зов,
идей, он способен утомить зрителя калейдоскопом острых сценических ситуаций.
Зритель нуждается в разрядке. Вот эту-то функцию и принимает на себя главным
образом кальдероновский грасьосо.
     Симптоматичным для Кальдерона является роль  случая  в  построении  его
пьес. Он у  Кальдерона  стал  едва  ли  не  основой  организации  комедийной
интриги. Думается, что это  опять  же  связано  с  характерным  для  комедий
Кальдерона абстрагированием генерализующей  идеи  и  подчинением  этой  идее
всего механизма пьесы. Для Кальдерона важно, чтобы герой поступил так, а  не
иначе не в силу его внутренних побуждений, а в  силу  навязанной  ему  извне
авторской  мысли,   поскольку   именно   мысль,   идея   является   у   него
сюжетообразующей силой, а вовсе  не  характер.  Аналогичную  роль  играют  у
Кальдерона и некоторые технические приспособления (потайные ходы  и  т.  д.)
{Об этом смотри интересные соображения В. С. Узина в его главе об  испанском
театре XVII в., "История западноевропейского театра", т. I, М., "Искусство",
1955.}.  Впрочем,  последнее  представляется  скорее  следствием  стремления
Кальдерона к "ограниченной игровой площадке", сильно  напоминающей  единство
места классицистов.
     Во второй том настоящего  собрания  входят  шесть  комедий  Кальдерона:
"Дама-невидимка",  "Сам  у  себя  под  стражей",   "Спрятанный   кавальеро",
"Апрельские и майские утра", "Дама сердца прежде  всего",  "Не  всегда  верь
худшему". Они дают достаточное представление об идейной  сути  и  комедийной
технике Кальдерона.
     "Дама-невидимка"  -  виртуозное  действие  о  том,  как  донья  Анхела,
несмотря на старания братьев Хуана и Луиса,  добивается  своего  и  получает
руку любимого  ею  дона  Мануэля.  В  сюжетном  построении  "Дамы-невидимки"
обычный для Кальдерона параллелизм: дон Мануэль - приятель  дона  Хуана,  но
враг дона Луиса, брата Хуана и доньи Анхелы.  Оба  брата  влюблены  в  донью
Беатрис, приятельницу Анхелы. Присутствует в комедии двойной план  реального
и нереального, характерный для Кальдерона, но  в  данном  случае  восходящий
непосредственно к Сервантесу. В этой комедии Кальдерон остроумно  вышучивает
суеверия и предрассудки, свойственные  испанцам  его  времени,  верившим  во
всевозможных ведьм, домовых, духов, оборотней и т. д.
     Примерно такого же содержания и комедии "Апрельские и майские  утра"  и
"Дама сердца прежде всего".
     Несколько иначе построены комедии "Спрятанный кавальеро" и  "Не  всегда
верь  худшему".  Здесь  Кальдерон  обращает  особое  внимание  на  раскрытие
психологии  своих  героев.  В  "Спрятанном  кавальеро"  подлинной   героиней
оказывается донья Селья, чья самоотверженная любовь к дону Сесару  побеждает
его  безответное  влечение  к  Лисарде.  С  большой  силой  психологического
проникновения Кальдерон показывает,  как  преданность  и  постоянство  Сельи
постепенно вытесняют из сердца дона Сесара образ Лисарды.
     Фабула комедии "Не  всегда  верь  худшему"  (одна  из  поздних  комедий
Кальдерона) напоминает линию дона Гутьерре и доньи Леоноры из  "Врача  своей
чести". В этой комедии герой дон Карлос любит донью Леонору. Путь к  счастью
омрачен нечаянной встречей Карлоса с Диего Сентельясом в доме Леоноры. Герой
подозревает возлюбленную в неверности. Ситуация осложняется еще и  тем,  что
отец Леоноры преследует Карлоса за оскорбление чести дома. В  конце  концов,
когда недоразумения разрешаются, все кончается счастливым браком.  Дело  тут
не в новизне сюжета, а в его разработке. Пожалуй, ни в одной из своих  более
ранних комедий Кальдерон не добивался такого проникновения в душевный  склад
своих  героев,  как  в  этой  комедии.  Недаром  французский  ее  переводчик
Дама-Инар отмечал, что по типу она приближается к  психологическим  комедиям
XVII века сентименталистского направления, с их упором  на  характерное,  на
внутренние психологические переживания. Интересно еще и то,  что  в  этой  и
предыдущей комедиях Кальдерон, обычно столь сдержанный в восхвалении женской
добродетели, словно задался целью прославить верность и искренность  женщины
своей эпохи.  Настоящими  героями  этих  комедий  являются  именно  Селья  и
Леонора, а не Сесар и Карлос.
     Однако, пожалуй, наибольший интерес среди пьес,  помещенных  во  втором
томе, представляет комедия "Сам у себя под стражей". Автор не  без  гордости
сам сообщает в тексте этой пьесы, что это  "самое  необычное  из  того,  что
вывел на комедийную сцену кастильский гений".
     "Сам у себя под стражей" действительно занимает необычное  место  среди
