навязчивого пациента, вновь заговорил:
   - Знаете, Игорь Валерьевич, - тут голос Юрия Адольфовича  дрогнул,  -
мне неудобно об этом говорить, но если бы я был хоть чуточку суеверен...
нет, это не так, кажется, называется... в общем,  я  бы  сказал,  что  в
обмен на мои руки вы забрали у меня душу.
   - Ошибаетесь! Ошибаетесь, дорогой мой  пианист!  -  страшным  голосом
вскричал Игорь. - Я у ВАС ничего не забирал! И тем более в обмен на ваши
руки! Вы сами отдали свою душу  тому,  кто  предложил  подходящую  цену!
Признавайтесь: так было дело?
   - Вы... откуда вы знаете? - На лбу у Юрия Адольфовича выступили капли
пота.
   - Ничего я не знаю, - сникая, произнес Игорь. - Вы  сами  только  что
проговорились.
   - И что же... как же дальше? - Взглянуть со стороны - так  мы  с  ним
просто  -  два  полных  идиота,  начитавшихся  современных   сатанинских
романов. - А обратно... нельзя?
   - Проданный товар обмену и возврату  не  подлежит,  -  жестко  сказал
Игорь. Ни фига, ни фига, господин  Бляхман,  и  даже  не  заикайтесь.  И
близко к аппарату не подпущу. - Знаете, мне давно пора идти.
   Юрий Адольфович его, кажется, и не услышал. Он полностью погрузился в
свои мысли.
   - До свидания! - громко произнес Поплавский.
   - Да, да... До свидания, Игорь Валерьевич...
   Рук они друг другу не пожали.
   Игорь быстро шел обратно к институту. Черт, за всеми  этими  беседами
я, оказывается, страшно замерз. Ах, какой интересный случай! Как бы  его
поподробней  рассмотреть?  Вот  бы  сейчас  заманить  этого  Бляхмана  и
нейрограмму снять, а? Интересно, она изменилась? И если да,  то  как?  Я
ему верю на сто пять процентов. Что-то с  ним  действительно  произошло.
Ну, не душу он, конечно, продал, но какой-то компонент наверняка утерян.
Какой? Прямо руки чешутся проверить...  Сейчас  приду  в  лабораторию...
Нет, лучше  сразу  в  архив  забежать,  поднять  историю  болезни.  А  в
лаборатории достать и перетряхнуть старые записи. Когда  это  он  у  нас
лежал? Игорь уже повернул было к зданию архива,  но  вовремя  глянул  на
часы. Боже мой, меня же в "Фуксии" клиент дожидается!
   Какой-нибудь   посторонний   наблюдатель   или   просто   кто-то   из
прогуливающихся больных, наверное, сильно  бы  удивился,  увидев  сейчас
заведующего третьим отделением Игоря Валерьевича Поплавского.
   Потому что этот всегда  спокойный  и  уравновешенный  человек  сейчас
совершал странные и загадочные перемещения  по  территории  Нейроцентра.
Вначале он шел размеренным шагом, явно направляясь к себе  в  отделение.
Затем повернул к библиотеке, через несколько шагов  остановился,  махнул
рукой, снова зашагал к главному корпусу. Внезапно он остановился, крепко
и звонко хлопнул себя по лбу, постоял еще немного  на  месте,  о  чем-то
напряженно размышляя. И пошел дальше уже совершенно другим шагом - то ли
сильно задумавшегося, то ли внезапно постаревшего человека.
