покойствие. Он парализовал всех  троих.  В  голову.
Это было опасно - для них, - но куда  менее  опасно  для  него,  если  снова
начнется приступ.
   Приступ начался. На время он полностью сошел с ума.
   Он был звезд оловом по имени бен-Раби... Наводчиком  по  имени  Корнелиус
Перчевски... Флотским атташе по имени Уолтер Кларк...  Социологом  по  имени
Гундакар Нивен... Хамоном Клауссоном... Креденсом Парди... Томасом  Акинасом
Мак-Кленноном... Мальчишкой, слоняющимся по залитым светом  лабиринтам  улиц
на Старой Земле, у которого шея  заболела  задирать  голову  и  смотреть  на
звезды.
   Усталость взяла свое. Он уснул.
   Проснулся он прежде своих пленников.  Теперь  он  снова  чувствовал  свою
личность и реальность, но все эти другие по-прежнему сидели у него внутри  и
требовали свободы.
   Он гадал, долго ли продержится.
   Ему очень нужен психиатр.
   В животе ныло и урчало. Мучил голод.
   Пища была слабым звеном в его плане. Ему до сих  пор  не  удалось  ничего
достать. Придется рискнуть и выйти на улицу.
   Он взглянул на часы. С тех пор как он утащил из парка этих троих,  прошло
шестнадцать часов. Адмирал еще не поднял тревогу, подумал он.  Еще  какое-то
время можно рискнуть.
   Он достал парализатор и обеспечил своим пленникам еще несколько часов без
сознания, потом забрал передатчик Мауса и вышел на улицу.
   Первую остановку  он  сделал  в  магазине  одежды.  Довольно  рискованная
операция всего в нескольких кварталах  от  убежища.  Он  купил  подержанную,
бесформенную рабочую одежду и в каком-то тупичке переоделся. Потом  проделал
то же самое в более дорогом  магазине,  а  потом  кинул  свою  боевую  форму
сейнера в ящик для пожертвований какой-то благотворительной организации. Ему
приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы  удержать  на  переднем  плане
сознания личину Гундакара Нивена. Когда это ему более или  менее  удавалось,
он слегка  горбился,  говорил  резко  и  всем  своим  видом  показывал,  что
связываться с ним опасно.
   Он купил небольшой  набор  инструментов,  потом  женский  парик,  который
обкорнал так, чтобы  походить  на  местного  головореза,  перевязал  щеку  и
засунул в башмак камешек.
   Теперь он не был похож ни на одного из тех, кого искали космопехи.
   Передвижные  патрули  были  повсюду,  удивляя  горожан  своей   небывалой
активностью, но его ни разу не остановили. Они искали сейнера.
   Скоро они придут в себя, он это  знал.  Тогда  будет  трудно  обвести  их
вокруг пальца.
   Каждый раз, когда вокруг никого не было, он с помощью  передатчика  Мауса
подслушивал переговоры патрулей.
   Они были растеряны. Им надо было найти четырех человек, но они не  знали,
зачем и для кого. На данный момент их главной заботой было помешать кому  бы
то  ни  было  улизнуть  из  города.  Когда  закроют  все  лазейки,  начнется
систематическое прочесывание города.
   Он подумал, стоит ли связываться  с  Бэкхартом.  Неизвестность  могла  бы
обеспечить ему преимущество над  адмиралом.  Но  нет.  Адмиралу  потребуется
время, чтобы связаться со своими начальниками.
   Он стащил  с  уличного  коммуникатора  табличку  "Не  работает"  и  через
несколько кварталов нашел работающую будку. Там он повесил свою  табличку  и
начал изображать из себя ремонтника.
   На подключение ушло немного больше времени, чем он ожидал. Передатчик был
местного  производства.  Пришлось  долго  соображать,  что   означает   цвет
проводков, зато все остальное было  проще,  чем  на  уроке  в  Академии.  Он
подключил передатчик Мауса, запомнил номер аппарата и удалился.
   Чтобы найти продукты, потребовалось некоторое воображение. Здесь было  не
принято готовить дома. Жители Города Ангелов, богатые и бедные,  питались  в
ресторанах или заказывали готовые  блюда  домой.  Все  равно  большая  часть
продуктов была искусственная  или  переработанная.  К  атмосфере  и  климату
Сломанных Крыльев удалось приспособить лишь несколько  тропических  растений
со Старой Земли. Ни один из местных видов не  был  настолько  вкусен,  чтобы
вкладывать деньги в его окультуривание.
