взглядах.
     - Хэл, - сказал Джем, - что ты хотел сказать об арлекине? Ты спросил меня, какой магией, на мой взгляд, он владеет - белой или черной?
     - Я часто думал о том, не было ли в твоем дяде чего-то такого, из-за чего он тянулся бы к черной магии.
     - Не понимаю. Он был героем!
     - Ведь ты знаешь, почему он умер? Джем возмущенно воскликнул:
     - Его предали!
     - Верно. Но помни вот о чем: он был болен. Он умирал. Если бы его тогда не повесили на лужайке, он бы все равно очень скоро умер. Его уничтожила осада Рэкса. Это случилось в те дни, когда Вильдроп привел свои войска на аджльские поля, решив навсегда покончить с зензанцами.
     - Как сегодня, - пробормотал Джем.
     - Только наоборот, - уточнил Раджал.
     - Хэл, зачем я должен разыскать лавочника? 
     Хэл, казалось, не расслышал вопроса. Он сказал:
     - Быть может, ты что-то слышал о взрыве? О тайном оружии Алого Мстителя?
     Джем кивнул.
     - Из-за этого пострадал Вильдроп, стал калекой. Но пострадал и мой дядя.
     Он вспомнил о Торе, о том, как тот в последние отчаянные луны прятался за потайной панелью в комнате сестры. Умер ли бы он, если бы синемундирники его так и не нашли? Джему хотелось верить в то, что так или иначе Тор выжил бы. Даже в те последние дни Тор говорил о предстоящих приключениях так, словно и он, и мать Джема, и сам Джем могли скоро поправиться и тронуться в путь по Белесой Дороге.
     Джем поежился, скрестил руки на груди, обнял себя за плечи. Он сидел рядом с костром, а ему было зябко. Сквозь пламя он видел Ланду - хрупкую, тоненькую. Он видел, что и ей зябко от страха. Бедная Ланда! Джему хотелось утешить ее, но он понимал, что она сейчас думает только о своем возлюбленном, Орвике. Суждена ли ему гибель в завтрашней битве?
     Джем снова посмотрел на Хэла.
     - Расскажи мне об этом оружии.
     - Осада достигла апогея. Синемундирники почти задушили нас. Вильдроп был великим героем Ириона. Когда мы узнали, что его прислали под Рэкс, мы решили, что все кончено. По идее, все и должно было быть кончено - если сбросить со счетов Алого Мстителя. Но твой дядя трудился над созданием тайного оружия. Какие вещества входили в состав этой смеси, мы так и не узнали. В Рэксе живет алхимик. Если верить слухам, он может многое. Он помогал Тору в работе над оружием. Думаю, речь шла не о чем-то обычном вроде пороха, а об укрощении стихий, которые никогда не попадали в наше измерение. Что я могу тебе сказать? Мне известно одно: когда Вильдроп пошел в атаку, полыхнула ослепительная вспышка и аджльские поля покрылись трупами.
     - Что за вспышка? - спросил Раджал.
     - Я не видел. Но один крестьянин сказал мне, что она была зеленая. Что было ослепительное зеленое сияние, озарившее небо и землю. Бедный крестьянин ослеп. Эта вспышка была последним, что он увидел.
     - Этот алхимик, - проговорил Джем. - Кто он такой? Хэл опустил глаза. Он мог бы улыбнуться, но сейчас было не до улыбок.
     - Вот тут, Джем, все как раз и сходится.
     - Сходится?
     - Это еще один кусочек в головоломке. Понимаешь, его называют лавочником. Рэкским лавочником.
     Джем смутился. Лавочник? Настоящий, тот самый, из истории, которую рассказывал Дольм? Или это просто какое-то странное прозвище?
     - Но Дольм, - пробормотал Джем, - ничего про это не говорил... в своей истории. Там все по-другому.
     Хэл все же позволил себе улыбнуться.
     - В историях, как и во снах, всегда многое напутано. В историях реальность преломляется, как свет, проходя сквозь листву. Это неизбежно. Даже самые простые истории парадоксальны. Такова их природа, ибо что такое история, как не вымысел ради истины?
     Джем опустил глаза.
     - Ослепительная вспышка? - задумчиво проговорил Раджал. - Вы это задумали? Это должно произойти вновь?
     - Это единственный выход, - отозвался Хэл.
     - Нет... - еле слышно вымолвил Джем.
     - Джем, не забывай о знаке! 
     Джем закрыл лицо ладонями.

