а моя вера,
Господи, не так уж сильна, - что пойму я твой знак и  буду  УВЕРЕН,  что
именно его, дьявольское отродье держу в руках - что дальше?
   Откуда-то из глубин памяти, налезая и перегоняя друг  друга,  полезли
картинки - все виденные когда-либо дети: маленькие и большие, вредные  и
трогательные,  улыбающиеся  и  орущие  навзрыд...  Промелькнула   где-то
младенческая фотография сестры Ирки - хитрющие глаза, нос в варенье и до
невозможности  трогательные  ямочки  на  щеках...  Видно,   нужно   быть
настоящим,  упертым,  несгибаемым  фанатиком,  чтобы  поднять  руку   на
ребенка. Да не смогу я, Господи! Даже если весь мир станет вокруг меня и
в одну глотку станет кричать: убей!
   И дальше снова картинки: почему-то  воспоминания  о  детских  драках,
потасовка в мексиканском порту, пьяный Вась-Вась, шатающийся по коридору
общаги с бутылочной  "розочкой"  в  руке...  и  тут  же,  вперемешку,  -
странные, незнакомо-узнаваемые, несомненно его собственные.  Саша  успел
поразиться, понимая, что да, собственные, и  в  дело  пошла,  заработала
память ЕГО МИРА! Раненый Славка,  мертвой  хваткой  вцепившийся  в  ногу
бандита, Боцман, держащий пистолет у Лешкиного виска, и маньяк  Данилов,
захвативший на Ленинском проспекте  в  заложники  целую  семью...  Тупой
халявщик и явный непрофессионал, он срывающимся  голосом  орал  из  окна
свои условия, что-то там про вертолет на крышу и сто тысяч рублей, когда
капитан Самойлов снес ему полбашки, стреляя с  чердака  противоположного
дома... Ну и что? Ты тогда долго  раздумывал?  Сомневался?  Обращался  к
Богу за разрешением уничтожить  эту  мразь?  Не  смеши  людей.  К  этому
моменту ты уже услышал по рации, что ублюдок, дабы поторопить нас, начал
лить кипяток на голову связанной женщине... Не то, не то. К чему все эти
копания и примеры? Ведь ТАМ все было очевидно: я прав,  я  действую.  Но
как быть, когда НЕ УВЕРЕН?
   Отец Евгений молчал. Саша стоял перед ним, ожидая слова, знака,  хоть
какой-нибудь крошечной реальной  подсказки.  Спиной  он  уже  чувствовал
нарастающее нетерпение ребят в машине: чего это шеф  там  застрял?  Саша
глубоко вздохнул.
   - Прощайте, отец  Евгений,  -  решительно  сказал  капитан  Самойлов,
поворачиваясь, чтобы уйти.
   Ну что ж, не получилось у нас поговорить. Ладно, пусть так.
   - Знак -  змея,  -  вдруг  глухо  донеслось  ему  вслед.  Саша  резко
обернулся.
   Отец Евгений уходил прочь, и деревья поднимали ветки, пропуская его.
   - Ну? Едем уже? - перекрикивая музыку приемника, проорал Серебряков.
   - Едем, - кивнул Саша. С Богом. "И будет там большая дорога и путь по
ней назовется святым...". "Знак - змея". Затылком чувствовал вопрошающий
взгляд Светы, но не оборачивался, твердя про  себя,  заучивая  последние
слова отца Евгения.
   Когда выехали  на  Московский  проспект,  Гришка,  который  весь  уже
изъерзался за рулем, наконец взмолился:
   - Товарищ начальник! Может, все-таки поедим чего-нибудь на дорожку?
   - Отставить,  -  голосом  мудрого  старшины  ответил  Саша.  -  Лучше
передай-ка мне руль, а то ты так  активно  провожаешь  взглядами  каждую
чебуречную, что мы обязательно в кого-нибудь впилимся.
   - Пожалуйста, - обиделся Серебряков. - Но предупреждаю: мне от  такой
перемены мест меньше есть не захочется.
