рькая обида, и оскорбленное мужское  са-
молюбие, и то, что он осуждал Аннету за  "безнравственность",  и  страх:
"что скажут люди? ", и ревность, смешанная с отвращением... Все-таки  он
старался не раздувать в себе этих чувств. "Ладно,  ладно,  знаю,  но  не
лезьте вперед!.." Ум его прибегал ко всяким уверткам,  чтобы  удовлетво-
рить и тайные доводы против брака и его желания... Аннета  вела  себя  в
прошлом как женщина без предрассудков, как сторонница  свободной  любви.
Он этого не одобрял, нет! Но, собственно говоря, если она такова, почему
бы ей не сойтись и с ним, раз она его любит?
   Он не высказал ей этого так грубо, напрямик.  Он  стал  ссылаться  на
всякие непреодолимые препятствия к их браку.  Когда  Аннета  опровергала
одни доводы, он изобретал другие: говорил о сопротивлении матери, с  ко-
торой им необходимо будет жить вместе, о том, что у него  очень  трудное
материальное положение, а Аннета привыкла к роскоши,  к  светской  жизни
(он умышленно забывал, что бедняжке вот уже два года приходилось  бегать
по урокам!), о различии их характеров и  темперамента.  (Этот  последний
аргумент был выдвинут в самом конце, к ужасу и отчаянию Аннеты,  которая
уже воображала, что все преграды ею сметены.) Жюльен с упрямой неискрен-
ностью старался себя очернить, чтобы доказать ей, что он для нее  непод-
ходящий муж. Аннета не знала, плакать ей или смеяться. Больно было  слу-
шать, как он выискивал всякие предлоги, чтобы увильнуть. Но  она,  забыв
гордость, делала вид, что не понимает этого, изо всех сил старалась  на-
ходить возражения, отчаянно боролась, чтобы только не дать ему уйти.
   А он и не думал уходить. Он не отказывался брать. Он отказывался  да-
вать...
   Когда цель его усилий и маневров стала ей, наконец, ясна,  когда  она
поняла, чего он от  нее  добивается,  она  была  не  столько  возмущена,
сколько подавлена. У нее уже не было сил возмущаться. Стоило ли  продол-
жать борьбу? Так вот чего он хочет!.. Это он-то, Жюльен!.. Жалкий  чело-
век!.. Неужели он себя не знает? Не знает, что привязало ее к нему? Ведь
она его любит только за нравственную стойкость и чистоту. Вот уж кому не
к лицу, совсем не к лицу роль донжуана, волокиты,  ветреного  любовника!
(Даже в горе Аннета сохраняла чувство юмора и  трезвую  способность  ума
подмечать в жизни наряду с трагическим и смешное.)
   "Мой милый! - мысленно говорила она  Жюльену  со  смешанным  чувством
нежности, жалости и отвращения. - Мой милый,  ты  мне  больше  нравился,
когда строго осуждал меня! Тебе на это давали право твои понятия о  люб-
ви, узкие, но возвышенные. А сейчас ты это право утратил. Что мне делать
с той жалкой любовью, которую ты мне сейчас предлагаешь, с  любовью  без
доверия? Раз нет доверия, нас ничто больше не связывает..."
   Любовь бывает разная: там, где одна расцветает, другая вянет.  Плотс-
кая любовь обходится без уважения. Любовь, основанная  на  уважении,  не
может унизиться до простого наслаждения.
   "Нет! - мысленно восклицала Аннета в порыве возмущения.  -  Я  скорее
стану любовницей первого встречного, если он мне понравится,  но  только
не твоей! Ведь я тебя люблю!.."
   С Жюльеном такие отношения были бы для нее позорны и унизительны. Все
или ничего!
   И скрытым домогательствам Жюльена был дан мягкий, но решительный  от-
пор, сильно задевший его. Строго осуждая друг друга, они все же не могли
разлюбить, не могли примириться с тем,  что  счастья  не  будет.  Втайне
стремясь и взывая друг к другу, даже предлагая себя, они не в силах были
произнести то слово, что соединило бы их: Жюльену мешало духовное бесси-
лие, которым, за редкими исключениями, отличаются мужчины (и  это  смеет
утверждать мужчина!), то малодушие, в котором они никогда не признаются;
Аннете мешала непреодолимая женская гордость, в которой женщины тоже  не
хотят сознаваться. Ибо и мужчины и женщины так искалечены  условной  мо-
ралью нашего общества, основанного на господстве мужчины,  что  и  те  и
другие забыли, какими их создала природа. Не всегда слабее  те,  кого  у
нас называют слабым полом. В женщине гораздо  больше  органических  сил,
сил земли. И хотя она и опутана сетями, расставленными ей мужчиной,  она
всегда остается пленницей непокоренной...
