е верить подозреньям.

                                Дон Гутиерре

                        А если я найду кинжал,
                        Принадлежащий Дон Энрике,
                        За собственной своей постелью?

                                   Король

                        Предполагать, что в мире много
                        Служанок можно подкупить,
                        И в здравом смысле укрепиться.

                                Дон Гутиерре

                        Порою здравый смысл бессилен.
                        А если я потом увижу,
                        Что днем и ночью, государь,
                        Вкруг дома моего блуждают?

                                   Король

                        Пожаловаться мне.

                                Дон Гутиерре

                                          А если,
                        Когда я жаловаться буду,
                        Услышу большую беду?

                                   Король

                        Что в том, раз будешь ты уверен,
                        Что ото всех ветров враждебных
                        За крепостной была стеною
                        Ее сокрыта красота?

                                Дон Гутиерре

                        А если в дом к себе вернувшись,
                        Найду письмо я, где к Инфанту
                        Взывают, чтобы он остался?

                                   Король

                        Найдется средство для всего.

                                Дон Гутиерре

                        Как, и для этого найдется?

                                   Король

                        Да, Гутиерре.

                                Дон Гутиерре

                                      И какое?

                                   Король

                        Твое.

                                Дон Гутиерре

                               Какое ж?

                                   Король

                                         Кровь пустить ей.

                                Дон Гутиерре

                        Что говоришь ты?

                                   Король

                                         Говорю,
                        Что должен дверь свою ты вымыть,
                        На ней есть знак руки кровавой.

                                Дон Гутиерре

                        Кто ремесло, сеньор, имеет,
                        Над дверью герб он ставит свой;
                        Что до меня, я честью занят,
                        И потому руки кровавой
                        Отпечатлел я знак на двери.
                        Лишь кровью можно честь омыть.

                                   Король

                        Так Леонор свою дай руку,
                        Она ее вполне достойна,
                        Известно это мне.

                                Дон Гутиерре

                                           Охотно.
                              (Дает ей руку.)
                        Но только помни, Леонор,
                        Моя рука омыта кровью.

                                Донья Леонор

                        Я не дивлюсь и не пугаюсь.

                                Дон Гутиерре

                        Но я врачом своей был чести,
                        И врачеванья не забыл.

                                Донья Леонор

                        Припомни, если будет нужно.

                                Дон Гутиерре

                        Условье это принимаю.
                        И Врач своей здесь чести кончен.
                        Простите, в чем он прегрешил.



        ^TПРИМЕЧАНИЯ^U

        "ВРАЧ СВОЕЙ ЧЕСТИ"
     (El medico de su honra)

     Драма написана около 1633-1635 гг. Впервые поставлена 26  августа  1635
г. в Королевском дворце театром Хуана Мартинеса де лос  Риос.  Напечатана  в
1637 г. во  "Второй  части  комедий  Кальдерона".  Сюжет  драмы  восходит  к
легендам,  окружавшим  образ  кастильского  короля  дона   Педро   Жестокого
(1350-1369), убитого  своим  единокровным  братом  доном  Энрике.  Некоторые
ученые предполагают знакомство Кальдерона с одноименной пьесой Лопе де Веги,
изданной в 1633  г.  в  Барселоне.  В  драмах  Лопе  де  Веги  и  Кальдерона
действительно есть ряд совпадений (название, сюжет и т. д.).
     Перевод Бальмонта был издан в 1912 г.
     Подробную  характеристику  "драм  чести"  в   сравнении   с   комедиями
Кальдерона см. в статье Н. И. Балашова, наст. изд., с. 804.
     Имена дона Гутиэре и дона Диэго в  соответствии  с  современной  нормой
пишутся не через "э", а через "е".

