у визитки, стало грустно.
Нет, не потому, что кто-то свалил обратно в свой капиталистический  рай,
а ты осталась. Тоже мне невидаль. Захочу -  хоть  завтра  поеду.  Скорей
всего простая реакция провожающего. Вот они напихали в  чемоданы  охапки
твоих улыбок и шуточек, приклеили на щеку  прощальный  поцелуй  и  сидят
сейчас, поглядывая в иллюминатор, вдыхая оставшийся на усах запах  твоих
духов. Любому провожающему всегда чуть-чуть хочется, чтобы  в  последний
момент его взяли с собой.
   Выехали на Московский, Гена голову чуть повернул:
   - Радио можно включить?
   - Конечно, Геннадий.
   Ну очень вышколенный водила, таких, кажется, даже в кино  не  бывает.
Когда он при Виталии  выскакивает,  обегает  машину  и  Светочке  дверцу
открывает, невольно дурой себя чувствуешь. Не хватает  нам  еще  голубой
крови, ох не хватает.
   Приемник с готовностью зашумел-забулькал-запел, между прочим сообщив,
что в Санкт-Петербурге одиннадцать градусов тепла.  Ну-ну,  а  некоторые
уже в шубах выпялились. На углу  Московского  и  Благодатной  -  пробка.
Стоим и вспоминаем детство. Какой идиот мог назвать  Благодатной  улицу,
на которой находится зубная поликлиника? Врать не будем, прямо  напротив
поликлиники в старые времена  помещался  магазин  игрушек,  зубные  муки
всегда вознаграждались, но  с  благодатью  такие  мероприятия  не  имели
ничего общего.
   Светочка распахнула шубку: жарко, но  чего  не  сделаешь  от  злости.
Посмотрела в окно и  тут  же  наткнулась  на  взгляд  какой-то  тетки  с
сумками. Ух, сколько в нем было!  Да,  пропасть  растет,  и  публика  на
другой стороне все больше звереет. Никто и не собирается  оправдываться,
но если уж говорить начистоту, то народ, кажется, получает  своеобразное
мазохистское удовольствие,  одевшись  в  рубище  да  еще  и  намазавшись
дерьмом сверху. Смотрите, до чего довели! Да никто тебя не  доводил,  ты
пуговицу для начала пришей и мойся хотя бы раз в  неделю,  революционер!
Вот этой, с кошелками (Господи,  ее  аж  перекосило  от  злости!),  тоже
хочется норковую шубу и кучу денег. А засаленное пальто (вон,  вон,  все
пузо в пятнах!) - это теперь ее флаг в классовой борьбе!  Впрочем,  судя
по тому, как щеки лоснятся и руки сумками оттянуло,  тоже  не  объедками
питается, да и мужику небось  на  бутылку  хватает.  И  не  равенства  и
братства ей хочется, а вот точно так же  -  в  "Ягуаре"  по  Московскому
рассекать! А я чтоб на тротуаре стояла с глупой рожей!  И  чтобы  вместо
"Wasg & Go" - кусок мыла  хозяйственного,  а  вместо  мультивитаминов  -
луковица репчатая!
   Светочка  несколько  раз  глубоко  вдохнула-выдохнула  и  подчеркнуто
спокойно надела темные очки. Ну что, что ты вперилась? Ты  шла  куда-то?
Так иди! Финальным (и оч-чень эффектным) аккордом стал  звонок  Виталия.
Светочка небрежно откинула волосы, отвернулась от тетки и  взяла  трубку
радиотелефона.
   - Алло! Это Институт волос "Элида"? Сектор подмышек, пожалуйста!
   Ну, солнце!  Прям  за  ушами  потеплело.  Да  и  тетку,  слава  Богу,
проехали.
   - Привет, Виталенька!
   - Привет. Как дела? Бундесов проводила?
   - Да, все нормально, только рано в аэропорт приехали,  час  в  машине
проторчали.
   - Ну, это уж не в моей компетенции. Где ты сейчас?
   - Сейчас на Московском, почти у Ворот.
