Тот наблюдал за людьми и налегал на пунш.
     Толстый: - Ты бы поосторожнее с пуншем.
     Тонкий: - Мне жарко.
     Толстый: - Это я танцевал, а не ты. Ох, эта Тиши Чем-Черинг мне все ноги оттоптала. Но куда деваться, твой дядя так настаивал...
     Тонкий: - У меня такое ощущение, что ты готов сделать все, чего хочет мой дядя, Пелл. Что ты о нем думаешь?
     Толстый: - Об Эмпи? Он отличный малый.
     Тонкий: - Знаешь, порой мне кажется... будто я его как бы... не совсем четко вижу. Понимаешь, что я имею в виду?
     Толстый (взяв друга за руку): - Я тебя совсем не понимаю, Нова. Ну, пойдем, хватит прятаться в тени.
     Тонкий: - Тут нет никакой тени.
     Толстый: - Ну, стены есть. Надо прогуляться, Нова! Ты стеснителен, да? Это нужно из тебя выбить. Если ты намерен блистать в агондонском свете.
     Тонкий: - Не уверен, что мне этого хочется.
     Толстый: - Ерунда! Всем этого хочется. Просто ты еще немного провинциален, вот и все. Но разве ты не ходил на балы у себя в... Чейне?
     Тонкий: - Один раз.
     Толстый: - Всего один раз?
     Тонкий: - Бал был очень провинциальный.
     Толстый: - Только не говори этого при Фредди! Но разве прошлой ночью ты не танцевал?
     Тонкий: - Я сидел в уголке.
     Толстый: - Нова, я тебе не верю! Готов об заклад побиться, вчера ты держал за руку молодую даму.
     Тонкий (покраснев): - Ну, ладно, я действительно держал за руку молодую даму.
     Толстый: - Или двух молодых дам?
     Тонкий: - Нет, только одну. Пелл, а кто эта девушка?
     Толстый: - Та, что танцует с вашим принцем?
     Тонкий: - Нашим принцем?
     Толстый: - С Фредди Чейном! Да ты что, Нова? Это мисс Венс. Племянница эрцгерцога Ирионского. Ты не знал о ней?
     Тонкий (пытливо): - Ирионского?
     Толстый (озадаченно): - Гм... Знаешь, некоторые говорят, что в этом году она непременно станет избранницей короля. И еще: ее программка была заполнена мгновенно. Начиная с самого первого танца. Да, это не бедняжка Тиши Чем-Черинг! Нова, ты что так глаза вытаращил? Того и гляди вывалятся! Послушай, это тебе не Чейн.
     Тонкий: - Что?
     Толстый: - Не провинция, говорю! Это королевский дворец.
     Тонкий (смущенно): - А когда он появится? Король?
     Толстый: - Только ближе к концу бала. А мой дед рассказывал мне, что в былые времена он танцевал от начала до конца. То есть не он, а король танцевал. Тот король, который у нас был тогда.
     Тонкий (остановившись и разглядывая обои): - Ты заметил, какого цвета эти обои?
     Толстый: - Что?
     Тонкий: - Обои.
     Толстый: - Они оранжевые. Ну... коричневые.
     Тонкий: - Они алые, Пелл. Они потускнели от времени и дыма. Почему во дворце так все запущено, как ты думаешь?
     Толстый: - Запущено? Тут великолепно! Что бы говорил о дворце молодой человек из Чейна! Знаешь, Нова, порой ты очень смешно стоишь. Поза у тебя потешная.
     Тонкий: - Ты о чем?
     Толстый: - Ну, как будто ты калека. Как будто на костыли опираешься. Наверное, это у тебя тоже провинциальное. А мисс Венс - первая красавица на этом балу, правда? Подумать только, а мне пришлось танцевать с Тиши!

***

     - Ой, тут холодно!
     Констанция Чем-Черинг зябко поежилась.
     - Право, Констанция! Если мы вернемся в зал, там вам опять станет жарко.
     - Метения, вы так назойливо практичны.
     Лорд Эмпстер улыбнулся. Между тем так и было. В фойе было настолько же прохладно, насколько было жарко в бальном зале. Бальный зал располагался в самой старой части дворца. Этот большой зал Аона Железнорукого не предназначался для светских утех. А фойе с тех пор не переделывали - представить только, со времен Аона Железнорукого!
     - Наверное, от этих доспехов, что стоят вдоль стен, еще холоднее, - высказалась леди Маргрейв.
