м теледругом, Головастик. Очень повезло.
   Бен-Раби  говорил  искренне.  Ему  доводилось  вступать  в   контакт   со
старейшинами.  По  его  сравнению,  это  было  как  заниматься   любовью   с
собственной  бабкой,  сидя  голой  задницей  на   айсберге   под   взглядами
внимательной толпы. Встреча с Головастиком  была  для  него  самым  приятным
событием за последние годы.
   - Да. Тронутым лучше держаться вместе. Венсеремос, товарищ Мойше.
   Вселенная бен-Раби наполнилась смехом.
   - Где ты это откопал?
   -  Твое  сознание  полно  отрывочных  воспоминаний,  человек-друг  Мойше.
Когда-то ты играл революционера на куске твердой материи, который  назывался
Пыльный Шарик.
   - Точно, играл. Недели две. А потом увертывался от  пуль  всю  дорогу  до
посольства.
   - Ты многое пережил за последние несколько  лет,  человек-друг  Мойше.  В
десятки раз больше, чем  другие,  кто  вступал  в  контакт  с  Головастиком,
звездной рыбой. Много приключений. Как ты думаешь, вышел бы  из  Головастика
шпион?
   - А за кем бы ты стал шпионить?
   - Да. Это проблема. Очень трудно прикинуться акулой.
   - Это тоже шутка, да?
   - Да. А ты все еще шпионишь, человек-друг Мойше?
   - Нет, завязал. Я больше не Томас Мак-Кленнон. Теперь я Мойше бен-Раби. Я
нашел свой дом, Головастик. Теперь это мой народ. Нельзя шпионить  за  своим
народом.
   - Ого, у тебя в сознании какие-то тени.  Может,  там  прячется  секретный
агент? Похоже на то. Хей! А может быть, однажды ты отправишься  шпионить  за
людьми на кусок твердой материи? Будешь двойным шпионом.
   - Двойным агентом?
   - Да. Это правильное слово.
   - Со шпионажем покончено, Головастик. Я буду телетехом.
   - Опасно.
   - Шпионаж тоже. Тому больше причин, чем ты можешь понять.
   - Ты имеешь в виду опасность вреда для сердца?
   - Не понимаю, почему говорят, что ты глупый. Ты гораздо  догадливее,  чем
большинство известных мне людей. Ты понимаешь суть вещей без объяснений.
   - Потому  что  я  -  звездная  рыба.  Люди  не  могут  заглянуть  внутрь,
человек-друг Мойше. Вам надо объяснять. Вам надо  показывать.  Ты  не  такой
человек, чтобы этим заниматься.
   - Да. Давай поговорим о чем-нибудь другом, а?
   - Время разговоров  подходит  к  концу,  человек-друг  Мойше.  Падальщики
начинают пританцовывать. Ты не обратил внимание?
   - Я еще не могу видеть все сразу. Это было одним из достоинств вселенной,
которая рождалась, когда телетех вступал в контакт. Человек  больше  не  был
ограничен бинокулярным зрением, но ему приходилось отвыкать от своих прежних
привычек.
   Слепые становились телетехами быстрее и работали лучше. Им не  надо  было
отвыкать от привычек, не надо было преодолевать  предубеждений.  Но  слепцы,
страдающие классической мигренью, попадались очень редко.
   К флоту стали приближаться алые  торпеды.  Они  не  бросились  опрометью.
Голод еще не вытеснил здравый смысл.
   Акулы соображали туго, но знали: чтобы добраться до добычи,  надо  обойти
траулеры.
   В этом и был весь смысл союза звездной рыбы со звездоловами.
   - Надо кончать визит, Головастик. Я должен помочь в битве.
   - Да, конечно, человек-друг Мойше.  Стреляйте  метко.  Я  буду  помогать,
посылая в твой мозг верные направления.
   - Отлично. - Вслух, в свой шлем, бен-Раби проговорил:
   - Наведение!
   - Наведение на связи, - щелкнуло в наушниках.
   - Говорит телетех. Я в контакте и готов  принять  контроль  над  батареей
сектора. Акулы готовятся к атаке. Повторяю, готовятся к атаке.
   - Ч-черт! Ладно, приятель. Забудь о батарее сектора. Начальник артиллерии
хочет, чтобы ты давал данные в аквариум главного дисплея. Как думаешь, ты  и
твой контакте? сможете давать нам информацию в реальном времени?
   - Да, - глубоко в сознании бен-Раби пробормотал Головастик.
   - Да, - повторил Мойше и сам удивился. Он еще никогда  не  пытался  этого
делать.
