оружию сейнера.  -
Терпеть не могу стрелять.
   Впервые она не смогла сразу найти ответную реплику. По  тону  Мауса  было
ясно, что ее  он  пристрелит  без  всякого  насилия  над  собой.  Когда  она
повернулась, лицо ее было искажено гримасой боли и злобы. Снова  они,  с  ее
точки зрения, перехитрили ее. И этот раз может быть фатальным.
   Гримаса превратилась в напряженную улыбку.
   - Опоздали. - Улыбка стала шире. Она предвкушала. - Они уже на пути сюда.
   - Мойте, втащи сюда этого человека и закрой дверь. Как он?
   - Он умер.
   - Так что ведите себя хорошо, - сказала Мария, когда  бен-Раби  захлопнул
дверь. У нее хватило здравого смысла  говорить  нейтральным  голосом.  Чтобы
выжить, насладиться своей победой, ей нужно было убрать препятствие, которым
она сделала Мауса. - Они скоро здесь будут. Вы же не хотите их взбесить.
   - Этот тоже помер, - сказал  бен-Раби.  -  Мария,  зря  ты  думаешь,  что
сейнеры отдадут  траулерный  флот  из-за  налета  нескольких  рейдеров.  Она
улыбнулась своей металлической улыбкой. Он вспомнил разбитые  торговые  суда
после налетов сангарийских рейдеров. Они придут с  хорошим  запасом  пороха.
Выживших не будет. Завыла сирена. Это был отчаянный призыв к оружию.
   - Боевая тревога, Мойше. Она не  блефует.  Подобранное  оружие  будто  бы
болезненно распухало у него в руке. Какая-то часть его  требовала  закончить
то, что он начал на Сломанных Крыльях.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ:

3049 Н.Э.

ОПЕРАЦИЯ "ДРАКОН", БИТВА

   Время вытянулось в трубку и завилось вокруг себя, как  сумасшедшая  змея,
пытающаяся сама себя раздавить. Оно отделило ставшую полем боя  каюту  Марии
от макровселенной, выделившись в отдельный поток. Десять секунд превратились
в бесконечное мгновение.
   Бен-Раби стало страшно.
   Внутри у Мауса что-то  щелкнуло.  Он  переключился  на  сознание  убийцы.
Бен-Раби разрывался между побуждением  бежать  по  тревоге  и  оставаться  и
сдерживать эту биохимическую машину убийства.
   "Данион" вздрогнул. Мойше узнал ощущение от старта сервисного корабля.
   - Я иду на станцию, Маус. Сторожи ее до прихода ребят Ярла. И помни:  она
нужна живая.
   Маус  механически  кивнул.  В  режиме  сознания  убийцы  им  было   легко
руководить - если  психологи  заложили  в  него  команду  подчиняться  твоим
указаниям. Потом он будет очень расстроен. Он хотел бы устроить этой женщине
смерть от тысячи ран - или что-нибудь столь же мерзкое.
   Но он уже возвращался в реальный мир.
   - Возьми пистолеты, Мойше. И спрячь.
   - За каким...
   - Пригодятся.
   - Ладно.
   Бен-Раби собрал пистолеты, спрятал  их  в  каюте  Мауса  и  направился  к
помещению контроля повреждений Юга.
   - Чего там? - спросил он, войдя, у одного из своих коллег.
   -  Сангарийские  рейдеры.  Говорят,  их   там   не   меньше   пятидесяти.
Страшновато.
   - Во многих смыслах.
   - То есть?
   - То есть этот перформанс организован целым консорциумом. Столько сил  не
наскребет ни одна Семья. Последний раз  они  собрали  столько  кораблей  для
нападения на Мир Хельги во время войны на Теневой Линии.
   Сейнер посмотрел на бен-Раби с испуганно-озадаченным видом. Мойше говорил
о чужой истории.
   А коллеги-наземники Мойше были охвачены  самым  низкопробным  страхом.  В
оружие сейнеров они не верили ни на грош. И они не сомневались,  что  рыбаки
будут драться. Он не понимал почему,  пока  не  услышал  от  самих  сейнеров
предположительные слова Пейна.
   Командующий флотом отказался вести переговоры или сдаваться.  Он  передал
сангарийцам, что будет драться до последнего траулера.
   - Да за что же драться? - пытался выяснить Мойше.
   Сейнеры отказывались его просветить.
   Тогда он сам ощутил прикосновение страха. Ему никогда не хотелось умирать
стоя. По крайней мере с тех пор, как  он  избавился  от  мальчишеских  грез.
Вообще он не был заинтересован умирать. Хотя бы  ближайшие  несколько  тысяч
лет.
