орошо   себе
представляю, как перевизжались все эти бандерлоги, когда  я  взяла  себе
новую  прислугу!  Мадам   Терентьева,   "розовая   генеральша   Питера",
специально приезжала - "поздравить Светика с  Пасхой".  Все  вынюхивала,
высматривала. Ни фига не нашла. На всякий случай за  коленку  потрогала,
глазки  состроила,  в  бассейн  к  себе  пригласила  и  свалила,  старая
павианиха. И видать, сильно  мужиков  в  городе  успокоила,  потому  как
предложений повалило - сиди да выбирай, чего твоей  душеньке  угодно:  в
Красном море подводной охотой баловаться или в Сансити дурака валять...
   Но  вот  тут-то,  примерно  с  середины  апреля,   настроение   стало
стремительно падать. Ну, ни-че-го-шень-ки не хочется! Сядешь на террасе,
уставишься куда-то в поле и сидишь... покуда окурки в  пепельнице  через
край не полезут.
   -  Это  у  вас  после  гриппа!  -  авторитетно  заявил  тот  прыщавый
психоаналитик, ну, который про кирпичи присоветовал.
   Объяснили ему доходчиво, что гриппами отродясь не болели, несмотря на
коренное питерское происхождение и проживание.
   - А-а, ну, тогда - любовника заведите! -  обрадовался  специалист  по
депрессиям.
   Спасибо, вот умничка. Это мы и без ваших дипломов сообразить  сможем.
Да вот только как ты его будешь заводить,  если  настроение  -  нулевое?
Если утром, вместо приятной свежести и бодрости, руки трясутся и вялость
во всем теле чрезвычайная? А вечером  -  руки-ноги  отваливаются,  спину
ломит, как будто за день по меньшей мере машину кирпича разгрузила?
   Светочка снова стала бояться ночных кошмаров. А однажды,  после  ночи
бессонного телевизионно-сигаретно-коньячного бдения, внезапно  вскочила,
перепугав Гришу и Дашу, приняла горяченный душ и поехала  в  церковь,  к
заутрене.
   Собор Александро-Невской лавры вызывал в памяти ехидные  фразочки  из
учебника по истории СССР за седьмой (или  восьмой?)  класс:  что-то  про
скудное освещение, высокие мрачные своды, призванные  подавлять  волю...
Хотя, возможно, я ошибаюсь, и все это относилось к готике?
   Поразительная все-таки штука: объездить, считай, полмира...  Уж  куда
мы только с  Виталием  не  заходили-забредали-залезали,  заслужив  славу
донельзя  дотошных  и  въедливых  туристов.  Но  нигде  и   никогда   не
чувствовала она себя так неуверенно, как в русской православной  церкви.
Вот и сейчас: от самого входа идешь мимо  забора,  строго  прикрывающего
Литераторские  мостки  (что  там  за  тайна  такая?),  и,  как  никогда,
чувствуешь себя никчемной дурой. И походка-то у  тебя  идиотская,  из-за
несовместимости любых каблуков и булыжника. И шарф шелковый на голове  -
слишком яркий. И плащ на тебе... Господи, прости  меня,  да  неужели  же
одежда может столько стоить? Потом долго ходила, вглядываясь в спокойные
мудрые лица (или лики?) на иконах, бестолково топталась,  не  зная,  как
заказывать молитву "за упокой". Потом - вообще стыд! -  в  сумочке  одни
"стольники".  Как  же  милостыню  давать?  Сообразила:  купила   свечку,
разменяла, но все равно не меньше полтинника раздала калекам да убогим.
   И что?
   Домой  приехала  только  под  вечер,  уставшая,   благостная...   Час
плескалась в ванной, даже напевала что-то...
   Кажется, только голову на подушку положила, глаза закрыла - и вот он,
тут  как  тут.  В   своем   любимом   кресле,   там   в   кабинете,   на
Каменноостровском. Кресло вертящееся, поэтому  он  сидит,  чуть-чуть  из
стороны в сторону покручиваясь. Улыбка - вроде бы  и  добрая,  но  сразу
ясно - сейчас язвить начнет. Светочка даже  во  сне  почувствовала,  как
капля пота медленно скатилась с виска, по щеке, защекотала подбородок.
