омощи традиционного  в  испанском  театре  приема  он  отыскивает
убийцу и закалывает его. Велико: душные  испанские  военачальники  дон  Хуан
Австрийский и дон Лопе де Фигероа (один из героев "Саламейского  алькальда")
прощают Тусани потому, что он так мужественно и  так  рыцарски  верен  своей
возлюбленной.
     Таким образом, тема оскорбления и  восстановления  чести  Хуана  Малека
снимается совершенно, едва  она  выполнила  назначение  "сюжетного  запала".
Есть, конечно, в кальдероновских  характеристиках  испанских  военачальников
(особенно дона Лопе) и предводителей восставших мавров  почти  все  основные
черты такого морального кодекса дворянской чести,  о  котором  говорилось  в
связи с "Луисом Пересом". Но там этот кодекс составляет  идейную  основу,  а
здесь он не больше как обязательная типовая характеристика. Ее мы  найдем  в
любой пьесе Кальдерона (не исключая целого  ряда  священных  ауто).  Величие
Кальдерона сказалось в этой драме не в трактовке темы  чести  и  даже  не  в
поэтической разработке беззаветной любви Альваро и Клары,  поданной  в  духе
ренессансного неоплатонизма, служения красоте как  высокой  и  чистой  идее.
Величие Кальдерона, подлинного  гуманиста,  сказалось  прежде  всего  в  той
моральной атмосфере  сострадания  и  живой  симпатии  к  угнетенным,  в  тех
призывах "милости к падшим", которыми проникнута эта пьеса. Именно это  дает
основание думать, что в одном из самых больных вопросов испанской внутренней
политики Габсбургов - отношении к  арабскому  населению,  Кальдерон  занимал
решительно прогрессивную позицию.
     Если в первых трех рассмотренных драмах  проблема  чести,  в  каких  бы
поворотах и объемах она ни была взята, предстает все  же  как  специфическая
проблема чести дворянской, сословной, то в "Стойком принце"  и  "Саламейском
алькальде" она получает дополнительные значения.
     "Стойкий  принц"  относится  к   числу   самых   грандиозных   замыслов
Кальдерона. Пытаться определить принадлежность этой пьесы к той  или  другой
категории его драм - очень трудно. Тут все будет зависеть от того, на  какую
сторону ее многообразной проблематики обратить  внимание.  Мепендес-и-Пелайо
относил драму "Стойкий принц" к агиографическому  роду  сочинений,  то  есть
видел в ней драматизированное житие. Конструктивные  основания  есть  и  для
этого. Другие относят пьесу к религиозно-философским" драмам,  усматривая  в
ней прежде всего апофеоз  всепобеждающей  веры,  дающей  человеку  подлинное
бессмертие. Некоторые {сейчас их едва ли не большинство)  относят  "Стойкого
принца" к "драмам чести".
     Во многом споры вокруг "Стойкого принца"  объясняются  тем,  что  пьеса
принадлежит к "синтетическому" периоду творчества Кальдерона.  В  ней  слито
несколько тем, подпирающих и проясняющих друг друга. Написана эта  драма  не
без оглядки на учение  о  "четверном  смысле"  всякой  подлинной  поэзии,  о
котором писал Данте к  Кан  Гранде  делла  Скала  в  связи  с  "Божественной
комедией" и которое в Испании пропагандировал Луис Альфонсо  де  Карвальо  в
своей поэтике "Лебедь Аполлона" (1602). В буквальном смысле это  может  быть
житие; в аллегорическом - идея возмездия за то, что человек в силу  присущей
ему свободной  воля  (неотчуждаемого  божественного  дара)  "смертию  смерть
попрал"; в моральном - урок "высшей мудрости"; который заключается в стойком
перенесении житейских невзгод, и т. д.
     Из  тем,  лежащих  в  основе  "Стойкого  принца",  наибольший   интерес
представляют две - тема свободы человеческого  духа  и  тема  чести.  Первая
связана с попыткой Кальдерона решить загадку смерти.  Вторая  -  с  решением
загадки жизни.