   Я вспомнил. Ох, как я вдруг все вспомнил! И не надо уже идти в архив,
я вспомнил, когда у нас лежал Юрий Адольфович Бляхман. И,  главное,  как
он к нам попал... Я тогда был молодой, самоуверенный до неприличия,  мне
казалось - завтра в каждой  газете  я  буду  натыкаться  на  собственное
довольное фото, буду умничать перед корреспондентами, а потом  кокетливо
восклицать: ах, как меня утомила пресса! Бремя  славы,  знаете  ли...  И
Нобелевская, считай, в кармане, даже осведомлялся у знакомых,  не  знает
ли кто точно, сколько это в рублях по нынешнему курсу, и  даже  учеников
себе начал присматривать из еще более молодых  и  талантливых...  А  для
пущей  убедительности  рыскал   по   городским   больницам   в   поисках
самых-пресамых  сложных  случаев.  И  случайно  наткнулся  на   трагедию
пианиста Бляхмана. Который,  бедняга,  шел  себе  по  улице,  никого  не
трогал,  а  злодейка-судьба  решила  как  раз  в  этот   момент   слегка
порезвиться и поглумиться над простыми людьми. Взяла да смешала  в  одну
кучу: троих людей, велосипед и несколько  килограммов  оконного  стекла,
наколотого  крупными  кусками.  Результат  получился  -   ничего   себе,
достойный пера, ну если не Шекспира, то Михаила Чулаки точно. Кто-нибудь
вообще задумывается, спасая  ту  или  иную  жизнь,  -  а  нужно  ли  это
спасаемому? То есть не сама жизнь, а то, что из нее получится? Никто  не
отменял подвига легендарного Мересьева.  Но  кто-нибудь  припомнит  хоть
один рекорд Брумеля после той злополучной ночной прогулки на  мотоцикле?
И что, черт возьми, гуманней -  ампутировать  ноги  талантливой  молодой
балерине, попавшей в автокатастрофу,  или  дать  ей  умереть  -  оставив
навсегда молодой и красивой  с  неувядшим  талантом,  в  самом  расцвете
карьеры? Клятва Гиппократа прямого ответа на столь тонкий  вопрос,  увы,
не дает. Особенно сейчас, когда все уже научились так  много  и  красиво
говорить, с легкостью выворачивая наизнанку любую азбучную истину.
   Нет,  курсе  на  втором-третьем  Игорь  сам  бы  пищал  от  восторга,
рассматривая рентгенограммы предплечий  больного  Бляхмана  до  и  после
лечения. И ничего банальней, чем эпитет "ювелирная", к такой  работе  не
придумал. Но сейчас... Когда опыта еще  маловато,  а  самоуверенности  -
хоть отбавляй, когда утром каждого дня видишь в зеркале  не  меньше  как
спасителя человечества, которому дано и карать, и миловать...
   Доктор Поплавский с ходу и совершенно верно определил причину  грусти
в глазах  Бляхмана.  Его  не  устраивали  получившиеся  руки  -  хорошие
добротные конечности обыкновенного человека. Ему нужны были ТЕ, прежние,
с которыми он был виртуозом!
   Игорь радовался, как ребенок, которому подарили конструктор LEGO. Вот
это случай! Вот это удача! Вот я всем покажу чудеса моего метода!
   Сложности начались практически сразу. За  время  своих  многомесячных
мытарств Юрий Адольфович дошел почти что  до  той  стадии  отчаяния,  за
которой - лишь полное отупение. Ему оставалось чуть-чуть для того, чтобы
смириться со своей участью и податься в учителя музыки. А Игорь  к  тому
времени уже настолько поверил во всесильность своего аппарата, что  даже
и не подумал о том, чтобы хоть как-то подготовить человека к  процедуре,
настроить, так сказать, на чудо. Поэтому, когда после первого  сеанса  у
пациента Бляхмана не оказалось НИКАКИХ улучшений, Игорь чуть  с  ума  не
сошел от неожиданности. Но, к  счастью,  живо  сориентировался  и  после
непродолжительной беседы с  Юрием  Адольфовичем  понял  свою  ошибку.  В
данной ситуации он поступил, как легкомысленный чародей, который  махнул
своей волшебной палочкой, даже  не  поинтересовавшись,  загадал  человек
желание, или нет. Дав себе клятву -  впредь  внимательней  относиться  к
пациентам, Игорь  специально  накануне  следующего  сеанса  целый  вечер
разговаривал с Бляхманом, деликатно настраивая того на выздоровление.  И
чуть было не перестарался.