   Жюльен смутно угадывал истинные причины упорства Аннеты и  нимало  не
сомневался в ее внутренней честности. Но он не мог победить свое малоду-
шие, он считался с мнением людей, которых уважал меньше, чем Аннету.  Он
примирился бы с прошлым Аннеты, если бы не голос света (он убедил  себя,
что это голос его совести). У него не хватало храбрости жениться на жен-
щине, которую он избрал, и свою трусость он называл чувством  чести,  но
он не мог до конца обмануть себя и сердился на Аннету за то, что  и  она
не хотела его обманывать. Оставалось только порвать с нею, но и  на  это
он не мог решиться. И когда Аннета говорила, что им надо расстаться,  он
цеплялся за нее, колебался, мучился сам и мучил ее. Он не хотел жениться
- и не хотел отказываться от Аннеты. Это была жестокая игра. Он то  под-
держивал в ней надежду, то больно ранил ее сердце. Когда Аннета бывала с
ним особенно нежна, он замыкался в себе и отталкивал ее,  а  когда  она,
покорившись необходимости, хотела уйти, становился нежен.
   Аннета тяжело переживала муки оскорбленной любви.  Сильвия  заметила,
что ее что-то грызет, и в конце концов вырвала у нее признание. Она  ви-
дела Жюльена и сразу его раскусила.
   - Он из тех, которые не решатся, пока их не заставишь. Способов  есть
много, добейся от него согласия. Потом он сам же будет тебе благодарен.
   Но для Аннеты была нестерпима мысль, что  Жюльен  впоследствии  может
винить ее (хоть бы мысленно) и жалеть, зачем женился на ней.  Когда  уже
нельзя было не видеть, что это человек безнадежно слабохарактерный и не-
чего ждать от него какого-либо твердого решения, от которого  эта  неус-
тойчивая душа не стала бы потом отрекаться, Аннета порвала с ним  сразу.
Она написала ему, что не хочет больше  длить  бесполезные  мучения.  Она
страдает, он страдает, а ведь жить-то надо! Она должна работать для  сы-
на, у него тоже есть свое дело в жизни, и она слишком долго его отвлека-
ла от этого дела. Зачем изматывать силы? Этих сил не так уж много!  Если
они не могут дать друг другу счастье, так не надо по крайней мере делать
друг друга несчастными! Надо перестать встречаться! Она благодарила  его
за все.
   Жюльен не ответил на письмо. Наступило молчание... В душе  его  боро-
лись обида, сожаление и неудовлетворенная страсть...
   Их любовь не была тайной ни для кого из окружающих. Заметил ее и Лео-
польд и не сумел скрыть от Сильвии свое раздражение. Тягостное  воспоми-
нание о его бесславном покушении оставило в душе Леопольда невольную до-
саду на Аннету, и, хотя с тех пор прошло несколько месяцев,  досада  эта
не только не улеглась, а напротив, стала острее, так как теперь  он  уже
мог лгать самому себе, будто забыл, чем она вызвана. Сильвию, которая  и
без того была настороже, поразило странное поведение мужа. Она стала  за
ним наблюдать - и теперь больше не сомневалась: он ревновал  Аннету!  По
какой-то удивительной логике сердца Сильвия злилась за это не на него, а
на Аннету и была близка к тому, чтобы возненавидеть сестру. Такие  край-
ности отчасти объяснялись тяжелым физическим состоянием Сильвии. Но беда
была в том, что, даже когда состояние это прошло, чувства, вызванные им,
остались.
   В октябре Сильвия родила девочку. Все радовались. Аннета  чувствовала
к ребенку такую страстную нежность, как будто это был ее собственный. Но
Сильвии очень было неприятно видеть свою дочку на руках  у  Аннеты.  Она
больше не пыталась скрыть враждебность, которую до тех пор в себе подав-
ляла. Последние несколько недель Аннета, выслушивая оскорбительные заме-
чания сестры, объясняла их нездоровьем, но теперь она уже не могла  сом-
неваться в том, что Сильвия ее разлюбила. Она молчала, стараясь ни в чем
не перечить сестре. Она все еще надеялась, что их  былая  нежная  дружба
вернется.
   Сильвия встала с постели. Отношения между сестрами внешне  оставались
прежними, и посторонние не замечали никакой перемены. Но Аннета чувство-
вала в Сильвии холодную враждебность, и ей было больно.  Хотелось  взять
Сильвию за руки и спросить:
   "Что с тобой? За что ты сердишься? Дорогая, скажи!"