     Если оставить в стороне теологические ауто Кальдерона, где он выступает
сценическим  глашатаем   испанской   контрреформации   (местами   впадая   в
богословскую казуистику), то в светских пьесах религиозность Кальдерона дает
только этическую "Окраску развиваемым в них идеям, а вовсе  не  представляет
собой догматических утверждений. Во многих своих драмах и комедиях Кальдерон
предстает певцом свободы. Свободы, разумеется, не в  современном  социальном
смысле, а свободы, мыслимой как самоосвобождение человека через величие  его
духа, характера. Свобода, в толковании Кальдерона,  -  это  свобода  стоика,
основанная на духовном преодолении нужды, принуждения, личных влечений. Этот
идеал свободы Кальдерон особенно полно выразил в  "Стойком  принце".  Смерть
для Кальдерона не представлялась страшной, потому что духовное "я"  не  было
для него разрушимым. Когда человек во исполнение собственной свободной  воли
расстается с земной жизнью, для Кальдерона это не катастрофа. Это может быть
катастрофой для малодушных, цепляющихся за "короткие миги жизни".
     Второй темой, получившей  тщательную  разработку  в  "Стойком  принце",
является тема чести. Собственно, здесь вернее было бы  говорить  даже  не  о
двух темах, а двух сторонах одной  общей  темы  духовной  свободы  человека,
которая начинается с победы человека над самим собой,  над  окружающими  его
невзгодами и тем самым приводит к торжеству над смертью.  Без  решения  этой
второй темы (или стороны одной и той же темы) первая не  имела  бы  никакого
смысла. Свобода человеческого духа достигается только  примерной  жизнью.  В
сущности, свобода и бессмертие (не в догматическом понимании) - это  и  есть
славно, героично, честно прожитая жизнь. Такая жизнь,  согласно  Кальдерону,
приравнена к чести. В этом-то смысле и можно говорить о том,  что  в  данном
случае тема чести является лишь одной из сторон темы  свободы  человеческого
духа.
     Инфант  дон   Фернандо,   наследный   португальский   принц,   является
воплощением  этих  идей  Кальдерона.   Кальдерон   разрабатывает   в   пьесе
подробнейшую шкалу моральных добродетелей идеального человека  и  гражданина
своего  времени.  Если  в  "Луисе  Пересе"  был  дан  исчерпывающий   кодекс
дворянско-сословной чести, то тут толкование идеи чести дается гораздо шире.
Сословные, национальные и религиозные рамки ломаются. Честь в данном  случае
выступает как необходимое качество "всякого человека, так же  как  и  принца
стойкого в своем рабстве". Честь - это "ось, на которой вращается не  только
христианский мир, но и все миры, составляющие вселенную.  Честь  вдохновляет
все достойные и самоотверженные поступки: она  трудный  долг,  который  дает
человеку  самые  священные  права.  На  ней  зиждется  достоинство,  высокое
благородство человеческой жизни" {Менендес Пидаль, цит. соч.}.
     Такая широта понимания идеи чести  предопределила  в  данном  случае  и
многоступенчатое раскрытие  этой  идеи  в  пьесе.  Так,  на  низшей  ступени
находится личная честь. Она управляет поступками  Фернандо,  как  идеального
дворянина, рыцаря. Ему свойственно великодушие и благородство по отношению к
поверженному врагу. Фернандо возвращает свободу Мулею. Это требует ответного
шага.  И  тут  возникает  интереснейшая  следующая  ступень.   Мулей   готов
пожертвовать добрым именем и жизнью ради оказания ответной услуги  Фернандо.
Фернандо отказывается, потому что таким образом  он  поставит  под  сомнение
честь своего товарища-врага. Ради спасения  принца  Мулей  вынужден  был  бы
изменить  чести,  изменить   своему   сюзерену,   изменить   родине   (пусть
мусульманской!). Ответ Фернандо поясняет дело:

                         "Честь и долг, я полагаю,
                         Выше дружбы и любви".

     И дальше говорит, что он будет сам своим стражем, а  заодно  и  стражем
чести Мулея (то есть он не будет пытаться бежать даже  при  удобном  к  тому
случае). Для спасения своей жизни нельзя поступаться чужой честью. Это лучше
всякого другого аргумента отводит мнение,  что  пьеса  есть  житие  святого.
Фернандо принимает мученичество не во имя  бога,  а  потому,  что  Кальдерон
ставит его в такое положение, когда нет иного выхода, кроме как  поступиться
чьей-то честью.