   У Игоря даже сейчас при воспоминании о том дне выступил холодный  пот
на лбу.
   Я помню, как встречался рано утром с Андреем, бывшим одноклассником и
совершенно  задвинутым  меломаном.  Тот  принес  "крутейшую",   как   он
выразился,  запись  Первого  концерта  Чайковского  для   фортепиано   с
оркестром. Потому  что  именно  это  произведение  я  задумал  поставить
Бляхману перед сеансом. Для усиления  эффекта,  так  сказать.  Ну  уж  и
эффект получился - дальше некуда. Бляхман мой отъехал в момент.
   А вот возвращаться не захотел.
   Что это значит? А понятия не имею.  Это  был  первый  и  единственный
случай в практике использования аппарата. Человек, лежавший  на  кушетке
передо мной, был, безусловно, жив. Равномерно, но вяло постукивал пульс,
дыхание... да, дышал, но никакой реакции на  внешние  раздражители.  Все
мои суетливые попытки вернуть его в сознание не увенчались успехом.  Его
душа упорно не хотела возвращаться в искалеченное тело.
   За те  десять  минут,  пока  он  болтался  неизвестно  где,  я  успел
попрощаться с наукой, работой и  даже  свободой.  Я,  непонятно  откуда,
припомнил (или  сам  на  ходу  сочинил?)  бредовые  запутанные  молитвы,
призывая  всех  известных  святых.  Я  сидел  над  пустой   материальной
оболочкой и, не стесняясь, вслух, словно темный язычник, умолял его душу
вернуться.
   Я до сих пор не знаю, как и почему все это получилось, я не знаю, где
она  была  и  почему  вернулась.  Известно  лишь,  что  обещанное   чудо
свершилось. Российская  музыкальная  культура  получила  обратно  своего
пианиста-виртуоза. А я приобрел ценный опыт. И с  тех  самых  пор  очень
внимательно отношусь к своим пациентам. Особенно к людям  творческим.  В
частности, этим объясняется мой (для всех неожиданный) отказ  принять  в
отделение разбитого инсультом известного режиссера. А я просто сел  себе
тихонько и припомнил его фильмы. В хронологическом порядке. И понял, что
этого жертвенного эгоиста с явно выраженными мазохистскими наклонностями
мне вернуть не удастся.
   Игорь вошел в  отделение,  продолжая  задумчиво  покачивать  головой.
Точь-в-точь какой-нибудь старичок профессор, на ходу решающий сложнейшие
проблемы мироздания.
   Это не может быть простым  совпадением!  Эти  десять  минут,  которые
стоили мне седых волос три года назад. И те, о которых  говорил  сегодня
Юрий Адольфович.  Что,  что  он  там  пытался  мне  объяснить?  Какой-то
фантастический феномен с пронюхиванием будущего?  Этого  мне  только  не
хватало...
   Не выходя из имиджа выжившего из ума светила науки, Игорь остановился
посреди коридора, всплеснул руками  и  на  глазах  удивленной  медсестры
бросился прочь. Действительно, при чем тут отделение, когда клиент  ждет
в Оздоровительном центре!
   А клиент и вправду ждал.
   На клиенте были неописуемо полосатые (Господи, как же это называется?
Колготки?  Легинсы?  Лосины?   Осетрины?)   ммм...   штанишки,   кожаная
курточка-косуха и мрачные солдатские ботинки. Илона Сергеевна Легостаева
(или уже Кашина по мужу?) являлась  типичнейшей  представительницей  той
узкой категории женщин, при виде которых мужики с готовностью сами собой
укладываются в штабеля.