   Пришлось ограничиться покупкой сухих пайков, которые удалось раздобыть на
складе у болотных экскаваторщиков. Продавщица  сказала,  что  он  что-то  не
похож на экскаваторщика, но от дальнейших вопросов воздержалась.  Преступный
мир использовал болото в своих целях. Любопытство вредило здоровью.
   Когда он вернулся в погреб, у него  уже  не  осталось  местных  денег.  В
карманах звенели монеты сейнеров и конмарки, их можно было обменять, но  ему
не хотелось привлекать внимание, расплачиваясь иностранной валютой. Конмарки
достаточно  распространены,  и  все  же...  Он  обыскал  своих  пленников  и
конфисковал их небогатые ресурсы. По большей  части  это  была  межпланетная
валюта Конфедерации.
   Пленники безмолвно подчинились. Ни один не сказал ни слова,  а  он  и  не
пытался начать разговор, только еще раз заставил их отведать парализатора  и
вернулся на улицу.
   Он  нашел  уличный  коммуникатор  и  позвонил  в  ту  будку,  к   которой
подключился. Передатчик в будке должен был связать его с Бэкхартом.
   Адмирал был им очень недоволен.
   Закончив разговор, он походил по улицам и снял две маленькие квартирки  и
офис, чтобы было куда бежать,  если  пехотинцы  начнут  приближаться  к  его
погребу. Потом наконец он отважился на вылазку в Центральный парк и утащил у
зазевавшейся военной полиции мощный передатчик-сканер.
   Он уселся на старый ящик,  прислонился  к  стене,  закрыл  глаза  и  стал
прислушиваться к потрескиванию сканера. Через какое-то время он услышал, как
кто-то шевелится, и открыл глаза. Маус пытался сесть.
   - Томми, ты не можешь и дальше так  продолжать,  ты  кого-нибудь  убьешь.
Мак-Кленнон отключил сканер.
   - Прости, Маус, но у меня нет выбора.. Он наклонился к  передатчику,  тот
все еще работал. Его звонок порядком переполошил Бэкхарта.
   Сколько ему придется прятаться?
   Шли дни. Он потерял им счет. То ему казалось, что прошло совсем  немного,
то - что это  тянется  уже  многие  годы.  Каждый  час  был  частицей,  вяло
улетавшей в вечность.
   Он считал, что действует неплохо. Уже несколько дней ему удается  прятать
и держать под контролем трех враждебных и рассерженных  пленников.  Бэкхарту
так и не удалось напасть на его след. Свои психические  проблемы  он  стянул
смирительной рубашкой.
   Только рубашка трещала по швам.
   Он  где-то  на  Луне  Командной.  Хорошенькая  блондинка  лет  семнадцати
вцепилась в его левую руку. Она что-то шепчет ему на ухо. Она  называла  его
лейтенант Перчевски. Он должен ее знать,  но  не  знает.  Он  хочет  на  нее
напасть.
   Другая женщина схватила его за правую руку. Она настаивает, что его зовут
Уолтер Кларк. Ей хочется увести его от соблазнительной блондинки.
   Женщины  отпустили  его  и  набросились  друг  на  друга.  Они   спорили,
выкрикивая его имя. Он пытался сказать им, что обе они ошибаются,  на  самом
деле он - Креденс Парди? Или Хамон Клауссон? Кажется, он был  Клауссоном  на
Встряске. Позабыв о женщинах, он попытался отыскать свою карточку с  именем,
но та слетела у него рубашки.
   Вот она, торчит из-под края ковра. Он наклоняется  и  вытаскивает  ее.  С
карточки смотрит мрачное лицо мальчишки.
   - Гундакар Нивен, - бросает ребенок и злобно усмехается.
   Он закричал.
   Его со всех сторон окружают люди. Одни выше,  другие  ниже,  одни  толще,
другие тоньше, но каждый похитил его лицо. Они нещадно колотят  друг  друга.
Как только  одному  удается  освободиться  и  броситься  к  нему,  остальные
набрасываются на него и оттаскивают назад.
   Он прыгнул на первого попавшегося и начал душить.
   - Я убью их, - хрипел он. - Я всех их убью.  Тогда  они  оставят  меня  в
покое.
   Он боролся, пока хватало сил, а потом в бессилии рухнул на пол.  На  него
опустилась темнота.
   Он очнулся в вонючем погребе на Сломанных Крыльях. Три  человека  следили
за ним холодными прожорливыми глазами падальщиков,  следующих  за  умирающим
зверем.
   Он бросил взгляд на ручной хронометр. Прошло десять часов.  Что?  Они  не
набросились на него? Они все еще здесь? Он с трудом поднялся на ноги, сделал
шаг, упал, потому что закружилась голова.