   - Монитор?
   - Готов, наведение, - вмешался голос Клары. - На  всех  датчиках  зеленый
свет. Я только что запустила транслятор. Можете  подключать  компьютер,  как
только будете готовы.
   - Готовьтесь к передаче, контакте?.
   - Мойше, - проговорила Клара. - Не надо рисковать. Как только станет туго
- отключайся.
   - Передача, контакте?!
   На  мгновение  бен-Раби  показалось,  что  какой-то  неосязаемый   вакуум
высасывает его сознание. Однако Головастик  мягко  коснулся  его  мыслей,  и
волна паники улеглась.
   Мойше расслабился и стал проводником, стал сторонним наблюдателем.
   Падальщики вдруг начали кровожадно пританцовывать.
   - Начинается атака, - пробормотал бен-Раби.
   Рыбы-падальщики радовались - их ждал пир независимо от исхода битвы.  Они
будут одинаково довольны и мертвой акулой, и мертвой звездной рыбой.
   Около десятка  алых  торпед  вдруг  затуманились,  вытянулись  в  длинные
перистые линии и снова обрели форму в опасной близости от звездного стада.
   Сотня световых мечей начала кромсать их на поживу падальщикам. Для пучков
частиц акулы были легкой добычей.
   - Узнают, как нападать через гипер, - прошептал Головастик.
   Стадо  звездных  рыб  даже  не  подумало  уклоняться.   Они   не   станут
маневрировать, пока не начнет поддаваться защита человеческих кораблей.
   А защита может и не выдержать, пронеслось в мозгу бен-Раби. Пять кораблей
не могут дать нужную плотность огня. Будут мертвые зоны. Большие дыры.  Если
попытаться их закрыть, можно расстрелять своих.
   Стая акул пришла в замешательство.  Они  еще  не  нашли  удачную  тактику
нападения на траулеры.
   Тугодумие  хищников  было  единственной  надеждой  и  звездных   рыб,   и
звездоловов. Потому что с акулами  что-то  случилось.  Их  число  возрастало
почти экспоненциально. Они все отчаяннее пытались раздобыть себе пищу.
   Раньше их  добычей  были  отбившиеся  от  стада  звездные  рыбы.  Слабые,
больные, неосторожные. Однако теперь акулы нападали на здоровых и сильных  и
даже набрасывались на своих собственных раненых. Даже огневая мощь  траулера
не всегда могла сдержать большую стаю, когда голод переходил в  смертоносную
ярость берсеркера.
   - Все не так хорошо, как ты думал, человек-друг Мойше. Они все  рвутся  в
бой одновременно, отовсюду. Убивать и умирать.
   В мыслях Головастика проскальзывал ужас. Мойше пришел в отчаяние. Даже  в
адской битве у Звездного Рубежа Головастик не терял оптимизма.
   Предсказание звездной рыбы сбылось. Красные торпеды внезапно полетели  во
все стороны. Мойше доводилось встречать ту же реакцию у людей.  Один  раз  -
когда  шайка  революционеров-дилетантов  заслышала  приближение  полиции.  В
другой раз - когда террорист бросил ручную гранату в переполненный театр.
   Но  акулы  не  разбегались.   Их   охватило   мгновенное   безумие.   Они
растягивались для атаки.
   Хищники бросились к траулерам.  Их  встретил  кинжальный  огонь  лазерных
лучей и пучков частиц.
   Огонь "Даниона" был смертельным. Мониторинг в режиме  реального  времени,
который обеспечивали телетехи  и  связанные  с  ними  звездные  рыбы,  давал
стрелкам ту бесценную долю секунды,  которой  не  было  у  их  товарищей  на
кораблях, использующих стандартные системы наведения.
   Волна акул обрушилась на "Данион", как ледоход на гранитный утес.
   Они могли бы взять вверх, будь у них в распоряжении терпение моря  и  его
нескончаемая сила, которая позволяет тысячелетие  за  тысячелетием  посылать
волну за волной на гранитную скалу. Они  уже  сильно  потрепали  "Данион"  у
Звездного Рубежа. Чтобы разметать  целую  секцию  корабля,  достаточно  было
прорваться одной акуле с многомерной системой огня. Но в этой стае акул было
меньше, и вел их не разум, а голод.
   - О черт! -  выругался  бен-Раби,  когда  взрыв  оторвал  огромный  кусок
соседнего корабля. Одной из акул все же  удалось  туда  прорваться.  Корабли
сопровождения, которые все еще  суетились  вокруг  обломков  "Джариэла"  или
пытались залатать дыры в огневом щите, ринулись к вырванному осколку. Вокруг
него клубились тучи замерзшего ледяного пара - корабль терял воздух.