   - Не страдай. Полюбопытствуй в багажнике.  В  "аэрофлотовской"  сумке
должны быть бутерброды.
   - Много? - У Гришки загорелись глаза.
   - Штук двести, - серьезно ответил Саша. - Лэйма делала. А она у  нас,
сам знаешь, натура широкая.
   Бутерброды кончились уже при подъезде к Тосно. Но хорошее  настроение
не покидало ни Гришу, ни Гешку. Сашу немного  удивляла  эта  беспечность
подчиненных. К тому же, если учесть, что жертвой аварии был национальный
герой, их веселье казалось немного неуместным. Наконец, Саша решил,  что
сам невольно запрограммировал такое отношение к Юрию Петровичу Кашину, и
на этом успокоился.
   Ночевать решили в Торжке. Аккуратная,  но  тесная  местная  гостиница
смогла предложить четверым сотрудникам Управления городской безопасности
из Ленинграда  три  места  в  восьмиместных  апартаментах  и  одно  -  в
одноместном люксе, больше похожем на шкаф, чем на комнату.  Сердобольная
дежурная по этажу, поглядев в голодные  глаза  Серебрякова,  сбегала  на
кухню и принесла пять холодных котлет. Хлеб, сахар,  кипяток  и  заварка
тоже нашлись без труда.
   - Королевский ужин! - провозгласил Козлодоев, набив рот котлетой. - А
у нас в комнате, между прочим, выпивают! Я забегал  туда  и  все  видел!
Человек восемь мужиков, и все - животноводы.
   - С чего ты решил, что именно животноводы? - удивился Гришка.
   - А у них тут сейчас  симпозиум  проходит.  Внизу  объявление  висит.
"Привет  участникам  симпозиума  животноводов  РСФСР!"   Причем   первая
половина лозунга изготовлена значительно раньше второй.
   - Правильно, - кивнул Саша, прихлебывая чай. - Они вывешивают "привет
участникам", а чего именно - пишут по мере надобности.
   - Боюсь, с этим самым симпозиумом выспаться нам сегодня не удастся, -
сокрушенно сказал Козлодоев, провожая взглядом последний кусок  котлеты,
исчезавший у Гришки во рту. Геша Козлодоев - всем известный спун и жрун.
   - А ты напихай в уши ваты и одеялом накройся, - посоветовал  Саша.  -
Я, например, именно так и собираюсь поступить.
   - А можно и компанию составить. Животноводам,  -  предложил,  в  свою
очередь, Гришка, но тут же споткнулся о суровый взгляд начальника.
   - Отставить компанию. - Саша поставил стакан на табуретку,  служившую
столом. - Сейчас проведем коротенькое совещание, и спать. Завтра  подъем
в шесть ноль-ноль.
   Нет, не пикнули. Сразу чувствуют, когда командир к делу  переходит  и
пора шутки бросать. Света, весь вечер молчавшая, настороженно  взглянула
на Сашу. Добрым ведьминским взглядом.
   - Значит, так, товарищи, - начал Саша, открывая рабочую папку. - Цель
нашей поездки вовсе не Москва, как ошибочно полагают некоторые  любители
поразвлекаться, а... - С подоконника с жутким грохотом  свалилась  ваза.
Слава Богу не разбилась, но разлившейся водой залило весь пол и  к  тому
же сильно забрызгало Гришу.
   - Вот черт! - закричал, вскакивая, Серебряков. -  Что  у  них  тут  -
землетрясения по вечерам?
   - Я сейчас все уберу, - Света быстро наклонилась, поднимая  цветы.  -
Геша, вы не принесете воды? - Она протянула Козлодоеву литровую банку, в
которой только что заваривали чай. По Гешиному  лицу  смело  можно  было
заключить, что ради Светы он  готов  принести  воды  из  любого,  наугад
выбранного водоема земли. Он принял банку, словно хрустальный  сосуд,  и
вылетел из комнаты. Серебряков неуклюже пытался отряхнуть мокрую  спину.