   Он с силой потряс головой. Паутина разорвалась и улетела прочь. Он  снова
оглянулся по сторонам.
   Маус спокойно протягивал ему парализатор.
   Их глаза встретились. Мак-Кленнон взял оружие. Маус не сказал  ни  слова.
Он сложил руки и протянул, чтобы их снова связали.
   Томас тоже ничего не сказал. Ничего и не нужно было  говорить.  Он  снова
связал друга, опустился на пол и стал ждать.
   Тянулись часы.
   Он не ожидал, что все так затянется.  Сколько  еще  Старик  может  тянуть
время? Почему он так упрямится? Ведь уступка не будет ему ничего стоить. Все
равно Конфедерация не контролирует звездные стада.
   Он подозревал, что Бэкхарт пытается обеспечить себе  политический  успех,
который заставил бы людей позабыть о  сотворенной  с  Метрополией  мерзости.
Сканер  Мак-Кленнона  засек  передачу,   посвященную   этому   событию.   Он
рассчитывал,  что  теперь  новость  дойдет  и  до  Звездного  Рубежа.  Тогда
конфронтация спадет сама собой. Грабер кинется на защиту Туманности.
   Время, старый предатель,  снова  переметнулось.  Он  не  удивился,  когда
передатчик задрожал и раздался голос Бэкхарта:
   - Томас, ты меня слышишь? Это адмирал Бэкхарт. Томас, ты меня слышишь?
   - Слышу, говорите. - Он ограничился этим, опасаясь, что они могут  засечь
его местонахождение.
   - Томас, ты добился своего. Личная гарантия  начальника  Генштаба.  -  Он
помедлил, ожидая ответа Мак-Кленнона. Томас молчал. - Томас, ты слышишь?
   - Сказал же, слышу.
   - Ты добился своего. Что теперь будешь делать?
   До сих пор он думал только о том, как заставить  их  согласиться.  Теперь
перед ним стоял вопрос, как заставить их признать свои гарантии  на  бумаге,
публично, и одновременно не дать им затащить себя в какой-нибудь подвал  под
обработку психологов.
   - Я перезвоню.
   Он взглянул на своих пленников. Теперь он понял, что нельзя служить  двум
хозяевам  и  пользоваться  любовью  их  слуг.  Ненависть  Эми  его   терзала
беспощадно. А ярость Мауса... Но Маус помог,  помог  хотя  бы  тем,  что  не
сделал того, что мог бы сделать. Он дал дружбе заслонить долг, позволил себе
усомниться в своей правоте.
   Иначе у Мак-Кленнона не вышло бы.
   Но Эми... Она отказывалась понимать, что он пытается сделать. Она назвала
его Иудой.
   Глухую неприязнь Марии он переносил легко. В этом у него был  достаточный
опыт. Ее сладострастное сангарийское лицо стало мягким, пассивным,  покорным
отражением чувств, которые он видел на лице жены.
   О Маусе он не особенно  беспокоился.  Маус  преодолеет  свою  ярость.  Он
простит предательство. Они друзья.
   "Так, - подумал он. - Пора встретиться со  Стариком  лицом  к  лицу.  Его
борзые будут на пороге, как только я скажу, где..."
   - Адмирал? Говорит Мак-Кленнон.
   - Томас,  у  меня  мало  времени.  Ты  получишь  то,  чего  хотел.  Давай
поторопимся, ладно?
   - Мне нужен кто-нибудь из адвокатов суда.
   - Что? Ты же не под арестом. Тебе даже не предъявлено  обвинение.  Я  тут
изо всех сил защищал тебя, сынок. Скажи мне только, где ты, черт возьми?
   - Я хочу, чтобы он был свидетелем, а не моим защитником.
   - Боже, Томас, я же дал тебе слово. Это все, что я могу тебе дать.  Чтобы
доставить сюда космического адвоката, потребуется неделя. Умоляю тебя, давай
без этих штучек.
   Ладно, ладно. Может, Бэкхарт и прав, и  он  действительно  только  теряет
время. Адмирал ведь дает слово.
   Он сообщил Бэкхарту, куда за ним приехать.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ:
3050 год н.э.

ОСНОВНОЕ ДЕЙСТВИЕ

   Четыре офицера полиции Города Ангелов появились у двери, чтобы  доставить
Мак-Кленнона к его непосредственному начальнику. Он  удивился,  но  не  стал
спрашивать, почему они выполняют  работу  армейцев.  Томас  развязал  Мауса,
Марию и Эми.