                                 Хорнада I

     1 ...если могут слышать стены. - Кальдерон намекает на придворные нравы
и на название известной комедии Хуана Руиса де Аларкона "И стены имеют  уши"
(1622).
     2 Эней своих же ощущений. - Эней здесь  -  образ,  навеянный  троянским
героем Энеем  (сын  Анхиса  и  Афродиты),  который  вынес  на  своих  плечах
престарелого отца из горящей Трои (см. "Энеида" Вергилия).
     3 И чтоб в одно и то же  время  //  Твою  отпраздновали  свадьбу  //  И
погребение мое. - Характерный для барокко образ,  построенный  на  сближении
жизни и смерти.
     4 Низка, чтоб быть твоей супругой, // Настолько ж, как горда я слишком,
// Чтоб быть возлюбленной твоей. - Эти  строки  были  использованы  Виктором
Гюго в менее изысканной форме в драме "Эрнани"  (1830).  Донья  Соль:  "Trop
pour concubine, et trop peu pour l'epouse" (II).
     5 Король: Чем ты смущен? // Солдат:  Как  чем?  Тебя  увидел!  -  Здесь
Кальдерон использует легенду, по которой один взгляд короля Педро  Жестокого
нагонял страх на собеседника.
     6 Кто школу высшую влюбленности  проходит,  //  Тот  узнает  любовь  по
разным степеням. - Современникам был ясен намек  на  ренессансные  "Академии
любви",  где  понятие  любви  делилось  по  многостепенной  шкале  (но  надо
отметить,  что  в  оригинале  Кальдерон   ренессансные   академии   называет
университетами).
     7 Что, правда, было б лучше мне // Не  сохранять  ее  с  таким  позором
явным //, а потерять тайком и в тишине. - Почти  точно  передается  народная
пословица: "Mas vale ser cornudo que no sepa ninguno, que sin serlo pensarlo
todo el mundo".

                                 Хорнада II

     1 Мне оправданье - Актеон. - Имеется в виду миф о том, как юный охотник
Актеон глядел на купающуюся Артемиду (Диану). Разгневанная "богиня натравила
на беспечного юношу собак, которые растерзали его.
     2 Песни Теодоры не было в  прижизненном  тексте  драмы,  возможно,  она
является более поздней вставкой.
     3 Король: Я расписал им светлой кровью... // Дон Диего: Что? // Король:
Их ремесленный диплом. - В буквальном переводе следует  понимать  это  место
так: "Их же кровью я засвидетельствовал  ее  чистоту"  (или:  "их  кровью  я
подписал  свидетельство  о  ее  чистоте").  Испанское  "certamen",   т.   е.
свидетельство о чистоте крови (или, точнее, "чистоте  рода"),  которое  было
необходимо для занятия высоких должностей при королевском дворе, а также при
вступлении в рыцарские ордена Калатравы и  Сант-Яго.  Известно,  что  самому
Кальдерону с трудом удалось получить такой документ  от  папы  Урбана  VIII,
относительно  благожелательно  относившегося  к  крупным  художникам  своего
времени, когда он хотел стать членом ордена Сант-Яго.
     4 И Аристотель справедлив. - Имеется в виду "Поэтика" Аристотеля.

                                Хорнада III

     1 Дон Педро, чье чело осветит // Индийский полюс в должный  час,  //  С
тобой одним я быть хотел бы. - Немецкий издатель  Кальдерона  Вольфганг  фон
Вурцбах отмечал на S. 75, в своем издании Кальдерона ("Kalderons Werke", Bd.
6,  S.  75),  что  в  метафористическом  словоупотреблении  Кальдерона   это
означает: "корона Америки ("обеих Индий") увенчает чело  наследников  короля
дона Педро".
     2  Чье  имя  -  Порция,  Томирис,  //  Лукреция...-  Перечисление  имен
легендарных женщин, которые считались образцами преданности долгу и семейной
чести.
     3 Я буду птицей, что с камнем // Изображается  во  рту.  -  Пародия  на
рассказ Плиния об аистах, которые, чтобы не уснуть  и  тем  самым  не  стать
легкой добычей для хищников, держат  под  лапой  камень.  Образ  этот  можно
понимать как желание не проговориться.
     4 "...Не можешь ли, - так модница шепнула, - // Мне ипохондрии немножко
принести?" - Насмешка над модной в то время болезнью ипохондрии. Эти  строки
прекрасно иллюстрируют желание Кальдерона в каждом удобном случае  ввести  в
текст своих пьес (даже если время их действия относится к далекому прошлому)
черты современной ему жизни.
     5 ...в Консуэгру.  -  Консуэгра  -  маленькое  селение  в  окрестностях
Толедо, пользовавшееся в фольклоре мрачной славой. Именно  там,  как  гласит
легенда, на горе Кальденке граф Юлиан задумал предательство, которое привело
к вторжению мавров в Испанию в VIII в. Эти обстоятельства, вероятно, и могут
служить объяснением, почему Кальдерон остановился  на  выборе  именно  этого
селения, введя его в песню, предупреждающую о  смерти  дона  Педро  от  руки
братьев.
     6  ...там  Инфант,  //  Маэстре...-  В  оригинале   "магистринфант"   -
подразумевается брат короля Педро дон Фадрике (умерший в 1358 г.).
                                                           Д. Г. Макогоненко