- Гришенька, - ласково обратилась Света, - иди-ка ты переоденься,  а  то
простудишься. - Вот таким ловким образом из комнаты за три  минуты  были
удалены непосвященные. Саша во всю эту суету не вмешивался, стоя у стены
и напряженно размышляя, что бы это значило.
   - Вы соображаете, что делаете?! - злым шепотом заговорил  букет,  как
только за Гришей закрылась дверь. - Вы что, собираетесь сейчас обсуждать
с этими молодыми людьми вопрос о ребенке?
   - Это не просто молодые люди, - почему-то оправдываясь, сказал  Саша,
- это мои сотрудники.
   - Оч-чень мило, - прошипел букет. Судя по всему, отсутствие  воды  не
повлияло на силу его сарказма.  -  К  сожалению,  у  нас  мало  времени,
поэтому соображайте живей.
   - Что соображать?
   - Какую липовую легенду вы им сейчас сочините. А  Светлану  при  всем
этом я настоятельно прошу немедленно поставить вам  эмоциональный  блок.
Во избежание утечки информации.
   - Что поставить? - Света недоуменно смотрела на букет
   - Блок, блок! - раздраженно повторил тот. - Вы  же  ведьма,  в  конце
концов! Заморочьте всем голову! Пускай все настоящие Сашины мысли  будут
недоступны для внешних наблюдателей! Торопитесь!
   - Вошедший с банкой воды Козлодоев застал  Сашу  со  Светой  стоящими
около окна с неловко-смущенными лицами.  Гешка  расценил  это  по-мужски
однозначно: люди только что целовались.
   - Ты знаешь, Геша, я тут решил, что совещаньице мы перенесем на утро.
Ты иди спать, - глупым голосом сказал Саша, чувствуя, как пылают щеки. -
Я сейчас приду.
   Козлодоев кивнул, поставил банку на  табуретку  и  повернулся,  чтобы
выйти. На мгновение замешкался у двери, соображая, желать  ли  спокойной
ночи в такой деликатной ситуации и если да, то кому?  Решил  промолчать,
чтобы не нарываться, и, еще раз кивнув, вышел.
   - Что ты делаешь? - теперь уже зашипела Света. - Ты же авторитет свой
роняешь!
   - Да подожди,  Светило,  не  до  авторитета  сейчас!  Давайте  быстро
соображать, что нам делать?  Ты  поняла,  о  каком  блоке  говорит  Юрий
Адольфович?
   - Конечно. - Света пожала плечами. -  Мы  это  еще  на  первом  курсе
проходили. Я его уже поставила. И тебе, и себе.
   - А ему? - Саша кивнул в сторону букета.
   - Ему не нужно. Он в данном случае  проходит  по  классу  нежитей,  -
ответила Света голосом примерной ученицы. - Сам справится.
   - Справлюсь, справлюсь, - буркнул букет, обидевшись, что его обозвали
нежитью, - вот только дождусь,  когда  кто-нибудь  вспомнит  обо  мне  и
нальет, наконец, в вазу воды. Я тут жизнью рискую, а всем наплевать...
   - Извините, Юрий Адольфович! - Света бросилась к банке.
   - Благодарю вас, - вздохнул букет.
   -  Ладно,  хватит  расшаркиваться.  Давайте  о  деле.  У  кого  какие
соображения?
   - Я так понимаю, у тебя никаких соображений  нет?  -  вскинула  бровь
Света.
   - Ну-у... Вообще-то есть...
   - Не верю, - мерзким голосом сообщил букет. - Я  прекрасно  вижу  все
ваши мысли. И, надо сказать, не нахожу в них ничего конструктивного.
   - Вот как? - Саша стал в дверях. - В таком случае, я с  удовольствием
послушаю ваши предложения.