     - Да нет, скорее все-таки дует из амбразур, - отозвался лорд Эмпстер.
     - Да еще эта каменная скамья! - проворчала леди Чем-Черинг.
     Сэр Пеллион шумно высморкался в большой носовой платок.
     - Лучше бы тут на стены что-нибудь повесили, - отметила леди Маргрейв, окинув взглядом каменные стены.
     - Ваш муж, любезная госпожа, сказал бы то же самое.
     - Право же, лорд Эмпстер! Вы же понимаете, что я имела в виду какие-нибудь красивые гобелены. А мой муж сейчас выполняет одно очень опасное поручение, а вы, между прочим, отозвались о нем без подобающего уважения.
     - Вот именно, Метения, - подхватила леди Чем-Черинг, допив остатки рома с Оранди. - Сомневаюсь, чтобы лорд Маргрейв хоть кого-нибудь в жизни самолично повесил. Он инспектор тюрем, всего лишь инспектор, верно, Элсен?
     Леди Маргрейв поднялась с неудобной скамьи.
     - Констанция, послушать вас, так получается, что мой супруг занимает не самый важный пост. Вынуждена напомнить вам, что на него возложена огромная, просто-таки огромная ответственность. Его послали в Тарн!
     - В Тарн? - Леди Чем-Черинг наморщила лоб и заметно покраснела.
     - Ну что, теплее, Констанция? Ведь вашего дружка сослали в Тарн, не так ли?
     - Каноника Фиваля...
     - О, теперь он наверняка проповедник! Интересно, такой ли же он ловелас теперь, каким был в столице? С этим в дальних провинциях, полагаю, туго. Или он размышляет об интрижках с молочницами?
     Леди Чем-Черинг пропустила весь этот язвительный пассаж мимо ушей.
     - Каноник Фиваль, - сдержанно проговорила она, - не был никуда сослан, Метения. Ему была дана возможность продвинуться по службе. Сделать что-нибудь полезное.
     - Ради разнообразия.
     - Хорошо. Пускай - ради разнообразия.
     Лорд Эмпстер улыбнулся. Все отлично знали, что Эй Фиваль стал причиной слухов вокруг Констанции Чем-Черинг. Эй Фиваль вообще щедро сеял слухи своим поведением в свете. Но Констанция была особенной женщиной. Ее называли "храмовницей". Она была набожнейшей агонисткой. Ее глубоко возмущала одна возможность подозрения, что она смогла произвести на свет незаконнорожденного ребенка!
     Но так это было или нет на самом деле, ярость ее была столь велика, что у архимаксимата не осталось иного выбора, кроме как вышвырнуть Фиваля во тьму внешнюю. Констанция торжествовала. Однако назвать эту страницу в ее карьере в высшем свете безоблачной было никак нельзя. Некоторые, следует признать, были рады исчезновению Фиваля. И понять этих людей можно: он был глуп, слишком задирал нос и постоянно распускал сплетни. Он подвергал риску чужие репутации, преследуя личные цели.
     Да кто он был такой, если на то пошло? Сын какой-то обедневшей болезненной аристократки? Можно считать - никто! Но если были те, кто от всей души приветствовал его исчезновение из Агондона, то надо признать, что находились и другие, кто искренне страдал, что теперь нет рядом столь привлекательного духовного наставника. И эти другие призывали всевозможные бедствия на головы той, что стала причиной его изгнания.
     Бедняжка Констанция! Как она была глупа!
     - Что? Что вы сказали? - Сэр Пеллион очнулся от дремоты. Компания перестала обращать на него внимание. Будь они повнимательнее, они бы могли подумать, что старик помер. - Вашего супруга сослали?
     Лорд Эмпстер вздохнул.
     - Супруг Констанции умер четыре цикла назад, сэр Пеллион, и вы об этом прекрасно знаете. Сослали мужа леди Маргрейв.
     - Нет! Не говорите так! О бедная, бедная леди! - Старик схватил леди Маргрейв за руку и принялся покрывать ее поцелуями. Нет, он определенно свихнулся после гибели своей никчемной внучки. - О, какую несправедливость обрушивает на нас этот жестокий мир! И знаете, говорят, скоро опять будет война!
     - Мой муж вовсе не в ссылке, - огрызнулась леди Маргрейв и отдернула руку. Она могла бы еще долго распространяться по поводу благороднейшей миссии своего супруга, но никто не желал ее слушать. Лорд Эмпстер решительно сменил тему разговора и обратился к старику Пеллиону:
     - Зензанскую кампанию вы склонны называть несправедливостью? Это при том, что бунтовщики поклялись не ведать сна и покоя, пока не отвоюют Рэкс?