   - Идемте, джентльмены, - проговорил он.  Перед  глазами  порхали  бабочки
размером с сову да еще совокуплялись прямо на лету.
   Улицы были пустынны. Город Ангелов превратился в город призраков.
   - А где все? - спросил он. Перехватывая передачи, он  не  слышал  ничего,
что объясняло бы эту пустоту.
   - Призваны, - проворчал один из полицейских.
   - Что?
   - Почти все население призывного возраста состояло  в  резерве.  Это  был
верный способ заработать пару лишних марок. Теперь их призвали.
   - Эта война выйдет суровая.
   - Точно, - согласился полицейский. -  Они  призвали  всех  с  Трансверса.
Флотских, космопехов, планетарную оборону,  всех  подряд.  Мало  этого,  они
забрали всю технику, которая не была гвоздями прибита.
   Офицеры вели задержанных прямо в штаб Бэкхарта. Мак-Кленнон  увидел,  что
на улицах почти нет машин.
   - А что с той бандой наверху? - спросил он, ткнув пальцем в небо.
   - Тяжелые? Еще там. Будем надеяться, им удастся сдержать сангарийцев. Ты,
твой приятель да еще адмирал  со  своей  командой  -  единственные  военные,
которые остались на планете.
   - Кажется, дело серьезное, - проговорил Маус. -  Старик  любит  играть  в
игры, но не в такие дорогостоящие.
   Мак-Кленнон  не  мог  избавиться  от  чувства  тревоги  и  растерянности.
Всеобщая мобилизация была тревожным знаком. Это означало,  что  Конфедерация
решила бросить все силы в первый же бой.
   Его мысли остановились на родной планете. Неужели со  Старой  Земли  тоже
забрали всех мужчин и технику? В  таком  случае  он  рад,  что  оказался  во
внешних мирах.
   Как только исчезнут полицейские патрули, эта безумная планета  погрузится
в пучину варварства. Конфедерация старалась не вмешиваться в дела землян, но
все же держала уровень насилия под контролем.
   Беспорядки уже случались во время Улантской войны и, в меньших масштабах,
несколько позже - каждый раз,  когда  присутствие  Конфедерации  ослабевало.
Развязавшись с Улантом, Луна  Командная  оказалась  в  необходимости  заново
завоевывать Землю.
   Едва исчезал бронированный кулак, секты и культы  перековывали  орала  на
мечи и начинали сводить старые счеты.
   - Маус, - сказал Мак-Кленнон. - Странный мир я называю домом.
   Шторм понял его с полуслова.
   - На этот раз все будет не так плохо,  Томми.  Я  видел  кое-какие  планы
мобилизации.  Призыв  будет  проводиться  выборочно.  Нечто  вроде   древних
штрафных рот. Будут забирать бездельников и отправлять их  на  другой  конец
Конфедерации. Их разбросают по вселенной, чтобы не причиняли неприятностей.
   - Звучит неплохо. Если забрать достаточно, то беспорядков не будет.
   - Это обеспечило бы стабильный приток людей. Во время Улантской войны  от
Старой Земли не было никакого проку.
   Эми, Мария и полисмены пристально следили за их разговором.
   Даже Маус не понимал Старую Землю.
   Земля превратилась в отсталое захолустье. И это  тот  самый  мир,  откуда
пошли все искатели приключений! Дух древних пионеров давно исчез. Оставшиеся
дома были, с точки зрения остального человечества, уродами всех сортов. Даже
Мак-Кленнон с готовностью признавал, что его товарищи на  Старой  Земле  как
нельзя лучше соответствовали этой нелестной характеристике.
   Средний обитатель Старой Земли лишился бы чувств, предложи ему кто-нибудь
отправиться в космос. И все же они могли быть на удивление жестокими друг  с
другом...
   Дикий декаданс?  Именно  так  Мак-Кленнону  представлялась  культура  его
родины.
   - Ты царство страха возродил, о Хаос, и меркнет свет от слова твоего... -
пробормотал он.
   - Что? - переспросил Маус.
   - Это из поэмы. Поп. Маус усмехнулся:
   - С возвращением, Томми. Ты снова ведешь себя как добрый старый друг.
   Мак-Кленнон  застонал  и  схватился  за  живот.  Язва  вцепилась  в  него
драконьими когтями, будто пытаясь проложить себе путь наружу.  Боль  согнула
его пополам.
   - Томми?
   - Язва.
   - Нам необходимо доставить тебя к доктору.
   - Еще немного. Совсем немного. Я продержусь.
   - В кого ты превратишься, когда все это кончится?