   - Ладно, скажи Гене, чтоб поднажал, я тебя подожду. Конец связи.
   Что так? Подождет? Дома? Странно, очень странно. Уже почти девять.  И
чего, интересно, можно ожидать от этих странностей?
   Опять телефон. Илона? Эта-то почему не спит в такую рань?
   - Светунчик! Привет! Я звонила тебе домой,  там  Виталий.  Рыкнул  на
меня, сказал, что ты уехала в аэропорт. У вас все нормально?
   И не надейся, милая, у  нас  ВСЕ  нормально.  Мы  друг  за  другом  с
пистолетами не гоняемся. Месяца два назад в порыве горячей  страсти  Юра
пальнул в Илону из газового. Два дня потом вся больница помирала  от  ее
рассказа, как она перепутала  дезодорант  с  дихлофосом.  А  Юрочка  все
цветочки носил. Клумбами.
   - Привет. Я друзей провожала. Что у тебя случилось?
   - Кошмар, - кажется, носом хлюпает, - Трипак со шкафа упал!
   В первый момент Светочка, опешив, даже не сообразила, что  речь  идет
не о каком-то необычном способе заражения дурной болезнью, а об Илонином
коте. Этого  суперпородного  придурка  звали,  по  паспорту,  Типперэри.
Естественно, Виталий переименовал его при первой же встрече.
   - Ну и что? У меня в детстве кот с седьмого этажа упал - и ничего.
   - Ой, да он же такой породистый, они так падать не умеют!
   - Что за чушь! Все коты должны уметь падать!
   - Светик, приезжай скорей, сама  посмотришь,  он,  кажется,  сознание
потерял! Я так волнуюсь! Вдруг он умрет? Юра меня придушит, я у него  на
Трипака две с половиной "штуки" баксов еле выпросила! Приезжай!
   - Ладно, приеду. Только не сейчас, меня Виталий дома ждет.
   - Светунчик, а когда? А вдруг он умрет?
   - Я тебе перезвоню из дома. Как смогу - подъеду.
   - А что же мне делать?
   - Ну, не знаю. Вызови "скорую", сделай искусственное дыхание.
   - А вдруг у него позвоночник сломан? По телевизору сказали, что  если
сломан позвоночник, то трогать нельзя.
   - Ну и не трогай. Все, пока, я уже приехала.
   Виталий ждал. Правда, стоял в дверях.  Господи,  почаще  бы  вот  так
хорошо улыбался, не жизнь была бы, а сплошная лафа.
   - Устал, Сиропчик?
   Могла бы сказать, могла! По щеке погладила:
   - Ну что ты, милый, если только самую капельку.
   - Спать лучше не ложись, весь день сгноишь. Лучше попей кофейку.  Там
свежие круассаны из булочной принесли.
   И говорит-то как ласково, котик-котик, бархатный животик. Кстати:
   - Я к Илонке заеду, у нее кот со шкафа упал. Помирает.
   - Этот кирпич ходячий? Ну и хрен с  ним.  Ладно,  хочешь  съездить  -
поезжай. Но к пяти должна быть дома. Я за  тобой  заеду,  вручу  награды
командования.
   - Ну, что ж я там, до вечера буду тусоваться? А какие награды?
   - Молчок-зубы-на-крючок. Секрет. Кофе попей. Все. Уехал. Целуй  сюда.
- Подставил щеку - готовую рекламу лезвий  "Жиллет"  -  и  слинял.  Ходи
теперь целый день, ломай голову.
   Светочка рассеянно разделась, побросав вещи как попало,  поколебалась
между дверью в спальню и кухней. Попробуем совершить  волевой  поступок:
спать не пойдем. А последуемка мы совету шефа  и  заварим  кофейку.  Что
такое?  Почему  это  наша  любимая   чашка   костяного   фарфора   такая
тяжеленькая? Коробочка? А что внутри?
