красоткой, разве Каска Далла сможет со мной тягаться?

     Сводник решается. Он хватает шар и выбегает из комнаты.

Глава 54

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

     - О, Благословенная, - проговорила мать-Мадана.
     - О, Благословенная, - повторили за ней в унисон девушки - ну, ни дать ни взять: мамаша и дочери, и все распростерлись ниц на ковре, как для молитвы. Ката неприязненно смотрела на них. Многие из Сефит и Сатим завороженно подглядывали сквозь пальцы. С содроганием Ката вспоминала о дурацких ласках этих девиц, которыми они так мучили ее, когда она была узницей этих покоев. Явиться сюда с визитом - это было совсем другое дело.
     После того как Ката преобразилась, она много раз смотрелась в зеркала, изучая очертания своего нового лица. Не тщеславие руководило ею, хотя новообретенное лицо было намного красивее ее собственного. Ката гадала: долго ли продлится это преображение. Поначалу оно было неустойчивым, и Ката, глядя на свое отражение, наблюдала за тем, как лицо принцессы вдруг сменяется ее лицом. Какое-то время в ее сознании вдруг начинал звучать голос принцессы - шепот, далекое эхо. Но теперь эхо угасло и Ката осталась одна - одна наедине с задачей, смысл которой был ей едва понятен. Сможет ли она вправду сойти за принцессу Бела Дону? Обратного пути не было. Ката понимала, что должна попытаться.
     Визирь Хасем прокашлялся.
     - Хорошо, матушка, мы можем приступать, - проговорил он, раздраженный непривычным проявлением набожности. На самом деле визирь все утро был вне себя. Уже не в первый раз он искоса подозрительно взглянул на девушку, стоявшую рядом с ним. Красота ее была ослепительной, но настоящая ли то была красота? И настоящая ли была девушка? Посреди зеркал и покровов ее покоев она выглядела в точности так же, как прежде - мерцающей, почти прозрачной. Визирь даже задумывался о том, не лишился ли его господин и повелитель в конце концов рассудка, что было вполне возможно для человека, который так долго прожил, мучимый страхом и тревогой. Законы не позволяли визирю - да, даже визирю - прикасаться к дочери калифа, но как Хасему хотелось нарушить эти треклятые законы!
     Во владениях матери-Маданы, где было светло, где повсюду играли яркие краски, девушка все равно казалась какой-то нематериальной. И все же, пристально глядя на нее, визирь сумел рассмотреть под трепещущей тонкой чадрой ее лицо и уверился в том, что это лицо окрашено жизнью. Неужто и вправду калифу явился призрак прорицателя? Кровь стучала в висках у охваченного тревогой визиря. Он в страхе гадал: какие еще чудеса могут произойти до того, как все будет кончено.
     Выкрикивая приказы, мать-Мадана выстроила своих подопечных девиц рядами, словно воинов. Вот только вряд ли бы воины краснели и хихикали, когда мимо них проходил командир. Визирь смотрел на девиц довольно уныло. Калиф приступил к обходу строя.
     - Они все... девственницы, матушка? - негромко осведомился он.
     Глаза матери-Маданы сверкнули. Она провела рукой по ордену на груди.
     - Воистину, ваше великолепие, мы поставляем сюда только первосортный товар - я и Эли... то есть я и Каска. Невинность, чистота - вот пропуск для тех, кого покупают для лучших гаремов, не так ли? Верно, - добавила она с усмешкой человека, знающего толк в своем деле, - искусство прелестниц способно дать много радостей, но эти радости я оставляю девам-юношам, которые обитают ниже.
     - Верно сказано, - коротко проговорил визирь и перешел к делу.
     В соответствии с древними обычаями церемонии обручения принцессу, идущую к алтарю, должны были сопровождать две прекрасные девушки. Мать-Мадана проявляла к выбору этих девушек большой интерес: в конце концов девицы, избранные для такой почетной роли, должны были затем сильно подскочить в цене. Для того чтобы впредь сотрудничать с Каска Даллой, матери-Мадане желательно было сразу показать ему, что она по-прежнему держит рынок в руках, и держит крепко. Мать-Мадана решительно сжала губы. О, как ей будет не хватать старого приятеля Эли! Она даже позволила себе проронить слезу из-за потери сводника, но лишь одну слезу: дело есть дело, и даже той, которая носит на груди орден за безупречную службу при дворе калифа, следовало напрягаться изо всех сил, дабы удержаться на высоком посту.
     Мать-Мадана с готовностью расписывала достоинства той или иной девицы. У одной она отбрасывала чадру, у другой приподнимала подбородок, у третьей поправляла сари, у четвертой - драгоценное ожерелье.
     Быстро устав от лицезрения девиц, визирь перевел свое внимание на мать-Мадану. Странно - ведь этот жирный, шагающий вперевалочку евнух когда-то, во дни царствования прежнего калифа, был одним из самых роскошных девоюношей. О его красоте слагали сказания, но еще более были достойны сказаний его способности доставить наслаждение. Шелковые ягодицы, ловкий язычок... Поговаривали, будто "сладкая Мадана" может возвести мужчину на вершину экстаза, купать его в волнах страсти от наступления темноты до утренней зари. Но теперь любой мужчина мог испытать только отвращение при взгляде на эту постаревшую толстуху, разряженную в шелка и бриллианты, с лицом, обильно намазанным охрой. Как с ней - или с ним - могло такое произойти? Сердце визиря забилось чаще, когда он вспомнил о юноше, который мог бы стать достойной заменой для "сладкой Маданы". Наверное, сейчас цирюльник уже заканчивал свою работу.