     После того как Фернандо преподал такой урок Мулею, Кальдерон  переходит
к последней ступени. Король Феца предлагает  Фернандо  свободу  в  обмен  на
крепость Сеуту, занятую португальцами. Принц отказывается, потому что он  не
имеет права сдавать крепость неверным ради спасения  своей  жизни.  Фернандо
получает формальный приказ брата, избранного королем, совершить этот  обмен.
Фернандо отказывается, то есть нарушает тот самый закон, который  он  только
что растолковывал Мулею. Для Кальдерона несомненно, что приказ короля  может
быть нарушен во имя высшего идеала верности государственным интересам. Идея,
допускающая  возможность  ошибки  короля,  случай,  когда   можно   ему   не
подчиниться,  чрезвычайно  важна.  Тут  в  морально-философском  плане   она
соприкасается с политической идеей, столь горячо  обсуждавшейся  во  времена
Кальдерона, о пределах власти монарха. Суть этой идеи,  учитывая  разные  ее
оттенки, сводилась к тому,  что  власть  монарха  может  быть  частично  или
полностью отчуждена, если его действия приходят в противоречие  с  коренными
интересами государства, подданных.
     Из побочных, второстепенных по значению тем, разработанных  в  "Стойком
принце", следует отметить любовную. Она  выражена  в  линии  король  Феца  -
Феникс (его дочь) - Мулей - Тарудант. В основе ее решения лежит все  тот  же
тезис свободной воли. Взаимное влечение Феникс и Мулея  нарушается  желанием
короля, который из династических интересов желает выдать дочь за  Таруданта,
союзного принца. Желание отца терпит поражение. Торжествует  свободная  воля
влюбленных,  этот  принцип  лежит  в  основе  большинства  любовных  комедий
Кальдерона.
     Совершенно  новый  поворот  получает  тема  чести  в  знаменитой  драме
Кальдерона "Саламейский алькальд".  Считается,  что  "Саламейский  алькальд"
едва  ли  не  единственный  пример  подлинного  демократизма  Кальдерона,  в
противовес обычной его сословной ограниченности  и  религиозности.  Менендес
Пидаль восхищался этой пьесой и приводил ее в  пример  того,  как  Кальдерон
(вслед за Лопе) вывел чувство  чести  за  пределы  исключительно  дворянской
добродетели, придав ему общечеловеческое значение. Это, конечно,  верно.  Но
вместе с тем смысл "Саламейского алькальда" этим далеко не исчерпывается.
     В дневниковой записи от июля 1844 года Герцен отмечал в связи с чтением
"Саламейского алькальда": "Велик испанский плебей, если  в  нем  есть  такое
понятие о законности" {А. И. Герцен, Собр. соч. в 30 томах, т. 2,  М.,  изд.
АН СССР, 1951, стр. 363.}. Суждение Герцена обращает внимание на важную и не
замеченную критиками особенность пьесы Кальдерона. Конечно  же,  здесь  речь
идет не столько о признании за простым мужиком права  на  честь,  сколько  о
признании его прав на защиту со стороны закона. Герцен был  прав,  когда  он
намекнул на то, что в пьесе речь идет о законности, неправ он был  только  в
том, что "понятие о  законности"  он  приписал  Педро  Кресло,  а  не  Педро
Кальдерону.
     Наивно думать, что Кальдерон решил  в  своей  пьесе  вступиться  за  то
сословие, ужасное положение  которого  было  охарактеризовано  приводившейся
цитатой из книги монаха Мондрагона, в целях отчуждения ему  каких-то  особых
прав. В своих социальных взглядах Кальдерон придерживался  мнения,  что  все
сословия  должны  иметь  определенные  права,  но  эти   права   не   должны
смешиваться.  То  есть  он  стоял  за  сословно-абсолютистскую  монархию.  В
каком-то  смысле  действительно  Кальдерону   можно   было   бы   адресовать
характеристику просветителей "Все для народа, но без  участия  народа".  Его
демократизм не  шел  дальше  предоставления  низшему  сословию  элементарных
юридических прав. Кальдерону, стороннику абсолютизма,  была  противна  самая
мысль о  нарушении  закона,  об  юридической  анархии,  но  он  считал,  что
дворянство, в особенности его  военная  прослойка,  постоянно  и  совершенно
произвольно нарушает права низшего сословия. В этом Кальдерон  видел  прямую
угрозу  всей  абсолютистской  системе.  Вспомним,  что  пьеса   писалась   в
обстановке многочисленных феодальных заговоров и сепаратистских движений,  в
которых  военно-феодальная  верхушка  играла  не   последнюю   роль,   когда
королевская юстиция оказывалась совершенно бессильной перед лицом анархии. И
потому устами короля он всецело оправдывает действия Педро  Креспо,  который
поспешил осуществить правосудие, не дожидаясь военного  суда  над  капитаном
Атайде (недаром король назначает  Педро  Креспо  "пожизненным  алькальдом").