   - Давно вы у нас не были,  -  сказал  Игорь,  краснея.  -  Проходите,
ложитесь на кушетку. Слушайте
 
музыку. - По лицу госпожи Кашиной пробежала легкая гримаска. 
   - Илона, вы слышите меня?
   - Конечно.
   - Расслабьтесь... Чему вы улыбаетесь?
   - Да так, фраза есть такая: расслабься и получай удовольствие.
   - Ну да, примерно так. -  Вот  и  вторая  непреложная  истина.  Илона
Сергеевна Кашина являлась одновременно представительницей того  широкого
круга женщин, разговаривать которым категорически не рекомендуется.
   А  далее  -  кто-то  явно  задался  целью  убедить  Игоря,  что   мир
вознамерился сойти с ума. И именно сегодня.
   Илона  очнулась  с  таким  видом,  будто  Игорь   воспользовался   ее
положением и грязно изнасиловал. А она, на  самом  деле,  все  видела  и
слышала.
   - Илона, что с вами? Что-то не так?
   - Да нет, вроде все так...
   - Вам плохо? - Игорь почему-то дико испугался - Что случилось?
   - Да ничего страшного. Просто странно...
   - Что странно?
   - Чего это на вашем видике кассеты не меняют?
   - Чего? - Игорь, кажется, собирался что-то сказать, но так и замер  с
раскрытым ртом, пораженный внезапной догадкой.
   - Кино одно и то же крутите? - Игорь закрыл рот.
   - Вы что, видели то же, что и в прошлый раз?
   - А то! Ладно, доктор. Спасибо большое. Да вы не переживайте,  так  -
не так, все равно - в кайф. Это как  кассету  любимую  купить,  ага?  Не
скучайте, я, может, еще приеду.
   После того, как "клиент" ушел, Игорь не меньше получаса сидел в своем
кабинете "психологической разгрузки" и тупо смотрел в стену.
   За три... Господи, да сколько уже?., нет, четыре года моей практики с
аппаратом ТАКОЕ случается первый раз. И я даже  не  знаю,  как  к  этому
подойти, чтобы мало-мальски адекватно объяснить нестандартную  ситуацию.
Нет, всякое  бывало...  И  нейрограммы  -  в  линию,  и  истерики  после
возвращения, и... да что там вспоминать! Но  такого...  День  сюрпризов.
Назовем для простоты так. Вначале - Бляхман. Затем Илона...
   Зря я Бляхмана отпустил. Надо было с ним покопаться. Эх, чувствую  я,
одному  здесь  не  управиться.  Надо,   наверное,   потихоньку   Тапкина
задействовать. А что? Сядем, поговорим, как коллега с коллегой. Расскажу
ему все как на духу. Можно  даже  и  денег  предложить.  Ну,  в  смысле,
какую-то долю от "Фуксии и Селедочки". Нет, откажется.
   За почти трехлетнюю практику  существования  Оздоровительного  центра
Игорь Валерьевич Поплавский научился безошибочно различать шаги клиентов
по  коридору.  Там,  примерно   за   три   метра   до   двери   кабинета
психологической   разгрузки,   под   ковролином   располагалась    такая
специальная скрипучая доска. Если человек шел, например, в  солярий  или
на массаж, он сворачивал немного раньше.  Ну,  а  уж  если  скрипнуло  в
коридоре - жди гостей сюда, к нашему аппарату.
   Игорь удивленно повернулся к двери.
   Насколько я помню, на сейчас ко мне никого нет. Однако я только что и
явственно слышал условленный скрип. Причем странный - двойной.
   Дверь открылась.
   Прямо перед изумленным взором доктора Поплавского предстала  Светлана
Вениаминовна Жукова.
   Которая не далее как сегодня утром уходила отсюда, светясь счастьем и
довольная жизнью после очередного (сказать точнее, так -  ВНЕочередного)
сеанса.
   Рядом с ней стоял незнакомый молодой человек, которого  Игорь  принял
за телохранителя. И  сразу  удивился,  потому  что  охранники  не  имели
привычки входить в "Фуксию".
