рвый же  звонок  в  Нейроцентр  обернулся  такой
лошадиной дозой  хамства  (да  простят  меня  лошади),  что  у  Светочки
защипало в  носу.  Пришлось  срочно  разыскивать  "мальчика  для  особых
поручений" - бывшего  референта  Виталия.  Кирилл  недавно  открыл  свою
маленькую фирму, но, узнав Светочку, выразил желание помочь  немедленно,
без квитанций и предоплаты.
   - Сутки,  Светлана  Вениаминовна,  максимум  -  двое,  -  сказал  он,
выслушав и записав Светочкину просьбу. - Вас устроит? Сейчас очень много
заказов, сезон отпусков начинается,  знаете  ли...  Но  если  вам  нужно
срочно...
   - Сутки меня вполне устроят. -  Все-таки  терпеть  не  могу  голубых.
Особенно тех, которые хорошо маскируются.
   "А потом позвонили мартышки..."
   Илонка прорвалась в неурочное время, ни свет ни  заря  -  в  половине
двенадцатого! - и сразу начала причитать противным булькающим голосом:
   - Светик, птичка моя, у меня уже сил никаких нет... Этот говнюк опять
дома не ночевал! И  телефон,  сволочуга,  отключил!..  -  Какие  славные
эпитеты в адрес любимого мужа. - Наверное, опять где-то квасит, свинюка!
   - Не должен, - терпеливо  успокаивала  Светочка,  -  у  него  сегодня
встреча важная. - Эффект получился обратный.
   - Ну, все, -  трагически  воскликнула  Дуська.  -  Не  пьет,  значит,
трахается. У, гадина! Завтра же приеду - разберусь с ним! Поотрываю все,
к чертовой матери!
   - Никуда тебе ехать не надо. - Господи, как же ты мне надоела! - Куда
ты полетишь, беременная?
   - Да уж, гнида, знает, что я  с  пузом  своим  сейчас  неподъемная...
Ладно, рожу - все ему припомню! Светик, солнце, прошу тебя, рыба,  найди
ты этого урода. Пусть  обязательно,  слышишь,  обязательно  мне  сегодня
позвонит! Сегодня! Мне завтра бабки за больницу отдавать,  а  я  еще  не
решила, где рожать буду. Говорят, в горах легче идет, ты не знаешь?
   - Я не в курсе, - холодно ответила Светочка.
   - Боюсь ужасно... Ладно, потом. Да, еще! У тебя какая группа крови?
   - Четвертая, кажется. - Это-то ей зачем?
   - Вот. А у меня - первая. - Трагическое молчание. - Я так и знала.
   - Что еще случилось?
   - Мне сказали, что у меня очень редкая группа, нужно на всякий случай
внести аванс и заранее заказать! - А ты небось хотела на халяву  у  меня
позаимствовать? Вот уж - хренушки. Ни  капельки  не  получишь.  Денег  у
твоего Юры навалом, оплатит.
   - Ну, так и закажи... - Надоела ты мне! Надоела-надоела-надоела!
   - Да уж, придется... В общем, Светик, ты найди его и передай, хорошо?
Все, птичка моя. Пока, целую.
   - Пока. - Вот радости-то вагон: Юру по Питеру разыскивать.
   А, чуть не забыла! Я же знаю, где он сегодня будет! На каминной полке
стояло приглашение на  банкет  от  "ПетерЭкстры".  Юра  обожал  подобные
мероприятия, а к этому готовился особенно тщательно. Особый случай. Юра,
как  генеральный  директор,  будет  произносить  программную  речь.  Так
сказать, о перспективах. Кажется, весь город знает о существовании  этой
речи  и  конфликте  Юры  со  своим   секретарем.   Молодой   человек   с
университетским образованием со слезами на  глазах,  говорят,  доказывал
шефу, что времена речей "по  бумажке"  давно  прошли.  А  Юра,  говорят,
наотрез отказывался учить речь наизусть. Любопытно будет послушать,  что
из этого всего получится.