     Сэр Пеллион ужасно испугался.
     - Нет-нет, что вы! Я вовсе не это имел в виду! Вы... вы меня неправильно поняли!
     Он снова поднес к глазам необъятный носовой платок.
     - Метения, вы жестоки, - отметила леди Чем-Черинг.
     - Жесток? Разве нам всем сейчас не стоит печься о том, чтобы каждый подданный королевства был верен власти?
     Леди Чем-Черинг подозрительно посмотрела на него. Она знала Метению Эмпстера уже... она уже и сама забыла, сколько лет. Но случалось, она вдруг переставала его понимать. Совсем переставала. Наверное, она могла бы что-то сказать, но тут из бального зала опрометью выскочила ее несуразная дочка.
     - Мамочка, вот ты где! Как ты могла меня бросить? О Фредди! Фредди! - Она, заливаясь слезами, припала к груди матери.
     - О господи, - прошамкал сэр Пеллион. - Что это такое с бедной девочкой?
     - Это все Фредди, - решила леди Маргрейв. - Он с ней не танцует.
     Что тут можно было сказать? Сэр Пеллион громко высморкался и рассудительно проговорил:
     - Но, детка, ты ведь так некрасива. Просто чудовищно некрасива.

***

     - Подумать только, нацепила парчовое платье, - послышался чей-то шипящий шепот. - Думает, небось, что оно ей к лицу!
     - Знаю я, что она думает. Но только она ошибается. Мне она всегда казалась уродиной.
     - Она всегда так измывалась над бедненькой Пелли Пеллигрю.
     - Вот-вот. И над бедненькой Катти.
     - Катти? А где же Катти Вильдроп?
     - А ты не слышала? Она уже выскочила замуж!
     - За какого-нибудь провинциала? Ну уж нет!
     - Да, за какого-то зануду из Орандии - так говорит Джели.
     - Вот глупенькая Катти! А ты слышала про младшую сестренку Геки Квисто?
     - Джильду? Она что, тоже пропала?
     - Ее родственники стараются замять это дело. Но я слышала, что ее изнасиловали...
     - Нет!
     Девушки жестоко рассмеялись. Сверкающие, светящиеся в своих бальных нарядах, прекрасные цветы заведения госпожи Квик выстроились двумя длинными параллельными рядами в центре бального зала. Все ожидали появления его королевского величества. Вечер тянулся долго, и если некоторые из цветов уже успели немного увянуть, они старательно это скрывали. Им предстояла проба сил, близился решающий момент. Все взгляды были устремлены на них. Озабоченные матроны сновали возле девушек, орудуя пуховками, одергивая юбки, соскребая с платьев воск, накапавший с люстр. Оркестр умолк, слышался только приглушенный гомон.
     - Тетя Влада, - прошептала Джели. - Мне так страшно!
     - Милая, позволь, я тебя еще разок поцелую! Ты ведь помнишь все шаги, верно? Поклон? Ну конечно, помнишь. Ну, не хмурься! Сегодня - начало твоей блестящей карьеры!
     - Тетя, вы уверены?
     - Уверена ли я? Да ты только посмотри на всех этих дурнушек, а потом посмотри на себя!
     - Это всегда так волнующе, правда? - сказал кто-то за их спинами.
     Констанция Чем-Черинг вся напряглась. К ее удивлению, Элсен Маргрейв взяла ее за руку и крепко сжала.
     - Помнишь наш год, Констанция? Тогда король Джегенем был принцем, наследником, верно? Помнишь королеву-регентшу? Она восседает на троне, такая величественная, а ее сын расхаживает вдоль рядов красоток... О, кто бы мог подумать, что он выберет меня?
     - Он и не выбрал, Элсен.
     - Он очень долго передо мной простоял! Помнишь, какие у него тогда были мечтательные глаза?
     - Бедняжка Элсен! Какая жалость, что тебе пришлось выйти замуж за другого!
     - Констанция, право! Но кого же в том году выбрал король?
     - Будет тебе, Элсен! Неужели ты забыла? Ты еще потом долго ходила вся зеленая от зависти. Король выбрал Лоленду Майнз.
     - Лоленду? Но она многого не достигла, правда ведь?
     - Она вышла замуж за эрцгерцога Ирионского.