   - Добрый день, Светлана Вениаминовна, - почему-то растерянно произнес
Игорь.
   - Вы меня не узнаете? - неожиданно поинтересовался охранник.
   - Не-ет.
   - Меня зовут Александр Самойлов. Вам это  ни  о  чем  не  говорит?  -
продолжал допытываться парень, и Игорю  показалось,  что  в  его  голосе
прозвучала издевка.
   - Ничего, - не очень уверенно ответил Поплавский. Слишком уж  фамилия
простая. Мало ли каких Самойловых встречал он на своем пути?  Кто-то  из
больных? Однокурсники? - Мне это ни о  чем  не  говорит,  -  уже  тверже
повторил Игорь.
   - Странно, - заметил Самойлов, оглядываясь. И это  оглядывание  очень
не понравилось Игорю. Что-то то ли хозяйское, то ли общежитское сквозило
в нем. Обычно такой взгляд  по  сторонам  сопровождается  словами  типа:
"давненько, давненько я здесь не бывал..."
   - Игорь Валерьевич, - очень  взволнованно  начала  Светлана,  -  Саша
Самойлов - мой бывший одноклассник. Он хочет мне помочь. Вы не могли  бы
еще раз провести сеанс? Прямо сейчас?
   - Пожалуйста... - неуверенно ответил Игорь. Чего-то я не понимаю. При
чем тут одноклассник? Зачем он здесь? В какую,  интересно,  историю  они
хотят меня втянуть?
   - Но только, пожалуйста, если можно, на сеансе  будет  присутствовать
Саша. - Господи, я даже не представлял  себе,  что  такая  женщина,  как
Светлана, может говорить с умоляющими интонациями. То есть я  просто  не
думал, что она умеет просить.
   - А зачем?
   - Затем, что я последую за  Светой  в  ее  мир  и  помогу...  и  буду
помогать ей.
   -  Чушь  какая-то.  Кто  последует?  Куда  последует?  Что  вы  такое
говорите? Светлана Вениаминовна, это не розыгрыш?
   - Ну, конечно, нет! - Вот. Такой тон ей больше подходит. - Просто мне
нужно отправиться... путешествовать... не одной.
   - Я... не знаю... Как вы это себе представляете? - Дурацкое  свойство
натуры  Игоря  Валерьевича   Поплавского   заключалось   в   том,   что,
встретившись с чем-то непонятным... То есть нет,  не  так.  Любая,  даже
малейшая  неуверенность  в  себе  моментально  выводила  его  из  строя.
Особенно это касалось профессиональных дел. В студенческие годы  Игореха
Поплавский, помнится, сильно плыл на экзаменах по тем предметам, которые
либо просачковал, либо недопонял. Не помогали ни подсунутые "шпоры",  ни
наводящие вопросы экзаменатора. "Ну-с, батенька, так как  же  называется
последняя фаза митоза?" - ласково вопрошал профессор Дресслер.  Даже  не
самое чуткое ухо могло уловить доносящееся  со  всех  концов  аудитории:
"Телофаза! Телофаза!", однако студент Поплавский молчал, как злополучный
партизан на допросе.
   - Я не могу  понять,  чего  вы  хотите  от  меня  добиться.  -  Игорь
раздраженно постукивал карандашом по столу. - Я таких вещей  никогда  не
делал и экспериментировать не собираюсь...
   - Как не делал? Как не делал?!  -  Саша  одним  прыжком  подскочил  к
Игорю. - Да я  сам,  лично...  да  мы  вот  тут,  у  вас,  -  для  пущей
убедительности он даже постучал ногой об пол, -  отправлялись  вслед  за
Юрием, за... Светой, вы что, не помните?
   - Вы?! Тут, у меня?! - Игорь расширившимися глазами смотрел на  Сашу.