кальдероновских  комедий.  И  дело  тут  не   в   беспримерности   виртуозно
построенной  интриги  и  не  в  жанровом  смешении,  столь   необычном   для
Кальдерона, а в том глубоком и разнообразном содержании,  которое  вложил  в
эту комедию Кальдерон.
     Как и "Дама-невидимка", только, пожалуй,  в  большей  степени,  комедия
"Сам у себя под  стражей"  подсказана  Кальдерону  Сервантесом  (эпизоды  из
второго тома, где герцогская чета морочит Дон-Кихота и Санчо).  Вообще  надо
сказать, что у  Сервантеса  не  было  большего  почитателя  среди  испанских
писателей XVII века,  чем  Кальдерон.  Это  доказывается  не  только  фактом
написания Кальдероном  комедии  "Дон-Кихот"  (до  нас  не  дошедшей),  но  и
постоянными заимствованиями у него идей, образов,  характеристик,  отдельных
положений и ситуаций. Зависимость  комедии  Кальдерояа  от  сервантесовского
романа не ускользнула  от  анонимного  рецензента  замечательного  спектакля
Московского Малого театра "Сам у себя  под  стражей"  1866  года  (с  Провом
Садовским в  роли  Бенито).  Говоря  о  сходстве  Сервантеса  и  Кальдерона,
рецензент  отмечал:  "...оба  поэта  задаются  в  этих  произведениях  одной
основной  мыслью  -  показать,  с  какой  силой  нередко  человек   отдается
воображению в ущерб действительности и, витая в мире замыслов, не  перестает
преследовать те или иные жизненные цели. Тема эта слишком от жизни и,  стало
быть,  совершенно  достойна  истинно  художественного  произведения...   Эта
общечеловеческая тема не случайно легла  в  основание  комедии  Кальдерона".
Пров Садовский, по словам  рецензента  журнала  "Антракт",  играл  человека,
который, "отрешаясь от естественных условий жизни, впадает в противоречие  с
самим  собой  и,  не  переставая  существовать   физически,   обращается   в
нравственное ничто. Вырванный из своей  крестьянской  среды  и  перенесенный
силой необходимости и обстоятельств в иную, совершенно неведомую для него  и
чуждую обстановку, Бенито на глазах у зрителя самоуничтожается,  теряется  в
собственных  глазах,  и  из   передового   человека,   представителя   своей
крестьянской общины... он вдруг становится ничем, перенесенный в положение и
платье, но не природу принца". Из статьи легко усмотреть,  что  Малый  театр
сделал подлинным героем пьесы крестьянина Бенито, а не принца  Федерико,  то
есть обнажил чисто "сервантесовскую" гротескную  линию  комедии  Кальдерона.
Во-вторых, совершенно ясно, что Садовский играл свою роль грасьосо отнюдь не
буффонно,  а  всерьез,  ставя  своей  задачей  показать  прежде  всего  крах
человека, выбитого из привычной колеи ("не чувствуя под ногами земли, Бенито
усердно болтается  в  воздухе:  положение  столько  же  смешное,  сколько  и
вызывающее на сострадание, ибо  никто  из  живых  людей  не  может  пожелать
подобного положения для себя...").
     Рецензент,  однако,  не  отметил,  что  эта  "общечеловеческая   тема",
безусловно имеющая соприкосновение с Сервантесом, получила у Кальдерона  еще
и специфическую социально-философскую  окраску,  Бенито  (у  Кальдерона)  не
просто  человек,  попавший  в  "неведомую,  чуждую  обстановку".  Он  к  ней
приспосабливается. Отмечая прекрасную игру Прова Садовского в  сцене,  когда
Бенито в присутствии короля берет реванш у Роберто за все утеснения, которые
он терпел от последнего, рецензент не обратил внимания на то,  что,  видимо,
гениально почувствовал Садовский, - преображение Бенито - Садовского,  когда
тот входит в роль принца. Недаром настоящий принц Федерико восклицает в этой
связи: "...меня он пугает. Как власть человека меняет. И даже его  природу!"
Для воззрений Кальдерона восклицание это очень характерно. Ему была  страшна
самая мысль о возможности "слияния" сословий, возможности отчуждения  власти
в пользу "третьего" сословия,  возможности  перехода  из  одного  сословного
ранга в другой. Недаром в той  же  пьесе  Кальдерон  сетует  на  то,  что  в
настоящее  время  "деньги   делают   человека   знатным".   Таким   образом,
сервантесовская  общечеловеческая  тема  приобретает  под  пером  Кальдерона
сословно-абсолютистскую окраску.
     Это не значит, конечно, что Кальдерон стоит в этой  пьесе  на  позициях
сурового обличения низов. Наоборот, все как будто  бы  окрашено  добродушным
юмором, но именно тут необходимо  сделать  поправку  на  самый  жанр  низкой
комедии, в духе  законов  которого  и  решается  эта  острая  и  чрезвычайно
серьезная для Кальдерона социальная тема. В высоком трагедийном  плане  (уже
без всякого юмора и  добродушия)  она,  пусть  в  несколько  ином  повороте,
ставится в "Саламейском алькальде".