     Ката обводила взглядом выстроенных рядами девиц с плохо скрываемым отвращением. С ее точки зрения они все были похожими, но Ката понимала, что Мерцающая Принцесса должна относиться к своим обязанностям со всей серьезностью. Сдвинув брови и стараясь избавиться от навязчивого ощущения того, что что-то идет не так, Ката всеми силами делала вид, что решает очень важные вопросы... Эту выбрать? Или нет - другую?
     И тут вдруг в коридоре послышался дикий крик, а потом кто-то громко забарабанил в дверь. Девицы завизжали.
     - Сефита! Сатима! - заметалась по комнате мать-Мадана.
     - Что такое? Что? - Визирь Хасем настолько увлекся собственными раздумьями, что не сразу понял, что произошло и из-за чего такой переполох. Он не успел окликнуть Кату - та уже бросилась в сторону и исчезла за углом.
     Она узнала этот голос. Она была в этом уверена.
     Ката опрометью бросилась по коридору.
     Все время, пока мать-Мадана демонстрировала калифу и визирю девиц, Кату не покидало ощущение подступающего Зла. Каким-то шестым чувством она осознавала шорохи и шипение, доносящиеся изо рва, где кишели кобры. И вот теперь Зло обрело средоточие. Ката подбежала к двери, за которой слышались крики. Кто-то бился в дверь изнутри. Но дверь была заперта, а из замочной скважины торчал ключ.
     Ката повернула ключ.
     Дверь приоткрылась только на мгновение. Ката успела увидеть пролет лестницы, поднимающейся с нижнего этажа. По лестнице бегом бежали мускулистые рабы, девицы в роскошных платьях и разъяренный цирюльник, размахивающий бритвой. К дверному косяку прижался обнаженный юноша.
     Он развернулся и попал в объятия Каты.
     - Раджал!!!
     Ката быстро вытащила его в коридор, захлопнула дверь. Ее следовало бы поскорее запереть на ключ, но Ката проворно распахнула ее настежь и встала в полный рост перед ордой слуг и девиц.
     - О, Благословенная! - выдохнул цирюльник и выронил бритву.
     - О, Благословенная! - вскричали хором девоюноши и рабы.
     Все дружно упали на колени.
     Ката снова захлопнула дверь.
     - Принцесса, где ты? - послышался окрик из-за угла. Это был визирь, он искал Кату, но впереди него бежали Сефита и Сатима, напуганные начавшимся переполохом. Они были уже почти совсем рядом. Ката в ужасе огляделась по сторонам.
     Кладовая!
     - Радж, сюда, скорее!
     - Принцесса! - вскричала Сефита, протиснувшись в проем закрывающейся двери.
     - Принцесса! - вскричала протиснувшаяся следом за Сефитой Сатима.
     Ката, предмет их поклонения, посмотрела на них и не удержалась от вздоха. Девицы выпучили глаза от изумления.
     - Я ведь вас уже видела как-то раз? - проговорила Ката и проворно стукнула девиц головами друг о дружку.
     Затем Ката повернулась спиной к двери. Она лихорадочно размышляла. Пусть она не до конца понимала, что произошло, одно ей было ясно: Раджалу грозила смертельная опасность. Ката скользнула взглядом по лежавшим на полу без чувств девицам. По росту и телосложению на Раджала больше походила Сефита.
     - Радж! Переодевайся в ее платье - скорее!
     Раджал застонал.
     - О нет, только не это!
     - Радж, переодевайся, тебе говорят!
     - Но откуда... откуда ты знаешь меня? - задыхаясь, проговорил юноша, когда они с Катой принялись торопливо раздевать девицу. - Это... это кристалл? Принцесса, ты должна... Должна вернуть его мне!
     Ката покачала головой.
     - Радж, я - Ката. Просто я выгляжу как... Ой, нет времени объяснять!
     - Принцесса! Принцесса! - снова послышался где-то рядом голос визиря.
     - Принцесса?
     Дверь со стуком распахнулась, и Мерцающая Принцесса встала на пороге. Ее чадра порвалась, она зарделась и тяжело дышала, но ее красота от этого стала еще более ослепительной. Одной рукой принцесса поддерживала еще не пришедшую в себя Сефиту. Ей помогала стеснительная Сатима - эта стояла, понурившись и потупив очи долу.
     - Принцесса? - снова произнес визирь и нахмурил брови. Он намеревался выяснить причину сумятицы в коридоре, но вдруг передумал и забыл обо всем. Он протянул руку и... дерзко преступив правила... провел кончиками пальцев по руке принцессы. Его словно током ударило. Это правда! Это оказалось правдой! Все так и было! На миг визирь возликовал, но его радость тут же сменилась страхом. Что-то тут было не так - очень и очень не так.
     Он пристально заглянул в глаза принцессы, а та вдруг сердито проговорила:
     - Что ты так смотришь, а? Я выбирала себе спутниц, не так ли? А теперь оставь меня. Я отведу этих девушек в свои покои!

