сской  и  мировой  критике определила величайшее идейное и  художественное
значение  творчества  Чехова.   Известно,  что  буржуазно-эстетская  критика
настойчиво  пыталась   создать   теорию   о   литературной  и   общественной
неполноценности Чехова.  Как  справедливо писал  Горький,  эта  критика даже
похвалу превращала в "гнездо ос". Особенно много внимания уделялось Чехову в
либерально-народнической публицистике.  В  выступлениях Михайловского упорно
доказывалась мысль о  безыдейности Чехова,  об  отсутствии в  его творчестве
живых общественных интересов.  Об  одной из  лучших повестей Чехова "Мужики"
Михайловский  писал  как  о  произведении "скудном"  и  "поверхностном",  из
которого "никаких общих выводов...  делать не следует, да и просто нельзя"*.
Подчеркивалось  в  этой  критике,   что  Чехов  не  поднимается  до  широких
обобщений, находится в плену "частного случая".
     ______________
     * H.Михайловский. На разные темы ("Русское богатство", 1897, Э 6).

     Буржуазное  литературоведение  создало  легенду  о  Чехове  как  "певце
сумерек", скучных людей, жалких обывателей. Такого рода взгляд на творчество
Чехова отвергал Маяковский,  когда  в  1914  году  писал:  "Из-за  привычной
обывателю фигуры  ничем  не  довольного нытика,  ходатая перед  обществом за
"смешных" людей,  Чехова-"певца сумерек",  выступают линии  другого Чехова -
сильного, веселого художника слова"*.
     ______________
     * В.Маяковский. Два Чехова (Собр. соч., т. I, M., 1955, стр. 301). /19/

     В  немалой доле  статей,  претендующих на  объективное освещение живого
Чехова,  отразились взгляды,  распространяемые буржуазной критикой.  В  1909
году,  через пять лет после смерти Чехова,  были опубликованы "воспоминания"
сотрудника реакционной прессы Н.Ежова,  фальсифицирующие факты жизни Чехова,
полные  личных  выпадов против  великого писателя.  Ежов  пытался поколебать
громадный  авторитет  чеховского таланта  и  принизить его  роль  в  русской
литературе.  Стремясь попасть  в  тон  установившемуся в  буржуазной критике
взгляду, такого рода "воспоминатели" клеветнически утверждали, например, что
Чехов стремился уйти от общественной жизни,  требовал, чтобы литература была
свободна от актуальных задач. Немало было написано о душевной неустойчивости
Чехова,  об  отсутствии у  него  убеждений,  подчеркивалось сходство  самого
Чехова с безвольными, слабыми людьми из его рассказов и повестей.
     Статья     Горького     разоблачала    ложь     и     несостоятельность
буржуазно-эстетской критики и выдвигала Чехова на то высокое место,  которое
он  по праву занимал в  русской литературе.  Горький писал:  "...когда умрет
Чехов -  умрет один из  лучших друзей России,  друг умный,  беспристрастный,
правдивый, - друг, любящий ее, сострадающий ей во всем, и Россия вся дрогнет
от  горя и  долго не забудет его,  долго будет учиться понимать жизнь по его
писаниям,  освещенным грустной улыбкой любящего сердца,  по  его  рассказам,
пропитанным глубоким знанием жизни,  мудрым беспристрастием и состраданием к
людям,  не жалостью,  а состраданием умного и чуткого человека,  который все
понимает"*.   Горький  указал   на   "страшную  силу"   чеховского  таланта,
заключающуюся в том,  что он пишет правду,  "никогда ничего не выдумывает от
себя".  Значение Чехова Горький видел в его беспощадном осуждении нелепостей
и  хаоса жизни,  в разоблачении лжи буржуазно-дворянского общества.  Горький
резко отделил Чехова от героев его повестей и рассказов,  людей, не нашедших
места в жизни. "Чехов очень много написал маленьких комедий, - писал он, - о
людях, проглядевших жизнь, и этим нажил себе множество неприятелей".
     ______________
     * М.Горький. Собр. соч., т. 23, М., 1950, стр. 314-315.