   Одна акула прорвалась к стаду звездных рыб.
   Огромные создания,  порождения  ночи,  вовсе  не  были  беззащитны.  Один
извергнул шар ядерного огня, горевшего у него в "кишках",  и  послал  его  в
цель с точностью, достойной Робин  Гуда.  Акула  исчезла  в  тающей  вспышке
водородной бомбы.
   Один хищник сгинул. Одна звездная рыба обезоружена  на  много  часов.  На
воскрешение внутреннего огня у этих созданий уходило приличное время.
   Бен-Раби  видел,  как  у  Звездного  Рубежа  миролюбивые  звездные   рыбы
использовали то же оружие против сангарийских рейдеров.
   - Вот и клочья  полетели,  человек-друг  Мойше.  -  Головастик  попытался
пошутить. - Да, мы с тобой неплохо справляемся. Может быть, твои  старейшины
в конце концов решат, что ты не так глуп.
   Невысказанной вслух осталась надежда Головастика на такую же реакцию  его
старейшин.
   - Идет новая эра, Головастик, - подхватил бен-Раби. - Время торопливых  и
пританцовывающих.
   - Акулы возвращаются!
   Оружие "Даниона" вновь прорезало долгую ночь. Интересно, мелькнула  мысль
у Мойше, что подумает наблюдатель, окажись он  через  тысячу  лет  в  тысяче
световых лет от места схватки.
   В  Улантской   войне   обе   стороны   использовали   в   войне   технику
ретроспективного наблюдения. Нельзя было изменить исход сражения,  но  можно
было снова и снова изучать сам бой под любым углом зрения.
   Второе нападение было еще яростнее  первого.  Бен-Раби  прекратил  всякие
попытки думать. Отслеживание ситуации требовало всего его внимания.
   Все больше акул появлялись из гипера, движимые тягой неизвестной природы.
Их тоже охватило бешенство. Они нападали на  все  вокруг,  включая  и  своих
раненых соплеменников, оставшихся в районе битвы.
   Этого-то и боялся Головастик. К месту сражения  будут  притягиваться  все
новые и новые акулы, пока не подавят защиту просто своей численностью.
   Это предвидели и, звездные рыбы, и  звездоловы.  Страх  гибели  стада  за
стадом и траулера за траулером под ударами хищников и  заставил  независимых
командиров этого флота объединиться в атаке у Звездного Рубежа.
   Поток новых акул замедлился до капель.
   "Мы снова побеждаем, человек-друг Мойше, - подумал Головастик.  -  Видишь
этот ритм? Этот сияющий ритм? Они теряют силы, пожирая собственных раненых".
   Бен-Раби оглядел свою внутреннюю вселенную,  которая  менялась,  будто  в
калейдоскопе. Он не видел ничего,  кроме  хаоса.  Это,  подумалось  ему,  то
самое, о чем грезил Чижевский, когда писал "Древнего Бога". Казалось, что  в
последних событиях отразилась поэма Чижевского.  Неужели  этот  человек  был
провидцем?
   Нет. Когда он писал тот цикл, куда вошел и  "Древний  Бог",  то  держался
только на звездной пыли. И месяца  не  прошло  после  написания  поэмы,  как
наркотик его прикончил. Его образы были рождены языками  огненного  безумия,
пожиравшего его сознание.
   - А ты не устаешь от того, что вечно прав? - спросил  Мойше  Головастика,
когда акулы обратились в бегство.
   - Никогда, человек-друг Мойше. Но я  давным-давно  научился  ждать,  пока
истина станет очевидной, непреложной, и только тогда провозглашать ее вслух.
От ошибки больно. Презрение старейшин жжет как огонь тысячи солнц.
   - Я знаю это чувство.
   Почему-то по вселенной Мойше вдруг пронеслось лицо адмирала Бэкхарта, его
прежнего командира. Здесь, на окраине галактики, в битве не на жизнь,  а  на
смерть с созданиями, о существовании которых всего лишь пару лет назад он  и
не подозревал, его прошлая карьера казалась ему далекой,  как  чужая  жизнь.
Жизнь другого воплощения или литературного персонажа.
   Атака провалилась, как только бежали первые, насытившиеся акулы.
   Звездные рыбы пострадали куда меньше, чем их  несъедобные  защитники.  Ни
один дракон не исчез из золотого стада, оберегаемого траулерами, но еще один
корабль получил серьезные повреждения.
   Через сознание Мойше мышиной пробежкой юркнули предательские мысли.