Глава 55

РАЗМЫШЛЕНИЯ

     - Амулеты!
     - Иконы!
     - Браслеты!
     - Кольца!
     Толпа так тесно запрудила площадь, что для торговцев с лотков почти не осталось места. Но это не имело значения: все равно к ним со всех сторон тянулись смуглые руки и совали торговцам монетку за монеткой в обмен на дешевые побрякушки, второпях изготовленные к великому дню.
     - Песенники!
     - Шербет!
     - Палочки-талисманы!
     - Джарвел!
     Солнце уже стояло высоко. Оно озаряло позолоту заново отстроенных галерей, парадные тюрбаны, чадры и платья, шеренги уабинов с ятаганами наголо. Место Круга Казни занимали разновысокие помосты, связанные между собой мостиками, застланные дорогими коврами и украшенные цветами. Возле алтаря, где вскоре должна была в последний раз появиться перед жителями Куатани Мерцающая Принцесса, горели благовонные факелы. Некоторые женщины в черных чадрах уже всхлипывали от горя. Другие пребывали в приподнятом настроении. Воздух просто-таки трепетал, наполненный волнением и страхом. Казалось, даже птицы разволновались - они метались по небу с громкими криками.
     - Восхитительное зрелище, не правда ли? - заметил визирь Хасем, вышагивая по изгибу новой великолепной галереи. Он обернулся, натянуто улыбнулся почетным гостям.
     - Визирь, по-моему, вы уже произносили эти слова. По другому поводу, насколько мне помнится.
     - Вы упрекаете меня, Эмпстер-лорд? - поинтересовался визирь, продолжая улыбаться.
     - Нисколько, друг мой. Однако я гадаю: сумеете ли вы сохранить хладнокровие в такой день? Мне кажется, что его владычество калиф несколько огорчен тем, что его провинция - в руках захватчиков.
     Если в этих словах и заключалась попытка поддеть визиря и вывести из себя, Хасем не поддался на провокацию. Он только сказал:
     - Эмпстер-лорд, разве эта провинция не всегда находилась в руках захватчиков?
     Лорд Эмпстер пристально глянул на визиря и был уже готов высказаться на предмет дерзости уабинов, но тут послышался знакомый голос:
     - Грязный пустынный свинья!
     - Морской господин, тише! Тс-с-с!
     Краснорожий, с обезьянкой на плече, капитан Порло пытался обойти компанию уабинов в белых балахонах. Галерея была заполнена народом почти так же тесно, как и площадь, но вокруг каждого уабина имелось свободное пространство, созданное как бы неким мистическим полем.
     - Надеюсь, вы простите моего друга Порло, - извинился лорд Эмпстер. - Говорят, он был... немного нездоров. Будет тебе, старина. Скажи, разве это чудесное зрелище не взбудоражило твою просоленную кровь?
     Капитан тупо уставился на площадь. Его ответ был мало похож на ответ:
     - Хмф! Уабин, куатанийцы, султан, шейхи? Иноземный варвары, их бывай слишком много!
     На самом деле капитан был слегка подвыпивши, а если точнее - он был вдребезги пьян. Он бы с превеликой радостью задержался со своим новым приятелем в харчевне, где испил самого лучшего спиртного, какое только пробовал в этих краях с тех времен... с той самой злосчастной ночи, когда его драгоценная левая нога встретилась с кобрами! Какая жалость, что у его приятеля вдруг обнаружились какие-то другие важные дела. Но что поделать: ведь Эли Оли Али, если на то пошло, был большим человеком. Капитан с вожделением думал о том, что ему могло сулить это, столь удачное, на его взгляд, знакомство. Правда, пока он никак не мог взять в толк, каким образом они могли бы улизнуть от уабинов. Но Порло решил, что все это - дело времени. А время можно было с превеликим удовольствием убить, попивая бражку.