   Расплываясь в улыбке все шире и шире, она набрала "радио"  Виталия  и
скороговоркой выпалила:
   - Я тебя целую-целую-целую-целую-целую! - и почти сразу  дала  отбой,
успев услышать его довольное "хм!".
   На черном бархате в уютном гнездышке сдержанно посверкивало то самое,
толстенькое, с несчетным количеством "брюликов" из салона "Рамина".
   Кот лежал в своей  корзине,  похожий  на  старую  свалявшуюся  шапку.
Вокруг суетились врачи звериной "неотложки". Очень хорошенькая медсестра
за столом заполняла  карточку.  Илона  стояла  рядом  с  полными  руками
дипломов и паспортов на Трипака. А поскольку все эти важные документы по
новой моде были уже вставлены в рамки и до этого  висели  на  стене,  со
стороны могло показаться, что в квартире идет опись имущества.  Светочке
довольно  скоро  надоела  вся  эта  суета.  Она  отправилась  на  кухню,
приготовила кофе для врачей и корвалол для Илоны.
   - ...красно-затушеванный камео-перс...  -  бормотали  из  комнаты,  -
...нервный срыв на фоне гиподинамии... а вот ухо вы ему  зря  прокололи,
милочка, котам уши беречь надо. Сережку выньте...
   Ух, когда же это кончится!
   Строгого вида врач, хрустя печеньем,  прихлебывал  кофе.  Он  смотрел
прямо перед собой. То  есть  нет,  он,  оказывается,  на  Илонкины  ноги
пялится! Да, это понятно, таких  ног,  наверное,  во  всем  Питере  нет.
Просто гипнотические какие-то ноги,  длинный  ровный  шедевр  природы  с
шелковой кожей. Второй в это время поддерживал светскую беседу:
   - Да, у этой породы вообще много проблем  со  здоровьем.  Уроды,  что
поделаешь...
   - Что значит - уроды? -  быстро  поинтересовалась  Светочка,  заметив
бешеный взгляд Илоны.
   - То и значит: отбирают потомство с врожденными пороками, более-менее
жизнеспособное, и дальше скрещивают. Так и сфинксов получили. Ну,  котов
без шерсти.
   - Бр-р-р, - Светочка поежилась, - а как же...  моральные  нормы,  что
ли?
   - Вот-вот, этих котов как раз сейчас запрещать  собираются.  Там,  за
кордоном. В Англии, кстати, уже и бультерьеров нельзя держать...
   - А у нас - хоть крокодила на поводке выгуливай!  -  хохотнул  второй
врач, оторвавшись от созерцания ног. - Вчера вызов  был:  два  питона  у
мужика подрались.
   - Ну? И как вы их разнимали?
   - Да, повозились маленько.  Приезжаем:  хозяин  синий  от  страха  на
лестнице в трусах сидит, глаза во-от  такие.  Мы  говорим:  чего  нас-то
позвал, звонил бы уж в зоопарк. А он говорит:  звонил,  они  меня  на...
послали - сам завел, сам и разбирайся.  А  нам  что?  Нам  бабки  только
плати. Взяли огнетушитель  углекислотный.  Пшикнули  в  квартиру.  А  он
температуру страшно понижает. Ну, что... Иней там выпал, эти двое  сразу
успокоились, задремали. Они  ж  холоднокровные:  тепло  им  -  резвятся,
холодно - спят. Они у мужика в ящике лежали, около батареи.  А  тут  дом
протапливать стали.  Славка  сказал,  это  самец  и  самка.  Проснулись,
решили, что брачный период начался, и давай...
   - Девки теперь пойдут, мальчики... Разбогатеет мужик. - Это,  видимо,
и есть Славка. Расположился как дома, четвертую чашку кофе дует.
   - Угу, если только сумеет  этих  гадов  распутать.  Мы  уезжали,  так
клубком их и оставили.
   Наконец-то. Начали собираться. Бумаг навыписывали! Во-первых, счет на
150 баксов за  вызов  и  оказание  неотложной  помощи.  Во-вторых,  кучу
рецептов. В-третьих, направление в реабилитационный центр. Это  еще  что
такое?
