бывай, что они - такие же, как ты. Все женщины - кокотки. А какой у нас еще есть выбор? Но, милая, подумай об участи этих падших созданий, а потом представь ту судьбу, которая ожидает тебя. Ибо если уж мы все - кокотки, то разве не стоит продать себя тому, кто предлагает самую высокую цену.
     У Джели кружилась голова. Но, пожалуй, в это самое мгновение она поняла еще кое-что. Джели перестала сомневаться в том, что тетя Влада говорит правду. Да. Она должна была продать себя, должна. Но тут Джели вдруг вспомнился молодой человек - даже скорее юноша... высокий, худощавый, светловолосый, который явился к ней как-то раз в туманный день и объявил ей, что любит ее. Этот юноша куда-то исчез, и Джели так и не узнала, кто он такой - кто он такой на самом деле. Поговаривали, будто бы он как-то причастен к гибели бедного Пеллема Пеллигрю. Быть может, он даже и был убийцей? Но с этого вечера перед мысленным взором Джели будет часто, очень часто вставать милое лицо этого юноши. Оно будет преследовать ее, точно призрак. Тогда она будет топать ногой, ругаться и просить призрак исчезнуть.
     Джели нужно будет быть сильной.
     И она будет стараться быть сильной.

ГЛАВА 59

ВОТЧИНА БАГРЯНОГО

     Времени было в обрез.
     Ката, задыхаясь, бежала по лесу. До побудки она должна была встретиться с Нирри, но до встречи ей нужно было сделать кое-что еще.
     Она остановилась, огляделась по сторонам, убедилась в том, что вокруг никого нет. Воздух был прохладный и влажный после ночного дождя. В полных шелеста лиственных нишах прятались лиловые предрассветные тени. Ката сняла синий мундир, торопливо повесила на ветку, опустилась на колени и крикнула, призывая к себе всех созданий, обитавших в этих, чужих для нее, лесах. Крик ее был не слишком громким, но в нем прозвучал тревожный бессловесный призыв, наполненный смыслом, который был выше любых слов. Покинув губы Каты, ее крик как бы заклубился в лилово-зеленом сумраке подобно дыму. О, этот звук был не только выше слов, он был и выше любых звуков.
     На ладонь Каты бесшумно опустилась малиновка. Робко приблизилась белка, подошел барсук, прибежала дикая лесная кошка. Протопал сквозь бурелом косолапый медведь, прилетела пучеглазая заспанная сова. Негромко напевая мелодию без слов, Ката протягивала руки лесным жителям и соединяла их в безмолвный союз. Она запрокинула голову, закрыла глаза, медленно-медленно выдохнула.
     Если бы все это происходило в прошлом, сейчас бы в душу ее снизошел необыкновенный покой. Теперь все происходило иначе. Ката ощущала необычное беспокойство, не свойственное для привычного ритуала. Животные были напуганы, и когда она спросила их, почему они напуганы, они не смогли дать ответа. Ката напряглась, сосредоточилась, стараясь заглянуть в разум обитателей леса. Но до ее мысленного слуха доносилась только таинственная мрачная вибрация, барабанный бой, звучавший в такт с ее собственным негромким пением.
     И тогда Ката тоже испугалась. Эту вибрацию она уже ощущала прежде. Она поняла, что в мире появилось что-то злое.

