я  врач  и   равнодушно
констатирует: "Э-э, да у вас грипп, батенька!" И никакой Ты не уникум, а
просто зарвавшийся эгоист. Зачем что-то выдумывать, когда ехидные  умные
классики давно уже все про нас поняли и описали наши болезни!  "Она  его
за муки полюбила, а он ее - за состраданье к ним". Так, кажется,  звучит
бессмертная цитата? Да? Светлана, поежившись, вспомнила три жалкие (одна
другой тоскливей)  картинки  беспросветной  жизни  с  совершенно  чужим,
неинтересным человеком. Ну и  выбор:  жлоб,  самодур  или  зануда!  И  у
каждого - то самое, действительно  до  боли  родное  лицо!  Выходит,  мы
только такие друг другу и нужны  -  перекореженные  первыми  Любовями  и
чистыми юношескими страданиями?!
   Что касается трагедии с Иваном, то умный компьютер только  подтвердил
ее собственные мысли. И  женщина,  которая  десять  лет  назад  казалась
Светлане чудовищем, в действительности оказалась мудрой и  дальновидной.
Как будто в горах вредный попутчик постоянно ставит подножки, устраивает
завалы на дороге, а потом на самом краю пропасти хватает тебя за руку  и
говорит: "Вот видишь, от чего я тебя спасал!" Да уж, посмотришь вот  так
однажды вниз и ужаснешься: во что, оказывается, может выродиться большая
и светлая любовь...
   Ну вот, почти все. На все остальные вопросы, касающиеся своей  жизни,
Светлана могла ответить сама.
   Ее ждали. Трое мужчин неподвижно  стояли  чуть  в  стороне  от  толпы
встречающих международный рейс. Один из них взял у  Светланы  чемодан  и
направился к стоянке машин. Второму она вручила несколько коробочек, чек
и карточку с адресом.
   - Получишь деньги по чеку, отвезешь.  Там  живет  пожилая  женщина  с
сыном. Ее зовут Людмила Афанасьевна, сына - Иван.  Лекарства  -  ей  же.
Каждый месяц будешь передавать им по пятьсот  баксов.  Легенду  придумай
сам. Моего имени не называть.
   Кивком отпустив  мужчину,  она  повернулась  к  третьему,  ожидавшему
указаний. Он также получил карточку. Светлана на мгновенье  замешкалась,
глядя на несколько написанных слов. Странно было держать в  руках  почти
забытый домашний адрес. Правда, номер квартиры был на единицу меньше.
   - Этого человека найди хоть из-под земли. Делай с ним что хочешь,  но
он должен сознаться в том, что двадцать лет назад убил человека,  своего
соседа. Мне не важно, за что и как. Мне нужно только признание.
   - Что делать, когда сознается? Вопрос прозвучал уже в спину  уходящей
женщине. Она удивленно обернулась:
   - Брось его в канализационный люк.
 
Глава шестая 
САША 
 
   Утренний ласковый ветерок  прогуливался  между  ларьков,  облепивших,
словно ракушки, здание станции метро. Где-то уже открывали  пиво.  Запах
шавермы из павильончика "Ливанская кухня" дразнил  аппетит  и  приглашал
продолжить вчерашние посиделки в общаге. Практически все окрестные  дома
служили приютом для будущих инженеров, которых готовил солидный институт
с некогда коротким  и  простым  названием.  Последние  переименования  и
нововведения  наворотили  вместо  этого   непроизносимую   аббревиатуру,
ломающую язык. Несколько веселых невыспавшихся студентов, шурша  вынутой
из  карманов  наличностью,  по-видимому,  всерьез  обдумывали   варианты
продолжения банкета. Если бы они немного отвлеклись от своих  проблем  и
взглянули на выходящих из метро людей, то наверняка обратили бы внимание
на некоторую странность. В какой-то момент  все  лица,  появлявшиеся  из
дверей,  вдруг  приобрели  одинаковое  выражение.  Это  было   смущенное
удивление, как будто перед самым выходом они  увидели  голого  человека.