                                   * * *

     В  пределах  небольшой  статьи  невозможно  оговорить  все  чрезвычайно
сложные и запутанные вопросы, связанные с театром Кальдерона. И тем не менее
нам казалось важным  не  только  изложить  необходимые  бесспорные  факты  и
устоявшиеся оценки творчества великого испанского  драматурга,  но  и  особо
отметить  некоторые  нерешенные  или  попросту  спорные  вопросы  творческой
биографии Кальдерона. Последнее казалось  нам  важным  именно  потому,  что,
несмотря на наличие весьма внушительной литературы о  Кальдероне,  многое  и
едва ли не самое  существенное  очень  спорно  и  находится  далеко  еще  от
удовлетворительного решения.
     Выборочность затронутых в статье проблем отчасти объясняет и  структуру
статьи.
     Основное, с чем приходится  считаться  при  оценке  Кальдерона,  -  это
очевидное подчинение всех его художественных замыслов (независимо от  жанра)
политическому и философскому рационализму, свойственному его мышлению.  Этот
рационализм   придавал   театру   Кальдерона   социальную   и    философскую
злободневность, окрашивал определенной абсолютистской и морально-религиозной
идеологией все его творчество. Но вместе с  тем  под  слоем  этой  идеологии
проступает - и со временем все отчетливее  -  общечеловеческое  вневременное
начало, подлинный гуманизм Кальдерона, связанный с передовыми  ренессансными
идеями, а также с народно-демократическими традициями, выкованными испанским
народом в многовековой борьбе за свое национальное освобождение  и  за  свои
гражданские права.
     Кальдерон был сыном своего века. Вместе с веком в его творчестве кануло
для нас все временное, преходящее, чуждое сегодня. Осталось то, что  было  в
нем исторически перспективно и  человечески  незыблемо,  -  его  народность,
национальная неповторимость и в  то  же  время  универсальность  мысли.  Вот
почему, по словам Пушкина, Кальдерон наряду с Шекспиром и Расином стоит  "на
высоте недосягаемой" и его "произведения  составляют  вечный  предмет  наших
изучений и восторгов...".



        Педро Кальдерон.
        Стойкий принц
        (перевод Б.Пастернака)


----------------------------------------------------------------------------
     Перевод Б. Пастернака
     Библиотека драматурга. Педро Кальдерон, Пьесы. В 2 т. Т. 1.
     ГИХЛ "Искусство", М., 1961
     OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------

        "ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА"
     Дон Фернандо |
                  } португальские принцы.
     Дон Энрике   |

     Дон Хуан Кутиньо.
     Король Феца, старик.
     Mулей, мавританский полководец.
     Селим.
     Брито, шут.
     Альфонс, король Португалии.
     Тарудант, король Марокко.
     Феникс, феццанская принцесса.

     Роза     |
     Зара     } ее служанки.
     Эстрелья |
     Селима   |

     Португальские солдаты.
     Невольники.
     Мавры.

  Действие происходит в Феце и его окрестностях и в окрестностях Танжера в
                                 1437 году.


        "ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ"
                          Сад феццанского короля.

        "ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ"
                             Невольники, Зара.

                     Зара (невольникам, поющим хором).

                        Пойте! Ваш напев плачевный
                        Нашей Феникс тешит слух,
                        Между тем как руки слуг
                        Одевают королевну.
                        Ваши песни из темницы
                        Долетали часто к ней.

                              Первый невольник

                        Наша песнь под звон цепей
                        Может ли ей полюбиться?

                                    Зара

                        Да, она вас любит слушать.