***

     - Бекон?
     Из-под непромокаемого плаща высунулся нос.
     - Не может быть, чтобы я унюхал бекон! 
     От костра донесся хохот.
     - Похоже, наш толстяк монах наконец изволил проснуться!
     - Ну, точно, беконом пахнет! - За красным носом последовала голова с выбритой тонзурой, блестящие глазки и влажные губы. Монах нетерпеливо отбросил плащ и поспешил к костру. - Так у нас, оказывается, еще и хлеб, и лук, и маринованные огурчики, и сыр! Как славно вернуться в Олтби!
     Снова прозвучал взрыв хохота. Это происходило прекрасным утром. В лесу в разгар сезона Вианы было тепло. Солнечные блики озаряли уютную поляну неподалеку от башни Дольма. Лучи плясали в дыме костра, играли солнечные зайчики на стеклах очков на носу ученого, который тыкал вилкой готовящуюся еду.
     Монах, по обыкновению, проснулся последним. Хэл и Бэндо встали на заре и успели сходить к реке и умыться ледяной водой. Рэггл и Тэггл, маленькие сыновья Бэндо, уже давно позавтракали и играли неподалеку. Разведчик по прозвищу Бородач стоял на посту и следил за тем, чтобы лагерь не обнаружили синемундирники. Жрица заканчивала чтение утренних молитв, за ней наблюдал предводитель. Он никогда не принимал непосредственного участия в ритуалах, но всегда уходил вместе со жрицей в чащу леса. Он говорил, что в этих лесах женщине негоже расхаживать одной, даже если эта женщина называет себя Дочерью Вианы. На словах жрица возражала, но все же, похоже, радовалась тому, что ей не приходится уходить в чащу в одиночестве. Она утверждала, что всякий раз ее молитвы защищают лагерь.
     На самом деле пока их ни разу не застигли врасплох. Но с другой стороны, они никогда не задерживались на одном и том же месте подолгу.
     Повстанцам-красномундирникам нельзя было сидеть на месте.
     - Монах, ты нынче в прекрасном настроении, - отметил Хэл. - А вечером только стонал да ворчал.
     - Прошлой ночью дождик шел, - возразил монах, старательно пережевывая маринованные огурчики и ржаной хлеб. - И к тому же я был жутко голоден.
     Он вожделенно уставился на кусок бекона на вилке, с которого капал жирок.
     Хэл сверкнул очками.
     - Видишь, монах, богиня услыхала тебя. Она всех нас охраняет, не только тех, кто ее почитает.
     Из набитого рта монаха вывалился кусок хлеба.
     - Господин Хэлверсайд, ведь ты тоже агонист, как и я! Неужто ты готов отречься от истинной веры?
     - Монах, если бы эта вера была истинной, разве бы ты скитался вместе с нами? Ты послушай жрицу Аджль!
     Из чащи леса доносились пронзительные, душераздирающие звуки вианистской молитвы.
     - Белиберда, бессмысленная белиберда!
     Ученый улыбнулся. Он свою веру утратил давным-давно и вряд ли был готов приобщиться к какой-то иной. Но ему нравилось поддевать монаха. Отлученный от ордена за обжорство и прочие излишества, этот толстяк и коротышка между тем обожал делать вид, будто является поборником строжайших догматов.
     - Осторожнее, монах! Неужто ты вознамерился обидеть нашего Бэндо? Не забывай о том, что он до мозга костей зензанец!
     - Пф-ф! - Бэндо плюнул в костер. Он был коренаст, мускулист, с черными усами и красным платком на голове. - Ну, лови, Каплун! - И он бросил монаху шкварчащий кусок бекона.
     Монах, вскрикнув, поймал горячий кусок, стал перебрасывать его из руки в руку. Наконец бекон более или менее остыл, и монах решился отправить его в рот, но проглотил с трудом.
     Хэл рассмеялся.
     - Бедняга монах! Ты заслужил эля за свои страдания! Бэндо снова сплюнул и открыл кожаный кисет. Свернув цигарку, он глубокомысленно прочел:

     Накорми меня, любезный, 
     Жадный нищего просил. 
     Нищий отдал кус последний 
     И жадюгу накормил.

     - С молоком матери впитал, поди, Бэндо? - улыбнулся Хэл.
     - Гм-м-м... Но тут ведь нищих не наблюдается, - пробурчал монах в перерыве между глотками эля.
     Бэндо выпустил струйку дыма.
     - Каплун, ну ты недогадлив, однако! Втолкуй ему, Хэл. Нищие - это весь зензанский народ, изнывающий под игом захватчиков - синемундирников.
     - Ты, что ли, из них, Бэндо? Ты вроде упитанный!
     - Упитанный? На себя погляди! Каплун, ты не забывай, что разговариваешь с ветераном Сопротивления!
     - С упитанным ветераном Сопротивления, - со смехом уточнил Хэл и похлопал Бэндо по животу. - Вот видишь, монах, богиня благосклонна к тем, кто ей служит!
     - Господин Хэлверсайд, избавь меня от этого богохульного разговора!
     Монах с обиженным видом перебрался на опушку и задрал сутану, чтобы помочиться.
     Дружеская перебранка закончилась неожиданно. Затрещали сучья, послышался пронзительный тревожный свист. А в следующее мгновение на поляну выбежала тоненькая девушка в белом платье.
     Хэл вскочил.
     - Ланда! Что стряслось?