   Время двигалось не быстрее, чем льется патока. Он знал,  что  во  внешней
тьме маневрируют корабли сангарийцев. Сервисные  корабли  с  гораздо  худшим
вооружением вылетели им навстречу. Танец смерти начался.
   Мойше стоял лицом к темному шлюзу, и в голове прыгали все те же  вопросы,
на которые не могло быть ответов. Самым большим из них было все то же  хочу,
и рядом с ним - видение пистолета. Он  забеспокоился  насчет  Эми  Где  она?
Будет ли она вне опасности?
   - Дурацкий вопрос! - буркнул он сам себе. Конечно, нет.  Никто  не  будет
вне опасности.
   Потом он заметил ее, стоящую возле инструментальной кладовой. Что она там
делает? А она, заметив его, направилась к нему.
   - Где Маус? - спросила она. Он быстро объяснил.
   - Хорошо, - сказала  она,  когда  он  закончил.  Она  пыталась  сохранить
спокойствие, но в углу глаза у нее появилась слезинка.  Эми  раздраженно  ее
смахнула. Кажется,  подцепила  от  него  отношение  к  слезам,  свойственное
наземникам. Отчего  бы  еще  сейнеру  скрывать  свои  чувства?  Погибли  три
человека - это печально.
   Она сказала:
   - Я сообщу Ярлу. Может быть, он не всех послал вниз.
   Мойше вернулся в свое кресло и стал глядеть на стойку, считая заклепки  и
сварные швы. Когда долетят сангарийские ракеты?
   Когда произошло нападение, это  оказались  не  сангарийцы.  Тупые  акулы,
сбитые с толку и разозленные  появлением  стольких  еще  кораблей,  достигли
критической массы эмоций. И напали со всех сторон.
   Из операционного сектора просачивались  обрывки  новостей.  Были  плохие,
были хорошие. Сангарийцам приходилось несладко. Но  напавшие  на  траулерный
флот акулы сосредоточились на "Данионе".
   В море пустоты сервисные корабли убивали акул; иногда акулы  убивали  их.
Сангарийцы тщетно отмахивались от врага, невидимого для их  оборудования,  в
то же время с глупым упрямством пытаясь занять выгодную позицию для атаки на
траулерный флот. "Хилая надежда, - подумал Мойше. - Акулы ими займутся.  Да,
но кто потом займется акулами?"
   Дрожь "Даниона" стала постоянной. Все  его  оружие  было  пущего  в  ход,
стреляя что по сангарийцам, что по акулам.  Бен-Раби  недовольно  скривился,
прикинув, чем вооружен огромный корабль.
   Он со своей командой ждал в сердце огромной машины, он чуял их  страх,  а
они - его. Эми под его рукой дрожала, как перепуганный кролик.  Каждый  раз,
когда  акулы  пробивали  защиту,  вопили  сигналы  тревоги,  но  в  контроль
повреждений Юга пока еще аварийные вызовы не поступали.
   Под крышей страха начинала вариться храбрость.  Уже  не  было  напряжения
между наземниками и сейнерами. Их  связало  противостояние  смерти,  которая
лишена расовых предрассудков.
   "Данион" качнулся. Сирены заскребли злобными когтями по  миллиону  досок.
Крики офицеров слились в общий гвалт. Аварийная группа контроля  повреждений
бросилась в электрокар и полетела на помощь техникам пораженного сектора.  У
них за спиной настроение людей становилось постепенно гробовым, когда страх,
уже не в силах себя поддерживать, рухнул на уровень вниз и стал парализующим
ужасом. Каждый из техников сидел отдельно  от  других,  погруженный  в  свои
мысли.
   Стали  поступать  доклады  о  повреждениях.  Десять  процентов  населения
"Даниона" были мертвы  или  отрезаны  от  главных  систем  жизнеобеспечения.
Электрокары вышли из строя. Уцелевших надо было  быстро  вывозить,  пока  не
отказали аварийные системы.
   А Мойше сидел, ничего не делая, и ждал своей очереди умирать.
   Где-то в огромном ничто командующий пиратской эскадрой сангарийцев решил,
что с него хватит. Его корабли вошли в гипер, оставив звездоловам свою  долю
призрачных врагов.
   -  Скафандры!  -  приказал  сейнер  с  окаменевшим  лицом,   инструктируя
сотрудников контроля повреждений, когда дошли вести. Он предвидел конец.
   Они надели скафандры из аварийных шкафов. Бен-Раби, натягивая свой, успел
подумать, что впервые это всерьез. Обычно это бывала тренировка или  учебная
тревога.
