ла, броневые плиты вывернуло взрывами, орудия превратились в  груду
оплавленного лома. Что стало с  их  прислугой,  объяснять  уже  было  не
нужно.
   Вступили в бой и эсминцы. Их экраны блокировали выстрелы с жжаргского
монитора.  А  ракеты  рвались  и  рвались  на  броне,   напрочь   сдирая
надстройки, оставляя один голый корпус, вытянутое яйцо  с  закругленными
концами. Вся артиллерия монитора уже  молчала,  за  исключением  главной
башни, из двигателей рвалось пламя. Собственно говоря, корабль  уже  был
обречен, всякий нормальный командир в сложившихся обстоятельствах  отдал
бы команду к отходу, - но жжарги, как известно, слова  "отступление"  не
ведали.
   Не повезло еще двум "Валдаям" - но тут обошлось  без  жертв.  Потеряв
один экипаж, кавторанг Ивахнов пришел в зоологическую ярость, велев всем
пилотам под страхом месячного  ареста  и  понижения  в  звании  включить
комплексы "последней надежды" - компьютер сам  отстреливал  спасательную
капсулу с людьми, если считал, что уберечь машину от  прямого  попадания
уже нет никакой возможности. Летать с включенной аппаратурой этого сорта
пилоты "Валдаев" считали позором - и, кроме того,  компьютеры  принимали
решение о принудительном отстреле слишком часто. Порой даже когда  можно
было уйти. Глупо было винить технику, ее так запрограммировали, -  когда
речь идет  о  жизни  людей,  лучше  перестраховаться...  И  на  сей  раз
компьютеры не подвели. Оба раза, за миг до того, как поток  губительного
пламени  настигал  штурмовик,  мощные  катапульты  последней   судорогой
механических  мышц  отшвыривали  кабины  экипажа   далеко   в   сторону.
Включались собственные  маломощные  движки  спасательных  капсул,  малой
тягой уводя их к ожидавшей в тылу "Камчатке".
   Жжаргский  монитор  был   добит   "Ужасным".   Лазеры   вспороли-таки
неподатливую броню, и туда, в  раскрывшееся  мягкое  подбрюшье,  ударили
ракеты.
   Броневой корпус лопнул. Ослепительно белое  пламя  поглотило  избитый
корабль вместе со всем экипажем. Рэмбо проворчал  нечто  вроде  "кажись,
боезапас рванул...", хотя, конечно, ничего  похожего  на  артиллерийские
погреба современных Саше военных кораблей на жжаргском мониторе не было.
Тяжелыми ракетами жжарги не пользовались, а мелкие,  взорвись  они  хоть
все разом, не смогли бы превратить монитор в облако раскаленного пара.
   Однако потеря одного корабля не могла остановить жжаргов.  Их  легкие
крейсера к тому времени расширили проход в минном поле... и вперед пошла
остальная армада.
   - Всем, всем, всем! - Голос Бати в наушниках был спокоен  и  холоден.
Он не воспользовался шифратором. Пусть жжарги тоже послушают. -  Главные
силы флота уже идут сюда. Нам надо продержаться.  Отступление  запрещаю.
Надеюсь, что все матросы и офицеры исполнят свой долг.  Да  поможет  нам
Бог. Отбой.
   В  контролируемое  доселе  русским  флотом  пространство  медленно  и
торжественно вплывали жжаргские линкоры "Конго"  и  "Цукубо"  (названия,
разумеется,  были  условные,  присвоенные  самими  же   землянами.   Как
именовали  свои  корабли  сами  жжарги,  оставалось  тайной   за   семью
печатями). Первые истребители уже срывались с полетных  палуб  жжаргских
авианосцев. И мчались  на  помощь  горящим  мониторам  легкие  жжаргские
крейсера, на полном ходу расцветая огненными фонтанами.
   Первым получил пробоину "Счастливый". Плазменный заряд  с  одного  из
легких крейсеров разворотил борт двигательного  отсека.  Правда,  и  сам
жжарг не уцелел. "Счастливый"  в  упор  угостил  его  из  всех  ракетных
стволов левого борта - и, уже лишенный хода,  пронесся  мимо  хвостатого
огненного шара, в который обратился его противник.
   "Валдаи", точно рабочие  пчелы,  сновали  между  полем  боя  и  своим
"ульем" - вспомогательным крейсером "Камчатка". С  лихорадочной  спешкой
навешивался  новый  боекомплект  -  и  штурмовик  вновь  уходил  в  гущу
сражения. Правда, дивизион кавторанга Ивахнова уменьшился почти на треть
- после того как в дело вступила дюжина жжаргских крейсеров.