   Светочка сообщила Бритому, что на сегодняшний вечер форма - парадная,
по классу А, вдела в уши свои любимые гвоздики-бриллиантики и  задумчиво
остановилась перед раскрытым шкафом.
   Прямо перед глазами  висело  очень  миленькое,  голубое  с  серебром.
Светочке оно нравилось ужасно.  Но  рука  не  поднималась  снять  его  с
вешалки. В ушах стояло  виталиковское:  "Солнце,  ты  в  нем  похожа  на
престарелую Мальвину". Ну и вкус у человека! Однажды, после  трехчасовых
сборов в гости, Светочка, доведенная его придирками до  белого  каления,
зло бросила:
   "Тебе бы гардеробщиком у английской королевы работать!"
   Виталий полыценно улыбнулся и спокойно ответил:
   "Подумаю над твоим предложением, когда выйду на пенсию".
   Все. Хватит страдать. Надеваем бледно-лиловое, с  открытой  спиной  и
розочкой на заднице. Плевать нам на всех.
   Юрий  наш  Петрович  относился   к   той   специальной   и   довольно
многочисленной категории мужчин, которые, переспав с  женщиной,  тут  же
считают ее шлюхой, а получив отказ, называют "другом".
   - Светик, здравствуй! - Вот именно так, расталкивая  животом  гостей,
мы спешим навстречу "лучшему другу Светику".  Подчеркнуто  целомудренный
поцелуй, деликатно приобняли  за  плечи,  проводили  на  самое  почетное
место. Представляю, зайка, думала Светочка по  пути,  сколько  грязи  ты
вылил на меня в разговорах со  своими  дружками-собутыльниками  в  ваших
кабаках да саунах...
   - Тебя Илона с утра разыскивала.
   - Меня? А почему у тебя? Чего у Дуськи, совсем крыша съехала?  -  Это
мы тоже у Виталия переняли - жену любимую Дуськой называть. Вот раздолье
мужику  -  баба  беременная  в  Швейцарии  кантуется,  дитя  будущее   к
европейскому комфорту приучает, а мужик здесь... А, пошел ты на фиг, мне
про тебя даже думать не интересно.
   - Позвони ей обязательно. Она тебя очень  искала.  -  Все.  Поручение
выполнили. Закрой рот, придурок, я с тобой уже наобщалась. Ах  нет?  Наш
разговор, оказывается, еще не окончен?
   - Доктор-то наш уехал, слышала? - И рожу  такую  гадкую  скроил,  как
будто мы у Поплавского вместе от трипака лечились!
   - Слышала. Он ко  мне  приезжал.  Попрощаться.  -  Зря  сказала.  Он,
кажется, сейчас обделается от любопытства.
   - Ого! Какая честь! - Да что ты понимаешь в чести,  лапоть?  Светочка
сделала еще одну попытку вырваться от гостеприимного хозяина. -  Кстати,
знаешь, закрываю я эту контору.
   - Какую?
   - Да "Селедку" эту, долбаную. Возни с ней - выше крыши,  а  дохода  -
тьфу! - Это он про "Фуксию и Селедочку", что ли? - И еще знаешь... - Юра
подвинулся ближе и попытался изобразить "доверительный тон". Но  добился
лишь того, что Светочка отчетливо поняла: одеколон "HERERA" и не  меньше
двухсот коньяку.
   А  вот  настоящий  "доверительный",  каким  умел  владеть  Виталий...
Бывало, заговорит с клиентом: едва уловимый, музыкальный перелив голоса,
чуть приглушенные окончания слов, словно неожиданно вырвавшееся ласковое
слово... И вот уже разомлевший и раскисший клиент склоняет голову ему на
плечо, а рука сама тянется и подписывает нужные бумаги...  Нет,  что  ни
говори, Юре "доверительный тон"  противопоказан.  При  малейшей  попытке
перейти официальные границы общения вам уже кажется, что  Юрина  рука  у
вас по локоть за пазухой.