   - Это типа пансионата в Ольгине. Природа, воздух, упражнения  всякие.
Есть парные номера. Вашему котику очень бы порекомендовали.
   - Что значит - парные?
   - С дамой. С кошечкой то есть. Сто долларов в сутки.
   - Ни хрена себе! Да сейчас девки в "Прибалтоне" меньше за ночь берут!
- В Илоне взыграла профессиональная гордость.
   - Эх, девушка, в "Прибалтоне" и порода не та! Вы на уколы сами возить
будете или на дом вызывать?
   - На дом, конечно. Буду  я,  как  дура,  через  весь  город  с  котом
переться!
   Интеллигентная у нас Илона.  И  животных  любит.  Только  за  врачами
закрылась дверь, снова к своему невротику кинулась.
   - Ах ты, маленький мой, как же ты так расшибся? Головка очень  болит?
Кушать  хочешь?  Сейчас  мамочка  тебе  бульончика  сделает...   Полежи,
кисонька, отдохни...
   - Илона, да ему не лежать, его  гонять  надо.  Веником  по  квартире.
Слышала, врач сказал: гиподинамия. Двигаться ему надо.
   - А разве эта гипо... не давление? Ух, валенок!
   - Давление - это гипотония. - Да что ей объяснять!  -  Тебе  сказали:
вези кота в бордель, ну так и вези. Я тебе больше не нужна? Мне пора.
   - Ой, Светунчик, подожди, пожалуйста, просто я так расстроилась - все
из башки выскочило. Сядь посиди. Выпьешь чего-нибудь? -  Это  у  нас  из
американских фильмов. Звучит шикарно. - Я  о  чем?  Мы  вчера  с  Юриком
ездили в эту контору, помнишь,  я  тебе  говорила?  Это  оздоровительный
центр.  Название  улетное:  что-то  про  кактусы  и  селедки.  -   Илона
хохотнула, красиво закинув голову назад (известный  трюк),  вернулась  в
исходное положение, продолжала, распахнув глазищи:
   - Светик, эт-то боже-ественно!
   Вот чем хороши  ограниченные  люди.  Они  моментально  переключаются.
Секунду назад она была - само страдание, и вот  уже  глазки  вверх,  рот
приоткрыт - восторг  небесный.  Наверное,  из  таких  должны  получаться
неплохие актрисы. При хорошем режиссере.
   - Я тебя  умоляю,  не  слезай  с  Виталика,  пока  он  тебя  туда  не
отведет!..
   В каком это смысле: "не слезай"? Ну ты и выражаешься, подруга!
   - Я вначале испугалась, что это что-то с наркотой,  а  Юрик  говорит:
дура, это просто гипноз!..
   Не пойму, она похудела, что ли? Врать не буду, Илона баба  эффектная,
но сегодня особенно. Живая какая-то. А,  просто  еще  не  накрашенная  и
халат без выкрутасов.  Есть  у  нее  один  специальный,  с  неожиданными
карманчиками. Она его надевает обычно под вечер.  Юра  сразу  наливается
кровью, и если у них  в  этот  момент  гости,  они  могут  считать  себя
свободными. Ладно, хватит  болтать,  пора  домой,  отдохну  немножко,  с
Гарденом погуляю.
   Светочка нетерпеливо побарабанила пальцами по столу. Настроение Илоны
сделало  еще  один  скачок.  Расширившимися  глазами  она   глядела   на
Светочкины руки, как будто увидела гремучую змею.
   - Свету-улик... Ты его все-таки купи-ила...
   Точно, в "Рамину"  последний  раз  ездили  вместе,  и  колечко  обеим
приглянулось. Правда, если у Светочки тогда, может, чуть  ярче  блеснули
глаза - явный признак азарта, то Илона просто  "крючками  писала",  раза
два мерила, обкудахтала весь салон, довела до белого каления продавщицу,
но не купила. А Виталий, между прочим, молодчина: он же кольца самого не
видел. Так, однажды мимо проезжали, Светочка  обмолвилась:  мол,  вещицу
славную здесь видела... И ведь заехал, сообразил, о чем  речь.  Хотелось
бы думать, что это у нас от общности взглядов. Но наверняка есть и более
прозаическое объяснение. Буду думать лучшее.