   Головастик возмутился меньше, чем можно было ожидать.
   На чисто прагматическом уровне звездный товарищ Мойше был  согласен,  что
лучший  способ  сохранить  жизни  и  корабли  звездных  рыбаков  -  уйти  из
межзвездных рек.
   - Они никогда не уйдут. Головастик.  Траулеры  -  это  их  отечество.  Их
родина. Это гордые и упрямые люди. Они будут бороться и надеяться.
   - Знаю, человек-друг Мойше. И это печалит стадо. А  старейшин  заставляет
гордиться тем, что выковали такой прочный союз. Но почему ты сказал "они"?
   - - Ну, мы. Знаешь, иногда.., почти всегда я здесь чужой.  Они  поступают
не так, как привык поступать я...
   - Иногда ты тоскуешь по своей прошлой жизни, человек-друг Мойше.
   - Иногда. Но не часто и не о многом. Вернемся  к  делу.  -  Ему  пришлось
сосредоточиться на своем физическом голосе, чтобы прохрипеть:
   - Наведение? Телетех. Акулы уходят. Они бросили  попытки.  Можете  давать
отбой, как только последняя покинет пределы прицельного огня.
   - Вы уверены, контакте?? В аквариуме дисплея картина другая.
   - Уверен. Дайте мне знать,  когда  можно  прекратить  передачу.  Это  мой
второй контакт за последние восемь часов.
   - Ясно. Будет сделано.
   Казалось, парень на том конце проникся к нему должным уважением.
   - Ты в порядке, Мойше? - вмешался голос Клары. -  Напряжение  не  слишком
велико? Мы можем тебя вернуть.
   - Я в порядке. Пока. Я помню,  кто  я  такой.  Только  держи  свой  шприц
наготове.
   У Звездного Рубежа  "Данион"  потерял  половину  своих  профессиональных,
обученных телетехов. Одних  -  из-за  слишком  долгого  контакта,  у  других
сознание сожгли акулы, прорвавшиеся через огневой заслон корабля.  О  первых
предполагалось, что они заблудились в личной вселенной  контактера.  Десятки
пострадавших телетехов занимали специально отведенную палату, где докторам и
сестрам приходилось ходить за ними, как за новорожденными.
   Их тела продолжали  жить,  а  сознание..,  оставалась  надежда,  что  его
удастся найти.
   За всю историю небесных сейнеров еще не удалось вернуть назад  ни  одного
контактера.
   В эти дни звездоловы жили надеждами. Одной из них был  Звездный  Рубеж  -
надежда на оружие, способное рассеять стаи акул.
   Бен-Раби не понимал, как сейнеры собираются добиться того, что не удалось
многим поколениям безумцев, дураков и гениев. Звездный Рубеж  был  крепостью
неприступной.
   Это был целый мир, размером примерно с Землю, и этот мир  был  крепостью.
Или планетой-линкором. Или черт знает чем.  К  Звездному  Рубежу  невозможно
было подступиться. Технология  его  оборонительных  сооружений  превосходила
воображение  всех  рас,  знавших  о   его   существовании.   Его   создатели
давным-давно сгинули в пропасти времен.
   Поколения людей мечтали  об  оружии  Звездного  Рубежа.  Тысячи  гибли  в
попытках до него добраться. А крепость оставалась неприступной.
   Почему сейнеры так уверены, что им повезет больше?
   - Вы были правы, контакте?. Компьютер говорит, что  они  отходят.  Теперь
можете прекратить передачу. Мы обойдемся и обычными сканерами.
   - Спасибо, наведение.
   Ощущение  высасываемого  из  сознания  потока  исчезло  сразу.  Вселенная
бен-Раби пошатнулась. Головастик коснулся и поддержал его.
   - Пора прощаться, человек-друг Мойше. Ты  теряешь  чувство  реальности  и
ориентацию в пространстве-времени.
   - Я еще не совсем пропал, Головастик.
   -  Все  вы  так  говорите.  Здесь  ты  больше  ничем  не  можешь  помочь,
человек-друг.
   В подсознании Мойше раздался грохот распадающейся на куски реальности. Он
породил волну ужаса. Головастик не пытался ему помочь.
   - Клара, укол! Я возвращаюсь.
   Он ударил левой рукой по выключателю.
   Они ждали его. Смертная мука длилась всего лишь несколько мгновений.
   Но этого  хватило.  Он  зашелся  в  крике.  С  каждым  разом  возвращение
становилось страшнее.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ:
3049 год н.э.