   Интересно, почему до сих пор не  появился  Маус?  Оказался  в  отрезанном
секторе? Он спросил у Эми.
   - Нет, там еще нет повреждений. Наверное,  у  Ярла  не  было  пока  шанса
что-нибудь сделать. Очевидно, наших людей всех поставили к орудиям.
   "Данион"  вскрикнул  и  завертелся  под  ними.  Мойше  упал.  Сервомоторы
скафандра завыли и поставили его на ноги. Гравитация забарахлила. Он  всплыл
в воздух и тут же тяжело рухнул. Свет мигнул,  погас  и  вернулся,  когда  в
линию поступило аварийное напряжение.
   Какая-то акула влепила в силовой узел и двигатели "Даниона".
   Кто-то что-то ему орал. Эми?
   - Что?
   Он не мог сосредоточиться, понял только, что его группа идет на выход,  и
успел вспрыгнуть на электрокар, который уже поехал.  Руки  сейнеров  втащили
его через борт.
   Через двадцать минут, в какой-то части корабля, где была ядерная станция,
командир  группы  приставил  его  перекрывать  и  чинить  сломанные  системы
трубопроводов. Были разорваны целые коридоры, пробоины открывались  в  ночь.
Иногда он видел ее, беззвездную, пока работал,  но  никаких  мыслей  она  не
вызывала. Он был слишком занят.
   Прошли часы. Когда ликвидировали все течи из труб и можно было  перевести
дух, он заметил разорванный вакуумом труп  в  переплетении  кабелей,  темное
пятно на фоне внешнего сияния. Тут он остановился. Космос. Если это то, чего
ему не полагается видеть, то он обязан посмотреть. Он подошел к дыре, ничего
не увидел. Оттолкнув труп, он выглянул наружу. Все равно ничего.  Ни  звезд,
ни  созвездий,  ни  Млечного  Пути.  Ничего,  лишь  переплетение   траулера,
подсвеченное сиянием ниоткуда.
   Не зная сам сколько, он там стоял, застыв в неверии. Ни одной звезды. Где
же это они, если здесь нет звезд?
   Траулер  медленно  поворачивался.  Из-за   труб,   конструкций,   парусов
появлялось что-то - источник сияния. Он узнал его,  но  не  хотел  сам  себе
поверить. Это была Галактика, вид сбоку из-за ее пределов. Какой  же  объект
за пределами Галактики был настолько близко, что корабль мог его достигнуть?
   Вдалеке другой траулер заискрился под атакой акул. Пока бен-Раби работал,
"Данион" несколько раз вздрогнул, но серьезных попаданий не было.  А  сейчас
на другом корабле произошел взрыв. Из прорванных корпусов вырвались газы. Но
глаза бен-Раби ушли в сторону, прикованные к яркому пятну размером с монету,
восходящему с направления вращения корабля.
   Это была планета. Самосветящаяся, без солнца.  Такая  могла  быть  только
одна...
   Звездный Рубеж.
   Верная смерть для всякого, кто подойдет близко.
   Что эти сейнеры делают? Они сошли с ума? Ищут смерти?
   Что-то взорвалось, расцвело на фоне Галактики в сто раз ярче  ее,  огонь,
похожий на пламя взорвавшейся звезды. Это траулер занялся пламенем,  которое
могла поджечь только многомерная акула. Они стали хитрее, они теперь пускали
газы антиматерии, поглощавшие все. Краем сознания он спросил себя,  как  мог
бы и звездолов: не послужит ли флоту смерть этого корабля? Не погибают ли  в
этом пламени и акулы?
   Взгляд его вернулся к Звездному Рубежу. Все мифы о нем всплыли в  памяти.
Он не сомневался, что сангарийцы вернутся. Не в их  стиле  отступать,  когда
ставки так высоки, а на кон было поставлено куда больше, чем даже  источники
амбры.
   Он знал, зачем пришли сюда сейнеры. Как и все, кто искал Звездный  Рубеж,
они хотели заполучить  баснословное  оружие  цитадели.  Столетиями  пытались
авантюристы овладеть этой планетой. Тот, кто владеет ее вечной мощью, тот  и
будет диктатором во всем Рукаве.  Ни  одна  современная  система  защиты  не
устоит против оружия Звездного Рубежа. Тем более акулы. Это оружие было  тем
спасением, на которое дерзал надеяться Пейн.
   Какая  призрачная  надежда!  Бен-Раби  знал,  что  защиту  этой   планеты
преодолеть невозможно. Не мог пока ни один боевой флот.
   Кто-то тронул его за плечо. Человек прислонил свой шлем к шлему бен-Раби,
и звук передавался непосредственно.