   - Мое первое предложение, то есть даже не предложение, а  настойчивая
просьба, - быстро сказал Юрий Адольфович, - удалить ваших многоуважаемых
сотрудников из их комнаты.
   - Почему?
   - Потому что часть информации о наших намерениях уже  просочилась  на
враждебную сторону и нам теперь будут стараться помешать.
   - Вот как? - снова повторил Саша. - И зачем я их  должен  удалить?  И
главное - куда?
   - Это ваша забота. Но если вы этого не сделаете в течение  ближайшего
часа, могут возникнуть большие неприятности.
   - А вы это откуда знаете?
   - У меня, Саша, несколько иные отношения с временем и  пространством,
нежели у вас. Выражаясь общепринятым языком, я могу видеть  будущее.  Не
слишком  отдаленное,  конечно,  но  на  час-два  заглянуть,   в   случае
необходимости, могу.
   - И вы, это... заглянули? - Саша не мог  еще  разобраться,  сердиться
ему, радоваться или срочно бежать вызволять Гришу и Гешку.
   - Заглянул, - небрежно сказал букет. - И могу  вам  сообщить,  что  в
данный момент, пренебрегая вашим запретом, сотрудник по фамилии, если  я
не ошибаюсь, Серебряков, уже выпивает с животноводами первую  рюмку  "за
знакомство".  Примерно  через  двадцать  минут  в  результате   внезапно
возникшей неприязни завяжется ссора,  довольно  быстро  перерастающая  в
драку. Сильно пострадают трое  участников  симпозиума  и  ваш  сотрудник
Григорий Серебряков...
   - Ах ты черт! - только и успел сказать Саша, выбегая из комнаты.
   Атмосфера в восьмиместном номере царила  самая  теплая.  Раздетый  по
пояс Козлодоев сидел, накинув на плечи гостиничное полотенце, Гришка уже
приятельски похлопывал по спине какого-то крупного дядечку.  Дядечка,  в
свою  очередь,  тоже  похлопывал  Серебрякова   рукой,   издали   сильно
смахивающей на лопату.
   - Добрый вечер, товарищи, - громко сказал Саша,  входя.  -  Извините,
пожалуйста, но мне нужно срочно поговорить  со  своими  сотрудниками.  -
Сделав страшные глаза, мотнул головой: живо на выход! И уже  в  коридоре
скомандовал стальным голосом:
   - Сейчас соберете свои манатки и отправляетесь спать в машину! Даю на
все сборы две минуты. Лейтенант  Серебряков,  по  прибытии  в  Ленинград
получите взыскание. Живо выполняйте.
   - Есть - выполнять, - тихо  ответили  проштрафившиеся  подчиненные  и
поплелись за вещами.
   - Я сказал: живо. - Сашу колотило от злости.
   На хрена их только взял? Приходится признать, что моих командирских -
или педагогических? - способностей оказалось недостаточно, чтобы набрать
в команду достойных людей. Нет,  Шестакова  с  Дрягиным  здесь  явно  не
хватает...
   Саша лично проводил Серебрякова с Козлодоевым до  машины,  проследил,
как оба улеглись, и только тогда вернулся к Свете в номер. Ему было  уже
абсолютно наплевать, что подумают об этом мужики.
   В номере он застал раскрасневшуюся Свету, которая стояла, уперев руки
в бока, перед вазой с цветами и сердито выговаривала:
   - ...невысокой квалификации, говорите? Ну-ну. Чья бы  корова  мычала!
Таскаемся с ним как с писаной торбой, потому что он обратно  в  человека
превратиться не может!
   - Да, не могу! - огрызался букет. - И в этом моей вины нет! А если вы
претендуете на ту квалификацию, которой постоянно тычете  мне  в  глаза,
может, попробуете сами превратить меня в человека?
   - Вот еще! - отвернулась Света. - Не мое это дело  -  чей-то  заговор
снимать.
   - Ага, ага! - вскричал  букет,  но  тут  же  осекся,  видимо  заметив
стоящего в дверях Сашу.