   - Мне один экстрасенс  знакомый  сказал,  -  продолжал  Юра,  понижая
голос, - что там, на Петроградской, оч-чень нехорошее место. И правда, я
заметил: как туда ни заеду - башка потом  просто  раскалывается!  Опять,
тут  на  днях,  блин,  позавчера,  как  раз  с  доком  прощались,  опять
прихватило! Да чего - я! Там мужик один, - мы как раз с доком  выходили,
- а он зашел. Так тот вааще - сразу скопытился! Глаза закатил - и на пол
хлоп! И главное, был бы рахит  какой-нибудь,  больной,  так  нет!  Моряк
вроде... Он, прикинь, когда отрубился, все свои бумаги, на фиг, по  полу
разбросал. Я его паспорт моряка видел... Я почему запомнил -  фамилия  у
него - Самойлов, как у нашей бухгалтерши, прикинь?..
   Светочка почувствовала, что у нее запылали щеки.  На  ее  счастье,  в
этот момент в зал вплыли две сильно перекрашенные  пигалицы,  которые  с
резким взвизгом: "Юрася!" - сиганули Юре на шею.
   - Мне нужен компьютер, - приказала Светочка Бритому, выходя.
   - Сейчас? Здесь?
   - Нет, на дом. Найди, пожалуйста. Срочно.
   - Что-нибудь навороченное? Работать или...
   -  Просто  просмотреть  дискету.  -  Надеюсь,  доктор  Игорь  ее   не
кодировал.
   Светочка вела машину сама. Прохладный летне-вечерний воздух  врывался
в  открытое  окно.  На  заднем  сиденье  Бритый  придерживал  коробку  с
монитором.
   И почему мне сразу не пришло в голову просмотреть дискету?
   ... Ну и что?  Какие-то  бесконечные  графики.  Судя  по  всему,  эти
кривули имеют прямое отношение к аппарату. Здесь нашлась и моя  фамилия,
и Юрина, и Илонкина. И конечно, "Антонов Виталий Николаевич".
   Понятней не стало.
   Светочка еще раз перетрясла и пересмотрела коробку. Бумаги  оказались
еще неинтересней дискеты. Адреса, фамилии. Ни одной  знакомой.  Какие-то
устрашающие  диагнозы...   Ого!   Записка!   Написанная   от   руки,   с
многочисленными  исправлениями  и  зачеркиваниями.  Видно,  что   писали
второпях:
   "Саша, никак не пойму - вы (зачеркнуто) герой или (зачеркнуто) мелкий
авантюрист? Тем не менее передаю все, что осталось от (зачеркнуто)  моей
деятельности с аппаратом. Как  вы  помните,  тот,  что  стоял  в  "ФиС"е
(зачеркнуто),  разгромил  ваш  неугомонный  приятель.  Второй   аппарат,
стоявший в отделении, я разобрал сам (зачеркнуто), можете не  проверять.
Таким образом, действующих аппаратов  больше  нет.  Впрочем  (зачеркнуто
несколько строк), вам, они,  похоже,  и  не  нужны.  Пожалуйста,  будьте
осторожны с вашими (зачеркнуто) способностями. Отдаю вам  последние  две
ампулы с SD-стимулятором. Если  вам  взбредет  в  голову  снова  залезть
кому-то в душу, проследите, чтобы, не  позднее  чем  через  полчаса  "по
возвращении", вам был сделан укол (внутривенно). Вспомните, что стало  с
вашей бабушкой (много зачеркнуто).
   Несмотря ни на что,
   С уважением
   И. Поплавский.
   28.05.96. P.S. А про крыс, извините. На самом деле  ничем  помочь  не
смогу".
   Очень  интересно,  доктор  Игорь.  А   вы,   оказывается,   интриган.
Любопытное письмецо. Особенно то место, про "способности".  Какими  это,
интересно спросить, "способностями" обладает этот пресловутый  Самойлов?
Странно. Кто бы мог подумать, что  Сашка  Самойлов,  всегда  похожий  на
удивленного бычка, на что-то там еще "способен"...