   - Отходим. "Данион" получил попадание  между  нами  и  центром.  Отходим,
чтобы нас не отрезало.
   В этих словах было много печали, но  мало  того  страха,  который  ощущал
бен-Раби.
   Они добрались до центра контроля повреждений Юга, но  пришлось  несколько
километров идти пешком через  участки,  которые  были  будто  бы  пережеваны
оружием Флота. Мойше трудно  было  поверить,  что  все  это  сделала  тварь,
которой даже не видно.
   Для  них  было  подготовлено  помещение  для  отдыха  с  едой  и  питьем,
достаточно безопасное, чтобы они рискнули снять скафандры.
   И Маус там был, раненый и окровавленный.
   - Маус! Какого черта!..
   - Надо было сразу ее валить, Мойше.  Она  меня  перехитрила.  Теперь  она
где-то пакостит.
   Корабль был огромным и запутанным. Исчезнуть ей было легче легкого.
   - Как?
   Мойше осмотрел левую руку Мауса. Она была изогнута  под  странным  углом.
Кто-то наложил Маусу турникет.
   - Чем-то вроде топорика.
   Лицо у Мауса было изможденным и бледным,  но  он  не  протестовал  против
грубого прикосновения рук бен-Раби.
   - Ты что, задремал? Это на тебя не похоже.
   - Ага. Мы играли в шахматы...
   - Шахматы? Ради Господа Бога...
   - Она отлично играет. Для женщины. Поймала меня, когда я собрался ставить
мат. Бен-Раби затряс головой.
   - Ты серьезно? - Да, можно  было  себе  представить.  Самоуверенный  Маус
предложил партию, чтобы убить время, и слишком углубился в расчет вариантов,
чтобы вовремя среагировать. Глупо, но в его характере. - Сколько раз я  тебе
говорил, что они доведут тебя когда-нибудь до беды?
   - Черт побери, Мойше, не надо меня воспитывать. Хотя  бы  не  сейчас.  Ты
лучше сделай что-нибудь с моей рукой, а то всем вокруг наплевать. Я могу  ее
лишиться, а у этих клоунов нет восстановительной хирургии.
   - Эми! Где Эми Кольридж? - Бен-Раби бросился ее  искать  и  нашел.  -  Ты
видела Мауса? Ему срочно нужен врач.
   - Я видела, как он шел. Он уже по дороге туда.
   Эта женщина?
   - Ага.
   Что сейчас делает Мария?
   Это была цена за то, что на Сломанных Крыльях он не дал  Маусу  поступить
по-своему. Кровь друга горела на его руках, а в мозгу горела эта ее железная
улыбка. Какие бы чувства ни были у него к ней - или у нее  к  нему,  но  они
принадлежали к враждебным племенам. И это было  главным.  В  конечном  счете
никто из них не имеет права давать пощады.
   - Я этим займусь, Маус, - шепнул он другу. - Не отпускай пока Эми.  -  Он
встал. - Любимая, ты присмотри за ним, ладно? Я через пару минут вернусь.
   Она ни о чем не спросила, решив, наверное, что он идет в туалет.
   В инструментальной он взял старый лазерный резак модели "Такади-4".  Этот
легкий  инструмент  был  предназначен  для  подрезки  металлических  листов.
Кладовщик ни о чем не спросил.
   Бен-Раби выскользнул из помещения контроля повреждений  в  чей-то  пустой
кабинет рядом. Всего несколько минут ушло на переделку резака,  которой  его
обучали в школе Бюро, и у него в руках оказалось громоздкое лазерное  ружье.
Потом он угнал скутер и уехал.
   Переделывая резак, он пытался воспроизвести ход мыслей этой  женщины.  Он
предположил, что она не знает, что напали акулы, а не ее  соплеменники.  Она
попытается вывести корабль из строя, не нанося повреждений. По специальности
она работает с атмосферой...
   Она направится к  главным  вентиляторам.  Перерезав  подачу  кислорода  к
операционному сектору, она его захватит.
   Он летел по коридорам, лихорадочно пытаясь вспомнить путь к вентиляторам.
Казалось,  что  судьба  твердо  решила  ему  воспрепятствовать.   Разрушения
приходилось объезжать долгими окольными путями. Пережидать  на  перекрестках
движение аварийных групп. Его все время останавливали и говорили,  чтобы  он
надел скафандр. У скутера подсели аккумуляторы,  и  он  еле  полз.  Пришлось
километр пройти пешком, пока удалось угнать другой.
   Когда же он добрался до  цели,  то  понял,  что  угадал.  Закрытую  дверь
вентиляторной сторожили изнутри мертвецы.  Оружие,  если  оно  у  них  было,
исчезло. Мойше посмотрел на то, что держал в руке. Сработает ли?