Кальдерон оправдывает деревенского алькальда за то, что тот  самочинно  взял
на себя выполнение юрисдикции, ему не принадлежащей, во избежание проволочек
и распространения зла.  То  есть  Кальдерон  готов  оправдать  те  действия,
которые  не  идут  вразрез  с  требованиями   абсолютистского   порядка.   В
"Саламейском алькальде" Кальдерон  выступает  против  анархии  и  бесправия,
которые были бичом испанской государственности. Кальдерон  пытается  сказать
(самим фактом выбора героя), что монархия может  вполне  положиться  на  все
сословия, если только она разумно будет охранять их  интересы;  он  пытается
указать на преданность низшего сословия  королевской  власти,  а  тем  самым
утвердить его право на защиту со стороны этой власти.
     Даже такая благонамеренная тенденция не встретила восторга  при  дворе.
Пьесу приняли  холодно.  Картина,  написанная  страстным  пером  Кальдерона,
оказалась настолько удручающей, что покровительствовавший автору монарх едва
ли не увидел в ней злого умысла. Правдивая благонамеренность обернулась чуть
ли  не  революционным  выступлением,  посягательством  на  основы  испанской
государственности. Так эта пьеса и читалась в последующие века. "Саламейский
алькальд" стал восприниматься как один из самых смелых  и  революционных  по
мысли памятников испанского театра XVII века. Как это  нередко  случалось  в
литературе,  сила  художественного  обобщения  оказалась   намного   сильнее
исходной тенденции, лежащей в основе замысла.
     Такому  восприятию  революционности   пьесы   немало   содействовал   и
замечательный  характер  Педро  Креспо,  созданный   Кальдероном:   мудрого,
справедливого, мужественного  и  в  высшей  степени  гуманного  крестьянина,
которого автор противопоставил своевольному дворянину капитану  Атайде.  Под
пером Кальдерона логикой развитая  этого  необыкновенно  цельного  характера
Креспо  вырос  в  защитника  народных  прав,  защитника  древних   испанских
фуэросов, потомка тех  испанцев,  которые  провели  победоносную  реконкисту
своих земель у мавров. И замечательно то,  что,  хотя  Кальдерон  много  раз
оговаривается,  что  Креспо  действует  только  в  рамках  законности  и  не
призывает к бунту, подобно героям "Фуэнте Овехуны" Лопе, что он, в сущности,
является всего лишь выразителем собственных умеренных  политических  идеалов
Кальдерона, - в глазах зрителей и читателей он стал выразителем прав и чести
широких народных масс.
     Кальдерона нередко называют если не  "асоциальным"  писателем,  то,  во
всяком  случае,  писателем,  который,  за  исключением  едва  ли  не  одного
"Саламейского алькальда", никогда не обращался к социальным темам. Между тем
такое мнение не более чем дань традиции. Романтики сосредоточили внимание на
философской  и  религиозной  стороне  творчества  Кальдерона.  Несмотря   на
ниспровержение  романтического   культа   Кальдерона,   эта   точка   зрения
сохранилась до наших дней. В  связи  с  драмой  "Любовь  после  смерти"  уже
говорилось, что там Кальдерон затронул один из самых животрепещущих вопросов
испанской политики  -  отношение  к  порабощенным  народам.  В  "Саламейском
алькальде" социальная тема настолько очевидна, что с этим никто  не  спорил.
Можно назвать еще множество пьес Кальдерона (вплоть до  ауто),  проблематика
которых имеет глубокий социальный смысл.
