -  издеваешься?  -  спросила  Света,  взглянув  на
бумажку, от негодования снова называя Сашу по фамилии.
   - Я? Почему издеваюсь? - Света протянула бумажку назад. - Что тебе не
нравится?  Однокомнатная  квартира.  Это  адрес.  Улица   Беринга,   20,
квартира... Что?! - Господи, ведь я же сам это записывал! Как я  мог  не
увидеть...
   - Это же ТВОЙ адрес.
   Саша упал на стул и посмотрел перед собой бешеными глазами.
   - Ну все, Светило. - Саша тоже забыл про уговор. - Это, по-моему,  не
просто судьба, это что-то  большее.  -  Он  помолчал  немного,  а  потом
задумчиво спросил ни к селу ни к городу:
   - Интересно, в этой квартире тоже не будет колонки?
   Колонка была. А квартира совершенно не походила на  ту,  которую  они
оставили в Сашином мире. То есть дом, этаж, все совпадало. Но  внутри  -
ничего общего.
   - А я так надеялся найти здесь оставленную  бутылочку...  -  протянул
Саша, открывая холодильник.
   - Ты что - алкоголик? - с интересом спросила Света.
   - Нет. Я - в меру пьющий русский мужик.
   - По европейским меркам  это  означает,  что  у  тебя  вторая  стадия
алкоголизма, - небрежно заметила Света, обходя  квартиру.  -  И  сколько
стоит этот однокомнатный шедевр?
   - Неважно, - ответил Саша. - Давай-ка с тобой  лучше  чаю  попьем.  И
обсудим, что нам дальше делать.
   - Нам?
   - Светка,  ты,  кажется,  согласилась  мне  помогать?  -  укоризненно
посмотрел на нее Саша. - Так?
   - А-а, ты в этом смысле...
   - И в этом, и в другом. На самом деле, не  мешало  бы  подумать...  -
Нет, об этом я пока думать не в силах. Не получается никак. Казалось бы:
вот она, вожделенная твоя Света Жукова, вот квартира, которую ты для нее
снял. Ну, и..? Положение человека, который принес-таки  возлюбленную  на
край света, сел с ней рядышком, ножки свесив, и не  знает,  чего  дальше
делать. Потому что возлюбленная, хоть и не возражала против края  света,
но теперь смотрит строго  и  сама  на  шею  не  кидается.  Ладно,  потом
разберемся. Саша махнул рукой и повторил уже вслух:
   - Ладно, потом...
   Света прошлась по всей квартире и села напротив Саши.
   - Я готова тебя слушать. Зови на подвиги, друг. - Нужно  быть  полным
идиотом, чтобы в это поверить. Чужой дом, чужие вещи, как  жить  дальше,
может, ей просто в душ хочется, у нее и вещей всего  -  сумка,  та,  что
через плечо, а я ей голову всякой ерундой забиваю... Саша с трудом  взял
себя в руки, представил, что он по-прежнему капитан Самойлов,  и  строго
сказал:
   - Так. Насколько я помню, мы  остановились  на  том,  что  нам  нужно
разыскать этого ребенка.
   - Да? Мы на этом остановились? - удивилась Света.
   - На этом. А тебе кажется, на чем-то другом?
   - Мне кажется, мы остановились на том,  что  вся  эта  затея  -  дело
совершенно безнадежное!
   За стеной кто-то принялся бодро наигрывать гаммы.
   - Как славно. И музыка есть, - заметила Света.
   - Не отвлекайся. Я думаю, нужно искать ребенка или  хоть  какое-то  о
нем упоминание. - Саша задумчиво потер переносицу. - Здесь нам, конечно,
здорово помог бы Валерка Дрягин. Но только после того, как мы выясним  у
Поплавского... Слушай, ты можешь поговорить со своим доктором по  душам?
Он к тебе, кажется, хорошо относится.
   - Могу. А о чем?
   - Ну, как - о чем? О детях...
   - Ой, Саш, я не знаю... Ну, как я ему это объясню?
   - Товарищ Жукова! - строго нахмурился Саша. - Выполняйте задание!
   Света нехотя встала  и  побрела  к  телефону.  Саша  видел,  как  она
набирает номер, просит Игоря  Валерьевича,  благодарит,  вешает  трубку,
набирает другой...
   - Алло? Игорь Валерьевич? Добрый день. Это...  да,  вы  меня  узнали?
Спасибо. Игорь Валерьевич, вы  не  могли  бы...  -  Ну  почему  она  так
неуверенно разговаривает? Хотя  им,  женщинам,  виднее,  как  добиваться
своего. - Мне нужно с вами поговорить. Что? Нет, я не собиралась... Что?
Что?! Спасибо, я вам перезвоню потом. До свидания.
   Света вернулась в комнату, сильно шлепая записной книжкой по  ладони.
Глаза ее метали молнии.
   - Что случилось? - удивился Саша.
   - Личным распоряжением господина Антонова мне запрещено появляться  в
"Фуксии и Селедочке", - звенящим от бешенства голосом сказала Света.
   - Этого следовало ожидать, - спокойно отреагировал Саша.  -  Что  ему
еще оставалось делать, когда мы... когда ты ТАК ушла?
   Света нервно рылась в сумке.
   - У тебя есть сигареты?
   - Нет, кажется, кончились. Я схожу в магазин.
   - Я с тобой. Мне все равно нужно много чего купить. - Света  швырнула
сумку на диван. - Ты не знаешь, сколько сейчас стоит зубная щетка?
   - Смотря какая, - ответил Саша. В другое время он обязательно  развил
бы  эту  тему.  Ну,  там,   что-нибудь   вроде:   вам   небось   простая
рабоче-крестьянская щетка и в рот не полезет... Но сейчас заводить такие
разговоры было, по меньшей мере, бестактно. Потихоньку начал  высовывать
свою злобную морду проклятый денежный вопрос.  Сколько  сейчас  у  Светы
денег? И не спросишь ведь... И что она собирается покупать? У нее же  из
одежды, черт побери, только то, что на  ней!  А  сколько  этим  женщинам
нужно всякой ерунды! Предложить ей денег? А как? И вообще - как она жить
собирается? А я? Сегодня я должен был звонить Лене. Мы собирались идти и
покупать  видик.  А  потом  мы  собирались  жениться.  А  теперь?  Я  не
представляю, что ей скажу. Вот сейчас подойду к телефону, наберу  номер,
скажу: здравствуйте, Юлия  Марковна,  это  Саша,  позовите,  пожалуйста,
Лену... И... И...
   - Ты идешь? - Света стояла в дверях.
   - Иду, - ответил Саша, проходя мимо телефона.
   Больших универсальных магазинов  рядом  не  оказалось,  поэтому  Саше
пришлось выкурить аж четыре  сигареты,  пока  Света  прочесывала  четыре
маленьких. После  очередного  заныривания  в  магазин  число  пакетов  и
свертков угрожающе увеличивалось. Наконец, Света  вышла  из  последнего,
села на подвернувшуюся скаме