   Светочка аккуратно уложила все обратно в коробку из-под лекарств.
   А мы даже и искать его не будем. Если ему так надо, пусть  ищет  сам.
Но все-таки, почему доктор Игорь отдал приманку именно Светочке?
   Голова раскалывалась. Светочка решила принять ванну. Проклятый звонок
вызова прислуги опять не работал. "Завтра уволю электрика",  -  злорадно
подумала Светочка. Нарочно громко  хлопая  дверями,  она  направилась  в
комнату "домоправительницы".
   Вначале показалось -  там  никого  нет.  На  всякий  случай  Светочка
щелкнула выключателем.
 
Глава третья 
САША 
 
   По свежим новеньким  обоям  гордо  шествовал  здоровенный  лоснящийся
таракан. Какой-нибудь чокнутый  энтомолог  нашел  бы  подобную  картинку
очень даже жизнеутверждающей. Саша придерживался прямо  противоположного
мнения. Он лежал на кровати в "общаге", совершенно одетый, и наблюдал за
передвижениями насекомого со все  нарастающей  тошнотой.  Скорей  всего,
дурноту вызывал не сам таракан, а воспоминание о  вчерашнем  "коктейле",
основным ингредиентом которого была  омерзительная  "баночная"  водка  с
глумливым именем "Аврора". Смутно припоминались какие-то  немытые  люди,
рассуждавшие  в  ночи  о   Шопенгауэре;   злой   таксист,   отказавшийся
перепрыгивать  разводящийся  Тучков,  кажется,  мост;  веселые   молодые
барышни в шортах и почему-то в  высоких  шнурованных  ботинках  военного
образца. Да, да, да, была еще сильная  ссора  с  вахтершей,  которая  не
хотела пускать в общагу всех новых Сашиных друзей..
   Таракан остановился и  задумался.  Саша  опустил  руку  под  кровать,
пытаясь нащупать ботинок, и тут только обнаружил, что  лежит  не  только
одетый, но и  обутый.  Таракан  заметил  движение,  почуял  опасность  и
припустился что было мочи к шкафу. Нет на свете более наглых и в  то  же
время более чутких существ, чем отечественные общажные тараканы... "Хрен
с тобой, - подумал Саша, - обои жалко пачкать".
   Внутри все ныло и болело. Как физически, так и морально.
   Господи, как же это все-таки по-русски, и как же это все-таки пошло -
топить горе в вине!..
   Господи, да какой же идиот  придумал  такие  обои?!  Еще  в  девятом,
помнится, классе, когда проходили так и не понятую Сашей  тусовку  "Трех
сестер"  Чехова,  учительница  специально  тыкала  их  носом:  смотрите,
ремарка: "Входит Наташа. На ней розовое  платье  с  зеленым  поясом".  И
трагически       умолкала,       давая       возможность        прыщавым
оболтусам-девятиклассникам самим постичь  всю  глубину  пошлости  такого
сочетания.
   Обои были розовые в зеленую клетку.
   Саша, кряхтя, слез с кровати и поплелся  на  вахту  -  звонить  Маше.
Проклятые сорок ступенек дались ему с большим трудом. Его мучили стыд  и
раскаяние. Но больше всего его мучила  неизвестность.  Хрен  его  знает,
чего он наплел вчера ночью, вернувшись с Мишкиных похорон? Кого обличал,
на кого сердился? А вдруг он сгоряча наговорил Маше  каких-нибудь  особо
обидных слов? Ох, не хотелось бы, ох, не надо...
   - Приезжай скорей! Я кислые щи на обед варю! -  сказала  по  телефону
добрая Маша, усугубив Сашины страдания еще и  стыдом  за  издевательство
над беззащитной женщиной.
   Саша хлебнул  пустого  чая  и  вышел  на  улицу.  В  животе  противно
забурчало, в голове давно  шумело,  перед  глазами  изредка  проносились
хвостатые, как метеоры, яркие вспышки.