     В своих воспоминаниях Горький развивает мысли,  высказанные им в статье
1900  года.  В  очерке  Горького встает живой  Чехов,  с  его  темпераментом
общественно активного человека,  убежденного врага насилия,  лжи и  пошлости
буржуазного мира. "Он обладал искусством всюду находить и оттенять пошлость,
- писал  Горький,  -  искусством,  которое доступно только  человеку высоких
требований к  жизни,  которое создается лишь  горячим желанием видеть  людей
простыми,  /20/  красивыми,  гармоничными.  Пошлость всегда  находила в  нем
жестокого и острого судью".
     Передавая впечатления о своих встречах с Чеховым,  Горький рисует живой
облик писателя.  Горький показывает,  что Чехов,  подобно тому, как он делал
это в своих рассказах,  - и в жизни изобличал пошлость и ложь, умея находить
их  под  покровом многоречивого либерализма и  внешней благопристойности.  В
мемуарном очерке Горький развил мысль  об  отношении Чехова к  своим героям,
"проглядевшим жизнь".  Перечислив имена  таких  людей,  взятых из  чеховских
рассказов и  пьес,  Горький писал:  "Мимо  всей  этой  скучной,  серой толпы
бессильных людей  прошел  большой,  умный,  ко  всему  внимательный человек,
посмотрел он  на  этих  скучных жителей своей родины и  с  грустной улыбкой,
тоном мягкого,  но глубокого упрека, с безнадежной тоской на лице и в груди,
красивым искренним голосом сказал:  "Скверно вы живете,  господа!"  Статья и
мемуары Горького сыграли огромную роль в борьбе с либерально-народнической и
эстетской  критикой,  пытавшейся  доказать  общественную пассивность Чехова,
безыдейность его творчества, отсутствие в нем "направления".
     Распространяемым этой критикой взглядам на  Чехова как  на  безыдейного
писателя   и   общественно  пассивного  человека  противостоят  воспоминания
Короленко, Станиславского, Куприна, Вересаева, Телешова, Немировича-Данченко
и других авторов. Все эти воспоминания дают большой материал об общественной
активности Чехова и глубокой заинтересованности его в судьбах народа.
     Новый подъем революционного движения в  годы,  предшествующие революции
1905  года,  отразился и  на  творчестве Чехова.  Об  этом периоде В.И.Ленин
писал:    "Пролетарская   борьба   захватывала   новые   слои    рабочих   и
распространялась по всей России, влияя в то же время косвенно и на оживление
демократического духа в студенчестве и в других слоях населения"*.
     ______________
     * В.И.Ленин. Сочинения, т. 5, стр. 484.

     Воспоминания современников свидетельствуют о глубоком интересе, который
проявлял Чехов  к  надвигающимся революционным событиям,  и  дают  основания
полагать,   что  в  последний  период  своей  жизни  он  пришел  к  мысли  о
неизбежности революции.
     Характерные    высказывания    Чехова,     в     разговоре    его     с
В.Ф.Коммиссаржевской,  приводит в  своих воспоминаниях Е.П.Карпов.  Разговор
этот  происходил  в  июне  1902  года  и  касался  вопросов,  которые  остро
интересовали писателя  в  то  время.  Чехов  указал  на  необычайный  подъем
общественного движения и  на  новые  задачи,  которые  вставали тогда  перед
прогрессивной литературой.  /21/  "Пережили мы  серую  канитель,  -  говорил
Чехов,  -  поворот идет.  Круто повернули... Вот мне хотелось бы поймать это
бодрое  настроение...  Написать  пьесу...  Бодрую  пьесу...  Может  быть,  и
напишу...  Очень интересно...  Сколько силы, энергии, веры в народе... Прямо
удивительно!"
     Показательно его недовольство жизнью в  Ялте,  которая ограничивала его
писательский кругозор и предоставляла в поле его внимания отголоски событий,
а  не сами события.  Подобное настроение Чехова выражено в  его письме от 10
ноября 1903 года:  "...скучно здесь в Ялте и чувствую,  как мимо меня уходит
жизнь и как я не вижу много такого,  что,  как литератор,  должен бы видеть.
Вижу только и,  к счастью,  понимаю, что жизнь и люди становятся все лучше и
лучше, умнее и честнее - это в главном..."*
     ______________
     * Письмо к В.Л.Кигну-Дедлову.

