Педро Креспо (писарю)

                        Немедля приведите их!

                  Писарь уходит. Входят Револьедо, Искра и
                           арестованные солдаты.


        "ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ"
                Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, крестьяне,
                  Револьедо, Искра и арестованные солдаты.

                                  Дон Лопе

                        Что ж сына вашего не вижу?
                        Он мой солдат. Итак, не должен
                        Он в заключенье быть.

                                Педро Креспо

                                               Хотел
                        Я тоже наказать его
                        За то, что ранил своего
                        Он офицера, капитана.
                        И хоть и правда, что к тому
                        Своей он вынужден был честью,
                        Он мог бы поступить иначе.

                                  Дон Лопе

                        Ну, полно, Педро Креспо, полно!
                        Покличьте сына.

                                Педро Креспо

                                        Вот и он.

                            Входит Хуан Креспо.


        "ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ"
                            Те же и Хуан Креспо.

                          Хуан Креспо (дону Лопе)

                        Сеньор! Позвольте ваши ноги
                        Обнять. Рабом я вашим стану.

                                 Револьедо

                        А я уж больше петь не буду
                        До самой смерти.

                                   Искра

                                          Ну, а я -
                        Я буду, всякий раз, как встречусь
                        Я с инструментом, под который
                        Едва мы не запели.

                                Педро Креспо

                                           Автор
                        Кончает этим свой рассказ
                        О подлинном событье. Вы же
                        Ему простите недостатки!

                                   Конец


        ^TПРИМЕЧАНИЯ^U

     Настоящее издание является наиболее обширным собранием пьес  Кальдерона
на русском языке. Цель его - дать по возможности достаточное представление о
многообразии кальдероновского таланта. Большинство переводов были  выполнены
специально для  настоящего  издания.  Два  перевода  -  "Дамы-невидимки"  Т.
Щепкиной-Куперник  и  "Спрятанного  кавальеро"  М.  Казмичова   -   являются
переизданиями. "Апрельские и майские утра" и "Дама сердца  прежде  всего"  в
переводе Т. Щепкиной-Куперник были взяты из ее архива и публикуются впервые.
Перевод Ф. Кельина "Саламейского алькальда", сделанный много лет назад,  был
заново пересмотрен переводчиком и также публикуется впервые.
     Что касается принципов перевода, то в пределах  настоящего  двухтомника
редакция сознательно не предъявляла переводчикам  ультимативных  требований.
Читатель легко заметит, что в выборе тех или иных метрических и строфических
соответствий переводчики руководствовались собственной интуицией в  передаче
необыкновенного  разнообразия  форм  испанского  сценического  стиха.  Такая
позиция   редакции   объясняется   ее   нежеланием   делать   категорические
рекомендации в  вопросе,  где  еще  почти  все  спорно.  Практика  переводов
испанской  стихотворной  драмы   XVII   века   обнаруживает   колебания   от
классических  четырехстопных  ямбов   и   хореев   и   белого   пятистопника
карамзинско-пушкинской эпохи до раскованного тонического  стиха  блоковского
"Балаганчика".  Кроме  того,  поэтам  с  очевидно  разной  индивидуальностью
пришлось бы подлаживаться под уже готовые образцы (например, под переводы Т.
Л. Щепкиной-Куперник, хотя и выдающиеся по своим поэтическим  и  сценическим
качествам, но отнюдь не обязательные по проводимым там  принципам  стихового
соответствия).  Редакция  стремилась  к  посильной  унификации  в   пределах
возможного: подача ремарок, единообразная передача имен собственных, хотя  и
тут  в  отдельных  случаях   она   сочла   возможным   сохранить   дублетные
транскрипционные формы типа Инес - Инеса, Леонор -  Леонора.  Трогать  ткань
переводов покойной Щепкиной-Куперник ради формального  единообразия  она  не
посчитала нужным. Тем более что вопросы транскрипции испанских имен (да и не
одних испанских) ждут своего решения в  гораздо  более  широком  плане,  чем
двухтомник Кальдерона.
     Все помещенные в двухтомнике переводы были при редактировании сверены с
последним по времени авторитетным изданием Кальдерона -  "Obras  completas",
тт. I-II, ed. Aguilar, Madrid, 1959.