Затем довольно быстро удивление переросло  в  испуг,  и  внезапно  толпа
иссякла. А появившиеся милиционеры перекрыли вход. Но  студенты  к  тому
времени уже сделали свой выбор и, купив  на  все  деньги  пива,  ушли  в
общежитие. Они не видели ни растущей у входа толпы, ни "скорой  помощи",
увозившей дежурную по станции. Бедная  женщина  сошла  с  ума  прямо  на
рабочем месте. По рассказам очевидцев,  вначале  она  просто  бегала  по
платформе и кричала на пассажиров. Потов выключила  свет  на  станции  и
умудрилась  вывести  из  строя  все  три   эскалатора.   По   счастливой
случайности никто не пострадал.
   Саша  ехал  в  метро.  Вторник.  Это  значит,  что  два  дня   отдыха
закончились. Завтра на вахту. Режим два через два совершенно выбивал его
из привычной обывательской пятидневки, так  что  суббота  и  воскресенье
были для Саши такими же  днями,  как  все  прочие.  Если  бабушку  будут
хоронить в пятницу, значит, встреча с господином - как его? - Поплавским
откладывается как минимум до субботы. Саша посмотрел на  часы:  четверть
пятого. Раз он все равно на Петроградской, может,  попробовать  зайти  к
нему на работу? Нейроцентр - это ведь где-то рядом.
   Погода была отличная, и Саша поймал себя на том, что  опять  отвлекся
от мрачных мыслей. Проходя мимо хозяйственного,  подумал,  что  надо  бы
купить мыла, потом зашел в рыбный, поморщился на замороженных чудовищ на
витрине. Конечно, когда ходишь на "рыбаке" и видишь  морских  обитателей
живыми и здоровыми, неловко встречать потом продукт своего труда в таком
обезображенном виде. К пиву, конечно, ничего нет.
   - Нейроцентр? Это не здесь. То есть  с  другого  входа,  у  них  своя
проходная, - сказал строгий старик на вахте.  И  уже  начал  размахивать
руками, объясняя, как пройти,  но  раздумал.  -  Ладно,  иди  здесь.  По
главной аллее до конца, а там налево. Новые здания.
   Да, и здания новые, и персонал помоложе. Очень хорошенькая девушка  в
белой шапочке и хрустящем халатике куда-то позвонила по  телефону,  мило
улыбнулась и сказала:
   - Игорь Валерьевич сейчас занят. Вы на сколько назначены?
   - Я... нет... Я по личному делу. -  Саша  то  ли  растерялся,  то  ли
испугался  возможности  быть  "назначенным"  на  прием   в   Нейроцентр.
Захотелось даже сплюнуть через левое плечо.
   - Тогда вам придется подождать. - Она еще  более  мило  взглянула  на
часы. - Минут через сорок подходите.
   Саша кивнул и вышел. Пошуршал листьями, присел на скамейку.  Полистал
газету, принялся было за детектив, но увидел издевательское "продолжение
следует" и бросил. Обошел здание  Нейроцентра.  Понял,  на  какую  улицу
выходит его проходная. Вспомнил о предостережении Дрягина  не  играть  в
детектива и тут же  обратил  внимание  на  две  машины,  стоявшие  около
забора. Серый "Опель", наверное, не привлекает большого внимания в серую
же дождливую погоду, но сейчас лучи  заходящего  солнца  играли  на  его
боках с нагловатым шиком.  "Опель-астра",  определил  Саша,  и  довольно
новый. Вторая "тачка" была покруче, с ходу и не узнать. Сашин интерес  к
машинам  совершенно  не  понравился  двум  молодцам   в   "коже".   Свое
недовольство они почти  ничем  не  выразили,  так,  раза  два  рассеянно
глянули сквозь него. Ладно, не больно-то и хотелось.