     Врач и писатель Елпатьевский,  который,  так же как и Чехов,  в те годи
жил в Ялте,  рассказывает:  "Помню,  когда я вернулся из Петербурга в период
оживления Петербурга перед революцией 1905  г.,  он  в  тот  же  день звонил
нетерпеливо по телефону,  чтобы я  как можно скорее,  немедленно,  сейчас же
приехал  к  нему,  что  у  него  важнейшее,  безотлагательное дело  ко  мне.
Оказалось...  что  ему  безотлагательно,  сейчас же  нужно было  знать,  что
делается  в  Москве  и  Петербурге,  и  не  в  литературных  кругах...  а  в
политическом мире,  в надвигавшемся революционном движении.  И когда мне, не
чрезмерно обольщавшемуся всем,  что  происходило тогда,  приходилось вносить
некоторый  скептицизм,   он  волновался  и   нападал  на  меня  с   резкими,
несомневающимися,  нечеховскими репликами.  -  Как вы можете говорить так! -
кипятился он.  -  Разве вы  не видите,  что все сдвинулось сверху донизу!  И
общество и рабочие!"
     "Его политическое развитие,  -  пишет другой современник Чехова, доктор
Членов,  - шло наряду с жизнью, и вместе с нею Чехов все более и более левел
и  в  последние годы уже с  необычайной для него страстностью,  не  перенося
никаких возражений (в  этих случаях он  почему-то  говорил:  "Вы совершенный
Аверкиев"), доказывал, что мы - "накануне революции". "Нередко Чехов говорил
о революции,  которая неизбежно и скоро будет в России",  -  свидетельствует
Телешов.  Хорошо осведомленный о настроениях Чехова в те годы, Станиславский
пишет:  "По  мере  того  как  сгущалась  атмосфера  и  дело  приближалось  к
революции, он становился все более решительным".
     Чехов,  конечно,  не  представлял себе конкретных путей и  движущих сил
революции,   но   его   письма   тех   лет   и   воспоминания  современников
свидетельствуют о  горячем желании понять характер /22/ нового общественного
подъема и  глубоком интересе,  проявляемом им  к  тем  новым силам,  которые
вступали на историческую арену. По свидетельству Горького, Чехов в последний
период своего творчества хотел писать "о чем-то другом, для кого-то другого,
строгого и честного" (из письма Горького к В.А.Поссе,  1901 год)*. По словам
одного из мемуаристов (проф.  Анучина), Чехов видел значение Горького в том,
что "он создал настроение,  он  вызвал интерес к  новым типам".  Что понимал
Чехов под "новым типом",  можно судить по его письму к  Станиславскому от 20
января 1902 года,  где он говорит о Ниле из горьковской пьесы "Мещане" как о
"новом  человеке".  Он  настойчиво  рекомендует  Московскому Художественному
театру ставить "Мещан" и  неоднократно указывает на  роль Нила в  этой пьесе
как на "главную", "центральную", "героическую".
     ______________
     * Письмо от ноября (после 14-го) 1901 года (Собр.  соч.,  т.  28,  стр.
199).

     Воспоминания  современников  опровергают  ложь  буржуазной  критики  об
общественной пассивности Чехова, о его безразличии к вопросам современности,
и  помогают лучше понять творчество одного из  тех  писателей,  которые,  по
выражению Горького,  "делают  эпохи  в  истории литературы и  в  настроениях
общества".


        "III"