   - Кажись,  приплыли  мы,  Саня,  -  хладнокровно  заметил  Рэмбо.  Их
"Валдаи" уже второй раз шел за новым ракетным грузом.  -  Счас  нам  эти
утюги вмажут...
   Несмотря на все усилия встроенного кондиционера, по лицу Саши  стекал
пот. Пальцы начали неметь - как ни крути, практики таких боев у него  не
было. Правда, не было и испуга. Все-таки он до конца не верил в то, что,
погибнув здесь, он умрет и в Питере. Умом  знал,  сам  говорил  об  этом
Михаилу - а  вот  окончательно  увериться  так  и  не  смог.  Раздвоение
личности, да и только. Что там Игорь плел про иллюзокомплексы?..  Его  б
сюда, умника.
   Штурмовик  сбрасывал  скорость.  На  врезном  квадрате   псевдоэкрана
появилась черная зияющая  пасть  трюма.  Магнитные  захваты  мягко  вели
"Валдаи" к постам заряжания. Механические руки уже  протягивали  ракеты,
готовясь подвесить их на пилоны. И  в  этот  момент  "Камчатку"  накрыло
по-настоящему.
   Случайный выстрел. Такое бывает в каждом бою. Но подобные случайности
могут в одночасье по-иному повернуть весь ход сражения.
   Из трюмных  люков  вырвалось  кипящее  пламя.  Последнее,  что  могли
сделать бортовые вычислители, - это отдать приказ на старт всем ракетам,
находившимся на постах перезарядки. Штурмовик Сани и Рэмбо уцелел только
благодаря этому. Михаил дал форсаж.  "Валдаи"  рванулся  вперед,  корежа
причальные замки. А  на  Санином  экране  стрелка-радиста  силуэт-символ
"Камчатки" подернулся рябью и исчез. Из команды не спасся никто.
   Теперь, расстреляв боезапас, "Валдаи"  могли  лишь  огрызаться  огнем
маломощных лазеров.
   - Отходим от крейсеров! - скомандовал Ивахнов. Голос его был тверд  и
спокоен - как бывает у человека, которому уже вынесен смертный  приговор
и тот испытывает нечто вроде странного облегчения  -  изматывающая  душу
неизвестность наконец кончилась.
   "Валдаи"  имели  теперь  иную  цель   -   жжаргские   истребители   и
бомбардировщики  первой  волны,   которые   намеревались   покончить   с
"Ташкентом" и "Ужасным" - самыми грозными в составе Шестой минной. Часть
жжаргских БКА избрала целью подбитый, лишенный маневра "Счастливый".
   - Борты "два ноля два", "четыре",  "пять",  "восемь"  и  "девять"!  -
гаркнул Ивахнов. - "Везунчика" прикройте!
   "Везунчиком" в Шестой минной называли  эсминец  "Счастливый".  Сейчас
"Везунчик", потеряв ход, с разбитыми двигателями и обширными пожарами на
артиллерийской палубе, медленно дрейфовал в  направлении  минного  поля.
Теоретически,  конечно,  свои  собственные  мины  для   него   полностью
безопасны - хоть налетай на них, хоть с маслом  ешь,  но  испытывать  на
себе надежность работы  систем  распознавания  "свой  -  чужой"  никому,
естественно, не хотелось. Достаточно одного боя - и  израненный  корабль
получит последний, роковой удар.
   Вокруг "Счастливого"  уже  вились  жжаргские  бомбардировщики.  Вспух
желтый пузырь взрыва - зенитные батареи эсминца не собирались сдаваться.
   Пятерка "Валдаев" навалилась на жжаргов с тыла. Первым  же  выстрелом
Саша обратил в пепел уже нацелившийся на "Счастливый" бомбардировщик. Но
тут в  проходе  показалось  наконец  тупое  рыло  громадного  жжаргского
линкора типа "Конго", и вокруг тотчас же воцарился сущий ад.
   "Конго" опоясывало шесть батарейных палуб. Извергаемой им за  секунду
плазмы хватило бы освещать и обогревать земной  город  средних  размеров
месяцев эдак пять.  Толстенную  броню  мог  пробить  только  сверхмощный
лазерный луч орбитальной крепости класса "Цитадель", которая наполовину,
а то и на три четверти состоит из энергетических и  фокусирующих  систем
этого самого сверхмощного  лазера.  Множество  понатыканных  на  обводах
внешнего легкого корпуса противоракетных комплексов делали "Конго" почти
неуязвимым для огня русских кораблей. Соотношение сил на поле боя тотчас
же резко изменилось.