     - Джорвела Икзитера? Не говори глупостей.
     - За его отца, Элсен. Он умер много лет назад. И она тоже.
     - О Констанция! - простонала леди Маргрейв. - Какие же мы с тобой уже старые...
     - Элсен, ты напилась. А теперь помолчи. Идет его величество.
     Лакей дважды ударил об пол жезлом. Зазвучали фанфары, торжественно запели виолы, распахнулись золоченые створки дверей.
     Королевская процессия!
     Сердца девушек часто забились. Под руку с королем шла закованная в серо-стальное платье госпожа Квик. Это было единственное за год появление на публике. И если многие девушки зарделись и встали чуть ли не по стойке "смирно", то побудило их к этому скорее не появление короля, а появление их строгой директрисы. А образ его величества для девушек виделся, как нечто туманное в синей бархатной мантии, отороченной горностаем. Он был так непостижим, что на него и смотреть-то было страшно.
     Поэтому относительно перемены в облике короля начали переговариваться не девушки, а все остальные.
     - Батюшки... - прошептал лорд Эмпстер. - Он даже не качается! Куда подевалась краснота на щеках? Где его двойной подбородок?
     - Метения, не думаете же вы...
     - Думаю, Констанция.
     - Что такое? - прошипела леди Маргрейв.
     - Элсен, неужели ты не видишь? Король не пьян.
     - Да не может такого быть!
     С милой улыбкой его королевское величество отпустил руку госпожи Квик. Стальная фигура остановилась возле начала "аллеи". Из всех присутствующих взгляд ее на пару мгновений задержался лишь на единственной персоне. На куртизанке Владе Флей.
     Было время, когда Великая Наставница самолично представляла взращенные ею цветы монарху. Но уже много циклов подряд эта обязанность была возложена на ее верную заместительницу, досточтимую Гарвис. Та торжественно, словно декламируя стихи, произносила имя за именем, и девушки по очереди выходили вперед и делали реверансы, скромно потупившись.
     - Мисс Хаския Бишли... Леди Бертен Бичвуд-Баунс... Ее королевское высочество Кареллен, принцесса Нижнего Лексиона... Мисс Альфредина Флонс... Мисс Этельреда Флонс... Мисс Регина Хэмхок... Ее превосходительство Тристана Гарион-Заксон...
     Сердца юных девушек учащенно бились. Стать избранницей короля! Разве могло быть в жизни женщины более высокое блаженство? Но о том, что это блаженство может ничего и не дать в жизни, знало только одно некрасивое, несчастное создание, которое шмыгало носом где-то посреди толпы.
     Только одна из красавиц, выстроившихся перед его величеством, могла стать его партнершей по танцу. Однако все сомнения отпали, когда король остановился перед ослепительным видением в платье из золотой парчи. Досточтимая Гарвис чуть ниже склонила голову и назвала имя девушки.
     Влада Флей улыбнулась. Взгляд ее победно метнулся вдоль линии девушек. Она постаралась встретиться глазами с Джели, потом - с госпожой Квик. Виолы заиграли танцевальную мелодию. Король повернулся, повернулся еще раз - того требовала традиция. Он протянул руки.
     У Джели закружилась голова. Как зачарованная она закрыла глаза и тоже протянула руки, ожидая прикосновения рук короля.
     Все сразу загомонили. Музыка умолкла, послышались сдавленные восклицание.
     Джели открыла глаза.
     Что же случилось? Что могло случиться? По бальному залу, раздвигая толпу, словно густую траву, шла грудастая рыжая женщина в оборванном платье, растрепанная. От нее дурно пахло. К платью тут и там прилипла гнилая солома. Придворные делали попытки броситься к ней и задержать ее, но стражники таких попыток не предпринимали. Король протянул руки к оборванке:
     - Мэдди!
     - Сир, сир!
     В мертвенной тишине король обнял узницу, обернул ее полой мантии. Когда она, наконец, отстранилась, ее огромные груди чуть не вывалились из слишком тугого корсажа. Король обвел взглядом зал и вдруг строптиво топнул.
     - Оркестр! Играйте! - рявкнул он.
     Далеко не сразу оправившись от потрясения, один за другим музыканты начали играть. Постепенно начала вырисовываться мелодия знаменитого вальса Шуварта. Стройные ряды девушек рассыпались. Одни плакали, другие бросились бежать, третьи в ужасе взирали на то, как король со своей жуткой партнершей кружат по паркету.