   Тут в их лицах промелькнуло что-то собачье, но уже не  относящееся  к
нему. Саша обернулся. Появились хозяева. По дорожке к выходу шли мужчина
и женщина. Оба высокие, модные, раскованные, заграницей от них за версту
несет. Саша решил отойти  от  греха  подальше,  мало  ли  что  может  не
понравиться серьезным ребятам в "Опеле", но вдруг заметил,  что  женщина
смотрит на него, как на привидение.  Рот  у  него  открылся,  и  детское
прозвище выскочило само собой:
   - Светило! Привет! (Ну и ну, высоко  забралась,  одноклассница,  если
тебя такие псы охраняют!)
   Пахнуло диковинными духами, Света улыбнулась (Саша думал,  что  такие
зубы  бывают  только  на  рекламных   плакатах)   и   произнесла   своим
незабываемым низким голосом:
   - Здравствуй, Самойлов. Как дела?
   Саша на мгновение вспомнил, КАК у него дела.
   - Нормально все. А ты? Наших видишь? - спросил и тут же сообразил: из
той машины, что стоит сейчас у него за спиной, не  очень-то  кого-нибудь
увидишь. Света вежливо качнула головой и прошла мимо. Ее спутник даже не
глянул в Сашину сторону.
   Какая женщина! Общее впечатление о ней  вполне  можно  было  передать
одним большим "УХ!" на полном выдохе. Вот ведь, в соседних домах жили, в
одном классе учились, даже "треники" как-то ей в походе  одолжил,  когда
она в ручей упала.  А  влюбиться  не  удосужился.  А  сейчас...  Сейчас,
господин Самойлов, это уже  не  про  вас.  С  таким  же  успехом  можете
испытывать нежные чувства к Останкинской телебашне. Увы, другого примера
недосягаемости Саша придумать не смог. Хотя он никогда  не  комплексовал
по поводу своих  мужских  достоинств.  И  в  красотке  с  яркой  обложки
журнала, и в знаменитой актрисе (и даже, помнится, в очень полных тетках
какого-то известного художника) он всегда видел реальных женщин. Ну что,
снимется она в своем фильме, придет  домой,  умоется,  халатик  наденет,
сядет чай пить... Наверняка с  ней  вполне  можно  поговорить.  В  конце
концов, будь ты самый крутой-раскрутой, насыпь ей полную кровать  денег,
рано или поздно она спросит: а сам по себе, как мужик, что можешь? Вот.
   Саша глянул на часы. Прошло тридцать минут. Загребая  ногами  листья,
он побрел по парку. Ну, ладно, а с другой стороны, как ты такую королеву
поставишь борщ варить? Во-от. О любви  и  о  женщинах  Саша  мог  думать
часами. И это несмотря на то, что у  него  к  тридцати  трем  годам  был
вполне стандартный любовный опыт. Что это значит? Пара десятков плохих и
неплохих книг, сотни просмотренных в рейсах видеокассет,  самая  обычная
любовь в десятом классе (не со Светой, с ее подружкой), дачный  роман  и
короткая, но бурная семейная жизнь. Ох, вру,  были  приключения.  А  все
Андрюха  виноват,  бывший  второй  механик.  Сидели  как-то  вечером   в
кают-компании, "Основной инстинкт" смотрели, пиво  пили.  Ну  и  водочку
тоже.  Обсуждение  потом  было.  Андрюха   все   свою   теорию   толкал:
"Представляешь, сидит компания,  народу  много,  почти  незнакомые  все.
Напротив - девушка. И вот ты смотришь на нее, она -  на  тебя.  И  вдруг
между вами - как вспышка! И вы тут же выходите вместе, ты рвешь  на  ней
колготки, прижимаешь к стене, а  она  стонет  тебе  в  ухо  и  впивается
ногтями в спину..." И так красиво, гад, расписывает!