***

     В башне было пусто. Полти долго стучал в дверь кулаком, потом в отчаянии ударил ногой, но ничего не добился - только ногу ушиб. Хромая и ругаясь, он обошел башню в поисках какого-нибудь другого входа. Он сам не понимал, зачем это делает, почему верит, что там, наверху, его с замиранием сердца ждет прекрасная девственница.
     Ужасное отчаяние охватило Полти. Он был готов кричать и биться головой оземь. Как ему хотелось еще выпить! Всю дорогу до Олтби он только и думал о том, как доберется до башни, как поднимется наверх, где горит мягкий золотой свет, как будет пить прекрасное вино из кладовой Дольма. Потом - музыка, смех, невинные шалости. Ланда стыдливо опустит глаза, покраснеет, когда он подведет пальцы под ее подбородок, но он будет ловить на себе ее взгляд в те мгновения, когда она будет думать, что он на нее не смотрит. А он, как бы между прочим, обмолвится о том, что получил дворянский титул, и тогда Дольм ахнет от восторга, и даже старуха ахнет. Они поклонятся ему и благословят этот день - благословят так, словно замок стал таким, каким был прежде, словно приехал новый господин, овеянный славой. Старуха поспешит прочь, чтобы застелить ложе лучшими простынями. А когда придет время для совершения прекрасного жертвоприношения, старики встанут рядом с ложем и будут заливаться слезами счастья и думать только о том, что, будь у них сотня дочерей, они бы с радостью предложили этому благородному господину их всех, лишь бы именно он лишил их девственности.
     Горькие слезы жгли Полти глаза. Как он мечтал об этой нежной сцене! Как стремился к этой любящей семье! Да, он к ним стремился, а они его предали! Сжав кулаки, он бросился через лес напролом. Если он сейчас встретит девушку, он будет беспощаден. Он был готов подарить ей всю свою любовь, он мечтал о том, как будет ласкать ее и медленно раздевать, но теперь она сама себя лишила всего этого. Полти казалось, будто она взяла его лучшие чувства, посмеялась над ними и растоптала. Он думал только о том, что если встретит девушку сейчас, то швырнет ее наземь и грубо удовлетворит свою похоть.
     Не разбирая дороги, брел Полти по лесу и, в конце концов, не заметив вставшего на его пути дерева, налетел на него. Он ухватился за ствол, прижался к шершавой коре. Было темно, хоть глаз выколи, и очень тихо. Только со стороны аджльских полей доносились звуки приготовления к сражению. Полти смутно помнил о том, что предстоит сражение. Менее смутно он понимал, что его военной карьере конец. Он попробовал задуматься. Но о чем он мог думать? Возвращаться в казармы теперь было ни к чему. Нужно было каким-то образом вернуться в Эджландию. Найти эту сучку Кату, найти и заставить ее выйти за него замуж. Да. Только так. Как только у него будет Ката, всем его бедам конец. Никто не посмеет и пальцем тронуть дворянина. Его военная карьера, закончившаяся столь бесславно, будет скоро забыта. Да, ему была нужна только Ката, будь она проклята!
     Полти прислонился к дереву спиной, задышал глубже, медленнее. Он слышал стуки и лязг железа, доносившиеся со стороны города. Он выпрямился, отер с глаз слезы. И тут он услышал другой звук, намного ближе. Этот звук пробирался сквозь темные лабиринты леса.
     Полти снова напрягся. Что бы это могло быть такое?

ГЛАВА 67

В ОБЪЯТИЯХ ВИЧИ

     Дзади продолжал наигрывать на скрипке. Бэндо негромко запел. Голос у него был грубоватый, однако, не лишенный своеобразного очарования. В припевах отцу подпевали Рэггл и Тэггл, и их тоненькие голосочки оплетали отцовский, словно тонкие лозы - могучий ствол.

     Помню, в детстве моем мир был светел и мил,
     Все так радостно было и ясно.
     Кто поверил бы, что будет так не всегда
     Беззаботно, светло и прекрасно?
     Солнце теплое нас согревало тогда
     Целый день, целый день напролет...

     - Как только он может петь? - прошептал Морвен. - Разве он не знает, что означает предстоящая битва?
     Крам шепнул в ответ:
     - Он - зензанец.
     - Вот-вот. Их всех изрубят на куски.