        "САЛАМЕЙСКИЙ АЛЬКАЛЬД"
     (El alcalde de Zalamea)

     Точная дата написания пьесы неизвестна. По  наиболее  аргументированным
предположениям, она была написана  Кальдероном  где-то  между  1640  и  1645
годами. Впервые "Саламейский алькальд" был  опубликован  под  названием  "El
garrote mas  bien  dado"  в  сборнике  "Лучшие  из  лучших  сборников  новых
комедий", Алькала, 1651.
     При создании "Саламейского алькальда" Кальдерон пользовался  сведениями
о более или менее аналогичной подлинной истории, произошедшей в  1581  году,
когда королевский презд Филиппа II двигался в Португалию,  где  должна  была
состояться официальная церемония коронации  Филиппа  португальской  короной.
История эта, произошедшая в эстремадурском  селении  Саламеа,  рассказана  в
"Historia de Portugal у conquista de las  islas  Azores",  1591,  написанной
Антонио де Эррерой. О том, какие масштабы приобрела в те годы  распущенность
военного сословия, свидетельствует специальный приказ от 28 июня 1580  года,
который приводит Эррера: "Под страхом смертной казни  никто  из  солдат  или
командиров не смеет покушаться на честь женщин, к какому бы сословию  те  ни
принадлежали".
     Были у Кальдерона и непосредственные литературные источники. Так, драма
с  тем  же  названием  имеется  у  Лопе  де  Вега.   Кальдероновская   пьеса
пользовалась с самого начала настолько большим успехом, что на  долгие  годы
заставила забыть драму Лопе. Даже когда  в  1785  году  испанский  ученый  и
писатель Висенте де ла Уэрта напомнил о ее существовании и  включил  в  свой
знаменитый каталог испанского драматического репертуара, то и тогда никто не
придал значения словам Уэрты, полагая, что произошла очередная ошибка и Лопе
попросту  приписали  пьесу  Кальдерона.  Так,  например,  полагал  один   из
серьезнейших испанистов XIX века - Валентин Шмидт. Однако с  той  поры,  как
испанскому ученому, фольклористу и поэту Агустину  Дурану  удалось  отыскать
рукопись драмы Лопе, положение изменилось, но приняло весьма  неожиданный  и
странный оборот: за пьесой Кальдерона стали отрицать всякую  оригинальность.
Шак,  весьма  крупный  испанист,  прямо  заявлял:  "В   своем   "Саламейском
алькальде"  Кальдерон  воспользовался  одноименной  пьесой  Лопе,  полностью
сохранил фабулу, характеры персонажей и наиболее занимательные сцены.  Таким
образом,  собственностью  Кальдерона  можно  признать  только   его   личную
поэтическую   интонацию".   Мнение   Шака   решительно   не    соответствует
действительности. Это было доказано Максом Кренкелем в параллельном  издании
двух "Саламейских алькальдов" (Лейпциг, 1887).
     В самом деле, достаточно сказать, что два капитана у Лопе  превращаются
в одного у Кальдерона, две соблазненные дочери Креспо превращаются в одну  у
Кальдерона, у Лопе две дочери оказались доверчивыми дурочками, у  Кальдерона
Исавель захвачена капитаном Атайде силой. У Лопе Креспо заставляет капитанов
жениться на дочерях, а потом вешает соблазнителей. У Кальдерона все  гораздо
логичнее - Атайде отказывается  породниться  с  крестьянином,  и  тогда  тот
приговаривает капитана к смертной казни,  не  дожидаясь  королевского  суда.
Самое же главное - если у Лопе характер Креспо дается  сильно  сниженным,  в
значительной степени  комедийным,  то  у  Кальдерона  Педро  Креспо  сильная
героическая личность с высокими и твердыми принципами.
     Преимущество кальдероновского "Саламейского алькальда"  признавал  даже
такой   недружелюбно   настроенный   к   Кальдерону    исследователь,    как
Менендес-и-Пелайо,  который,  публикуя  пьесу  Лопе  в  XII  томе  "Собрания
сочинений Лопе де Вега" (изд. 1901  г.),  особо  отмечал  все  преимущества,
привнесенные Кальдероном в разработку этого сюжета, отдавая Лопе должное  за
его выдумку.
     Однако, даже учитывая безусловный факт зависимости пьесы Кальдерона  от
пьесы Лопе и не вдаваясь в субъективные вопросы преимуществ той  или  другой
пьесы в частностях,  необходимо  особо  подчеркнуть  принципиальную  разницу
между  двумя  этими  произведениями  как  в  смысле  общего  идеологического
задания, так и в смысле обрисовки центральных героев.
     Следует  добавить  также,  что  Лопе  и  Кальдерон  располагали   общим
историческим источником (исходный факт, имена и т. д.). Кроме того,  Лопе  в
большей мере, чем Кальдерон,  был  зависим  от  определенного  литературного
источника, а именно  от  47-й  новеллы  Мазуччо,  в  которой  рассказывается
сходная в общих чертах история. И надо признать, что Кальдерон  распорядился
более свободно пьесой Лопе, чем Лопе новеллой Мазуччо.
     Пьеса  Кальдерона  переведена  почти  на  все  европейские   языки.   В
сценической истории ее особого  внимания  заслуживает  постановка  на  сцене
Театра Нации (Комеди Франсэз) в первый год  Великой  французской  буржуазной
революции в переводе одного из видных деятелей революции Колло д'Эрбуа.
     Публикуемый перевод  Ф.  Кельина  является  третьим  по  счету  русским
переводом этой пьесы (имелись переводы С. КостареВа и М. Казмичова).