        К.Бальмонт.
        Предисловие к сочинениям Кальдерона


----------------------------------------------------------------------------
     Pedro Calderon de la Barca. Dramas
     Педро Кальдерон де ла Барка. Драмы. В двух книгах. Книга вторая
     Издание подготовили Н. И. Балашов, Д. Г. Макогоненко
     "Литературные памятники", М., "Наука", 1989
     OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------

                                К. Бальмонт

        "ПРЕДИСЛОВИЕ "
        [Ко второму выпуску издания Сочинений Кальдерона (М., 1902)]

     [...] В Севилье растут гвоздики, каких  нет  на  Севере.  Их  цветы  по
величине равняются розам, а их нежный запах в своей свежей  пряности  сладко
необычен для северянина.
     Вот образы, которые невольно возникают в  душе,  когда  мы  вступаем  в
чарующий мир поэтических созданий Кальдерона.  Здесь  температура  повышена,
как в теплице, или как  в  жаркой  стране,  здесь  воздух  напоен  дыханиями
страстных цветов, и у всех предметов, составляющих  это  царство,  необычные
очертания.
     Кто хочет, пусть войдет в этот сад. Но  пусть  он  знает  заранее,  что
здесь он встретит не те растения, к которым привык с детства.
     Уже самая форма драм Кальдерона сразу обращает на  себя  внимание.  Его
стихи, легкие и быстрые, как движение ветра, капризно  переходят  от  одного
размера к другому. То они рифмованы, то они белые, то перед  нами  возникают
условные стансы, то появляются во всей своей торжественности пышные сонеты.
     Конечно, в переводе это может ощущаться  лишь  отчасти.  В  рифмованных
стихах я  связываю  рифмой  лишь  вторую  и  четвертую  строку,  дабы  иметь
возможность  не  уклоняться  от  текста  и  передавать  его  с  наивозможной
близостью. Тем не менее я передаю все  или  почти  все  перемены  испанского
ритма. При передаче таких стильных  вещей,  как  драмы  Кальдерона,  главной
задачей переводчика должно быть стремление передать все личные, национальные
и временные особенности.  Этим  стремлением  я  и  руководствовался  главным
образом, стараясь, конечно, в то же время придать  русскому  стиху  возможно
большую звучность. Примечания, которыми снабжена каждая драма, принадлежат в
большей части мне; не принадлежащие же мне взяты у Макса Кренкеля, Менендеса
и Пеляйо, и других испанологов. У Кренкеля же взяты две статьи.
     Предлагаемый том есть лишь начало длинного ряда образцовых произведений
Испанского Творчества в моем переводе.  Дальнейшими  томами  явятся  Бытовые
Драмы  Кальдерона,  его  Драмы  ревности  и  мести,  Фантастические   драмы,
Демонические драмы Испанского Театра  (Тирсо  де  Молина,  Мира  де  Мескуа,
Бельмонте), Крестьянские драмы  Испанского  Театра  (Лопе  де  Вега,  Тирсо,
Франсиско де Рохас), и, быть может, еще другие. Вряд ли нужно говорить,  что
быстрое осуществление этого плана и заполнение такого существенного  пробела