   Ну вот, а потом,  вскорости,  и  день  рождения  чей-то  подвернулся.
Попробовал Саша, прижав к стене (даже и не  очень  упитанную  красотку),
повторить действия голливудских монстров. И  не  хлюпик  вроде,  штангой
занимался, но понял тогда Саша,  как  велика  пропасть  между  жизнью  и
искусством. Потому что никакого удовольствия не получают друг  от  друга
люди, озабоченные только тем, чтобы не упасть. И  вообще,  такие  штуки,
как  правило,  не  проходят.  У  буржуев   как?   Тусовка   человек   на
пятьдесят-семьдесят, домина комнат в десять, бассейн там, сад... Коли уж
искра, как говорится, проскочила, приличным людям есть куда податься.  А
у нас? В лучшем случае - отдельная, метров тридцать, в худшем -  комната
в общаге. Лестницы грязные, в ванну постоянно  кто-то  рвется,  кладовка
уже занята. Пошлые, конечно,  рассуждения,  но  вопрос  как  стоял?  Что
делать, если вдруг эта самая вспышка?
   Разбередила ему душу Света своим появлением. А вот мужик ее, с  одной
стороны, и не запомнился совсем. А с другой... Очень неприятный  тип.  И
не в зависти тут дело. Сам по  себе  нехороший.  Ну,  как...  как  змея:
ползет,  никого  не  трогает,  а  смотреть  на  нее  гадко.   С   Игорем
Валерьевичем Поплавским разговор не получился. Что называется:  игра  на
чужом поле. Больница, Нейроцентр, в чужих мозгах  люди  копаются.  Вышел
такой деловой, в  белом  халате,  глаза  равнодушные.  Точно,  из  этих,
"умников", которые еще в школе  вначале  дадут  контрольную  списать,  а
потом месяц смотрят на тебя, как на пустое место.
   - Я искренне соболезную вам, - сказал, - Оксана Сергеевна  была  моим
большим другом. Сообщите, пожалуйста, когда и  где  будут  похороны.  Со
своей стороны...  Жизнь  сейчас  трудная.  Вот,  возьмите,  -  и  двести
долларов подает. Саша растерялся и деньги взял.
   Только потом, когда уже вышел на улицу, сообразил:  этот  Поплавский,
он же не знал, что я приду. Что  же  они  тут,  всегда  такие  деньги  в
карманах таскают?
 
ИНТЕРЛЮДИЯ VII 
 
   Команда уходила на восток. Вомбат пробирался через обломки гаражей  и
недоумевал: что  могло  заставить  ребят  идти  прямо  на  ТЭЦ?  Ребенку
понятно, что  туда  соваться  нельзя,  -  сказал  бы  он,  если  б  смог
припомнить, когда в последний раз  видел  здесь  детей.  Зеленый  клялся
всеми своими запасами курева, что лично знаком  с  мужиком,  у  которого
сохранилась эрекция. Врет наверняка. А еще тот же Зеленый, у которого на
любой  случай  припасен  десяток-другой  баек,  по   страшному   секрету
рассказывал, что пресловутый Центр всерьез занимается этой  проблемой  и
даже  оборудовал  на  Васильевском  острове  подземную  лабораторию.  Эк
хватанул парень! Да ты себе представляешь примерно, где сейчас находится
Васильевский? А?
   Ух, красотища!  Неслабо,  должно  быть,  здесь  бабахнуло:  несколько
десятков гаражей сложились, как костяшки домино.  Сзади,  безостановочно
ноя, плелся Штрипок.
   - Я тебе  пятьсот  раз  раздельно  сказал:  нет  у  меня  сигарет!  -
остановился Вомбат. - И не надо за мной идти. Я долгов не забываю.  Даст
Бог, увидимся - получишь свой гонорар.
   Нет, бесполезно. Зудит и зудит, как осенняя муха,  отвлекает  только.