   - Болвася ты, болвася, - мягко выговаривал Виталий, водя  пальцем  по
гладкой поверхности стола, как всегда, совершенно пустого. - При чем тут
ЭТОТ благообразный старец? Какого облегчения ты от  него  ждешь?  Хочешь
посвятить себя посту и молитвам, дурася? Фу, милая, как это скучно...  У
тебя не получится. - И - сразу же, моментально! - резкий поворот кресла,
ладони выставлены вперед:
   - Не надо, не надо, не  возражай...  Я  прекрасно  знаю,  на  что  мы
способны, когда рассержены.  Но  не  надо,  дружище,  рвать  свою  милую
розовую попку только для того, чтобы доказать МЕРТВОМУ человеку, что его
забыли...
   Светочка проснулась среди ночи. Босиком выбежала  в  гостиную,  плохо
еще соображая, где  находится  аптечка,  разбудила  кого-то  из  охраны,
уронила напольную вазу, вспомнила наконец,  где  лекарства,  запила  два
"тазепама" минералкой, доплелась до кровати и почти сразу провалилась  в
вязкий, тяжелый сон. Без сновидений.
   Весь следующий день Светочку донимала мысль о том, что (если  бы  это
можно было проверить)  там,  на  Каменноостровском,  в  пустом  запертом
кабинете на столе сейчас видны следы его пальца.
   Следующим средством, по совету Илоны (вот где фантастика! - впервые в
жизни следую Дуськиному совету! То ли мир резко поглупел, то ли я с  ума
схожу?), стал визит к "бабке".
   - Светулик, ты с ней осторожно! - пищала из далекой Швейцарии  Илона.
- Она знаешь какая крутая! Помнишь Ленку Димкину? Ну,  такая,  с  жуткой
задницей? Во-от, так эта бабка Ленке замуж в Италию нагадала!  И  точно!
Ты смотри, не рассерди ее, характер свой  не  показывай  и  не  жлобись,
денег дай!
   Сухая, жилистая "бабка",  лет  пятидесяти,  с  хитрющими  глазами,  с
порога забубнила-заговорила какими-то невнятными  скороговорками,  чисто
по звучанию напомнившими Светочке с детства ненавистное,  выворачивающее
язык, колобковское: "Я по коробу СКРЕБЕН, по  сусеку  МЕТЕН,  в  сметане
МЕШОН, в масле ПРЯЖОН, на окошке СТУЖОН".  Потом  долго  водила  руками,
закатывала глаза,  писала  на  бумажке  состав  какого-то  спасительного
зелья, а под конец нормальным, человеческим голосом  потребовала  двести
тысяч. Светочка, извиняясь, достала полтинник баксов.  "Бабка"  ломаться
не стала, с достоинством взяла  бумажку,  мельком  на  нее  взглянула  и
добавила, как будто именно там это и вычитала:
   - Не отпустит он тебя. К себе позовет. Да ты не ходи.
   Светочка вышла на солнечную улицу с хорошо знакомым каждому  русскому
человеку ощущением, что его надурили за его же деньги.
   Остаток дня она с ужасом ждала ночи, сидя в кресле и сжимая в  кулаке
упаковку тазепама. Потом оказалось - задремала, да  так  и  проспала  до
утра. Виталий никак не среагировал на  Светочкин  визит  к  доморощенной
колдунье.