     Странный путник мне встретился как-то в лесу,
     Был в зеленый камзол он одет.
     Он с собой меня звал, обещал чудеса,
     Но не радость моих детских лет.
     Где ты, солнце, что нас согревало тогда
     Целый день, целый день напролет...

     - Морви?
     - Крам?
     - Я про это сражение. Хорошо, что нас взяли в плен, верно? Иначе нам пришлось бы сражаться.
     - Крам?
     - А?
     - Ты что, трус?
     - Умирать неохота, Морви. Глупо это - помирать.

     На дороге мне путник попался другой.
     Он прекрасные сны продавал.
     И камзол был на нем золотой, золотой.
     Я поверил ему, но он мне не дал
     Того солнца, что в детстве светило моем
     Целый день, целый день напролет...

     - Крам?
     - Морви?
     - Ты прав. Ведь мы вовсе не синемундирники, правда? В сердце, по-настоящему. Поначалу я подумал, что мы попали в шайку самых обычных разбойников, но теперь я вижу, что их дело благородно, а вовсе не наше.
     - Ты чего болтаешь? Я же сказал только, что помирать мне неохота, Морви.
     - Не хочется умирать? Но, Крам, разве есть что-либо благороднее, чем отдать свою жизнь... за свободу?
     Крам крякнул.
     - Так ведь все равно кокнут, Морви!
     - Крам, ну что ты, в самом деле. Мне стыдно за тебя!

     О, теперь обитаю я в мире ином.
     Сладкий сон продал мне этот тип в золотом,
     Но чего я лишился при этом?
     И к кому мне пойти за ответом?
     Где то солнце, что мир одаряло теплом
     Целый день, целый день напролет?

     - Лавочник... - задумчиво проговорил Джем, когда песня отзвучала. - Кто он? Человек в зеленом? Или человек в золотом?
     Хэл улыбнулся.
     - Ах, Джем! Может быть, он - и тот, и другой.
     Грусть окутала лагерь. Долго все молчали. Никому не хотелось нарушить тишину, но вскоре все поняли, что это никакая не тишина. Потрескивал костер, шелестела листва, ухала сова, издалека, с полей донеслось пение зензанской дудочки.
     Потом откуда-то с другой стороны послышался барабанный бой. О пленниках Дзади все успели забыть. Слишком полон оказался событиями вечер.
     - Простите, - проговорил Морвен и встал.
     - Морви, чего ты удумал?!
     - Они не связаны!
     Все повскакали. Бэндо схватился за ружье.
     - Нет-нет, прошу вас! - Морвен мгновенно поднял руки. - Н-нет, вы меня неправильно поняли! Мы не хотели вас удивить. В смысле - напугать...
     Хэл расхохотался. Бэндо успокоился.
     - Н-нет, вовсе нет! Понимаете, просто у Крама большой опыт игры в "путанки", ну вот и... Понимаете, мы хотим вам помочь!

***

     Ланда быстро бежала по лесу. Все заслушались песенкой Бэндо и не заметили, как она ушла. Ей захотелось побыть одной. Ей вдруг стало нестерпимо сидеть у костра и ждать часа, когда Радж и Джем уйдут в Рэкс. Весь вечер, как только речь заходила о завтрашнем бое, Ланда готова была разрыдаться. О, она старалась, она храбрилась! Но песенка Бэндо оказалась для нее последней каплей. Слова растревожили ее, подействовали на нее как-то непонятно, странно, а мелодия сдавила сердце. Ей показалось, что в этой мелодии заключена вся печаль мира.
     Ланда прижалась к стволу дерева и расплакалась горючими слезами. Потом Ланда вспоминала, что именно в это мгновение поняла, что ее королевство обречено. Все говорили, что Орвик совершает немыслимую глупость, ведя на Рэкс войско, вооруженное вилами и мотыгами. Ланда спорила, защищала возлюбленного, но теперь, в сердце своем, понимала, что это правда. Она любила Орвика, но он совершал глупость. Ланда не знала, останется ли он в живых. Быть может, в том мире, которому суждено было уцелеть после завтрашнего сражения, Ланда и Орвик могли бы остаться возлюбленными, но им уже не суждено было бы стать королем и королевой. Волна времени обратилась против них, и ее нельзя было повернуть вспять. На их судьбе уже лежала печать, как и на их столице, которая некогда была чудом света, а теперь превратилась в заурядный колониальный форпост, где рядом с величественными зданиями прозябали в нищете и бесправии местные жители.
     История королевства приблизилась к концу.