в нашей переводческой литературе зависит не только от меня. Можно надеяться,
что журналы и газеты, имеющие влияние на большую публику, сделают все от них
зависящее, чтобы поэтические замыслы таких гениев, как  Кальдерон,  получили
возможно широкое распространение в России.
     Нельзя не высказать изумления, что эта богатая область  -  Золотой  Век
Испанской Литературы - была у нас до сих пор в таком небрежении.  Пять-шесть
разрозненных и в большей части. крайне  неудачных  попыток  -  это  все.  Я,
однако же, отмечаю их в своем приложении, поскольку они касаются Кальдерона,
хотя их количество и качество напоминают человека, который, будучи  спрошен,
видел ли он море, ответил: "Да, это большое пространство воды, а  на  берегу
его песок и раковины: вот вам пять раковин". [...]
     Не было в России и попытки подвергнуть полному рассмотрению  творчество
Кальдерона в его художественной и исторической цельности. Счастливее в  этом
отношении оказался Лопе де Вега. Молодой ученый Д. К.  Петров  с  неутомимым
вниманием изучил многообразный мир художественного его творчества, и  только
что выпустил свое интересное исследование ""Очерки бытового театра" Лопе  де
Веги". СПб., 1901. В этой книге  собран  огромный  материал,  касающийся  не
только самого создателя  испанской  драмы,  но  и  многих  сторон  испанской
литературы и испанских нравов.  Приходится  вдвойне  ценить  это  серьезное,
богатое фактами исследование, ибо вопросы, которые  затрагиваются  Петровым,
не только совсем новые у нас, но и мало разработаны в Европе.  Для  каждого,
кто заинтересуется Кальдероном и испанистикой, книга  Д.  К.  Петрова  может
быть очень полезной.
     Для лиц, знакомых или  желающих  ознакомиться  с  испанским  языком,  в
дополнение к литературе о Кальдероне, отмеченной мною в приложении,  я  могу
еще указать на интересную монографию о драме "Жизнь есть  сон".  Segismundo,
estudio critico por Enrique Funes. Madrid. 1899.  В  ней  есть  оригинальные
мысли  и  интересные  сопоставления  между  типами  Сехисмундо,  Гамлета   и
Прометея.
     Драма "Жизнь есть сон" до сих пор ставится  на  сцене  в  Испании.  Мне
пришлось ее видеть в Мадриде, и я убедился, что она не только  сценична,  но
что и ее символический философский смысл от сценических  эффектов  выступает
еще  ярче  и  отчетливее.  Необходимо  было  бы,  чтобы   лица,   заведующие
репертуаром русских театров, не оставили без  внимания  богатый  сценический
материал, предстающий перед нами  в  драмах  Кальдерона.  Гете,  бывший  сам
драматургом и директором театра, не был опрометчивым,  когда  он  ставил  на
Веймарской сцене "Стойкого принца" и "Жизнь есть сон".

1901. Осень.
                                                                К. Бальмонт.


                                К. Бальмонт
                [Предисловие к драме] "ЛЮБОВЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ"