ОСНОВНОЕ ДЕЙСТВИЕ

   На этот раз Мойше поместили в Госпитальном отсеке. Три дня его держали на
транквилизаторах.
   Когда женщина-врач вошла, чтобы вывести его  из  этого  состояния,  возле
него сидели два человека. Тонкая, бледная голубоглазая  женщина  с  нервными
руками. Эми. И маленький азиат со спокойствием айсберга - его друг Маус.
   Эми не могла и минуту посидеть спокойно. Она теребила костюм, застегивала
и расстегивала его, закидывала ногу на ногу, вскакивала с места  и  начинала
расхаживать по комнате, чтобы через минуту снова сесть. Она не разговаривала
с Маусом. Обычно она намеренно старалась отдалить Мауса  от  себя  и  Мойше.
Будто считала Мауса своим конкурентом за внимание бен-Раби.
   Эти двое, Мойше и Маус, вместе прошли огонь и воду. Иногда они друг друга
недолюбливали. Происхождением и воспитанием они отличались как день и  ночь.
Столетия предубеждений разделили их стенами, но общие  лишения  и  опасности
выковали между ними нерушимую связь. Слишком часто они стояли в бою спиной к
спине и спасали друг другу жизнь, чтобы это забыть.
   Маус ждал не шевелясь, с терпением самурая.
   Он  был  заядлый  архаист.  Недавно  он  познакомился  со  своим  древним
наследием и теперь в воображении примерял на себя роль самурая. Их кодекс  и
обычаи нравились заключенному в нем воину.
   А к распутнику отношения не имели. Маус же был классиком этого жанра - по
крайней мере с противоположным полом.
   Масато Игараши Шторм ничего не делал наполовину.
   Докторша тихо кашлянула.
   - Он поправится? - спросила  Эми.  -  Выберется?  Я  помню,  что  вы  мне
говорили, но...
   Лицевые мускулы Мауса слегка дрогнули. Эта гримаса заменяла  тысячетомный
трактат об отвращении при виде подобной несдержанности.
   Женщина-врач оказалась более терпеливой.
   - Просто вынужденный отдых, мисс. Вот и все. С ним  ничего  такого,  чего
отдых не мог бы  излечить.  Я  слышала,  он  адову  работу  выполнил,  давая
наводчикам контакт реального времени. Он просто себя загнал.
   На лице Мауса мелькнуло странное выражение.
   - А ты-то что думаешь? - спросила Эми в упор.
   - Обычно он себя не перегружает.  Эми  была  готова  броситься  в  драку.
Женщина-врач прервала эту сцену, сделав бен-Раби укол. Мойше начал приходить
в себя.
   Маус остался безразличен к реакции Эми.  Но  заметил  ее.  Он  был  очень
наблюдателен. Просто ему было все равно, что она думает.
   - Док, - сказал он, - есть ли какие-то особые причины, чтобы  колоть  его
этим медицинским раритетом?
   Женщина держала запястье бен-Раби, считая пульс.
   - Что вы имеете в виду?
   - Что это примитив. Времена архаики.  Звуковые  седативные  системы  были
созданы еще до моего рождения. Это  гораздо  удобнее  и  для  врача,  и  для
пациента.
   Женщина покраснела. Маус  сам  всего  несколько  недель  назад  вышел  из
госпиталя. Он провел там месяц, оправляясь от раны, полученной в  схватке  с
сангарийским агентом, пытавшимся захватить управление "Данионом".  Маус  был
не в восторге от качества медицинского обслуживания  и  не  делал  из  этого
секрета. Но он вообще ненавидел врачей и госпитали. Он мог найти  недостатки
и в самом безупречном.
   Сангарийку тогда выследил Бен-Раби. И стрелял в нее...
   У Мауса хватило бы наглости стоять лицом к лицу с дьяволом  и  предложить
ему заткнуться.
   - Нам приходится обходиться тем, что  мы  можем  себе  позволить,  мистер
Шторм.
   - Так мне и сказали.
   Маус не стал развивать тему, хотя  и  считал,  что  сейнерам  говорить  о
бедности - это все равно что царю Мидасу клянчить на углу медяки.
   Бен-Раби открыл глаза.
   - Как дела, Мойше? - спросил Шторм, помешав Эми начать разговор  с  более
драматической реплики.
   Работа столетий кладет на детей неизгладимый отпечаток. Ее следы остаются
невидимыми и неизменными, как секретный код ДНК. Маус с младых ногтей  знал,
что жители Старой Земли - парии.
   Семья Мауса была на службе уже три поколения. Его предки  принадлежали  к
военной аристократии Конфедерации.