   - В чем  дело,  господа-товарищи?  -  Капитан  Самойлов  прошелся  по
комнате, заложив руки за спину. - Рабочий  момент?  Дискуссия  о  теории
колдовства? - После чего сел на табуретку и тяжело вздохнул:
   - Вот работнички  достались...  Лучше  б  я  в  колонию  для  трудных
подростков пошел работать. Там хоть дисциплина... А здесь - у всех  свои
заморочки, да еще и у каждого - хара-актер! - Не  спрашивая  разрешения,
Саша достал сигареты, закурил и повернулся к букету:
   - Ну, а вы, гербарий с мозгами, почему вы раньше мне не сказали,  что
можете будущее видеть?
   - Потому что раньше в этом не было  никакой  необходимости.  То  есть
смысла... то есть... я считал, что мои паранормальные способности  могут
служить лишь в какой-то  мере  вспомогательным  орудием  для  достижения
общей глобальной цели...
   - Юрий Адольфович, - терпеливо сказал Саша, - ч, в общем-то, и сам не
вчера от сохи, тоже кое-что кое-чем скумекать могу, но у меня  от  ваших
фраз головокружение начинается.
   - Он считает себя самым  крутым  экспертом  по  чудесам,  -  вставила
Света.
   - И вовсе нет! - Букет негодующе замахал цветами. - Я такого  никогда
не говорил!
   - Зато думал, думал, думал! - Света чуть не запрыгала по комнате.
   - Все, - очень  сурово  произнес  Саша.  -  Прекратить  детский  сад!
Отвечать только на мои вопросы.
   - Тебе действительно пошла  бы  колония  для  трудных  подростков,  -
быстро сказала Света, но тут же зажала рот ладошкой.  Саша  сделал  вид,
что не слышал этого последнего замечания.
   - Еще раз, уважаемый  Юрий  Адольфович,  повторите,  пожалуйста,  как
далеко в будущее вы можете смотреть?
   Букет ненадолго задумался.
   - Вы знаете... Четко я могу видеть на два - два с половиной  часа.  А
общую тенденцию могу разглядеть и на месяц вперед.
   - Хорошо. - Саша задумчиво кивнул. - И какова эта тенденция  в  нашем
случае?
   - Честно говоря, ни один из вариантов не  достигает  нужной  цели,  -
смущенно ответил Юрий Адольфович.
   - Так. - Саша вдруг ощутил пугающую пустоту. Везде. И вокруг себя,  и
внутри. Резко тряхнул головой, отгоняя пессимистические мысли. - Оставим
пока эту тему. А сейчас скажите мне, пожалуйста, о чем это вы так горячо
спорили, когда я пришел?
   - Мы спорили о том, какой блок ставить,  -  ответила  Света.  -  Юрий
Адольфович настаивал на общем блоке, а я говорю, что Гришке и Козлодоеву
блок вообще не нужен. Они-то уверены, что мы  ищем  ребенка  Кашина  для
того, чтобы охранять его.
   - Точно?
   - Конечно. - Света пожала плечами. - Как  же  иначе?  Семья  погибла,
государство должно взять на себя заботу об осиротевшем мальчике. А  еще,
- теперь она  заговорила  голосом  дежурной  ябеды,  -  Юрий  Адольфович
считает, что нам с тобой нужен глухой блок, а я считаю, что не глухой, а
маскирующий.
   - Ты не могла бы объяснить  подоходчивей?  Я  в  ваших  тонкостях  не
разбираюсь. Что значит - глухой? Что значит - маскирующий?
   - О Господи, ну это же так просто! Глухой  -  это  полная  блокировка
всех излучений мозга. Как будто ты вообще ни о чем не думаешь. Я  думаю,
это выглядело бы  слишком  подозрительно.  Поэтому  я  предлагаю  именно
маскирующий.
   - То есть я буду думать одно, а ты будешь изображать другое?
   - Именно.