                              Второй невольник

                        Это знать всего больней.
                        Воли госпожи твоей
                        Не хотелось бы нарушить.
                        Но не грех ли доброй Заре
                        Музыки от нас хотеть?
                        В заточенье могут петь
                        Лишь бессмысленные твари.

                                    Зара

                        Что ж вы, вовсе не поете?

                              Первый невольник

                        Нет, в страдании своем,
                        Чтоб забыться, мы поем,
                        Но не по своей охоте.

                                    Зара

                        Пойте ж, пойте, мой совет!

                             Невольники (поют)

                        "Все побеждает время
                        И верх берет всегда
                        Над трудностями всеми
                        Без всякого труда".

                              Появляется Роза.


        "ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ"
                               Те же и Роза.

                                    Роза

                        Прочь, рабы! Довольно петь!
                        Феникс в сад спешит и скоро
                        Будет радовать нам взоры
                        И второй Авророй рдеть.

              Невольники уходят. Появляется Феникс, окруженная
                                служанками.


        "ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ"
                             Феникс, служанки.

                                  Эстрелья

                        Ты прекрасна, госпожа!

                                    Зара

                        Ты порою этой ранней
                        Вспыхнувших небес румяней,
                        Как роса лугов, свежа.
                        Пред тобой наполовину
                        Меркнет роз пурпурных цвет,
                        И тягаться смысла нет
                        В белизне с тобой жасмину.

                                   Феникс

                        Дайте зеркало!

                                  Эстрелья

                                       К чему?
                        Вид твой чист и благодатен,
                        На лице не сыщешь пятен,
                        Так не будь строга к нему!
                            (Подает ей зеркало.)

                                   Феникс

                        Для чего мне эта внешность, -
                        Пусть взаправду я мила, -
                        Если я невесела,
                        Вся - печаль и безутешность?

                                   Селима

                        Что с тобой?

                                   Феникс

                                     То и беда,
                        Что без повода кручина.
                        Кабы знала я причину,
                        Меньше было бы вреда.
                        Разобраться я не в силах,
                        В чем тоски моей предмет.
                        Видно, объясненья нет
                        Тайне дум моих унылых.
                        Но на то ведь и хандра:
                        Чем глупей она и вздорней,
                        Тем прочней пускает корни,
                        Проникает до нутра.

                                    Зара

                        Если сад, и луг прекрасный,
                        И цветник, и прелесть роз
                        Горьких чувств твоих и грез
                        Вместе разогнать не властны,
                        Сядь у моря в легкий челн,
                        Покажись гребцу баркаса
                        Чудом утреннего часа,
                        Солнцем, вышедшим из волн.

                                    Роза

                        И тебя еще безмерней
                        К морю приревнует сад,
                        Точно твой уход - закат
                        И прощанья час вечерний.

                                   Феникс

                        Нет, меня не веселит
                        Волн и сада состязанье,
                        Бурной зыби в океане,
                        Зыблющихся веток вид.
                        Для меня не развлеченье,
                        Что увлечены борьбой
                        Моря пенного прибой
                        И земля в цветочной пене.
                        У стихий старинный счет:
                        К морю сад давно завистлив;
                        Морем сделаться замыслив,
                        Раскачал деревьев свод.
                        С подражательностью рабьей
                        Перенявши все подряд,
                        Он, как рябью волн, объят
                        Листьев ветреною рябью.
                        Но и море не внакладе:
                        Видя, как чарует сад,
                        Море тоже тешит взгляд
                        Всей расцвеченною гладью.
                        Воду бурно замутив
                        Тиною со дна пучины,
                        Выкошенной луговиной
                        Зеленеется залив.
                        Друг для друга став подспорьем
                        И держась особняком,
                        Море стало цветником,
                        А цветник - цветочным морем.
                        Велика моя печаль,
                        Раз не облегчают горя
                        Небо мне, земля и море.

                                    Зара

                        Нам тебя сердечно жаль!

                Появляется король Феца с портретом в руках.


        "ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ"
                            Те же и король Феца.

                                   Король

                        Этот дивный образ пусть
                        В виде первого задатка
                        Уврачует лихорадку,
                        Юной девственницы грусть.
                        На портрете этом сам
                        Марокканский принц хваленый -
                        Тарудант. Свою корону
                        Он кладет к твоим ногам.
                        Мне приятно сватовство.
                        Это и мое желанье.
                        Смысл любовного посланья
                        Мне на пользу сверх всего.
                        Чтобы взять Сеуту, надо
                        Десять тысяч верховых.
                        Тарудант пришлет мне их
                        К ускорению осады.
                        Дай ответ, что путь нашел
                        К будущим твоим объятьям
                        Тот, кто мне придется зятем,