л мундир Службы. Нивен такого никогда не видел.
   Маус тщательно выбрал  место  ожидания.  Человек,  нагруженный  сознанием
собственной значимости, шел прямо к ним.
   - Мистер Пиао? -  Он  старался  не  смотреть  на  Нивена.  В  его  манере
поведения смешалось уважение, отвращение и страх. - У вас есть материал  для
моих офицеров?
   - Что есть, то есть, полковник. - Маус протянул ему толстый пакет. -  Мои
поздравления. Ваши люди не хуже наших.
   Полковник побагровел, рот его распахнулся, но он успел себя сдержать.
   - И более того, мистер Пиао. Как вам когда-нибудь доведется узнать.
   - Все возможно для того, кто верит. - Полковник пролистал пачку  бумаг  и
начал раздавать собравшимся за ним офицерам. -  Поплывем,  док.  Дальше  они
справятся.
   Нивен не пропустил настороженности в глазах пехотинцев.
   - Что это за чертовщина тут произошла?
   - А, они тоже думают, что мы - Пиао и Стардастер.  Они  считают,  что  мы
договорились с Луной-Командной, чтобы опрокинуть сангарийцев и захватить  их
сеть.
   - А зачем вся эта дымовая завеса?
   - Нужно поддерживать жизнь легенды о Стардастере, по  крайней  мере  пока
Юпп не нанесет удар. Иначе они могут эвакуировать свои  фабрики.  Кстати,  я
хотел сказать, что ты проделал классную  работу,  когда  все  это  раскопал.
Старик будет от тебя в восторге.
   Нивен на это не среагировал.
   - Слишком все это для меня  по-византийски.  А  сангарийцы  потом  должны
догадаться, что это была космопехота? И потом сообразить, что мы не  сказали
ничего о фабриках, потому что это отрезало бы поставки нам?
   - Это что! Вот погоди, пока Старик вставит тебя  в  по-настоящему  хитрую
схему.
   - Мистер Пиао? - спросил подошедший сержант.
   - Да.
   - Не соблаговолите ли следовать за мной, сэр? Ваш транспорт.
   Их  окружили  космические  пехотинцы.  "Предосторожность  против  попытки
убийства", - подумал Нивен. Награды за их головы никто не отменял.
   Из города доносились звуки отдельных стычек. Считая, что налет  совершили
люди  Стардастера,  приспешники  сангарийцев  будут  драться   насмерть.   О
жестокости Стардастера по отношению к коллаборационистам ходили легенды.
   Пехотинцы отвели их к бронетранспортеру, выделенному специально для  них.
Он загрохотал по дороге к порту.
   - Знаешь, Маус, у меня такое чувство, что адмирал добавил еще пару-тройку
поворотов сюжета - просто для интереса. Что будет, когда Стардастер  узнает,
что его имя кто-то использовал?
   У Мауса было прекрасное и общительное настроение. Он  прекрасно  завершил
день. Он вырезал свое имя на самой  душе  сангарийцев  и  разгромил  их  дом
преступления.
   - Скажу тебе один секрет, док. Если ты мне обещаешь, что даже  Старик  не
будет знать, что ты его знаешь. - Он бросил на Нивена испытующий взгляд.
   - Ладно, даю слово. Так что?
   - Ты и в самом деле Стардастер.
   - Как?
   - Стардастер. А я - Пиао. Все  это  придумал  Старик.  Стардастер  -  это
любой, на кого он покажет пальцем и скажет: "Ты!"
   - Ну, черт. Спасибо, что сказал, Маус. А то я был  напуган  до  чертиков,
что этот сукин сын выползет из леса и перережет мне глотку. После отчета мне
полагается годичный  отпуск.  И,  черт  меня  побери,  как  только  кончатся
допросы, я...
   - Не раскатывай губу, док. По крайней мере пока работаешь на Старика.
   23 октября 3047 года. Капитан первого ранга Юпп фон  Драхов,  командующий
четвертым специальным экспедиционным корпусом с  приданным  к  нему  тяжелым
осадным крейсером,  пользуясь  фактором  внезапности,  провел  акцию  против
сангарийских фабрик, скрытых во внутреннем поясе  астероидов  звезды  дельта
Шеола - белого карлика в звездном скоплении  так  называемых  Адских  Звезд.
Уничтожение было быстрым, эффективным и полным. Одновременно с  этим  агенты
полиции  Конфедерации   и   местные   полицейские   силы   уничтожили   сеть
распространения наркотика, базировавшуюся на Сломанных Крыльях.
   Адмирал Бэкхарт одержал полную и решительную победу в этом раунде  борьбы
со старейшим и самым опасным противником.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ:

3048 Н.Э.