     Револьедо - толстый, коренастый, пузатый и т. д.

     Пошлем сначала комиссара - то есть интенданта, квартирмейстера.

     Xакара - испанский народный танец, сопровождаемый музыкой и пением.

     Куда  инфант  Леонский!  -  Древнее  королевство  Леон  явилось  первой
территорией, отвоеванной у мавров в ходе  освободительных  войн  Реконкисты.
Жители  Леона  чрезвычайно  гордились  этим  обстоятельством,  считая   себя
наиболее достойными и именитыми среди соплеменников. Отсюда легко вообразить
гордость, присущую, инфантам Леона.

     ...напоминает  Лицом  и  станом  Дон  Кихота  -  очевидный  анахронизм.
События, описанные в  пьесе,  происходили  за  четверть  века  до  написания
знаменитого романа.

     Весь диалог между Нуньо и  доном  Мендо,  очевидно,  навеян  Кальдерону
сервантесовской парой: Дон Кихотом и Санчо.

     Скажите: почему идальго  -  идальгия  -  испанское  среднее  и  главным
образом мелкое разорившееся дворянство.

     Немало в Бургосе  у  нас  Обителей.  -  Имеется  в  виду  знаменитый  в
кальдероновские времена женский  монастырь  в  Бургосе-Сайта  Мария  де  лас
Уэльгас.

     Я опять играл в пелоту - пелота - старинная испанская игра в мяч.

     В жизни больше не советуй Тем, кому, как мне сегодня, Нужны  деньги.  -
Любопытно, что этой афористической концовкой воспользовался Вольтер в  одной
из своих характеристик гордости испанского народа. С  несколько  насмешливым
подтекстом Вольтер рассказывает, как один нищий ответил гранду, преподавшему
наставление вместо милостыни: "Сеньор  мой,  я  прошу  у  вас  денег,  а  не
советов".

     Можешь грамоту купить Ты дворянскую. -  Во  времена  Кальдерона  звание
дворянина можно было покупать за деньги.  См.  соответствующее  высказывание
Дон Кихота в 21-й главе I части романа,

     На фортунку - "боличе". - "Боличе" азартная игра, схожая с той,  что  в
России была распространена под названием "фортунка".

     Перед шарфом... - Шарф в данном случае - знак офицерского различия.

     Не могло бы капитана Быть без пахаря. - Мысль, не раз  варьированная  в
творчестве Кальдерона (например, в ауто "Великий театр мира").

     Пускай за  дату  Нас  не  судят!  -  Весьма  трудный  пассаж  в  тексте
Кальдерона. Дело тут в том,  что  в  подлиннике  романс  Искры  построен  на
ассонансе "И - Е" что и  обыгрывает  Револьедо,  говоря  "пускай  это  будет
понедельник" (limes). Следовательно, за ключевое слово, вероятно, нужно было
взять какой-то день недели и строить  романс  на  тех  ударной  и  заударной
гласных, которые в названии этого дня содержатся.

     Наставление Креспо сыну очень схоже во многих своих положениях и  общем
духе с наставлениями, которые  давал  Дон  Кихот  Санчо  Пансо,  получившему
шуточное губернаторство.

     Что в земле родит индийской. -  Речь  идет  о  золоте,  добывавшемся  в
американских колониях Испании.

     Отец твой стал  теперь  алькальдом  -  Надейся  же  на  правый  суд!  -
Кальдерон обыгрывает тут народную испанскую  пословицу  "Quien  padre  tiene
alcaide, seguro va a juicio" ("Имея отцом алькальда, легко добиться  правого
суда")

     В законе есть статья такая. - В  тогдашнем  испанском  законодательстве
имелась специальная статья, запрещающая подвергать пыткам беременных женщин.

     Мысль  о  гарроте  в  этот  лоб  -  гаррота  -  орудие  смертной  казни
посредством удушения, принятое в Испании того времени.
                                                              Н. Томашевский



        Педро Кальдерон Де Ла Барка.
        Волшебный маг

----------------------------------------------------------------------------
     Перевод Константина Бальмонта
     Pedro Calderon de la Barca. Dramas
     Педро Кальдерон де ла Барка. Драмы. В двух книгах. Книга вторая
     Издание подготовили Н. И. Балашов, Д. Г. Макогоненко
     "Литературные памятники", М., "Наука", 1989
     OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------

        "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"

     Кипpиан
     Дьявол
     Флор
     Лелий
     Москон
     Юстина, дама
     Ливия, служанка
     Лисандр, старик
     Правитель Антиохии
     Фабий, слуга
     Кларин
     Слуга
     Солдат
     Солдаты
     Толпа

                     Сцена в Антиохии и за стенами ее.