     Основное свойство критики - ошибаться. Основная особенность порицателей
- говоря о гениях, являть собственное ничтожество  и  незнание.  Среди  лиц,
высказывавших свои суждения о  Кальдероне,  есть  достопримечательные  люди,
называющие его писателем Инквизиции. Если бы они прочли драму "Любовь  после
смерти", не говоря уже о  драмах  "Луис  Перес  Галисиец"  или  "Саламейский
Алькад", они должны были бы несколько изменить свой приговор. Возмутительное
насилие одной народности  над  другой,  составляющие  вечную  принадлежность
Истории  и  до  наших  дней  повторяющееся  в  странах  слишком  хорошо  нам
известных,  нашло  в  религиозном  философе  и   придворном   поэте   яркого
изобразителя и судью. Написать  в  17-м  веке,  в  нетерпимой  Испании  и  в
придворной атмосфере, драму, в которой герои мавры, и сочувствие автора - на
стороне врагов отечества, это то же самое,  как  если  бы,  Шекспир  написал
драму, где ореолом благородства были украшены испанцы или французы.
     Кальдерон, чья внутренняя утонченность была как воспринимающая нежность
цветка, понял это и  почувствовал.  Уже  в  "Стойком  Принце"  он  нарисовал
чарующий образ Мулея и привлекательный образ  Фесского  Царя,  здесь  же,  в
драме "Любовь после смерти",  все  наши  симпатии  на  стороне  мавров.  Дон
Альваро, являясь мстителем за даму, вознесен как пример  для  столетий,  сам
Лопе  де  Фигероа,  национальный  герой  испанцев,  высказывает  перед   ним
преклонение, и его геройский поступок отмечен Кальдероном как деянье  лучшее
любви.
     Создавая эту драму, Кальдерон строго держался  исторической  основы.  В
ней описано восстание морисков, т. е. мавров,  оставшихся  в  Испании  после
падения  Гранады,  вспыхнувшее  в  1568-ом  году  и  укрощенное  Дон  Хуаном
Австрийским в 1570-ом году. Отдельные места драмы указывают на заимствования
из знаменитой книги Diego  de  Mendoza  (1503-1575),  "Guerra  de  Granada",
например, речь Малека в начале I хорнады и описание Альпухарры в  начале  II
(Lib. 1, р. 72, 73, 75). Некоторые частности взяты также из книги  Luis  del
Marmol Carvajal "Historia del rebelion у castigo de los moriscos  del  reino
de Granada". Основной мотив - любовь после смерти любимой женщины - взят  из
книги Gines Perez de Hita, "Guerras civiles de Granada".
     Так как наше впечатление от драмы  может  только  усилиться,  когда  мы
узнаем, что события и страсти, в ней представленные, взлелеяны живою кровью,
приведем из книги Переса де Ита (глава 22 и след.) рассказ  о  действительно
случившемся, послуживший для Кальдерона основным мотивом.
     Во время осады Галеры в ней  находилась  сестра  военачальника  Малеха,
которая гостила там у своих родных. Во время взятия города она  была  убита,
вместе с множеством других женщин. Она была необыкновенно красива, и слава о
красоте ее гремела по всему Гранадинскому царству.
     Человек пятнадцать морисков, как мужчин, так и женщин, при разграблении
Галеры спаслись от смерти через водопровод,  которым  шли  в  Галеру  речные
воды; они-то и рассказали обо всем, что там происходило.
     Малех, узнавши обо всем этом в Пурчене и весьма огорчившись, размышлял,
кто бы мог тайком отправиться в Галеру, разведать о судьбе  его  сестры,  и,
если она убита, отыскать ее труп, а если взята в плен,  узнать,  куда  увели
ее. Один молодой мавр, который хотел сделаться его зятем  и  давно  уже  был
влюблен в его сестру, вызвался исполнить такое поручение, разузнать  о  ней,
и, если она взята в плен, то отправиться к самому Дон Хуану, выкупить  ее  и
удалиться с ней в Гвескар или в Мурсию.
     Итак Мавр простился с Малехом, сел на прекрасного коня и  направился  в
Галеру. По прибытии в Орсу он нашел город  опустошенным;  тем  не  менее  он
оставил свою лошадь в одном известном ему доме, и достиг Галеры  в  полночь.
Шел дождь, было темно, и, смущенный, он увидел город  совершенно  иным,  чем
знал его прежде. С ужасом он смотрел на улицы заваленные трупами, о  которые
он спотыкался на  каждом  шагу.  Он  не  мог  даже  узнать,  где  именно  он
находился, и, хотя дом, в котором  жила  его  возлюбленная,  был  ему  очень
хорошо знаком, он не мог найти его на  улицах,  пересеченных  траншеями,  и,
дожидаясь, рассвета, должен был провести ночь стоя, прислонившись  к  одному
из окопов. Под  шум  дождя  он  слышал  только  вой  собак  и  вопли  кошек,
скорбевших в опустошенном городе.
     При восходе солнца смелый Мавр взошел на одно из высоких  мест,  откуда
можно было видеть лагерь Дон Хуана, подивился на его