   Жжаргский линкор открыл огонь по "Ташкенту"  и  "Ужасному"  -  лидеры
теснили тройку противостоявших им легких крейсеров.
   На избитого "Счастливого" гигант высокомерно не обратил внимания - и,
как оказалось, напрасно.
   Ракетный залп грянул в упор. С такой дистанции  даже  сверхбыстрые  и
сверхчувствительные  противоракетные   комплексы   "Конго"   не   успели
среагировать  должным  образом.  "Счастливый"  подписал  себе   смертный
приговор, опустошив арсеналы, и, несмотря на то, что половина запущенных
им в сторону жжаргского линкора  ракет  была  сбита,  оставшейся  второй
половины  хватило,  чтобы  половина  левого  борта  громадного   корабля
мгновенно обратилась в море огня. Вакуум - лучший теплоизолятор - упорно
не желал всасывать в себя жар атомных вспышек. Расплавившийся металл тек
по корпусу причудливыми пламенными змеями.
   Ответ последовал не сразу, как будто управляющие  компьютеры  "Конго"
никак не могли поверить в случившееся. Зато когда они поверили...
   Замерев, Саша видел, как плазменные заряды ударили в "Счастливый"  со
всех  сторон.  Несколько  спасательных  капсул,  успевших  стартовать  с
обреченного эсминца, попали под удар жжаргских бомбардировщиков.  Корпус
русского корабля  разломился  пополам.  Из  трещин  вырвалось  пламя,  и
последовавший взрыв поглотил  и  капсулы  с  командой  "Счастливого",  и
бомбардировщики  жжаргов,  столь  опрометчиво  посчитавшие   их   легкой
добьией.
   - Господи, упокой души их... - прошептал Рэмбо.
   Войдя в крутой вираж, штурмовики  спешили  выйти  из-под  прицельного
огня зенитных батарей линкора. А перед глазами Сани все еще стоял султан
огня, взметнувшийся на  месте  "Счастливого".  Его  команда  удостоилась
величественного погребального костра.
   Следом  за  "Конго"   шел   "Цукубо",   другие   жжаргские   корабли.
Самопожертвование "Счастливого" не могло помочь уже ничем. Шестой минной
оставалось только геройски погибнуть.
   На базу "Заря" сигнал тревоги поступил  вовремя.  Проброшенная  через
пространство цепь ретрансляторов исправно дотащила кодированный крик  до
штабных  шифровальщиков.  Едва  начав  расшифровку  и  увидев   пометку:
"ВОЗДУХ. Аллюр три креста!!!", девушка-шифровалыцица изменилась в  лице.
Одной  рукой  запуская  персональный  комплекс  раскодирующих  программ,
другой она сорвала пломбу, откинула стальную предохранительную скобу  и,
закусив губу, что было сил вдавила алую  кнопку.  Сигнал  тревоги  пошел
адмиралу Рождественскому  и  его  высшим  штабным  офицерам,  командирам
крупных кораблей и корабельных  соединений,  коменданту  базы  "Заря"  -
словом, всем, кому и положено было знать по должности.
   Однако это сообщение прочитал и еще один человек.
   Юрий уже давно - и за большие деньги -  поставил  на  "Стремительном"
новейшую аппаратуру радиоэлектронного перехвата.  До  недавнего  времени
она нужна была лишь для  того,  чтобы  читать  переговоры  таможенников,
которые и так смог бы перехватить любой  мальчишка,  вооружившись  самым
примитивным детекторным приемником. Однако на сей  раз  установленный  в
его салон-каюте блок алчно полыхнул всеми индикаторными огоньками, точно
обожравшийся  ящер.  Он   ухитрился   считать   некий   срочный   пакет,
промчавшийся экранированным, бронированным кабелем к кабинетам  высокого
начальства. Юрий случайно поставил свой эсминец на это место, и сенсорам
хоть и на самом пределе, но хватило чувствительности.
   Прочитав сообщение,  Юрий  задумался.  Черт  возьми!  Прорыв  минного
пояса, да еще и такими силами, - это серьезно. Михеев не  справится.  Он
ведь упрям, железобетонно упрям - погубит всех людей и  все  корабли,  а
что толку? Гордые сигналы "погибаю, но  не  сдаюсь!"  хороши  далеко  не
всегда. Ему бы отступить... дождаться подкреплений...