     Чехов не  оставил хоть  сколько-нибудь подробной автобиографии.  В  его
громадном литературном наследстве нет  таких  произведений,  как,  например,
трилогии Л.Толстого и  Горького или  "История моего современника" Короленко.
Воспоминания современников о  Чехове  приобретают поэтому  особое  значение,
представляя важнейший материал о  жизни  и  деятельности великого писателя и
нередко являясь необходимым пособием для изучения его биографии.
     Рассказы о  жизни Чехова в Москве и Петербурге,  Воскресенске и Бабкине
и,  наконец,  в  Мелихове и  Ялте дают яркое представление о  разносторонних
связях Чехова с  жизнью,  о  его глубочайшем интересе к  человеку из народа.
Вероятнее всего,  Чехов  потому  не  порывал совсем и  с  медициной,  а,  по
свидетельству врачей - его современников и товарищей, - стремился к ней, что
деятельность врача помогала ему общаться с самыми широкими народными слоями.
     Как пишут многие из  современников,  автор "Ваньки",  "Тоски",  "Горя",
"Мужиков" и других рассказов и повестей о крестьянах и бедном городском люде
был  неутомимым исследователем народной жизни.  "Писателю,  -  говорил Чехов
Щеглову  в  1888  году,   -  надо  непременно  в  себе  выработать  зоркого,
неугомонного /23/ наблюдателя...  Настолько, понимаете, выработать, чтоб это
вошло  прямо в  привычку...  сделалось как  бы  второй натурой!"  Куприну он
советует ездить  почаще в  третьем классе.  Телешову,  который тогда  только
входил в  литературу,  Чехов указал на общение с  народом как на единственно
возможный путь писателя.  "Поезжайте,  -  говорил он Телешову, - куда-нибудь
далеко,  верст за тысячу,  за две,  за три... Сколько всего узнаете, сколько
рассказов привезете!  Увидите  народную  жизнь,  будете  ночевать на  глухих
почтовых станциях и  в избах,  совсем как в пушкинские времена...  Только по
железным дорогам надо  ездить непременно в  третьем классе,  среди  простого
народа,  а  то  ничего интересного не услышите.  Если хотите быть писателем,
завтра же купите билет до Нижнего. Оттуда - по Волге, по Каме..."
     В  советах молодым литераторам,  в  интересе,  который проявлял Чехов к
отдельным писателям и  их творчеству,  наконец в  его отношении к театру и к
художникам видна забота великого писателя о  том,  чтобы искусство в большей
мере затрагивало народную жизнь.  Характерен в этом смысле небольшой эпизод,
который  передает  в   своих   воспоминаниях  известный  советский  писатель
И.А.Новиков, тогда студент и начинающий литератор. Новиков рассказывает, что
на одной из выставок картин в Москве,  когда речь зашла о портрете какого-то
генерала, Чехов, похвалив мастерство художника, заметил: "Но кому это нужно,
зачем?" И надолго остановился перед другой картиной.  "Вот,  -  сказал он, -
вот  что  я  вам хотел показать.  Это хорошо".  "Я  не  помню,  чья это была
картина,  -  пишет И.А.Новиков, - но передо мной встают и теперь - фабричные
задворки,  вечер,  лиловатая мгла и молодой рабочий с ребенком на руках;  он
держит  его  очень  неловко и  очень  бережно,  со  скуповатою,  может  быть
чуть-чуть  стыдливою,  нежностью,  которую  не  хотел  бы  показать.  Чем-то
родственно этому сочетанию чувств было и само восприятие Чехова".  Как пишет
Куприн,   Чехов  "требовал  от  писателей  обыкновенных  житейских  сюжетов,
простоты изложения и отсутствия эффектных коленец". Он учил писателей смелей
вводить  в   литературу  новые   темы   и   новых   людей,   характеризующих
действительные явления народной жизни.  Под  этим  углом  зрения  и  следует
понимать многочисленные пожелания Чехова молодым писателям обращаться к  тем
темам, которые лежат за пределами их писательских кабинетов.
     Творчество Чехова  сыграло  громадную  роль  в  борьбе  за  утверждение
реалистических принципов  искусства.  В  мемуарах  приводятся многочисленные
высказывания  его  по  литературно-эстетическим вопросам,  сущность  которых
сводится  к  безоговорочному  осуждению  "мистики  и  всякой  чертовщины"  в
современной  Чехову  буржуазной  литературе.  Высказывая  свои  литературные
симпатии,  выдвигая требования к молодым писателям и намечая задачи, которые
должно /24/  решить искусство,  Чехов выступает горячим поборником жизненной
правды  искусства.  Именно  этим  определяются  его  литературные  симпатии,
тяготение к  определенному кругу  писателей,  художников,  актеров.  Большая
жизненная  правда  взволновала  Чехова  в   творчестве  Мамина-Сибиряка,   о