***

     Морвен развернулся к атаману.
     - С-сэр, я не имею чести быть с вами знакомым, но полагаю, что ваше дело правое. - А вот в-вас, сэр, я знаю, - сообщил он, повернувшись к Хэлу, - и я знаю, что вы - хороший человек.
     - В чем дело, синемундирник? Ты знаешь, кто я такой?
     - Но, господин Хэлверсайд, конечно, знаю! Ведь вы - легенда Агондонского университета!
     - Вот как? - хмыкнул атаман. Похоже, он заинтересовался.
     - О да! - более уверенно воскликнул Морвен. Поначалу он жутко нервничал и поэтому заикался. Теперь же затараторил скороговоркой: - Понимаете, сэр, у Вебстера - это такая кофейня в Агондоне - все говорят о господине Хэлверсайде. Он был величайшим ученым своего поколения! Как я ему завидовал! Поверите ли, ведь ему было всего... словом, он был не старше меня, когда его приняли в Общество Аонистов! Его будущее было ясно, но потом он попал с большую беду, а все из-за того, что наука для него всегда была превыше лжи!
     Атаман сверкал глазами. Он с явным любопытством переводил взгляд с Морвена на Хэла и обратно. Они были до странности похожи. Долговязый очкарик Морвен мог вполне сойти за омоложенную копию Хэла.
     - Послушай, Хэл, неужели это твой потерявшийся сынок? - насмешливо проговорил атаман. Щеки Хэла покрылись алыми пятнами. - Продолжайте, молодой человек. Это для нас ново. И в какую же ужасную беду угодил наш друг? В такую же, как вы?
     - О сэр, хуже, намного хуже! Понимаете, именно поэтому господин Хэлверсайд и стал героем. Для тех, кто высоко ценит науку. - Морвен нахмурился. - Позвольте, я объясню. Видите ли, господин Хэлверсайд основал свободное философское общество. Это само по себе уже было опасно - ну, то есть это потом так стали говорить, что это было опасно, но настоящая беда грянула из-за Витония. Я говорю о Каролюсе Витонии, знаменитом зензанском философе, который жил во времена... Атаман рассмеялся.
     - Мы все знаем о Витонии, мой мальчик! Нам о нем Хэл все уши прожужжал.
     Морвен не стушевался.
     - Но, сэр, разве вы не понимаете? Если бы не господин Хэлверсайд, мы бы ничего не узнали о Витонии!
     - Как же это?
     - А так, что он рисковал жизнью! Можете себе представить? Он каждую ночь тайком прокрадывался в кабинет, где хранились запрещенные книги! "Рассуждения о свободе" - ведь эта книга была в черном списке уже несколько эпициклов! О ней почти забыли, а если и говорили, то только шепотом. А господин Хэлверсайд ее целиком переписал от руки! По ночам. Тайно. А потом отдал в печать. Разве был когда-либо совершен ученым более беспримерный подвиг? И знаете, если бы он не бежал из Агондона, его бы сослали на остров Ксоргос! Так что для меня господин Хэлверсайд - герой, идеал! Он наш герой, и я... то есть мы с Крамом... если бы мы могли помочь вам...
     - Помочь нам? - переспросил атаман.
     - Помочь нам? - переспросил Хэл.

***

     Ланда горько плакала, слезы текли по ее щекам. Однако тоске ее не суждено было длиться долго. Очень скоро ее место займет страх.
     Она прислонилась к дереву, ствол которого был достаточно толстым - настолько толстым, что девушка не заметила человека, сидевшего по другую сторону от ствола.
     Зашуршали опавшие листья. Высунулась из-за ствола рука. Ланда не расслышала шелеста, не сразу заметила руку. А рука метнулась к ее плечу и впилась в него мертвой хваткой.
     Ланда закричала.