   А вот Рождественскому наверняка  придется  подрастрясти  жирок  своим
линкорам. Хватит отстаиваться на приколе. Иначе жжарги  доберутся  и  до
уютной  "Зари"  с  ее   кабинетами,   отделанными   мореным   дубом,   с
монументальными письменными столами три на шесть метров, с ее холеными и
лощеными секретаршами, которые  набирают  тексты  на  компьютерах  одним
пальцем со скоростью один знак в минуту, но зато очень хороши в постелях
комсостава. Словом, придет конец такому приятному,  почти  самовластному
положению комфлота в дальней системе. Значит,  сейчас  начнется  громкий
аврал. Надо дать знать Зарубе, чтобы действовал немедленно.  В  суматохе
никто ничего не заметит.
   Внезапно Юрий поймал себя  на  том,  что  ему  абсолютно  все  равно,
погибнут или уцелеют корабли его  родной  дивизии.  Если  там  собрались
такие болваны, что дадут жжаргским линкорам  спокойно  поупражняться  на
них в призовой стрельбе, то он, Юрий, им не товарищ.  Каждый  решает  за
себя.  Он  погибать  не  собирается.  Напротив,  надо  использовать  все
представляющиеся    возможности,    чтобы    разобраться    наконец    с
подзапутавшимися личными делами.
   Как он и ожидал, сигнал общей тревоги пронесся по  "Заре"  уже  через
пять минут - как только адмирал Рождественский  вник  в  суть  дела.  На
кораблях ожила громкая связь.
   - К бою и походу - готовьсь! - ревел адмирал. Голос у него всегда был
очень зычным, что немало способствовало успеху при проведении парадов.
   Пальцы Юрия автоматически летали по  клавиатуре  каютного  терминала,
отвечая на полученные приказы, а  голову  занимали  совсем  иные  мысли.
Короткие и холодные, словно штыки. Отплатить таможенникам он уже явно не
успеет - в открытую не выполнять приказы  командующего,  да  еще  и  при
таких  обстоятельствах,  было  бы  равносильно  самоубийству.   Но   вот
закончить дело с Попандопулосом и попутно избавиться от Зарубы  сам  Бог
велел.
   Тем временем  "Стремительный"  оживал.  Через  шлюзы  внутрь  горохом
сыпалась отпущенная ранее  "на  берег"  команда.  Сквозь  переборки  уже
доносилось басовитое гудение разогреваемых на  малом  ходу  генераторов.
Молодцы механики... по чарке водки не забыть выписать. Юрия уже ждали на
мостике. Однако вместо того, чтобы бежать в рубку, он спокойно взялся за
телефонную трубку переговорника. Переговорника с одним остронаправленным
каналом, который невозможно подслушать или  перехватить,  -  этот  канал
связывал Юрия с Зарубой.
   - Слышал, какой шухер поднялся? Момент - лучше не  придумаешь.  Давай
ноги в руки и вперед! Ничего не "скумекали" небось еще?
   - А вот и нет, босс! Готовы, босс!  Уже  двигаемся,  босс!  -  Заруба
довольно захихикал - мол, неужто думал, что один такой умный?
   - Вот и хорошо. Держи меня в курсе.
   Отбой. Теперь следует позаботиться и о себе.
   Не так уж  сложно  знающему  человеку  -  у  которого  вдобавок  тьма
знакомых,  приятелей  и  любовниц  среди   всякой   штабной   шушеры   -
подключиться к секретным информационным сетям.  На  экране  перед  Юрием
появились ворота тюремного блока. Усмехаясь,  командир  "Стремительного"
стал ждать.
   Заруба и его люди облачились в десантную форму. Оно  и  понятно  -  с
десантниками  Тульской  дивизии  почтительно  разговаривают   даже   эти
надменные крысы из тюремной администрации.
   Зуботычка, Клещ и Выдирало напялили на себя  мундиры  сержантов.  Все
нашивки и наградные шевроны - на местах,  не  слишком  много,  чтобы  не
заподозрили неладное. Заруба надел лейтенантские погоны и, самую малость
подумав, - Георгиевский крест.
   К воротам тюремного блока они подошли,  держа  на  виду  внушительную
пачку   разноцветных   бумаг,   украшенных   всевозможными    магнитными
опознавательными  полосками,  оптическими  вклейками  "истина"  и   тому
подобными прибамбасами. Заруба с озабоченным  видом  на  ходу  перебирал
бумаги, что-то бормоча себе под нос, как будто  решая  проблему  мировой
важности. Так их и увидел старшина тюремной охраны.
   Четверо десантников... Не внутренняя охрана и не  конвойный  взвод  -
этих  старшина  давно  знал  наперечет.  С  любопытством  озираются   по
сторонам... небось никогда сюда не  заносило...  У  лейтенанта  в  руках
пачка ордеров. Видно, видно, что непривычна тебе эта работа, милок...