        "ХОРНАДА ПЕРВАЯ"

                          Лес вблизи Антиохии {1}.

                                 СЦЕНА 1-я

                    Киприан, одетый как студент, Кларин
              и Москон, как студенты-приживальщики, с книгами.

                                  Киприан

                        В уединении приятном,
                        В невозмутимом этом месте,
                        В красиво-стройном лабиринте
                        Стеблей, деревьев и цветов
                        Меня вы можете оставить,
                        Со мной оставив (их довольно,
                        Чтоб быть мне обществом приятным)
                        Те книги, что велел я вам
                        Принесть из дома; потому что,
                        Пока Антиохия славит
                        Такою пышностью праздник,
                        И освящает новый храм
                        Юпитеру, и всенародно
                        Туда относит изваянье,
                        Чтобы с достоинством там большим
                        Ему оказывать почет,
                        Я, убегая от смятенья,
                        От шума площадей и улиц,
                        Остаток дня теперь желаю
                        Весь изученью посвятить.
                        Идите ж в Антиохию
                        И оба в празднествах участье
                        Примите, а сюда позднее
                        Придти вы можете за мной,
                        Когда, спадая книзу, солнце
                        Захочет схорониться в волны,
                        Которые средь облак смутных
                        Серебряный готовят гроб
                        Для исполина золотого.
                        Так значит здесь меня найдете.

                                   Москон

                        Я не могу пойти на праздник,
                        Хоть очень быть желаю там,
                        Не вымолвив перед уходом
                        Пять тысяч слов. Возможно ль это,
                        Чтоб в день столь праздничный, веселый,
                        Четыре книги, господин,
                        С собою взяв, ты вышел в поле
                        Один, к веселью повернувшись
                        Спиной.

                                   Кларин

                                 Наш господин отлично
                        Так поступает. Что скучней
                        Процессий в праздник, братств и плясок?

                                   Москон

                        Кларин, коль можно молвить правду,
                        Живя с лукавством и уменьем,
                        Ты применяющийся льстец:
                        Что делает он, это хвалишь,
                        Что чувствуешь, о том молчанье.

                                   Кларин

                        Ты ошибаешься (так будет
                        Сказать учтивее: "Ты лжешь", -
                        Когда лицом к лицу беседа),
                        Что чувствую, то выражаю.

                                  Киприан

                        Москон, довольно, - и довольно,
                        Кларин. В невежестве своем
                        Всегда упорствовать хотите,
                        Друг с другом непременно споря.
                        Ступайте же и (как сказал я),
                        За мной придете в час, когда
                        Настанет ночь, окутав в тени
                        Строенье светлое вселенной.

                                   Москон

                        Бьюсь об заклад. Хоть и сказал ты,
                        Что празднества - один пустяк,
                        На них смотреть сейчас пойдешь ты.

                                   Кларин

                        Подобный вывод очевиден:
                        Тот, кто другим дает советы,
                        Сам так не будет поступать.

                             Москон (в сторону)

                        Чтоб Ливию скорей увидеть,
                        Хотел бы в крылья я одеться.
                                 (Уходит.)

                             Кларин (в сторону)

                        Хотя, коль точно молвить правду,
                        Мне в Ливии приманка чувств.
                        И так держать туда дорогу
                        Само мне имя указует:
                        Раз Ливия - не вправо, влево,
                        И будешь с Ливией счастлив.
                                 (Уходит.)


                                 СЦЕНА 2-я
                                  Киприан.

                                  Киприан

                        Один я, и теперь мне можно,
                        Коль только хватит разуменья,
                        Вопрос тот рассмотреть подробно,
                        Который душу захватил
                        С тех пор, как в Плинии прочел я
                        То место, где в словах он странных
                        Дает определенье Бога {2}.
                        Нигде не видит разум мой
                        Такого Бога, чтоб сошлись в нем
                        Такие знаменья и тайны.
                        Сокрытость истины подобной
                        Я должен зорко рассмотреть.
                             (Начинает читать.)


                                 СЦЕНА 3-я

                  Дьявол, в праздничном наряде. - Киприан.

                             Дьявол (в сторону)

                        Как ни читай и как ни мысли,
                       Той правды, Киприан, не сможешь
                       Д