***

     Поднявшись с колен, Ката набросила мундир, радуясь хотя бы тому, что он теплый. Порой она задумывалась над тем, что же она делает, шагая на бой вместе с ненавистным войском. Иногда, когда она вместе с остальными солдатами месила грязь на зензанских проселках, ей мучительно хотелось сорвать со спины мешок, швырнуть его наземь и убежать в лес, куда глаза глядят.
     Такие же чувства владели многими молодыми синемундирниками. Нирри узнала о том, что откупиться от призыва в армию можно было за пять золотых тиралей. Но таких денег большинство новобранцев не видело ни разу в жизни. Поэтому единственным спасением оставалось дезертирство. Удерживал солдат только страх. В случае поимки им грозила смертная казнь, да и потом: разве мог солдат выжить в этих лесах? Ката знала, что для многих ее однополчан леса были страшнее ежедневных мучительных переходов и даже кровавой битвы.
     Ката такого страха не испытывала. К синемундирникам она питала лишь жалость и презрение и понимала, что когда придет час, она покинет их ряды, не задумываясь. Кату удерживало только обещание арлекина. А он пообещал ей, что она увидит знак. Теперь, когда войско все ближе подходило к центру Зензана, Ката чувствовала, что таинственный знак вот-вот будет явлен ей. А явиться ей он должен был у ворот Рэкса, где синемундирникам, наконец, предстояло встретиться в открытом бою с войском мятежников.
     Знак должен был явиться Кате на поле боя.

***

     Ланда раскраснелась, тяжело дышала.
     - Синемундирники! О Хэл, Бэндо, мне так страшно! Прошлой ночью они снова приходили в замок! И еще вернутся! А этот рыжий капитан!
     - Ланда, он не обидел тебя?
     - Нет-нет! Я из-за лагеря. Тут вам опасно... 
     Монах застонал.
     - И это тогда, когда мы только-только вернулись! И после того, как матушка Реа прислала нам восхитительную корзину с провизией!
     - Помолчи, Каплун, - буркнул Бэндо и схватился за винтовку, с которой никогда не расставался. Пусть он был, как и монах, полноват и грузен, но он всегда был начеку и обладал чутким слухом. Даже теперь он насторожился так, будто враги могли нагрянуть в любое мгновение.
     - Это не все, - сказала Ланда. - Прошлой ночью... - Затем, торопливо тараторя, она рассказала о событиях прошедшей ночи. - Сначала я подумала, что они - легитимисты. Потом подумала - наверное, нет. Но они прискакали на лошадях синемундирников.
     - Шпики! - гневно воскликнул Бэндо.
     - Мы их заперли в кладовой. Их зовут Морвен и Крам. Хэл сверкнул очками.
     - И как они выглядят? 
     Девушка не успела ответить.
     - Биди-биди-бабл!
     - Диди-диди-дабл!
     То катаясь по траве, то подпрыгивая, как мячики, на полянке появились двое малышей.
     - Рэггл! Тэггл! - обрадованно воскликнула Ланда.
     Хохоча и подтягивая штанишки, мальчики-близнецы вскочили и выпрямились, услышав голос Ланды. По-детски пухлые, кудрявые, с красными платками на шеях, они выглядели словно миниатюрные копии Бэндо. Было время, когда у них имелись обычные имена. Было время, когда одному повязывали желтый платок, а второму - зеленый, но это было бесполезно. Каждый из них норовил отозваться не на свое имя, кроме того, они нарочно менялись шейными платками. Вот так малыши и превратились в Рэггла и Тэггла, а кто из них был кто, этого порой не знал даже их отец.
     - А мы знаем тайну! - в унисон выкрикнули они.
     - Тайну? - улыбнулась Ланда и опустилась на колени. - Что же это за тайна такая?
     Девушка ожидала какой-нибудь невинной шутки. Она улыбалась и даже на всякий случай прикрыла рот ладонью - а вдруг мальчишки возьмут и громко завопят.
     - У Бородача - пленники!
     - Что за пленники?
     - Бородач им руки связал, они бегут за его лошадью! Ой, они такие потешные!
     - И лица у них краснющие-прекраснющие!
     - А мундиры-то синие!
     Хэл и Ланда обменялись встревоженными взглядами. Бэндо рявкнул:
     - Вот ведь идиот! Что он на этот раз вытворил?
     - Надеюсь, - вмешался монах, - пленникам не потребуется много еды? Мы ведь их на хлеб и воду посадим, да?
     - Мы их будем пытать! - гаркнул Бэндо. - Только сначала на тебе поупражняемся!
     - Пытать! Пытать! - весело запрыгали близнецы. - Ой, папочка, можно я им пальчики отрублю?
     - Папочка, а можно я им пальчики на ногах отрублю?
     - Ну-ка, тише!
     - Вон они!