ОПЕРАЦИЯ "ДРАКОН", БОРТ "ДАНИОНА"

   Бен-Раби стал протискиваться в свою каюту, все еще глядя на сангарийку.
   - Надо было мне завалить ее на Сломанных Крыльях,  -  проворчал  Маус.  -
Тебе надо было...
   Он так и не простил Мойше его слабости, из-за которой сангарийка осталась
в живых.
   - Терпеть не могу убийств на всякий случай, Маус.
   - Да? Тогда оглянись и подумай еще немного.  Сколько  мерзостей  она  уже
могла натворить?
   - Ладно. Тогда в этом есть свой извращенный смысл. Если представить себе,
что этот призрак Сломанных Крыльев будет тебе являться.
   - Будет. И уже является. Может быть, я это урегулирую...
   Бен-Раби покачал головой:
   - Не здесь. И не сейчас. Не после того, что с нами только что было.
   - Я же не имел в  виду  прямо  сейчас.  Я  не  идиот,  Мойше.  Это  будет
выглядеть несчастным случаем.
   - Брось, Маус.
   Маус был недоступен жалости.
   "Мне бы тоже следовало быть каменным, - подумал Мойше. - Но  нет  у  меня
того дара ненавидеть".
   - Ей бы лучше действовать быстро, когда мы снова сядем на твердую  землю,
- буркнул Маус. - Второй раз я ей уйти не дам... Хочется мне думать, что  мы
найдем Метрополию сангарийцев, пока я еще жив.
   Бен-Раби ощутил укол зависти. Маус знал, каков его  Грааль.  И  его  ноги
твердо стояли на пути к этому Граалю, хоть это была чаша, полная крови.
   - Ради тебя я тоже на это надеюсь. -  Мойше  тихо  и  горько  рассмеялся.
Иногда ему приходилось это делать, чтобы не заплакать. - Пока.
   Он вошел в каюту.
   У него была надежда, что за год, который  им  придется  провести  в  этой
клетке, Маус смягчится, но боялся, что расчета на это мало.  Мария  не  даст
времени. Память о ее детях будет ее подстегивать...
   Ненависть Мауса была старой и сильной и куда  глубже,  чем  обычно  могла
развиться в культуре Конфедерации. Если он в самом деле из Штормов, это  все
объясняет. Штормы  из  Железного  Легиона  смотрели  на  вещи  с  библейской
старомодностью.
   Семья была уничтожена кознями  сангарийцев  во  время  войны  на  Теневой
Линии. Но даже не обязательно Маусу быть Штормом. Его ненависть вполне могла
питаться звездной пылью.
   "Убийственный восторг и сон, что жжет дотла", - так назвал Чижевский этот
наркотик за секунду до того, как собственная наркомания ввела его в огромный
и бесконечный сон смерти. Этот наркотик был главной чумой  эпохи  и  касался
жизни почти каждого человека. Он унес больше жизней, чем Улантская война.
   Звездная пыль была мечтой торговца. Привыкание возникало немедленно. Один
приход - и клиент на мертвом крючке. Наркоман не  мог  сократить  дозу.  Тем
более не мог бросить. Не  мог  заменить  пыль  каким-нибудь  менее  страшным
наркотиком.
   Для  небогатого  жителя  внутреннего  мира  наркомания  кончалась  плохо:
самоубийством, гибелью при попытке раздобыть денег  на  очередную  дозу  или
смертью  в  постоянной  схватке  между  наркоманами,  у  которых   есть,   и
наркоманами, у которых нет. А часто конец приходил медленно,  мучительно,  с
дикими криками в больничных палатах, где персонал  ничего  не  мог  сделать,
только смотреть и защищать мир, держа наркомана под замком и  пытаясь  одеть
свое сердце каменной броней.
   Мерзкие стороны звездно-пылевой наркомании абсолютно не  трогали  совести
сангарийцев. У них был продукт, который надо продавать, и стеллары,  которые
нужно пускать в оборот.
   Они не были жестоки по природе. Просто они в людях видели только  скотов,
которых надлежит использовать. Разве скотовод, мясник и покупатель жестоки к
говядине? Сангарийцы ставили своих клиентов  все  же  выше  скота  -  скорее
рассматривали их как  европейцы  эпохи  возрождения  -  африканских  негров.
Полуразумные обезьяны.
   Бен-Раби думал о своем напарнике, лежа на койке и глядя в  потолок.  Маус
утверждал, что все его задания были направлены против  сангарийцев.  До  сих
пор так и было, и Маус преследовал  их  с  яростным  усердием,  с  жестокими
мелкими действиями - такими, как инъекция  детям  Марии.  Но  что  он  делал
здесь, сейчас, работая против звездоловов? Это не просчитывалось.