Вомбат решительно повернулся к оранжевому зануде и строго сказал:
   - Вот что, Штрипок. Достал ты меня, приятель. Мне Команду мою  искать
надо и твои сопли подтирать некогда. Иди к своим Вагонам, а то  там  без
тебя весь шоколад разворуют.
   Штрипок задумался. И когда  Вомбат,  уже  около  Железки,  обернулся,
сзади никого не было. Минут десять  он  внимательно  осматривался,  стоя
рядом с вывороченным деревом. Укрытие ненадежное, но лучше, чем  ничего.
Справа и слева дорога  просматривалась  прекрасно.  Тишь  да  гладь.  Ни
мышонка, ни лягушки, ни неведомой  зверушки.  Впрочем,  как  раз  насчет
зверушек  ты,  кажется,  ошибся.  Метрах  в  тридцати   справа   куда-то
торопились  два  матерых  быстряка.   Толстенные,   похожие   на   плохо
обструганные бревна, они перетекали препятствия  со  скоростью  примерно
десять метров в минуту. Вомбат никогда не видел таких здоровых быстряков
и насторожился. Эти милые твари - большие любители крови.  Не  брезгуют,
конечно, и трупами.
   Подползет  этакий  местный  стервятник,  растечется  блином,  накроет
мертвое тело - и ну пировать! Переварит прямо на  месте,  только  одежду
оставит. Потом валяется сытый и счастливый, пока новую хавку не  почует.
А уж кровь свежую они чуть ли не за километр секут, несутся со всех ног,
так сказать.
   Вомбат проследил, куда направлялись  быстряки.  Надо  бы  сходить  за
ними, проверить, вдруг это след. Тем более что сладкая парочка двигалась
параллельным курсом. Вот еще любопытное из их жизни: если уж  они  взяли
направление, то будут ползти только по  прямой,  никуда  не  сворачивая.
Командир лично наблюдал, как однажды крупный быстряк (то  ли  обойти  не
умел, то ли просто лень было)  обтекал  дерево.  Пропустил  сквозь  себя
ствол, как ложку в киселе, и потек дальше.
   Так. Справа понятно. А что у нас слева? Да  ничего  интересного.  Вот
только похоже, что какой-то неизвестный шутник попытался заплести рельсы
в косичку.
   На всякий случай Вомбат  подождал  еще  минут  пятнадцать.  Нипочему.
Просто не пора идти, и все. И, надо сказать, правильно сделал.  Быстряки
уже успели переползти Железку и  скрылись  в  канаве,  когда  из  кустов
появился человечек. Крошечного росточка, в  шапочке  вязаной,  узбекском
халате. Вомбату почему-то показалось, что  тот  был  босиком.  Коротышка
быстро огляделся и махнул рукой. За ним на  дорогу  вышли  еще  четверо.
Странные ребята и  явно  не  местные.  Во-первых,  никто  из  старожилов
неосмотрительно  на  Железку  не  выйдет.  Во-вторых,  какой  нормальный
человек  так  одевается?  Холодно,  неудобно  и,  главное,  очень  ярко.
Бродячий театр, что ли? Тогда на хрен,  товарищи  артисты,  вам  столько
оружия? Здоровенный громила в белых брюках  и  малиновом  пиджаке  тащил
гранатомет. Двое крепышей - то  ли  близнецы,  то  ли  просто  одинаково
одеты, отсюда не  разглядеть,  -  обвешанные  автоматами  и  пулеметными
лентами, спотыкались на каждом шагу. И немудрено.  Оба  были  в  широких
цыганских юбках и широкополых шляпах с цветами.  Замыкал  шествие  очень
крупный мужчина в ползунках. Оружия при нем не было, только погремушки в
руках. Производя сильный шум, странная компания перешла Железку и начала
спускаться в том же месте, куда уползли быстряки.  Шли  они  уверенно  и
очень целеустремленно.