   - Поеду я, милая. Береги кота. И не переживай, тебе  Юра  тоже  такое
подарит.
   - А-а-а, я теперь такое не хочу-...
   - Ну ладно,  приезжай  ко  мне,  по  каталогу  что-нибудь  выберем  и
закажем.
   - Правда? Спасибо, птичка моя, обязательно заеду.
   Ну  все.  Прощальные  поцелуйчики  на  пороге,  не  забудь   привезти
журнальчики, кормите котиков рыбками.
   Что, теперь до пяти так и будем по квартире слоняться? Даже  есть  не
хочется. Светочка несколько раз  подходила  к  окну  и,  отставив  руку,
жмурилась на  игру  "брюликов".  Зачем-то  забрела  в  кабинет  Виталия,
провела пальцем по столу - стерильно. Эмме  Петровне  разрешалось  здесь
трогать только пыль. Светочке немногим больше.  Пустовато  тут.  Светлый
ковер,   стол,   компьютер,    "стоечка"    "SONY",    диван.    Полочка
микроскопическая с книжками: несколько последних  Виталиковых  фаворитов
да бессменные "Незнайка на Луне" с "Пикником на обочине". А когда-то всю
правую стену занимали набитые до потолка стеллажи. Однажды, мы только из
Парижа вернулись, Виталий все книги соседней школе  подарил.  Директриса
каждый день названивала: "Ах, какое благородство! Мы про  вас  в  газету
напишем. Как же вы так - целую библиотеку отдаете?" Ну, он ей и ответил:
"Отстань, тетка, мне эта писанина на хрен не нужна. Все. Начитался".
   Светочка вышла, осторожно прикрыв за собой дверь  кабинета.  Тут  как
раз поступило новое распоряжение шефа: к семи часам  растопить  камин  и
заказать  из  ресторана  ужин.  (Куда  ж  это  мы  за  два  часа  успеем
смотаться?)
   - Виталик, а что заказывать?
   - Овощи. Что-нибудь морское, на твой вкус, но без экзотики.  Вина  не
надо, я сам куплю.
   - Хорошо, милый.
   - Не напрягайся, беби, на "пятерку" по поведению все равно не тянешь.
   Виновата, шеф, что поделаешь, если из подруг у меня  теперь  осталась
только ирония. И  почему  это,  интересно,  американцы  могут  поминутно
называть друг друга "hohey" (что буквально означает "медовый"), а у  нас
обращение "милый" уже давно  стало  признаком  дурного  тона?  Мы  можем
жестоко   осудить   пожилую   даму,   расплакавшуюся    при    просмотре
"Санта-Барбары", но сами распустим сопли и слюни при  виде  здоровенного
бандюгана с котенком на руках. Сплошное лицемерие.
   День разваливался на рыхлые куски. Не поспала, не  отдохнула.  Гарден
на прогулке несколько  раз  удивленно  оборачивался:  чего  это  ты?  Не
поговоришь со мной, не побегаешь? Вернулся  домой  обиженный,  с  порога
прошел в спальню грязными лапами, за что и был  наказан.  Так  и  дулись
друг на друга, сидя в разных комнатах. Пес прав: что это со мной? Решила
немного взбодриться, заползла на тренажер  -  ногу  свело.  Хоть  кричи.
Пролежала в задумчивости на ковре, пока взгляд нечаянно не упал на часы.
Дьявол! Без четверти пять! Вот тут-то и начались прыжки и  гримасы.  Что
там осталось от порядка, наведенного  утром  Эммой  Петровной!  Самум  и
ураган! Что надевать?  Как  краситься?  Лицо  в  зеркале,  похоже,  было
категорически против любого вмешательства:  оно  расползалось  в  разные
стороны, хмурилось и морщилось. Шторы в спальне не раскрывали с  утра  -
вечные сумерки, - пришлось опять перерыть весь шкаф, и  в  результате  к
бледно-фиолетовому платью надела колготки не в тон.