***

     Крам сдержал стон. О Морви, Морви! Что он опять задумал, на их голову?
     Но тут вмешался Джем. Он вскочил, глаза его радостно зажглись.
     - Ну конечно! Как мы раньше не додумались! Их форма! Посмотрите на их мундиры! - Он обернулся к Раджалу. - Мы хотим пробраться в Рэкс, так ведь? В город, занятый синемундирниками?
     Атаман рассмеялся. Раджал всем своим видом выразил сомнение. Крам застегнул мундир на все пуговицы. У него стучали зубы - но не только от страха, конечно. Вечер и вправду был прохладный.
     Может, и штаны отнимут?
     Только Морвен отреагировал на предложение Джема с должным энтузиазмом:
     - Вы правы! Как можно вам отправляться в Рэкс одним? Вам ни за что не пройти нынче ночью мимо часовых, а если вы и пройдете, то как найдете в городе дорогу? Риск слишком велик! Но мы с Крамом... ведь там - наш гарнизон. И мы проведем вас... как наших пленных!
     Джем посмотрел на Раджала. Раджал - на Джема. Но не успел ни один из них сказать ни слова, как из леса послышался душераздирающий крик.
     - Что это? - воскликнул Раджал. Джем в страхе обвел взглядом поляну.
     - Ланда!

***

     Первым ее увидел Джем. Он бежал на крик, но выбежал к Ланде почти случайно. Девушка отчаянно отбивалась, а грубые руки насильника пытались прижать ее к земле. Джем бросился на мерзавца и стал изо всех колотить и трепать его. Тот в ярости обернулся и обрушил всю свою злость на Джема. Ланда отползла в сторону. Обезумевший синемундирник повалил Джема на землю, сел на него верхом.
     - Я убью тебя! - кричал злодей. - Убью! Убью!
     Он был пьян, но все равно был сильнее Джема. В руке его вдруг возник пистоль. Ланда снова закричала. Джем дергался, извивался, пытался вырваться, но злодей схватил его за горло и попробовал сунуть дуло пистоля ему в рот. Джем стиснул зубы, но этим только сильнее разъярил злодея. С диким воплем он размахнулся пистолем, намереваясь рукояткой разбить зубы Джема.
     Он бы так и сделал, но в это мгновение время словно бы остановилось, и злодей увидел лицо своей жертвы, а Джем - лицо злодея. Он мог бы и не узнать его из-за синяков и ссадин, но врага выдали его огненно-рыжие волосы.
     - Полти!
     - Джем!
     Момент узнавания был краток, но все же его хватило для того, чтобы Джем был спасен от ярости Полти. К этому времени на крики Ланды сбежались и другие. Дзади в очередной раз стал героем дня. Это он схватил Полти и оттащил его от Джема. Полти мог бы, развернувшись, пристрелить Дзади, но Полти ожидала другая судьба. Другая судьба ожидала и Дзади.
     Неожиданно прозвучал пронзительный вопль. Это был не крик человека. Такой вопль Джем слышал лишь раз: во время жуткого ритуала в подземном храме. Так вопило жуткое создание, обитавшее за зеркалом.
     Это был вопль Порождения Зла.
     Полти крутанулся на месте, прицелился из пистоля, но жуткое создание уже набросилось на него. Если можно представить себе человека, скроенного из земли, сучьев, веток и листьев, и при этом - гигантского роста, то вот такое существо и напало на Полти и уволокло во мрак.
     Полти дико визжал, а Ланда, побледнев от ужаса, прошептала:
     - Вичи!

ГЛАВА 68

ПРОЩАНИЯ

     - Пойдемте, - сказал атаман, - пора.
     Штаны Раджала, которые пришлось напялить Краму, немилосердно давили в паху. Крам с тоской поглядывал на Джема и Раджала, нарядившихся в их форму.
     Морвен, Морвен... Опять из-за него передряга... Нет, план его мятежникам очень даже понравился, вот только в самый последний момент они взяли, да и передумали. Тот, которого все называли Джемом, сказал: "Но как мы можем вам доверять? Ведь вы - синемундирники. Так что все будет наоборот. Пленниками будете вы. А как только мы проберемся в город, сразу поменяемся с вами одеждой".
     Крам мог бы им сказать, что он думает про все это, но что толку? Он угрюмо вспоминал историю, которую когда-то ему рассказывала мать, - историю про дядю Франта и дядю Ханса. Как-то раз они поменялись одеждой. А надо сказать, что дядя Франт служил в береговом патруле, а дядя Ханс был ливрейным лакеем. Что уж там потом вышло - сказать трудно, да только обоих их отправили на остров Ксоргос. Когда мать рассказывала эту историю, она всегда осуждающе поджимала губы. Что и говорить, история эта в Варле чуть ли не легендой была!
     Да-да, Краму было что сказать всем этим умникам!
     Хэл положил руку на плечо Морвена.
     - Так ты говоришь, профессор Мерколь все еще работает? Не может быть! Между прочим, именно он выдвинул мою кандидатуру для принятия в Общество Аонистов. А пот