     Старик рыгнул и погладил обезьянку.
     Лорд Эмпстер опустил руку на его плечо.
     - Ты уверен, дружище, что ты в форме?
     - В форма? - И на этот раз ответ капитана оказался не совсем ясным по смыслу. Он стряхнул со своего плеча руку лорда Эмпстера. - Вы думай, старый Фарис Порло не в форма? Вы думай, он вам лакей, мальчик на побегушки? Вы думай, он не моги стать храбрый?
     Наверное, к счастью, в это самое мгновение неподалеку раздался новый голос:
     - Приветствую вас, господа!
     Это был Полти. Он проталкивался сквозь толпу приближенных калифа в высоченных тюрбанах. Те провожали его сердитыми взглядами. Некоторые даже, пожалуй, выругали бы наглеца, но что поделать - ведь он был близким приятелем визиря.
     Глаза лорда Эмпстера сверкнули. Он извлек из кармана трубку.
     - А вы крепко стоите на ногах, Пламенноволосый? - насмешливо осведомился он. - Надеюсь, вы восстановили равновесие?
     - Что я слышу? Наш Пламенноволосый друг также был нездоров? Даже не верится, что такого крепкого молодого человека способна сломить хвороба! - изумился визирь.
     - Иноземный стряпня, как пить давай, - ворчливо заметил капитан Порло.
     - Визирь, вы позволите коротко переговорить с вами с глазу на глаз? - спросил Полти, искоса глянув на лорда Эмпстера.
     Визирь неохотно отошел вместе с Полти в сторону. Выжидательно глядя на странного посланника, он вдруг понял, каким несправедливым было его собственное лестное замечание, высказанное несколько мгновений назад. Под сводами галереи царила тень, но даже здесь бросался в глаза необычный цвет лица Полти и пленка пота, покрывавшая его лоб и щеки. В одном ошибиться было невозможно: эджландец был очень огорчен. Сам он утверждал, что причиной его огорчения является исчезновение некоей молодой дамы. Но что это была за дама, чтобы из-за нее можно было так переживать? Визирь, проявив заботу, поинтересовался, уж не подхватил ли гость, часом, лихорадку джубба.
     - Хасем, послушай, - зашептал Полти и вдруг до боли сжал руку визиря. Визирь отшатнулся бы, но на миг взгляд Полти приковал его к месту. Глаза эджландца полыхнули огнем. Слова, произносимые им, визирь прекрасно различал, хотя Полти говорил, стиснув зубы. - Ты ведь понимаешь, что она не должна достаться уабинам? Ни за что, ни за что нельзя позволить, чтобы ее забрали эти мерзавцы уабины! Ты ведь понимаешь это, ведь ты все понимаешь, Хасем... Хасем? Это просто шутка, и шутка должна закончиться... Хасем?!
     Торжественно запели рога.
     - Очень, очень многое может случиться до того, как закончится этот день, - строптиво проговорил Хасем. - Может произойти и нечто такое, на что я едва надеюсь. Но сейчас не время обсуждать наши дела. Я вообще не знаю, разумно ли обсуждать наши дела с эджландцем. Если бы город снова перешел под власть султана, мне бы, пожалуй, стоило... Нет, как раз не стоило бы. Да и потом: разве не существует другая молодая дама - твоя соотечественница, которая тревожит твое сердце? Мне казалось, ты рассказывал мне о своей пропавшей невесте, хотя как любая девушка... ну, да ладно. Я нужен своему господину и повелителю - надеюсь, ты извинишь меня?