   Пора, решил Вомбат и осторожно перебежал на другую  сторону,  забирая
вправо. Вот теперь главное - не суетиться. Если быстряки ползут по следу
моих мужиков и  их  же  выслеживает  веселая  компания  с  пулеметами  и
погремушками, значит, нам всем по пути. Пока пойду замыкающим.
   Он не торопясь прошел канаву, выглянул наружу и в первый момент  даже
растерялся. Казалось, только что  между  голых  веток  мелькали  пестрые
одежды и слышался треск и бормотание.  Черт  возьми,  теперь  впереди  в
полной тишине шел тот  самый,  маленький,  в  шапочке.  Один.  И  больше
никого. Вомбат сдуру чуть не выскочил  из  канавы,  но  тут  же  присел.
Чувствуя под рукой холодный ствол карабина, он закрыл глаза и молил всех
местных ангелов и пришлых чертей о помощи. Это ж надо - так проколоться!
Купился на дешевый спектакль,  как  мальчишка  на  Деда  Мороза!  Дурак,
дурак, трижды дурак! Не узнать  банду  Длинного  Мохаммеда!  Ну,  ладно,
смутили тебя эти выкрутасы с погремушками, но халат! Халат ты должен был
узнать! Любое мало-мальски  разумное  существо  при  виде  этого  халата
должно сваливать не раздумывая. Потому  что  Длинный  Мохаммед  -  самая
жестокая и кровожадная тварь во всей обозримой части  Вселенной.  Ужасы,
которые рассказывают про него, практически всегда  оказываются  правдой.
До сих пор не известно, человек ли он. А вот то, что сопровождающие  его
лица - настоящие мимикроты, факт достоверный. Как он с ними  управляется
- загадка, но служат они Мохаммеду верой и правдой, мгновенно маскируясь
под что угодно и убивая всех подряд. Вомбату стало тошно при мысли,  что
кто-то из этих хамелеонов уже засек его и теперь неслышно подбирается  к
канаве.
   Сердце глухо стучало в груди, мешая прислушиваться.  Минута.  Вторая.
Проползла третья. Нет, пронесло. Мимикроты - существа коварные, но долго
выслеживать добычу они не умеют. К тому же обоняние  у  них  нулевое.  В
отличие от  Мохаммеда.  Чем  дольше  Вомбат  размышлял,  тем  отчетливей
понимал: нужно идти за бандой. Чертовски сложно, но только за  ними.  Он
осторожно опустил на дно канавы бесполезный уже мешок  с  противогазами,
поставил новый магазин, проверил запасы патронов.
   Вот сейчас он даже радовался, что идет один, без Команды. Будь рядом,
например, Стармех - моментально заварилась бы поганейшая каша. Это  ведь
даже  не  группсы,  когда  можно  одним  суровым  рыком   охладить   его
воинственный порыв. Да, да, угадали: мелькал  уже  в  нашей  жизни  этот
веселенький халатик. Драчка тогда вышла нехилая... Так, раз уж  к  слову
пришлось: два ма-а-аленьких штришка - подробности.  Двоечник  тогда  еле
дополз до Квадрата, сжимая завернутые в тряпочку собственные  уши,  а  у
Вомбата  от  напряжения  полопались  сосуды  в  глазах.  Молодые   были,
самоуверенные, привыкшие к моментальным  и  красивым  победам.  Пиф-паф,
трупы с дороги, покурили, пошли дальше. Ну и получили однажды. Вот с тех
пор при виде ляменького мужичка в шапочке с дружной компанией мимикротов
одновременно происходят два события: у Димы тотчас съезжает крыша (и тут
уж главная задача  -  держать,  не  пускать),  а  у  Вомбата,  наоборот,
мыслительный процесс  резко  активизируется.  В  том  смысле  -  как  бы
остаться  незамеченным.  И  пусть  какая-нибудь  отмор