   Вентиляторный зал был обширен. Он обслуживал только сердце "Даниона",  но
все равно это были джунгли машин и труб. Здесь перегоняли и очищали  чертову
уйму воздуха...
   И где-то здесь она была, старавшаяся убить их всех.
   Полчаса  пролетели  со  скоростью  бегущей  антилопы.  Он  бродил   среди
бробдингнегских машин и ничего не нашел. "Данион"  все  еще  вздрагивал,  но
битва шла так давно, что  он  уже  не  обращал  внимания.  В  нем  воцарился
непобедимый фатализм, ощущение полного бессилия в этой подавляющей ситуации.
   Но черт побери! Стычка оказалась упорной.
   На него наваливалась усталость. За спиной  было  двадцать  часов  тяжелых
изматывающих эмоций.
   Он ползал, карабкался, залезал на шесты  самых  высоких  мостков,  откуда
были видны почти все приборы управления. Но видел он только  пустые  кресла,
где полагалось бы сидеть дюжине техников. Еще в  двух  беспомощно  болтались
трупы. На алюминиевой решетке пола сломанной куклой валялось чье-то тело.
   Она здесь побывала. Что она делает теперь? Ответ  на  вопрос  пришел  сам
собой. Она появилась, будто материализовалась  из  воздуха,  двигаясь  между
панелями и включая задвижки. Бен-Раби навел свое самодельное оружие.
   - Мария... Мария...
   Ее имя сорвалось с языка помимо его воли. Она была ему ближе,  таилась  в
скрытой части его сознания глубже, чем он сам думал.
   Голова ее  дернулась,  обернулась.  Прищуренные  глаза  осматривались.  И
насмешливая улыбка расплылась по ее лицу.
   - Мойше! Ты-то что здесь делаешь? Она следила за ним  бегающими  глазами,
рука ее дергалась возле похищенного оружия в кобуре. Она  была  испугана.  И
она хотела стрелять.
   - Ты пытаешься нас убить? - прохрипел  он.  Абсолютно  идиотский  вопрос.
Конечно, пытается. Чего он ждет? "Жми на курок, жми  на  курок!"  -  пытался
крикнуть он сам себе.
   В своем воображении он делал это уже миллион раз. Этот образ пистолета...
Давай! Давай!
   Он не мог. На этот раз все было по-настоящему. Это  не  была  сумасшедшая
греза наяву, всплывшая из низов  подсознания.  Имел  ли  вообще  этот  образ
пистолета хоть какое-то отношение к настоящему оружию?
   Она переступила через мертвого сейнера.
   -  Мойше,  как  ты  можешь  такое  говорить?  Только  не  тебя.  Тебя  мы
эвакуируем.
   Эвакуируют - в Ад, наверное. Эта  ложь  была  видна  за  километр.  После
Сломанных Крыльев и  рейда  фон  Драхова?  Если  он  сейчас  чего-нибудь  не
сделает, она ему печень вырежет и съест на завтрак.
   Она снова попала в прицел, но он не мог. Так легко казалось это  сделать,
когда он был зол. Маусу это  было  бы  легко..,  легко  ли?  Бисеринки  пота
выступили на лбу; он пытался заставить себя спустить курок.
   Прицел ушел в сторону.
   Это движение его выдало. Улыбка ее  взорвалась  сабельным  лязгом  смеха,
оружие прыгнуло ей в руку, и рука взлетела.
   Он среагировал. От ее выстрела раскалился докрасна  металл  там,  где  он
только что стоял. Но он двигался через открытое пространство. Палец его  уже
не был парализован, хотя выстрелил он наудачу,  срезав  секцию  консоли.  Он
нырнул под прикрытие какой-то большой машины. Машина, ничем не  интересуясь,
ворчала что-то про себя. Как многие люди, она ничего не будет  делать,  пока
ее не тронут, а тогда будет только стоять на месте и вопить.
   До него донесся издевательский крик Марии. Слов он не мог  разобрать,  но
это было не важно. Она хотела вывести его из себя, чтобы он снова показался.
Лучи лизали его укрытие, и металл оплывал язычками, как свечной воск.
   Он был перепуган. Слишком на этот раз он  глубоко  заплыл.  Нырнул  туда,
куда боялся нырнуть еще с первого задания на работе у Бэкхарта.
   В приступе сумасшедшего юмора висельника  он  подумал,  что  смерть  зато
положит конец всем его психологическим трудностям.
   Но и он сам, и эта женщина были слишком уверены в  его  бессилии,  в  его
неуверенности, недостатке