   С утренней почтой 29 мая пришло чрезвычайно милое письмецо от Шуманов
из Америки. Эта симпатичная парочка (тогда еще не Шуманов и не супругов)
училась с отцом на одном курсе. Со Светочкой они до сих пор поддерживали
трогательную дружбу. Виталий относился к этому  весьма  лояльно  и  даже
разрешал Светочке навещать их в Калифорнии. В письме, как  всегда,  было
несколько фотографий с комментариями на обороте. "Дядя Миша  учит  негра
играть на банджо", "Это мы. На заднем плане - памятник Линкольну", "Тетя
Ида не решается прыгнуть в бассейн". Немудрено. Если она прыгнет, волной
смоет половину лежащих на берегу. Тетя Ида, милейшее и бестолковейшее  в
мире существо, всегда, сколько ее помнила Светочка, страдала от  избытка
веса и недостатка вкуса. Причем где-то в глубине души она, скорей всего,
догадывалась, что одета как пугало. Переезд в  Америку  шестнадцать  лет
назад полностью ее излечил. Ну, подумайте сами, как можно  комплексовать
в стране, где БОЛЬШИНСТВО одеты как пугала, а борьба с  лишним  весом  -
национальный вид спорта?
   Светочка рассеянно перебирала яркие фотографии, пока не наткнулась на
одну, без комментариев. Снимок был смазанный,  неудачный.  Чета  Шуманов
нечетко улыбалась на фоне какого-то казенного американского  небоскреба,
угол вообще занимала чья-то  случайная  макушка.  Видимо,  Миша  с  Идой
попросили прохожего щелкнуть их вместе, а тот схалтурил.
   Письмо  было  традиционно  длинное,  занудливое  и  безвкусное,   как
попкорн. Светочка честно прочитала его до конца, отложила  в  сторону  и
тут же о нем забыла. Нет, конечно, дней через пять - семь, -  в  крайнем
случае через десять, - будет сочинен такой же милый,  пустой,  щебетучий
ответ, с традиционным и обязательным приложением - списком нынешних  цен
на основные товары  и  услуги  в  Питере.  Особенно  беспокоила  Шуманов
динамика роста цены проезда в метро. По словам этих  незлобивых  евреев,
уехавших во времена  застойного  медного  пятака,  у  них  волосы  дыбом
вставали по всему телу от наших цен.
   Без четверти три, того же 29  мая,  зажужжал  домофон,  и  глуховатый
голос второго охранника (теперь я уже твердо запомнила,  что  его  зовут
Сережа) сообщил, что прибыл гость. А поскольку уже вторые сутки Светочке
названивал один настырный тип из  варьете  "Король",  она  отреагировала
решительным: "На фиг". Через  минуту  голос  в  домофоне  вновь  ожил  и
уточнил, что фамилия гостя вовсе не Цысюкович, а даже совсем наоборот  -
Погшавский.
   Странное у нас отношение к врачам. Двойственное. Если врач - чужой (в
смысле - никогда не копался в ваших кишках и не лазил вам в рот), но при
этом - хороший приятель ваших приятелей, мы  видим  в  нем  человека,  а
иногда и консультируемся у него, на халяву. Ну,  скажем,  после  рюмочки
под грибочки, по поводу камней в почках или чирья на попе. А если врач -
свой (в смысле -  и  копался  и  лазил),  то  мы  его  почему-то  ужасно
стесняемся и не решаемся пригласить домой на чашку чаю (не говоря  уж  о
семейных праздниках). И совершенно напрасно! Врачи - тоже люди.  К  тому
же они вполне умеют держать себя в руках, с легкостью абстрагируются  от
наших болячек и в домашней  обстановке  уже  не  рассматривают  нас  как
бесплатное приложение к радикулиту или грыже.
   Светочка ужасно смутилась. Она всегда испытывала некоторые  трудности
в общении с интеллигентными мужчинами, которым сильно  нравилась.  Игорь
вошел в комнату и смутился тоже. За полгода он, к сожалению,  уже  успел
позабыть, какое сильное впечатление производит эта женщина.
   Так они и  стояли  друг  против  друга  в  двухуровневой  гостиной  -
Светочка  чуть  повыше,  Игорь  -  чуть  пониже.  Момент  для   простого
"здравствуйте" уже прошел, а отношения их, очевидно, не предполагали  ни
рукопожатия, ни, тем более, поцелуя при встрече.