- Бред какой-то. Я вас первый раз в  жизни  вижу,  а  вы  тут  сочиняете
какие-то сказки...
   -  Что,  и  лейтенанта  Дрягина,  скажете,  не   помните?   И   Мишку
П'естакова?
   Игорь пожал плечами и отвернулся.
   - Я ничего не понимаю. - Саша растерянно посмотрел на Свету. - Он  не
притворяется. Он, кажется, действительно ничего не помнит.
   - Да подожди, Саша, сейчас не в этом дело. Сейчас главное - уговорить
его сделать то, что я прошу. И поскорее. Потому  что  если  мы  так  еще
полчаса пообщаемся, я сама перестану верить в то, что говорю.
   - Хорошо. - Саша вновь  повернулся  к  Игорю.  -  Доктор,  вы  можете
сделать простую вещь: подготовить Светлану к путешествию? Ну, как вы это
делаете обычно?
   Игорь медленно к внимательно посмотрел на Свету. Потом на Сашу.
   Кажется, они решили меня обдурить.
   - Могу...
   - Очень хорошо... - обрадовался Саша. Дело сдвинулось.
   - Но вас при этом я попрошу выйти, - злорадно закончил Игорь.
   - Почему?
   - Потому что посторонним при проведении процедуры  присутствовать  не
разрешается!
   - Я обещаю, что и пальцем не  трону  ваш  прибор.  -  Саша  клятвенно
сложил руки на груди.
   - Почему я должен вам верить?
   - А если я  попрошу  Сашу  присутствовать  на  сеансе?  -  попыталась
вмешаться Света, делая сильное ударение на слове "попрошу".
   - Все равно: нет.
   - Слушайте, доктор, а чего вы так боитесь?
   - Чего? А вы не догадываетесь? - Игорь  посмотрел  на  Сашу,  как  на
ребенка. - Если со  Светланой  Вениаминовной  что-то  случится,  мне  не
поможет ника-' кой прибор. Виталий Николаевич Антонов  отправит  меня  в
райские кущи безо  всякого  прибора.  И  даже  думаю,  что  сделает  это
собственными руками.
   С полминуты в комнате стояла тишина. А  затем  Светлана  Вениаминовна
Жукова тихо и горько, на выдохе, произнесла:
   - Вы даже не представляете, насколько ошибаетесь.
   Присутствующим мужчинам вдруг стало ужасно неловко.
   - Послушайте, доктор, - самым убедительным тоном начал Самойлов, - мы
ведь и пришли именно к вам для  того,  чтобы  провести  все  максимально
безопасно  для  Светы.   Мы   уже   пробовали   и   знаем,   что   можем
путешествовать... вместе... и без вашего аппарата...
   - Так в чем же дело? Путешествуйте! - Игорь сложил руки  на  груди  и
саркастически поглядел на бойкого молодого человека.
   Самойлов нерешительно посмотрел на Игоря, потом  на  Свету  и,  пожав
плечами, сказал:
   - Но вы же понимаете, что без SD-стимулятора...
   - Откуда вы знаете о стимуляторе? -  Игорь  ошарашенно  посмотрел  на
Самойлова.
   - Вы мне сами сказали. Ну, в смысле,  написали  в  записке,  когда  я
приходил к вам перед вашим отъездом в  Париж.  Помните?  Мишка  Шестаков
погиб... Ну? "Выборгские крысоловы"? Вспомнили? Мы тогда очень  плохо  с
вами  поговорили,  а  потом  через  Свету   вы   передали   две   ампулы
SD-стимулятора  и  записку...  Не  позднее  чем  через   полчаса   после
возвращения  нужно  сделать  укол.  Иначе  будет  так  же,  как  с  моей
бабушкой...
   - С какой бабушкой? - обалдело переспросил Игорь.
   - С моей. Оксаной  Сергеевной  Людецкой.  Вы  что,  забыли,  как  вам
квартира досталась?
   - По завещанию. А вы что хотите ск