***

     Нирри в неуверенности оглядывалась по сторонам. Она стояла на склоне холма у опушки леса. Внизу раскинулся лагерь. Шатры, фургоны, стреноженные кони. Позади темнел предутренний лес.
     Ката еще немного прошла вперед по склону.
     - Мисс Ката, мисс Ката, где вы?
     Нирри была встревожена. Обычно в это время Ката уже поджидала ее. Кроме того, теперь им встречаться было все труднее и труднее. Обстановка в роте становилась все более и более напряженной, и по утрам Нирри все сильнее и сильнее нервничала. За себя она не так уж боялась, она очень боялась за молодую госпожу. Дозорным было велено смотреть в оба. Как легко мисс Ката могла попасться им на глаза. И что тогда?
     - Мисс Ката! - на этот раз шепотом окликнула Нирри, войдя в лес. Она вертелась на месте, сердце ее билось все чаще и громче.
     Где-то совсем рядом зашуршала листва.
     Нирри ахнула и испугалась по-настоящему. Она вспомнила пьяные речи сержанта Флосса, заявившегося к ней в кухню несколько дней назад. Он явно хотел просто напугать ее, но Нирри не сомневалась: в том, что он говорил, была доля правды.
     "Вотчина Багряного", - вот что он сказал. "Вотчина Багряного?" - переспросила Нирри. "Ну да, мы уже давно идем по его краям". - "По чьим краям-то?" - непонимающе спросила Нирри. "Слушай, повариха, ты что, не слыхала про пресловутого Боба?" - "Про... пресловутого? Это птичка такая?"
     Тогда Карни Флосс захохотал. И, сгущая краски, поведал Нирри о знаменитом разбойнике, шастающем по окрестным лесам. По словам Флосса выходило, что одет разбойник в красный мундир, выкрашенный кровью его жертв. По дороге в Рэкс этот злодей мог ограбить и дилижанс, и одиноких путников, и конных. Ограбить и убить.
     "У-убить?" - испуганно проговорила Нирри.
     "А то как же, - вальяжно отозвался сержант. - Мало кому удается остаться в живых и рассказать про свою встречу с Бобом".
     И он пьяным голосом завел песню про разбойника.
     И вот теперь, в сумрачном предутреннем лесу, Нирри со страху снова произнесла имя Каты. Да какое там - произнесла! Выкрикнула в полный голос!
     А потом чья-то рука схватила Нирри за плечо. Нирри резко обернулась и на что-то наступила - на что-то тяжелое, мягкое и неподвижное.
     Нирри взвизгнула.
     - Тс-с-с! Нирри! Нирри!
     - О мисс Ката, как же вы меня напутали! Разве вы не знаете, что мы теперь... в вотчине Боба Багряного? Нас обеих могут убить, если мы будем вот так уходить от лагеря!
     В другой раз Ката, быть может, рассмеялась бы в ответ, но сейчас только глубоко вздохнула и указала вниз, под ноги.
     - Мисс Ката? - Нирри неуверенно опустила глаза. И увидела...
     В гуще папоротника и травы лежал труп. Нирри попятилась, задрожала.
     - О, это наверняка жертва разбойника! Это все он, он, злодей!
     Но Ката не шевелилась. Если перед ними, как говорила Нирри, была жертва разбойника, то это была далеко не недавняя его жертва. Голова трупа поросла мхом, сквозь руки, ноги и туловище пробилась трава. Поначалу даже трудно было определить, какого пола убитый, но потом Ката все же сумела рассмотреть, какая на нем одежда.
     Перед ними лежал труп женщины. Женщины в зеленом платье.
     Нирри воскликнула:
     - Мисс Ката, пойдемте отсюда?
     А что еще оставалось делать? Ведь рассказать кому-либо о находке они не могли. Тогда посыпались бы каверзные вопросы. Нет, об этом следовало забыть.
     Но Ката, уже собравшись уйти, вдруг заметила кое-что еще. Кое-что пострашнее. Сквозь листву пробился солнечный луч и упал на замшелое лицо трупа. И Ката поняла, что это лицо ей знакомо.
     Нет! Не может быть!
     Наверняка то была игра света, но на какой-то миг Ката уверилась в том, что не ошибается. Широко распахнув глаза от страха, она прошептала:
     - Тетя Влада!