   Слушая сообщения о рейде фон Драхова, Маус взмывал душой в облака,  будто
и сам был наркоманом.
   Сангарийцы были демонами эры Конфедерации. Они с легкостью выдавали  себя
за людей. Их Метрополия, родная планета,  была  где-то  вне  Рукава.  Ходили
слухи, что они могут размножаться лишь под своим родным солнцем.  Сангарийцы
почти ничего не производили.  Они  предпочитали  пиратские  рейды,  торговлю
наркотиками, рабами и оружием.
   Конфедерация их не выносила. Их главной жертвой был человек. Другие  расы
считали их всего лишь докучной помехой.
   Кто-то тихо постучался в его каюту.
   - Войдите! - ответил он. - А, Маус. Я так и думал, что это ты.
   Это была их первая встреча с Маусом после допроса у Киндервоорта.
   - Весть разошлась, - сообщил Маус. -  Все  уже  знают,  что  мы  злобные,
коварные, плохие, порочные, мерзкие, грубые, невоспитанные  и  несимпатичные
шпионы. - Он засмеялся.
   - Вести разнесла сангарийка, как я понимаю?
   - Может быть. А  не  хочешь  выйти  и  посмотреть,  что  творится?  Можно
позабавиться. Черт побери, можно подумать, что мы редки,  как  динозавры,  и
воняем, как скунсы.
   - А мы не воняем? В моральном смысле?
   - Ах, Мойше! Да что это с тобой сталось в последнее время? Эх ты! Надо бы
тебе увидеть, как наши конкуренты хихикают  в  рукав.  Но  последними  будем
смеяться мы. Они уже тоже на пути  туда  же.  Ребята  Киндервоорта  отловили
сегодня утром несколько лазутчиков корпораций - точно так  же,  как  поймали
нас. Они знали, где  искать.  Похоже  на  то,  что  они  знали  всех,  кроме
Штрехльшвайтер.
   - Маус, у них есть крот на Луне-Командной. И глубоко.
   - Это именно то, что я решил. Единственный ответ на все  вопросы.  Мойше,
надо бы тебе видеть поведение этих ребятишек. Будто они на  сто  голов  выше
нас. Бедняжки невинные. Знаешь эту Уильяме?  Я  ее  шокировал  до  чертиков.
Спросил, какова ее цена. Она не поняла. Это истинная невинность.
   - Ах, молодость! Маус, где наша невинность и идеализм? Помнишь, как  было
в Академии? Мы собирались спасать вселенную!
   - Кто-то нашел нам цену. - Маус помрачнел и плюхнулся на соседнюю  койку.
- Нет, это не совсем правда. Мы же именно это и делаем. Просто средства  для
этой работы оказались не те, что мы думали. Мы не  понимали,  что  все,  что
получаешь, на что-то вымениваешь, и всегда, когда мы меняем порядок вещей на
тот, который, по-нашему, должен быть, мы делаем это за чей-то чужой  счет...
Черт, ты и меня в это втравил!
   - Во что?
   - Заставил думать. Мойше, что с  тобой  сталось?  Ты  всегда  был  парень
задумчивый, но таким я тебя никогда не видел. С самого старта с Карсона...
   Внутренняя оборона бен-Раби сыграла "в ружье". Он не мог  позволить  себе
открыться. По двум причинам: во-первых, этого вообще нельзя сейчас делать, и
во-вторых - потому что сам точно не знал, что с ним происходит. И  он  скрыл
стены Festung Selbst    за  дымовой
завесой полуправды.
   - Просто я расстроен. Может, потому что накрылся мой отпуск. Может  быть,
из-за матери... У меня был полный  мешок  вещей,  которые  я  хотел  отвезти
домой. Марки и монеты, которые я  нашел  в  Корпоративной  Зоне.  Кое-что  я
привез и со Сломанных Крыльев. Резьба по кости с Трегоргарта,  и  бабочки  с
Новой Земли, которые в другом месте стоили бы состояния...
   - Темнишь, мой друг.  Темнишь.  -  Маус  остро  смотрел  на  него  из-под
опущенных бровей. - Я тебя не так плохо знаю, Мойше бен-Раби. И знаю,  когда
тебя что-то на самом деле достало до печенок. Ты  лучше  что-нибудь  с  этим
сделай, а то, если будешь держать это в себе, оно сгрызет тебя заживо.
   В одном Маус был прав. Они хорошо узнали друг друга. Слишком хорошо. Маус
теперь видел его насквозь и хотел помочь.