   - И все же мне придется через это пройти. Только  тогда,  когда  кончится
миссия, которую он добровольно па себя взвалил, сможет он подумать о себе  и
заняться болью душевной и физической.
   Недели ожидания вернули язву к  жизни.  Потому  что  он  не  ждал  ничего
хорошего. Ему доводилось одерживать верх над Бэкхартом, но  никуда  в  таком
важном деле.
   Томас боялся. Что сделает Старик? Адмирал был справедлив, но  никогда  бы
не дал справедливости помешать ему выполнить отданный им самим приказ.
   Пытаясь  заглушить  тревогу,   Мак-Кленнон   оглядывался   по   сторонам.
Немногочисленные жители города  казались  подавленными.  Оживление  аукциона
сменилось тревогой.
   Мак-Кленнон заметил еще одну странную деталь в  поведении  людей.  Каждый
горожанин время от времени бросал взгляд на небо. Он сказал об этом Маусу:
   - Наверное, боятся сангарийского флота.
   Томас тоже время от времени посматривал на небо, но вовсе  не  в  поисках
рокового знака. Он  говорил  себе,  что  просто  пытается  в  последний  раз
насмотреться на солнце. Котен Зевен, тюрьма для военных офицеров, находилась
в тысяче километров под поверхностью Луны Старой Земли.  Психологически  она
была так же далека от потока жизни, как и средневековые казематы.
   Однако самообман не удался. Он искал то, что потерял,  что-то,  что  было
очень далеко, и у него не оставалось надежды  увидеть  это  вновь.  На  этой
неделе флот Пейна вошел в гипер. Его приемное отечество - сейнеры -  исчезло
навсегда.
   - Это здесь, - сказал полицейский офицер. Он указал  на  вход  в  дешевый
отель.
   Бэкхарт уже ждал их в полном обмундировании.  Он  стоял  как  на  параде,
ожидая, когда они войдут. Лицом  адмирал  напоминал  мертвеца.  Только  едва
различимые морщинки вокруг глаз говорили о гневе, кипевшем у него внутри.
   - Заприте женщин, -  произнес  он  без  всякой  интонации,  глядя  сквозь
Мак-Кленнона.
   Эми  сломалась.  Ее  прорвало,  она  разразилась  жалобами,  рыданиями  и
проклятиями.  Мария  смотрела  на  нее  с  нескрываемым  презрением.  Томасу
хотелось обнять, успокоить ее, но он этого не  сделал.  От  этого  стало  бы
только хуже.
   Сквозь стальную оболочку на секунду показался подлинный Бэкхарт. Он  взял
Эми за руку:
   - Успокойтесь, миссис Мак-Кленнон.  Через  несколько  дней  вас  отправят
домой, если только вы не решите остаться с Томасом.
   - Остаться? - Эми истерически рассмеялась, потом взяла себя в руки.  -  Я
вернусь домой.
   Устыдившись своей вспышки, она опустила глаза и уставилась на ковер.
   - Я думаю, мы освободим и вас, мадам,  -  обратился  Бэкхарт  к  Марии  и
улыбнулся. Это была улыбка убийцы, которую Томас не раз замечал у Мауса. Она
появлялась, только когда народу Марии приходилось особенно плохо.
   "Как мы можем быть настолько жестоки, - подумал он. - Вечно  нам  хочется
кромсать кого-нибудь своими маленькими тупыми ножами".
   Маус тоже заметил эту улыбку. Фон Драхов попал  в  цель!  Шторм  чуть  не
светился. Он стоял,  как  Торквемада  в  мантии.  И  смеялся.  Смех  казался
безумным.
   - Он и вправду это сделал? Он прорвался? - Шторм повернулся  к  Марии.  -
Пусть живет. Ради Бога, пусть живет.
   Он улыбался во весь рот  жестокой  улыбкой.  Жизнь  для  нее  будет  хуже
смерти. Ее не ждет ничего, кроме бегства и страха  и  полной  безнадежности,
пока наконец ее не свалит последний, беспощадный, неотвратимый противник.
   - Юпп фон Драхов, старый друг наших здешних былых  забав,  навестил  твою
Метрополию, - сообщил ей Маус.
   Мария поняла. Все время заключения Маус изводил  ее  рассказами  о  своем
случайном открытии. О сверхновой бомбе.
   Сангарийка не  сломалась.  Она  не  доставила  своему  врагу  ни  секунды
торжества. Она просто улыбнулась  своей  холодной,  стальной  улыбкой,  и  в
глазах ее было обещание.
   Ничто и никогда не могло сломить ее холодного самообладан