   На эскалаторе пришлось изо всех сил  держаться  за  поручень,  а  при
сходе с эскалатора несколько раз крепко  зажмуриться,  чтобы  убедиться,
что из стоящей здесь урны НЕ растет дерево. Реклама  в  вагоне  вызывала
самые  неожиданные  и  гнусные  ассоциации.  Веселые   жареные   цыплята
напоминали пациентов ожогового отделения. От призыва "сделать ремонт  со
вкусом" на зубах ощутимо заскрипел песок. Всемирно  известная  зажигалка
нестерпимо воняла бензином.
   Маша встретила провинившегося уютным незлым  ворчанием.  На  ней  был
надет короткий халатик и мягкие шлепанцы с помпонами.  Саше  показалось,
что он никогда в жизни не видел более симпатичного  сочетания.  Особенно
сентиментальному "с бодуна", ему  захотелось  немедленно  сползти  вниз,
обнять Машу за теплые колени и умереть от благодарной нежности.
   Похлебав живительных кислых щей, выпив  бутылку  пива  и  повалявшись
часа два на диване, Саша совершенно  ожил.  Для  завершения  похмельного
курса он решил заняться  "трудотерапией"  -  подмел  пол  в  прихожей  и
вкрутил новую лампочку в торшер.
   Вечером,  заметив,  что  Маша   заводит   будильник,   Саша   страшно
расстроился.  Ведь  это  означало,  что  впереди  двое  суток   Машиного
дежурства. А значит, два пустых длинных дня и две  бесконечные  холодные
ночи для него.
   - А ты не можешь прогулять? - на всякий случай спросил он.
   - Что ты! Это ж не завод какой-нибудь. Меня не то что за  прогул,  за
десять минут опоздания - фить! - и за дверь, без разговоров!
   - Строгие у тебя хозяева... - подивился Саша.
   - Да уж, строгие! - засмеялась Маша. Она стояла у дивана в  тоненькой
ночной  рубашке,  словно  подсвеченной  изнутри.  Саша  тут   же   полез
обниматься и горячо, по-детски, зашептал ей в ухо:
   - А как же я? Один останусь? Я здесь один умру...
   - Не плачь, маленький, - прошептала Маша, отвечая на его объятья, - я
что-нибудь придумаю.
   И что вы думаете? Придумала! -  Назавтра,  уже  в  четыре  часа  дня,
позвонила и тихо-тихо, наверное, трубку рукой прикрывала, скомандовала:
   - Приезжай! Быстро записывай куда.
   Мама миа! Ну и хоромы! Никто, конечно, не позволил  Саше  бродить  по
дому и рассматривать, но и без того стало ясно: богато люди обитают.  Ну
да и фиг с ними. Сашу сейчас больше интересовала не окружающая  роскошь,
а Машина маленькая комнатка под лестницей, где так  кстати  расположился
диванчик.
   Далеко в доме часы пробили десять.
   - Хорошо как... -  проговорил  Саша,  обнимая  Машу.  Они  лежали  на
диванчике, тихонько переговариваясь  в  темноте.  Одно  жалко  -  курить
нельзя, ну, да ради такого случая и потерпеть можно.
   Наверное, они немного задремали, потому что никто из них не  услышал,
как открывается дверь. Внезапно зажегшийся свет  ударил  по  глазам,  не
хуже мокрого полотенца.
   В ДВЕРЯХ СТОЯЛА СВЕТА ЖУКОВА В ОСЛЕПИТЕЛЬНО  КРАСИВОМ  БЛЕДНО-ЛИЛОВОМ
ПЛАТЬЕ.
   Погода была прекрасная,
   Принцесса была ужасная.
 
*** 
 
   Лицо Светы выражало такое вселенское презрение, что Саше показалось -
со всего тела сейчас клочьями полезет кожа.
   - Светлана Вениаминовна, - залепетала Маша, соскакивая  с  дивана,  -
извините, пожалуйста, муж приехал...
   Саша удивился и тому, что за пять  секунд  превратился  в  "мужа",  и
тому, что их общую одноклассницу вдруг называют по имени-отчеству.