     Затем, один за другим, к ним начали присоединяться придворные.
     Фредди Чейн схватил за руку первую попавшуюся из "новеньких". Так же поступил и Пеллем Пеллигрю, и его друг, молодой человек, которого Пеллем называл Новой. Мисс Джелика Венс даже не сразу поняла, что танцует.
     Фредди?
     Но это был не Фредди.
     - Вы плачете. Не плачьте.
     - Что?
     - Вы такая красивая.
     - Кто вы такой? - Джели утерла слезы с глаз, нахмурилась и посмотрела в горящие глаза своего партнера. - Вы... протеже лорда Эмпстера? Отпустите меня! Кто вам сказал, что вы можете танцевать со мной?
     - Но ведь мы должны танцевать, правда? Думаю, король этого желает.
     - Король! Меня еще ни разу в жизни так не унижали!
     - А кто эта женщина?
     - Понятия не имею. И о вас я тоже понятия не имею.
     - Но вы ведь только что сказали, что я - протеже лорда Эмпстера.
     - Протеже, вот именно. То есть вы - кто угодно. А не могла я вас где-то видеть раньше?
     - Никогда. Зовите меня Новой. А знаете... У вас глаза сверкают, словно драгоценные камни.
     - Мне кажется, что вы очень назойливый молодой человек.
     - Вовсе нет. Я ужасно стеснителен. Вам стоит избавить меня от стеснительности.
     - От чего избавить?
     - От всего, что вам во мне не нравится.
     - Я не говорила, что вы мне не нравитесь. Я сказала, что я вас не знаю.
     - Значит, я вам нравлюсь?
     - Вы уверены, что мы никогда прежде не встречались?
     Но конечно, они никогда не встречались. По прошествии времени Джем будет удивляться тому, почему вдруг его так потянуло к его светловолосой белокожей кузине. Быть может, то был зов крови. Но нет, тут было и нечто большее. Зов желания. Казалось, что-то у него внутри вдруг обрело свободу. Он неожиданно почувствовал, что уже слишком долго, тщетно, напрасно любит девушку, которой больше не существует. Безусловно, он упросил Пелла удостовериться в том, нет ли среди новеньких на этом балу некоей мисс Вольверон. Даже теперь в мечтах Джем представлял, как смотрит, стоя у дальней стены зала, в таинственные, загадочные глаза Каты. Но Ката исчезла, как будто ее не было никогда, и теперь, вспоминая об их встрече в Варби, Джем, можно сказать, ощущал облегчение. Та девушка не была Катой, она не была его Катой. Что еще оставалось Джему, как не забыть о прошлом? Ката была воспоминанием, которое он всегда будет хранить как сокровище, но теперь ему следовало крепко запереть дверь, которая уводила к тому воспоминанию.
     И теперь в его сердце открывалась другая дверца.
     Но в эту ночь ей не суждено было открыться шире. Неожиданно, перекрывая музыку, прозвучал истошный вопль, а за ним - утробный вой. Танцующие остановились. Зал огласили стоны и крики.
     Куда подевалась Джели, Джем так и не понял. Он обернулся и застыл на месте. Танцующие в страхе расступились. На полу лежала жуткая подруга короля. Она была мертва. Тот, кто ее умертвил, выпрямился, сжимая в руке окровавленный кинжал. Джем впервые видел этого высокого худощавого старика в ярко-красном балахоне. Но нет, не красным был его балахон. Он был белым, залитым кровью.

***

     Только потом Джем понял, что случилось. Видимо, король дал приказ, чтобы его возлюбленную привели к нему из темницы. Желал ли он таким образом открыто продемонстрировать свою любовь к этой женщине? Как бы то ни было, стражники его приказ исполнили, рискуя вызвать гнев премьер-министра. Увидев, что его предали, Транимель решил отомстить немедленно. Он бросился к своей жертве, расталкивая танцующих, и нанес удар.
     Гордо выпрямившись, он обвел толпу придворных ледяным взглядом.
     - Король вне себя, - объявил Транимель, - от осознания опасности, которой он чудом избежал. - Он брезгливо перевернул ногой тело несчастной женщины и, возвысив голос до громоподобного крика, продолжил: - Вражеская лазутчица! Эта коварная кокотка была подослана зензанцами, она была наделена злобной силой, против которой не мог устоять даже король! Не бойтесь, сир, вы будете отомщены! Все зензанские твари падут, как пала эта мерзкая шлюха!
     Окровавленн