   - Хорошо. Я понял. Но ведь тебе этим придется заниматься все время?
   - Что поделаешь, - вздохнула Света, - работа у нас такая...
   - Все. - Саша встал. - Давайте на сегодня  все  обсуждения  закончим,
надо отдохнуть. А завтра  ПОСМОТРИМ.  -  Он  подошел  к  двери  и  снова
задумался. Все  это  очень  мило.  Но  где  же  мне  спать?  Да  и  Юрия
Адольфовича вроде неудобно  здесь  оставлять...  -  Пойду-ка  я  тоже  в
машину. А то там мои подчиненные уже, наверное,  целое  кляузное  письмо
генералу Степницкому накатали.
   -  Не  накатали,  -  сообщил  букет.  -  Они  курят  и   рассказывают
неприличные анекдоты.
   - Тем не менее. Вы как, Юрий Адольфович, со мной?
   - Я думаю, букет можно оставить здесь, - ангельским голоском  сказала
Света. - Если он пообещает не подсматривать.
   - Детский сад, - пробормотал Саша. - Спокойной ночи, товарищи.
   Стартовали утром, чуть свет.  Похлебали  чаю,  попрощались  с  сонной
дежурной и выехали. Через полчаса поездки пассажиры  уже  дремали.  Саша
вел машину, сосредоточенно размышляя о предстоящем задании. В меру сил в
этом размышлении участвовал Юрий Адольфович. Безусловно, мысленно.
   - Я не представляю, что нам делать. Ну, найдем мы  этого  ребенка,  и
что? - мысленно спрашивал Саша.
   - Уничтожить! - решительно отвечал Юрий Адольфович.
   -  Как?!  Как  вы  себе  это   представляете?   Башкой   об   стенку?
Пристрелить?
   - Чутье подскажет, - твердо отвечал пианист.
   - Не уверен. - Саша трусливо гнал прочь мысли о ребенке.
   - Вы просто поймите, ЧТО это за ребенок! Это же НЕ человек! Это маяк,
стационарный маяк, установленный для того,  чтобы  легче  было  воровать
наши  души!  -  Юрий  Адольфович  упорно  гнул  свое,  не   давая   Саше
отвлекаться.
   - А вы-то откуда это знаете?
   - Я... я не могу это объяснить... - У Юрия Адольфовича  действительно
не хватало даже мысленных образов, для того,  чтобы  объяснить,  КАК  он
понимает действия вороватых пришельцев. - Я... попытался быть... как  бы
одним из них... Я понял, то есть я, конечно, не смог до конца их понять,
они слишком, чудовищно другие, чем мы... до такой  степени,  что...  ах,
мне не объяснить... мы оказались на их пути по чистой случайности...  мы
им не интересны, как нам не интересен муравей... нет, даже  не  муравей,
как нам не интересен пролетевший мимо атом кислорода...
   - У кислорода двухатомная молекула, - зачем-то вставил Саша.
   -  Это  совершенно  не  важно,  ну,  пусть  какой-то  другой  атом...
единственное, что их интересует, это наши души. Оказывается, для  них  -
это совершенно новая форма существования  материи...  или  пространства,
простите, я в этом совершенно не разбираюсь... у них  даже  нет  понятия
времени как такового. Поэтому  они  видят  нас  как  бы  целиком  -  все
человечество, нет, всю историю Земли, начиная с первой живой клетки, как
на ладони. Они в принципе не желают нам зла, поскольку и такого  понятия
у них тоже нет... Им нужны наши души, и они сделают все, чтобы  получить
их  столько,  сколько  сочтут  нужным...  -  Юрий  Адольфович   мысленно
замолчал.
   - Ну, положим, насчет их отношения ко времени я уже понял, -  отвечал
Саша. - Иначе как они вернули нас обратно, изменив кое-какие детали? И я
думаю...
   - Я  думаю,  -  внезапно  перебил  его  Юрий  Адольфович,  поддавшись
внезапному озарению, - что именно