***

     Бородач привязал лошадь к толстому дереву. Сердце Ланды часто-часто билось. Она побаивалась этого человека. Может быть, все дело было в его толстенных руках, лохматой черной бороде. Бородач был прост и неотесан и столь же предан делу Сопротивления, как Бэндо. Но он был жесток и зол, и это пугало Ланду.
     - Пленники? - послышался голос из леса. - Это нехорошо.
     Ланда с радостью обернулась. Из лесу вышли предводитель и жрица Аджль. Девушка подошла поближе к жрице. Предводитель, одетый в ярко-красный мундир и черную маску, стал мрачно наблюдать за тем, как Бородач погоняет синемундирников.
     Но почти сразу взгляд его смягчился.
     А потом он расхохотался.
     - Вот ты кого, оказывается, изловил, Бородач? Ну, это мелочь пузатая!
     Пленники были все в грязи. Руки у них были связаны за спиной, к тому же они были привязаны друг к другу. Первый был коренастый, с квадратными плечами, пучеглазый, второй - долговязый, в очках. Совсем мальчишки, запуганные и измученные. Сделав еще несколько шагов, они запнулись и упали на траву.
     Рэггл и Тэггл в восторге завизжали и принялись скакать вокруг пленных, словно дикари, распевая:

     Наготове ножички
     Уже держим,
     Нашим пленным горлышки
     Перережем!

     Еще глазки выколем 
     И поджарим!
     А из их кишочков мы 
     Супчик сварим!

     - Рэггл! Тэггл! Хватит! - Бэндо хлопнул в ладоши. Озорники повалились на траву и принялись кататься, визжать и хихикать.
     Пленные стали просить пощады:
     - П-пожалуйста, г-господ-дин! Мы в-ведь только иска-али помощи! Произо-ошло несчастье! Нападение на дилижанс...
     - К-кто-то лошадей наших увел...
     - Мы за-аблудились в лесу...
     - Хо-отели пройти коротким путем. А тут...
     - Пожалуйста, господин, смилуйтесь, мой друг ранен! Он умирает! Сжальтесь!
     - Я сказал - "мелочь пузатая"? - рявкнул разбойник. - А надо было бы сказать: тупые свиньи! Что ты теперь думаешь о наших врагах, Ланда? Вот если бы они все были такие, как эти! А вас, друзья, я уже где-то видел...
     - Н-нет, господин! О нет...
     - Н-никогда!
     Боб Багряный смотрел не незваных гостей чуть ли не милостиво.
     Он с улыбкой почесал подбородок дулом пистоля.
     - Не бойтесь, приятели, мы не позволим Рэгглу и Тэгглу над вами издеваться. Пока. Хватит с вас и тех мук, коим вас подверг Бородач. Он человек добрый, наш Бородач, но вспыльчивый. - Боб Багряный добавил потише: - К тому же он не слишком хорошо воспитан. Примите мои извинения. Не исключено, что вы нам понадобитесь для одного тонкого дельца. Как вас зовут?
     - М-Морвен, господин!
     - Крам, господин!
     - Встаньте, когда с вами командир говорит! 
     Бэндо подскочил к пленным, наставил на них ружье.
     - Но... мой друг...
     - Вставайте!
     Пленники, не без труда распутав руки и ноги, поднялись. Морвен даже попытался вытянуться по стойке "смирно", но простоял всего пару мгновений, а потом Крам обмяк и рухнул наземь и утащил за собой друга. Только теперь все увидели алое пятно, расплывшееся по ткани мундира на левом плече Крама. Он побледнел, глаза его закрылись.
     - Он умер? - шепотом спросила Ланда. Мысли ее лихорадочно метались. Неужели эти были настоящие Морвен и Крам? Но кто же тогда другие Морвен и Крам, запертые в кладовой?
     Рэггл и Тэггл весело запрыгали.
     - Кровь! Кровь!
     - Я же все время пытался вам сказать, что мой друг ранен! Прошу вас, не дайте ему умереть!
     Морвен залился слезами. Ланда воскликнула:
     - Какой же ты жестокий, Бородач! И ты тащил его, раненого, на веревке по лесу?!
     - Он - синемундирник! - рявкнул Бэндо.
     - Он совсем мальчик! - воскликнула жрица и опустилась на колени перед Крамом, подняла его веко, распахнула мундир. - Он потерял сознание. Боб, он сильно ранен.
     Разбойник потупился.
     - И боюсь, ранил его я. А я предпочитаю не убивать, когда это возможно, а просто пугать. - Он опустился не колени, коснулся рукой горла дрожащего Морвена. - Я думал, что стреляю в воздух. Но Робин Багряный - чел