   Виталий - человек патологической точности  -  без  трех  секунд  пять
стоял в дверях, выжидательно наклонив голову. Взгляд его, без  перевода,
означал: "Старина, ты устала, сердишься, полдня пробездельничала, ожидая
меня, а потому не права, хоть и молодец по жизни". Светочка за это время
перебрала все мыслимые варианты развлечений и поощрений,  но  ничего  не
придумала. На удивление, всего  после  трех-четырех  минут  езды  машина
завернула в небольшой переулок перед парком. Вот тут-то все возраставшее
Светочкино недоумение начало сменяться подозрением.  В  этом  районе  не
было НИКАКИХ злачных мест, да и вообще жилья. Огромную  площадь  занимал
какой-то медицинский институт. А сразу за ним, до Невы и дальше,  плотно
стояли бесконечные заводы и фабрики. Еще  успела  мелькнуть  мысль,  что
Виталий решил по пути заскочить по  каким-то  своим  делам,  как  машина
остановилась и перед Светочкой открыли дверь.
   Вот тут вдруг стало страшно.  Даже  коленки  затряслись.  Грязноватая
дорожка  вела  мимо   веселых   желтеньких   кленов   к   тому   самому,
странно-розового цвета зданию. Два года назад оно, правда, было  почище.
Светочка была здесь один раз, но потом постаралась  навсегда  вычеркнуть
из памяти ТУ лестницу и тесный кабинет, в  котором  почему-то  пахло  не
лекарствами, а лежалой бумагой.
   ...Виталия  тогда  привезли  Женя  и  Бритый,  оба  еще  новички,   в
телохранителях совсем недавно. Растерянные, испуганные,  положили  прямо
на пол в холле, сами стоят,  топчутся,  не  знают,  что  делать.  Первая
"скорая", несмотря на сумасшедшие деньги, которые  им  совала  Светочка,
помочь  отказалась.  "Это  вам  спецбригаду  надо   вызывать,   мы   тут
бессильны..." Да и  понятно,  молодые  ребята,  подрабатывают,  чемоданы
полупустые, даже камфоры, помнится, не оказалось. А где эта спецбригада?
Как туда звонить? Не знают. А Виталий лежит, прислонившись к стене, - то
ли дышит, то ли нет. Пульс вроде есть, а  глаза  закатились.  Пять  дней
назад в костюме уходил - сейчас в рубашке чужой без пуговиц,  майка  под
ней линялая, штаны не поймешь чьи, грязь с них кусками  отваливается.  И
вонь.  Невыносимая  вонь.   Чувства   крутились,   как   в   сумасшедшем
калейдоскопе. После отчаяния  поисков  и  ожидания  -  сразу  бессильная
радость, что живой. Потом - ужас, что  вот-вот  умрет  прямо  здесь,  на
полу. Ну  а  уж  потом  и  омерзение,  и  стыд,  и  решимость,  и  снова
отчаяние... Нельзя даже было сказать, что этот человек пьян  -  в  холле
расползалась пропитанная алкоголем  медуза.  На  грязной  разбитой  руке
сюрреалистической   искоркой   поблескивало   золотое    кольцо-печатка.
Правильно, его  только  с  пальцем  можно  снять,  Виталий  всегда  этим
гордился. Светочка  стояла  около  бесполезного  сейчас  телефона:  куда
звонить? Друзья? Чьи? Где они? Вот  тогда-то  Женя  и  сказал:  "У  тебя
газеты какие-нибудь есть?" Светочка тупо переспросила: "Газеты? При  чем
тут газеты?" - "Объявления надо искать - кто из запоя выводит". Господи,
а время - два часа ночи, и в доме - ни одной печатной строчки по-русски.
Бритый  сбегал  к  водителю,  помнится,  сверток   притащил   -   что-то
просаленное завернут