     Неоднократно  в  разных  своих  пьесах  Кальдерон   подходил   к   теме
идеального, справедливого монарха (затрагивает он ее,  например,  во  "Враче
своей чести" в лице дона  Педро  Справедливого).  Непосредственно  Кальдерон
пытается ее решить в одной из самых знаменитых своих драм  -  "Жизнь  -  это
сон". Там начертана если не программа формирования идеального правителя, то,
во всяком случае, назидательная картина его самовоспитания.
     Подобно многим другим произведениям мировой литературы, драма "Жизнь  -
это сон" в глазах  последующих  поколений  намного  переросла  рамки  своего
первоначального содержания.
     Если собрать воедино существующие толкования драмы "Жизнь -  это  сон",
то получится любопытный сборник  противоречивых  и  часто  взаимоисключающих
оценок.
     Долгое время ее понимали  только  как  религиозно-символическую  драму,
смысл которой сводится к теологическому тезису утверждения свободной воли  и
толкованию  жизни  как  сна,  грандиозной  комедии,  где  люди  играют  лишь
отведенную им сценическую роль, чтобы потом воскреснуть к высшей правде  уже
в загробном существовании. Действительно, нельзя отрицать  присутствие  этих
мотивов в пьесе. Для Кальдерона они  были  характерны  на  протяжении  почти
всего его творчества и нашли свое прямое выражение в священных ауто "Великий
театр мира", "Жизнь есть сон" и в ряде других. Частично они были  подсказаны
Кальдерону модными в католических проповедях конца XVI века  метафорическими
уподоблениями жизни сну и жизни театру. Как заметил еще М. Горький, ощущение
жизни как скоротечного мгновения ("сна") было присуще мироощущению  испанцев
задолго до Кальдерона. В кальдероновский  период  национального  упадка  это
ощущение  усилилось  еще  больше,  и  Кальдерон  дал  ему  наиболее   четкую
художественно-философскую формулу,  предельно  сгустив  горестное  признание
Сервантеса, сделанное устами Дон-Кихота {Идея  ауто  "Великий  театр  мира",
вероятно, подсказана Кальдерону прилежным  чтением  "Дон-Кихота"  Сервантеса
(глава XII, часть 2), где Дон-Кихот развивает перед Санчо мысль о  том,  что
жизнь - та же комедия, и что смерть всех  уравнивает.  А  Санчо  назвав  это
сравнение "превосходным", подкрепляет его  аналогичным  сравнением  жизни  с
шахматной игрой. (Кстати, последнее явно  восточного  происхождения.  Ср.  с
соответствующим стихотворным афоризмом Омархаяма.) В свою очередь,  от  идей
кальдероновского ауто отправлялся Луиджи Пиранделло в своей  пьесе  "Шестеро
персонажей в поисках автора".}.
     Однако новейшие исследования  ряда  ученых  убедительно  показали,  что
центральным заданием пьесы является попытка дать наглядный  урок  воспитания
идеального  государя.  Таким  идеальным  государем   может   быть   человек,
обладающий  просвещенным  разумом,  умеренностью,  терпимостью  и,  главное,
умением подавлять личные свои страсти и  интересы.  Основная  победа  принца
Сехизмундо - это победа над самим собой. Если  бы  Кальдерон  задался  целью
показать просто торжество человека над своими страстями, его умение обуздать
себя, то  навряд  ли  ему  понадобилось  бы  делать  своего  героя  принцем,
переносить действие в экзотическую абстрактную  обстановку.  Интересна  одна
незамеченная  подробность.  Разрешение  линии  Росаура  -   Астольфо   имеет
разительное сходство с концовкой  "Врача  своей  чести"  (когда  король  дон
Педро,  по  прозванию  Справедливый,  желая  восстановить   честь   Леоноры,
заставляет Гутьерре на ней жениться). Если принять  точку  зрения  тех,  кто
видит в пьесе "урок  царям",  то  совпадение  это  не  покажется  случайным.
Сехизмундо превращается в того идеального монарха, каким, согласно  принятой
Кальдероном  легенде,  был  король  Педро.  Сехизмундо,  как  и  дон  Педро,
соединяет молодых людей, разъединенных примерно сходной ситуацией. И  там  и
тут присутствует мотив жалобы государю со стороны  оскорбленной  женщины.  В
пьесе "Жизнь - это сон"  финал  этот  к  тому  же  усилен  мотивом,  который
отсутствует во "Враче своей чести",- принц  сам  влю