   - Извините, пожалуйста, - осмелился начать Игорь, - но ваш телефон не
отвечал...
   - Я там больше не живу, - ответила Светочка. Показалось, что  немного
суховато. - А откуда вы узнали мой новый адрес? - Получилось и  вовсе  -
резко.
   - Ваш директор... то есть... наш  директор...  -  Игорь  запутался  и
растерянно закончил:
   - В общем, Юрий Петрович Кашин рассказал мне, как вас найти.
   - Вот трепло, - констатировала Светочка. Но тут же изящно извинилась:
   - Нет, нет, нет, это я не на ваш счет.  Если  бы  по  Юриной  наводке
всегда приезжали  такие  приятные  гости,  я  была  бы  только  рада.  К
сожалению, получается наоборот.
   Доктор Игорь смешно замотал головой и тут же стал похож на Шурика  из
"Кавказской пленницы".
   - Я совершенно ненадолго, извините еще раз.
   - Почему же  ненадолго?  -  Оба  почувствовали,  как  спадает  глупое
напряжение первых минут. - Вы уже обедали?
   - Нет, но...
   - Тогда пообедайте со мной.
   - Нет, спасибо, я... - Игорю вдруг  стало  ужасно  досадно.  В  самых
смелых мечтах он не разрешал себе выпить с этой женщиной стакана воды. И
вот теперь - фантастика! - ему предлагают обедать (!) с ней вдвоем (!) в
ее загородном доме (!). Огромные напольные  часы  авангардного  дизайна,
стоящие у Светочки за спиной, пробили  два  раза,  с  издевкой  напомнив
Игорю, что до самолета осталось шесть часов. - Я не смогу. Дело  в  том,
что я заехал только попрощаться. Я уезжаю.
   - Куда? Насовсем?  Но  почему  вы  раньше...  Когда  вы  уезжаете?  -
Светочка набросала  кучу  бестолковых  вопросов,  а  под  конец  жалобно
добавила:
   - Ну, хоть кофе попьете?
   Они сели на мягкий диван. Светочка в очередной раз с  неудовольствием
отметила про  себя,  что  на  таком  диване,  безусловно,  очень  удобно
валяться, задрав ноги на спинку, но никак не пить кофе. Легче, наверное,
просто сесть на корточки рядом со столиком.
   Теперь они наконец могли поговорить. Много. Долго. Интересно.
   Они пили кофе и молчали.
   - Куда вы едете? -  спросила  наконец  Светочка  невыносимо  светским
тоном.
   - В Париж, - просто ответил Игорь, хотя внутри у  него,  как  всегда,
что-то сладко вздрогнуло при этих словах.
   - Работать?
   - Да.
   - Будете свой аппарат совершенствовать?
   - Аппарата давно нет, - жестко  ответил  Игорь,  пресекая  дальнейшие
вопросы.
   - Хорошо. Я поняла. - Светочка кивнула, но упрямо продолжила:
   - Всего один, последний вопрос можно? Игорь кивнул. -  А  вы  сами  -
никогда не пробовали?
   - Нет. - Игорь помолчал, раздумывая: продолжать ли? - Но,  знаете,  -
решился, - ужасно завидовал своим пациентам. Прямо  представлял  себе  -
сейчас брошу работу, отключусь...
   - И?..
   - И пойду с красивой девушкой за руку по Ленинграду гулять.  -  Игорь
смело посмотрел Светочке в лицо.
   - Почему именно - по Ленинграду?
   - Да просто - хочу,  чтобы  год  семьдесят  пятый,  семьдесят  шестой
был... Ну то есть такие, какими я их помню... - Он замолчал, потому  что
дальше уже шли нюансы действия аппарата.
   - Ой, да что же я? - спохватилась  вдруг  Светочка.  -  Надо  же  "на
дорожку"! Что вы пьете?