   -  Остановиться  перед  красной  линией!  -  предупредил  десантников
старшина. На шее  у  него  висел  небольшой  ларингофон.  -  Приготовьте
идентификационные карточки...
   - Старшина! - Лейтенант явно хотел выглядеть уверенно, но на бумаги в
руке он глядел как баран на новые ворота.  Оно  и  понятно  -  строевик,
какой с него спрос. - Старшина, у нас приказ на вывод этого, как  его...
Попан... Пропан... блин, язык сломаешь в этих греческих фамилиях!
   - Попандопулоса, - машинально поправил офицера старшина. - Вставьте в
терминал карточки, и как только я получу подтверждение вашего допуска...
   Четверка послушно остановилась  перед  красной  чертой,  пересекавшей
"предбанник" тюремного блока. С  потолка  гибкие  манипуляторы  опустили
короб опознавателя. Если бы кто-то вздумал  сейчас  шагнуть  за  красную
черту - тотчас получил бы луч охранного лазера в брюхо.
   Десантники замешкались, доставая карточки. Тоже совершенно понятно  -
строевики их  носят  на  цепочках,  рядом  с  нательными  крестами.  Это
внутренняя охрана привыкла предъявлять идентификаторы по десять  раз  на
дню и карточки эти у них болтаются на манер браслетов...
   Новоприбывшие вели себя совершенно естественно, и старшина охранников
слегка расслабился. Да и какая может ему грозить опасность? Еще ни  разу
на "Заре" никто не пытался силой освободить заключенных или устроить  им
побег.  Существовала  масса  иных,  куда  менее  экзотических  и   более
безопасных способов вытащить из кутузки нужного человека.
   Высокий, тощий сержант-десантник (им был не кто иной, как  Зуботычка)
первым  протянул  карточку  к  щели   детектора.   Вставил   пластиковый
прямоугольник.  Старшина  опустил  глаза  к  экрану,  где  должна   была
высветиться вся необходимая  информация,  и  пропустил  тот  миг,  когда
худощавый  сержант  внезапно  вцепился  в  штангу  детектора,  ноги  его
неимоверным   образом   взлетели   вверх,    и,    играючи    перемахнув
простреливаемую охранными лазерами  зону,  десантник  оказался  рядом  с
постом контроля.
   Палец старшины уже летел к  кнопке  общей  тревоги,  когда  тонкий  и
темный стилет вонзился ему в висок. Уже мертвым, но еще, разумеется,  не
успевшим остыть пальцем убитого Зуботычка ткнул в голубую кнопку  отмены
режима "тревожного ожидания".
   Заруба, Клещ и Выдирало спокойно шагнули вперед. Выдирало  на  всякий
случай заблокировал за собой входную дверь толстенной железной скобой.
   Чавкнул замок ворот. Мертвый старшина вновь  сидел  на  своем  месте,
положив  руки  на  пульт.  Маленький  имитатор  сердечной  деятельности,
пришпиленный на  китель  Выдиралой  -  главным  электронщиком  воровской
команды,  -  слал   в   центральный   процессор   тюремного   компьютера
успокоительные  сигналы.  Все  в   порядке,   все   в   порядке,   вахта
продолжается...
   - Спасибо! - вполоборота, словно обращаясь к старшине, бросил Заруба.
За воротами их ждал пост внутреннего контроля.
   Вообще-то  посты  были  соединены  между  собой  волоконно-оптическим
кабелем, и все, что  происходило  в  "предбаннике"  тотчас  должно  было
появляться  на  экране  перед  светлыми  очами  внутренней  охраны.   Но
поскольку за много лет на том, первом,  экране  никогда  не  происходило
ничего интересного, то умельцы из числа  конвойных,  чтобы  хоть  как-то
скоротать тягомотные часы бдений на посту, приспособились  гонять  через
этот терминал порнографические фильмы. Еще большим успехом  пользовались
"прямые репортажи" с  излюбленных  мест  свиданий  женского  и  мужского
персонала базы  -  всякого  рода  кладовок,  тамбуров  и  тому  подобных
закутков.
   В свое время Юрий, предвидя, что в  один  прекрасный  день  ему  таки
потребуется  проникнуть  в  тюрьму,  подключил   несколько   управляющих
контуров  и  примитивный  видеоблок  к  собранной  народными   умельцами
подглядывающей системе. И когда компания Зарубы  вошла  в  "предбанник",
экран внутреннего поста