   Маша судорожно натягивала на себя трусы, кофточку, зачем-то  схватила
сумку... Саша заметил, что у нее ужасно некрасивые, толстые лодыжки.
   Света по-прежнему стояла в дверях, но взгляд ее изменился. Теперь  он
стал  еще  строже,  будто  она  о  чем-то   сосредоточенно   размышляла.
Совершенно очевидно - о  том,  как  поизощреннее  расправиться  с  этими
двоими.
   Саша вдруг понял, что  судьба,  не  спросив  у  него  совета,  решила
сыграть "ва-банк". Если сейчас он кинется вслед за Машей надевать  трусы
и лебезить перед  "Светланой  Вениаминовной",  тогда...  Тогда  всю  его
дальнейшую жизнь можно распечатать на полстранички машинописного текста.
Прямо завтра они с Машей подают  заявление  в  ЗАГС,  скромная  свадьба,
проблемы с жильем, скандалы  с  матерью,  болезненные  дети  (не  меньше
двух),  участок  в  Синявино,  покупка  навоза,  раздолбанный  "жигуль",
проблемы с  запчастями,  дети-хулиганы,  проблемы  с  учебой,  пьянство,
проблемы со здоровьем... спасибо, достаточно.
   Он глубоко вздохнул. Дождался момента, когда Маша на время  перестала
причитать, и весело сказал:
   - Здорово, Светило!
   После чего спокойно встал, не делая ни малейших  попыток  прикрыться,
достал из кармана куртки пачку "Беломора", протянул Свете:
   - Будешь? - И закурил сам.
   Какая  сильная  пошла  игра!  Саша  немыслимым   чутьем   угадал   ту
единственную верную интонацию - без тени  раболепства  или  развязности,
которая и прошибла Свету. Чуть-чуть в сторону - и все бы вылилось в море
презрения или звонок охране.
   - Через пять минут я  жду  тебя  в  гостиной.  Без  этой  вонючки,  -
движение  брови  в  сторону  -  упаси  Боже!  -  конечно,  не  Маши,   а
"беломорины", - и по возможности одетым. - Можно смело держать пари, что
пять минут она давала не Саше на одевание, а брала  себе  -  для  поиска
нужной тактики.
   Маша находилась в полуобморочном состоянии.
   - Не ходи! - вцепилась она в Сашин рукав. - Я боюсь!
   - Глупая, - ласково ответил он, слегка ее обнимая. - Не убьет же  она
меня...
   - Она может! - почти в истерике крикнула Маша. - У нее пистолет есть!
   - Фигня. Промахнется. Где здесь гостиная?
   Света сидела в кресле спиной  к  Саше.  И  уже  по  этой  спине  было
понятно: первый раунд - это еще не победа.
   - Там, на столике, - хорошие сигареты, можешь взять, - произнесла она
не оборачиваясь. Понятно. Играем в строгую барыню.
   - Благодарствуйте, - нашелся Саша,  -  непривычные  мы.  -  Ох,  зря,
сейчас она мне вмажет... Встала... Подходит...
   Честно говоря, он держался из последних сил. Каждая жилочка дрожала у
него внутри. Еще секунда - и он бы грохнулся перед Светой  на  колени  и
начал, захлебываясь в  слезах  и  соплях,  говорить  о  своей  огромной,
бестолковой, безнадежной любви. Он даже испугался, что сейчас  сотрет  в
порошок собственные зубы, так сильно пришлось их сжать.
   - Я бы хотела задать тебе  несколько  вопросов,  после  того  как  ты
посмотришь вот это, - сказала, протягивая какой-то пакет. - Хотелось  бы
выслушать членораздельные ответы, - добавила почти зло.
   Очень хотелось ответить что-нибудь короткое, меткое, хлесткое,  вроде
"дефектов речи не имею!" или, еще лучше... Эх, если сразу не  получилось
- лучше промолчать.
   Саша взял у Светы из рук пакет, и все мысли тут же вылетели