   - Вообще-то я пью медицинский спирт, - важно ответил Игорь и  сам  же
засмеялся. - Спасибо, ничего не нужно. Я на машине. И к  тому  же  -  на
чужой. Зачем мне неприятности перед отъездом?
   - Ерунда, - решительно отрезала Светочка. - Вас отвезут. А  уйти  без
"посошка" - это не по-русски. Вам коньяк или лучше все-таки водку?
   - Водку, - ответил  Игорь,  понимая,  что  умение  повелевать  -  это
врожденное.
   Уехал.  Светочка  вернулась  в  гостиную,  где  на  столике  тоскливо
приткнулись  пустые  рюмки.  Какой  странный   визит.   Недосказанность,
недоделанность, сплошное "недо-". Как будто свербило в  носу,  свербило,
да так и не чихнул ось. Хоть бы в любви признался, что ли?
   Пакет еще какой-то дурацкий  оставил.  Перед  самым  уходом  в  холле
протянул небольшой сверток.
   - Не волнуйтесь,  -  сказал,  -  ничего  там  страшного  нет,  можете
открыть.
   Да уж, конечно, открою...
   Что-о-о?! Кажется, у кого-то съехала крыша.  "Александру  Самойлову".
Крупными буквами на коричневой бумаге. Внутри - коробка из-под лекарств.
Дискета, какие-то списки с фамилиями и адресами и две  запаянные  ампулы
без маркировки.
   Светочка стояла в холле, растерянно глядя на себя в  зеркало.  Похоже
на  то,  милая  девушка,  что  вас  попросту  использовали.  В  качестве
почтового  ящика.  Но  какого  черта?  При  чем  здесь  Самойлов?   Этот
деревенского  вида  одноклассничек  стал  что-то   подозрительно   часто
мелькать в нашей пьесе...
   Светочка страшно разозлилась.  Мысли  полезли  -  одна  другой  гаже:
во-первых, выбросить эту дрянную посылку, а еще лучше - сжечь. В камине.
Во-вторых, позвонить Бритому "на радио" и  завернуть  его  домой.  Пусть
этот доктор-обманщик сам разбирается с гаишниками... "Мадам,  -  заметил
бы Виталий, - не пойти ли вам торговать квасом?"
   Ни одна из этих добрых идей так и не успела  реализоваться,  так  как
закурлыкал телефон.
   - Светлана, - чей это такой знакомый голос? - это снова Поплавский. -
Светочка не произнесла ни одного из  тысячи  самых  обидных  и  сердитых
слов,  которые  просились  с  языка.  Они,  как  толпа  перед  открытием
универмага, сами себе перекрыли выход. - Я подумал,  вы  уже,  наверное,
посмотрели  посылку?  -  Как  я  злюсь   на   мужиков,   которые   умеют
предугадывать мои поступки! - Вы, скорей всего,  рассердились...  Я  вас
очень прошу: не надо. Если посылка понадобится,  Самойлов  сам  вам  все
объяснит. А если нет... Не берите в голову, бросьте в чулан. У вас  есть
чулан? - Светочка улыбнулась. - Большое  спасибо  вашему  водителю,  что
разрешил позвонить. - Маленькая пауза с тихим смешком. - Надеюсь, вы  не
сразу швырнули пакет в камин? - Светочка не выдержала и  рассмеялась.  -
До свидания. Вы очень красивая.
   - Счастливого пути! - Нет, не успела, отключился.
   Продолжая улыбаться, Светочка сложила все обратно в  пакет  и  сунула
его в один из стенных шкафов в холле.
   Прибежали Гриша с Дашей - попросились гулять.
   Набродились с ними... Надышались, навозились.
   А вот домой почему-то пришли в полной тоске.
   Светочка спускалась по тропинке,  ощущая  себя  несчастным  брошенным
ребенком, родители которого ушли на целый вечер в гости.
   Ну, что тебе до этого Игоря? Ну, уехал. Что ты, Парижа не видела?