   - Может быть. Когда у тебя следующий шахматный  турнир?  Приду  проиграть
пару партий.
   Маус поморщился. Он умел распознать дымовую завесу.
   Черт, чуть не сорвался!
   Маус кинул взгляд на "Иерусалим", над которым работал бен-Раби.
   - Ладно, Мойше, я не хотел лезть тебе в душу. -  Он  встал.  -  Не  знаю,
будут ли у нас еще турниры. Киндервоорт говорил, что мы придем  к  "Даниону"
где-то сегодня вечером. Потому-то я и зашел.  Думал,  тебе  будет  интересно
знать.
   Бен-Раби просиял.
   - Вот и отлично! - Он сложил листы "Иерусалима", встал и начал ходить  по
каюте. - Ожидание меня стало доставать. Приятно будет чуть поработать.
   Рандеву с траулером прошло абсолютно без помпы. Ни духового оркестра,  ни
любопытных толп в приемном ангаре. Присутствовали  единственно  те  сейнеры,
которым было поручено показать  наземникам  их  жилье  и  проинструктировать
насчет рабочих обязанностей. Никто из должностных лиц их  приветствовать  не
вышел. Мойше был разочарован.
   Его проводник показал ему каюту и сказал:
   - Устраивайтесь побыстрее. Сейчас у нас  полночь.  Я  приду  рано,  чтобы
помочь вам в первый день.
   - Понял. Спасибо, Пол.
   Мойше внимательно посмотрел на своего гида. Этот человек  был  таким  же,
как все сейнеры, которых он уже видел.
   Человек тоже внимательно на  него  посмотрел,  стараясь  преодолеть  свои
предубеждения.
   - Спокойной ночи, мистер бен-Раби.
   - До свидания. Утром увидимся.
   Но вышло по-другому. Вместо этого человека появилась Эми и взяла бен-Раби
и Мауса под свое крыло.
   - Будете за нами приглядывать? - спросил Маус. Она слегка покраснела.
   - В определенном смысле. Ярл сказал, что хочет держать вас вместе,  чтобы
легче было за вами наблюдать.
   - Да вы не смущайтесь. Мы понимаем.
   - Это  не  моя  специальность,  капитан  Шторм.  Я  водопроводчик,  а  не
контрразведчик.
   - Зовите меня Маус, если нетрудно. Или мистер Ивасаки.
   - Как хотите. Пусть будет Маус. Вы готовы позавтракать? - Она повернулась
к Мойше.
   - Я по-прежнему Мойше бен-Раби, ладно? Да, конечно. Я  готов  съесть  три
завтрака.
   Работа началась сразу после выдачи инструментов и  краткой  инструкции  о
том, как находить дорогу на корабле. И ее все время было много.
   Под тяжестью рабочей  нагрузки  следующей  недели  Мойше  забыл  о  своих
душевных переживаниях. Воспоминания, грызшие подбрюшье его души, исчезли  из
сознания. Он плыл по течению, не думая, не наблюдая, не спрашивая. Все время
он был или слишком занят, или слишком  утомлен.  Сейнеры  сдержали  обещание
заставить наземников работать.
   Тот выверт сознания, который представал перед  ним  в  образе  пистолета,
иногда его беспокоил, но лишь слегка, когда он задумывался во  время  замены
негодных труб или поврежденных  расходомеров.  Он  отлавливал  это  видение,
играл с ним, наворачивал вокруг него грезы наяву. Это помогало убить время.
   Тяжелая и непрерывная работа снова вернула ему ощущение жизни.
   - Что-то здесь странное происходит, Маус, - шепнул он однажды, когда  Эми
не слышала.
   - Что именно?
   - Корабль совсем не  так  поврежден,  как  нас  хотят  заставить  думать.
Оглядись.
   - Мне трудно сказать. Я никогда не служил в летном составе.  Все,  что  я
знаю о кораблях, - это что ты на него залезаешь, а потом слезаешь где-нибудь
в другом месте.
   - Сухой остаток таков, что  здесь  действительно  много  повреждений,  но
ничего, что могло бы вывести из строя корабль такого размера. И они могли бы
справиться с этим сами. Потратили бы на это пару лет.
   - Значит?
   - Значит, мы здесь по какой-то другой причине. Моя интуиция принюхивается
к этому еще с самого Карсона.
   -  Зачем  им  привлекать  посторонних,  если  в   этом   нет   абсолютной
необходимости?