     Высокопоставленная публика на галерее, толпившаяся точно так же, как простолюдины внизу, на площади, расступалась и пропускала визиря. Полти облокотился о балюстраду, свирепо потер чесавшееся, покрытое синими пятнами лицо. Повсюду на площади сверкали поднятые кверху зловещие лезвия ятаганов. Почему он только теперь заметил их?
     Лезвия, сверкавшие под солнцем...
     Отражавшие...
     - Мое!
     - Нет, мое!
     - Отдай!
     - Отдай ты!
     - Свиное рыло, я тебя убью!
     - А я тебя!
     Те зеваки, которых в драке задевали Губач и Сыр, толкали и пинали их примерно так же злобно, как они сами - друг дружку. Но для настоящей драки места посреди толпы не хватало. Церемония уже началась. Фаха Эджо проворно разнял мальчишек и выхватил похищенный амулет из пухлой, потной руки Губача.
     - Он мой!
     - Нечестно!
     - Заткнись и работай!
     Перебранку "поддеров" заглушило пение рогов, подобное пушечному залпу. Для Сыра и Губача это стало сигналом к началу поисков новых сокровищ. Фаха Эджо повертелся на месте. С холодной расчетливостью он высматривал женщин под черными чадрами и бородатых мужчин, державшихся рядом с ними. Некоторые были одеты в обноски (глядя на них, Фаха Эджо брезгливо морщил нос), другие - почти так же богато, как придворные на галерее. Все не спускали глаз с главного помоста, тянувшегося от алтаря. Там выстроились танцоры в белых набедренных повязках, готовые к началу торжества. У Фахи Эджо зачесались пальцы. Криво ухмыльнувшись, он подумал об Аисте, Рыбе, Губаче, Сыре... Да, сегодня они соберут богатый урожай!
     Конечно, Фаха сожалел о том, что пропали Малявка и Прыщавый, но старался, чтобы его чувства не мешали делу. Братец Эли его хорошо этому обучил.
     Танцоры приступили к пляске. Она оказалась шумной, но не слишком разнообразной. Фаха Эджо ловко избавил своего соседа-толстяка от кошелька, который висел на цепочке у того на бедре. Право, какая беспечность! За танцем последовали молитвы. Люди повалились наземь, и козлобородый предводитель "поддеров" успел быстро набить карманы: ему досталось несколько браслетов, красивая табакерка для листьев джарвела и даже цепочка с лодыжки какой-то женщины, ярко сверкнувшая у нее под юбками. Будь места побольше, Фаха Эджо с превеликим удовольствием перепрыгивал бы через молящихся. Славная это вещь - молитвы! Ухмыляясь, Фаха Эджо взглянул на главный помост. Танцоров сменил певец-уабин в длинном белом балахоне, в сопровождении музыкантов с бубнами и дудками. Надеясь на то, что они заиграют что-нибудь веселое, Фаха Эджо протолкался к торговцу с корзиной, которую тот легкомысленно поставил на землю.
     Сначала музыканты действительно заиграли веселую, похожую на вальс, мелодию. Эта песня как-то не подходила к такому торжественному событию. Потом забили бубны, и уабины запели хором. Контраст был удивительным, и Фаха Эджо, остановившись у самой корзины, полной товаром до краев, уставился на певца, зачарованный и встревоженный одновременно.

     Время может тянуться и быстро бежать,
     Каждый должен жену не спеша выбирать,
     Как увидишь свою - поскорей забирай
     И в любовном огне ты ее искупай!

     И гори, и гори, пламеней, полыхай,
     И поленья в костер свой проворней бросай!
     Ты ни сна, ни покоя отныне не знай -
     В жарком пламени страсти гори, полыхай!

     - У тебя челюсть отвисла.
     - Чего? - рассеянно отозвался Фаха Эджо и то