   Господи,  как  представлю,  что  сейчас  вернусь  домой,  опущу  свое
холеное, никому не нужное  тридцатитрехлетнее  тело  в  душистую  ванну,
волью в него, тело то есть (а не ванну, конечно!),  ма-аленькую  рюмочку
коньяку и большо-ой стакан  апельсинового  сока...  А  потом  положу  на
подушку  ухоженную  голову,  набитую   не   раз   уж   перевернутыми   и
перетряхнутыми мозгами, и прикажу себе: спать...
   Виталенька, где ты?..
   Стоп, милая, стоп. НЕЛЬЗЯ ЛЮБИТЬ МЕРТВОГО ЧЕЛОВЕКА.  Разговаривать  с
ним, думать о нем каждую минуту, видеть каждую ночь во сне и  ждать  его
оценки ВСЕХ своих нынешних поступков. Это противоестественно, болезненно
глупо, ненормально и... прочие подобные эпитеты, подбирай сама.
   Бритый сидел на заднем крыльце, накинув на плечи  спортивную  куртку,
"...as" - заметила  Светочка,  проходя  мимо  него  и  отдавая  поводки.
Наверное, хвост от "adidas".
   Стоп. А теперь смотри. Думай внимательно.
   Знакомое чувство? Вспоминай.
   Школа. Восьмой класс. Стоишь у доски с пустой  башкой  и  в  отчаянии
смотришь на одноклассников. А  там!  Подсказывают  все,  кому  не  лень.
Бисярин бьет себя кулаком по голове. Мирохин, наоборот, дергает Рычихину
за светлую кудряшку, а потом  совершает  загадочные  волнистые  движения
руками от макушки к плечам.  Ольга  морщится,  но  терпит,  одновременно
показывая на пальцах: "три". А Юрий  Лазаревич,  нетерпеливо  постукивая
карандашом по столу, невыразимо ласково вопрошает:
   "Ну, так как, Жукова? Что же это у нас такое: действие равно, как  вы
говорите, противодействию? Повесть Солженицына? Или, может быть,  статья
Уголовного кодекса?" - Очень интеллигентный человек.
   У Светочки в голове вдруг  разъяснивается,  ухищрения  одноклассников
вдруг становятся понятными.
   "Третий закон Ньютона!" - звонко отвечает Жукова, улыбаясь  Бисярину.
И отправляется на место,  получив  долгожданную  свободу  и  "тройку"  в
журнале.
   В 00.17  ночи,  уже  30  мая,  Светочка  вскочила  с  дивана,  уронив
телевизионный пульт и рассыпав содержимое  пепельницы.  Смотрите,  дети,
сейчас отсюда вылетит птичка. Щелчок. Птичка.
   Итак, дано: доктор Игорь со своим аппаратом и ПУТЕШЕСТВИЯ НА ЗАКАЗ;
   Фотография Шуманов на фоне НЕБОСКРЕБА;
   Две буквы "AS" на спортивной куртке.
   Складываем и получаем: Агентство "ALTERNATIVE SERVISE",  где  вам  за
деньги ответят на любой вопрос из серии "что? где? когда?".
   Светочка  зачем-то   бросилась   к   телефону,   затем   к   двери...
"Спокойствие, господа, - сказал бы  Виталий.  -  Поезд  ушел.  Нанимайте
дрезину".
   Что же делать? Фирма "AS" HE существует в реальности.  До  нее  можно
добраться только... Господи, но он же сказал: аппарата давно нет.  "Нет,
так купим", - сказал бы Виталий. Точно! Дадим доктору Игорю денег, и  он
восстановит аппарат!
   Светочка села на диван и закурила.  Спокойненько  обдумаем,  что  нам
делать дальше. Позвоним в этот - как его?  -  Нейроцентр,  узнаем,  куда
уехал работать доктор Поплавский.  Через  консульство  выясним,  где  он
остановился в Париже... Неплохо бы, кстати, проверить, действует ли  еще
наша французская виза.
   Кажется, как засыпала с улыбкой, так и проснулась. Но  утро  началось
не слишком-то удачно. Пе