симпатиях к  которому  рассказывает один  из  мемуаристов.  Его  внимание  и
постоянная забота о МХТе также основываются на убеждениях, что только театр,
сделавший жизненную правду своим принципом,  имеет право на  существование в
будущем.
     Большое место  в  жизни Чехова занимал театр.  Известно,  что  Чехов не
только писал пьесы,  но  и  принимал личное участие в  работе театра над  их
постановкой.  Его связи с  театром,  начавшиеся еще с постановок ранних пьес
Чехова и с дружеских отношений со многими крупнейшими актерами того времени,
упрочились в  последний  период  его  жизни,  когда  его  пьесы  ставились в
Московском Художественном театре и когда он близко сошелся со Станиславским,
Немировичем-Данченко  и   со  всеми  ведущими  актерами  этого  театра.   По
свидетельству современников Чехова -  актеров и театральных деятелей,  -  он
принимал живейшее участие в организации МХТа.  Часто бывал на репетициях тех
пьес,  которыми началась история этого театра, делал указания для исполнения
отдельных  ролей,  сцен,  вникал  в  многочисленные подробности  театральной
жизни.  "Он любил,  понимал и  чувствовал театр,  -  конечно,  с  лучшей его
стороны...  - писал Станиславский. - Он любил тревожное настроение репетиций
и спектакля,  любил работу мастеров на сцене, любил прислушиваться к мелочам
сценической жизни и техники театра". Из воспоминаний Станиславского и других
актеров мы немало узнаем о  трактовке Чеховым отдельных образов его пьес,  о
его понимании задач искусства.
     Величайший  стилист,   Чехов   выступал  среди   своих  литературных  и
театральных друзей  неустанным пропагандистом чистоты литературного языка  и
предельной   экономии    речи.    "Искусство   писать,    -    говорил    он
Лазареву-Грузинскому,  -  состоит,  собственно,  не в искусстве писать,  а в
искусстве...  вычеркивать плохо написанное".  О постоянном внимании Чехова к
языку  свидетельствуют  его  поправки  и  замечания,  которые  он  делал  на
рукописях  молодых  писателей,   развивая  у   них  нетерпимое  отношение  к
литературным штампам, к заезженным оборотам и требуя от них поисков сильных,
метких и выразительных слов.
     Ближайшие к  нему литераторы свидетельствуют,  сколь велика и постоянна
была забота Чехова о слове. От молодых писателей Чехов требовал неугомонного
наблюдения жизни  и  одновременно -  постоянного и  зоркого  изучения языка.
"...он  сам неустанно работал над собой,  -  пишет Куприн,  -  обогащая свой
прелестный,  разнообразный язык отовсюду:  из  разговоров,  из словарей,  из
каталогов,  /25/ из ученых сочинений,  из священных книг. Запас слов у этого
молчаливого человека был необычайно громаден".
     Значительный   интерес    представляют   сообщения    современников   о
неосуществленных чеховских сюжетах.  Трудно судить, конечно, какую форму они
бы могли принять впоследствии и почему Чехов забыл о них.  Возможно, что они
являлись  простой  импровизацией,  которой  он  не  придавал художественного
значения;  возможно также, что он просто не успел завершить их своевременно,
а потом они оказались устаревшими. В письме от 27 октября 1888 года Чехов, в
числе  других  сюжетов,  которые  "томятся" в  голове,  упоминает о  замысле
романа*.  И  здесь же замечает,  что задуман он давно,  так что некоторые из
действующих лиц уже устарели,  не успев быть написаны.  К числу "устаревших"
замыслов,  очевидно,  относится и  водевиль  "Сила  гипнотизма",  содержание
которого излагает Щеглов.  Работу над  этим  водевилем Чехов  откладывал,  а
потом просто отказался от  него.  Сюжет рассказа,  который передает художник
Симов,  как он сам об этом указывает, предназначался для "тесного, интимного
кружка", поэтому не был завершен. Как бы то ни было, неосуществленные сюжеты
показывают широту  замыслов писателя и  служат дополнительным материалом для
изучения творческой лаборатории Чехова.
     ______________
     * Письмо к А.С.Суворину.

     Воспоминания современников дополняют  биографию  писателя  сведениями о
работе  Чехова  врачом и  о  его  интересе к  медицинской науке.  Как  пишет
известный  невропатолог  профессор  Г.И.Россолимо,   "...Чехов  не  избегал,
поскольку  ему  позволяло  время  и  обстоятельства,  практической врачебной
деятельности..." По свидетельству Россолимо,  Чехов одно время мечтал даже о
преподавании в  университете и  о  научной работе.  Врач  Членов,  говоря об
интересе Чехова к медицине,  сообщает о его попытке создать в Москве научный
институт для  усовершенствования врачей.  Современ