   - Не знаю. Единственная причина избыточного комплектования экипажа -  это
иметь дополнительный персонал для  замены  боевых  потерь.  Но  для  корабля
такого размера ни двести человек, ни даже тысяча ничего не значат. И  с  кем
будут воевать сейнеры? С Конфедерацией? Уж  тогда  точно  без  такой  мощной
пятой колонны на борту.
   - Давай не будем торопиться. Докопаемся. Как бы они ни надеялись, они  не
смогут скрывать все и все время.
   - Хватит. Эми идет.
   "Странно, - подумал он. -  Мауса  абсолютно  не  заинтересовал  вопрос  о
мотивах звездоловов".
   Первая неделя бен-Раби не  обошлась  и  без  колючек.  Каждая  встреча  с
сангарийкой была кризисом. И отсутствие  той  уверенности  в  цели,  которая
делала реакции Мауса предсказуемыми, уязвляло Мойше сомнениями в собственной
полноценности.
   Она не пыталась  его  провоцировать.  Она  знала,  что  он  будет  только
смотреть на нее задушевно и переживать ту боль, которую ей причинил.
   На перекрестке коридоров она появилась лишь на секунду позже Эми.
   - Черт! - выругался Мойше. - Опять она!
   - Держи меня, Мойше.
   - Ладно, напарник. Будешь у меня еще одной головной болью.
   - А, опять Крыса! - Сангарийка стояла, уперев руки в бока, провоцируя его
на действие. За ней стояли несколько идеалистически настроенных  ребят.  Она
им  скормила  упрошенный  антишпионский  комплект  для  дураков.  -  Что  за
неприятный сюрприз!
   Зарезал уже кого-нибудь, шпион? Тут полно неконфедератов; ты должен  быть
счастлив, как кабан по колено в помоях.
   "Интересная метафора", - отметил Мойше. Наверняка выбрала специально  для
парней с Трегоргарта. Юнцы озадаченно переглянулись. Они вполне разделяли ее
взгляды и сами были народом грубым, но их общество научило их,  что  слишком
много хамства может привести к гибели. Трегоргарт был планетой суровой.
   - Так можешь начать с меня. Ты же знаешь, что я думаю о вашей  фашистской
военной диктатуре. Или кишка тонка?
   Она отлично знала, что нет, но рассчитывала, что он не станет действовать
при свидетелях - или что она  его  завалит,  если  он  попробует.  Она  себя
обманывает, подумал бен-Раби. Она считаем  Мауса  одним  из  тех,  кто  бьет
только в спину. А он умел много больше. Два десятилетия обучения и несколько
тысяч лет боевого опыта сделали из него совершенную живую машину убийства.
   Мойше не знал ни одного вида оружия или системы рукопашного боя, которыми
Маус не владел бы лучше кого бы то ни было жившего когда-либо на свете. Если
не выхватить револьверы, то, мало что могла бы сделать  она  со  всей  своей
шайкой, выйди Маус из себя.
   Бен-Раби ощущал, как Мауса просто корежит показать ей, что почем. Но  его
партнер владел собой. Это тоже входило в его подготовку.
   Бен-Раби пришлось и самому слегка взять себя под контроль. Поведение этой
женщины уменьшило его сочувствие.
   Она играла в куда более опасную  игру,  чем  сама  думала.  Если  она  не
отступит, игра повернется против нее.
   Бен-Раби был уверен, что она действует по тщательно разработанному плану.
Сама ее уверенность ее выдавала.
   Но она была уязвимой. И ее ахиллесовой пятой была ее ненависть.  Бен-Раби
знал наверняка, что Маус этим воспользуется...
   - Мисс Гонзалес! - вступила в разговор Эми. - Вы  уже  закончили?  У  нас
есть работа. И я предложила бы вам вернуться к вашей, пока  еще  нет  повода
справляться о причине вашего отсутствия у вашего начальника.
   Сангарийка отступила. Она не была готова рисковать своим заданием.
   - Дураком себя чувствую, - сказал вполголоса бен-Раби.
   - Я тоже, - ответил Маус, опустив глаза. -  Я  не  смогу  все  время  это
терпеть, Мойше. И тогда Эми им сказала:
   - Я рада, что вы сдержались. Тут только драки нам не хватало.
   Она интересовала бен-Раби. Он часто на нее смотрел, когда она не  видела.
Сейчас он был рад, что она не побежала  за  полицейскими.  Она  была  не  из
таких, и у Мойше в глубине сознания уже начали  возникать  относительно  нее
замыслы.
   Когда Эми пошла добывать какой-то специальный ключ, Маус, склонившись над
схемой,  пестрящей  черными  крестами,  указывающими  точки  неисправностей,
сказал сквозь зубы:
   - Становится трудновато, Мойше. Я понимаю,  что  он