   Но она не решалась:  взгляд  Сильвии  леденил  ее.  Она  инстинктивно
чувствовала, что если Сильвия заговорит, то будет сказано  непоправимое.
Уж лучше молчать. Аннета чуяла в обращении сестры  сознательное  желание
оскорбить, уязвить ее. С этим невозможно было бороться.
   Однажды Сильвия объявила Аннете, что ей нужно поговорить с ней. У Ан-
неты сильно забилось сердце, она мысленно спрашивала себя:
   "Что-то она мне скажет?"
   Сильвия не сказала ей ничего обидного, ни словом не заикнулась о при-
чинах своего раздражения. Она завела речь о том, что Аннете  надо  выйти
замуж.
   Аннета попробовала осторожно уклониться от этой темы. Но Сильвия нас-
тойчиво сватала ей одного приятеля Леопольда. Он  был  немножко  маклер,
немножко журналист, человек, не лишенный некоторого "блеска", со  светс-
кими манерами и разнообразными (слишком  разнообразными!)  доходами:  он
перепродавал автомобили,  сочинял  рекламы,  занимался  посредничеством,
вербуя для разных предприятий клиентуру в светских салонах  и  клубах  и
получая комиссионные от обеих сторон. Насколько же изменилось  отношение
Сильвии к сестре, если она могла сватать ей такого человека! Аннету  за-
дело это сознательное неуважение к ней, свидетельствовавшее о полном от-
сутствии любви. Она жестом остановила Сильвию, расписывавшую достоинства
кандидата. Сильвия рассердилась и ворчливо спросила, какого же еще  мужа
ей нужно. Аннета ответила, что никакого, что она хочет жить одна и  быть
самостоятельной. На это Сильвия возразила, что сказать  легко,  но  надо
еще уметь быть самостоятельной.
   - Разве я не умею?
   - Ты? Сильно сомневаюсь!
   - Ты ко мне несправедлива. Я могу сама прокормить себя.
   - Да, с помощью других! В тоне, каким это было сказано,  еще  больше,
чем в словах, чувствовалось желание оскорбить. Аннета вспыхнула, но про-
молчала - она не хотела доводить дело до ссоры.
   С этого дня дурное настроение Сильвии проявлялось  уже  открыто.  Все
давало повод к вспышкам: малейшее возражение  во  время  разговора,  ка-
кая-нибудь деталь туалета, опоздание Аннеты к обеду, шумная беготня  ма-
ленького Марка по лестнице. Совместные прогулки прекратились.  Если  они
уговаривались поехать куданибудь в воскресенье всей семьей, Сильвия уез-
жала вдвоем с Леопольдом, не предупредив сестру, а потом ее же винила  в
том, что она якобы не пришла вовремя. Или в последнюю минуту  задуманная
прогулка отменялась.
   Аннета видела, что ее присутствие тяготит Сильвию. Она робко намекну-
ла, что думает поискать квартиру в другом квартале поближе к своим  уче-
никам. Она надеялась, что против этого громко запротестуют, что ее будут
уговаривать остаться. Но ее как будто и не слышали.
   Аннета проявила малодушие - осталась. Она цеплялась за этого близкого
ей человека, чувствуя, что теряет его.  Ей  тяжело  было  расстаться  не
только с Сильвией: она привязалась к маленькой Одетте.  Не  одну  тяжкую
обиду стерпела она молча, делая вид, что ничего не  замечает.  Но  стала
приходить реже.
   Однако Сильвия считала, что и это слишком часто. Она все еще не приш-
ла в нормальное состояние, ее мучила болезненная  ревность.  Раз,  когда
Аннета весело играла с Одеттой, не обратив внимания на сухое  требование
Сильвии оставить ребенка в покое, Сильвия, выйдя из себя, вскочила, выр-
вала у нее девочку и крикнула:
   - Убирайся! В ее взгляде было столько враждебности,  что  потрясенная
Аннета спросила:
   - Да что я тебе сделала, скажи, пожалуйста? Не смотри  на  меня  так,
это ужасно! Ты хочешь, чтобы я ушла? Чтобы совсем ушла и никогда  больше
не приходила?
   - Наконец-то догадалась! - сказала Сильвия злобно.
   Аннета побледнела:
   - Сильвия! Но та с холодной яростью продолжала:
   - Ты живешь на мои деньги. Ну ладно, пускай. Но довольно и  этого!  А
мой муж и моя дочь - только мои. От них руки прочь, понятно?
   Аннета побелевшими губами тоскливо твердила:
   - Сильвия! Сильвия!..
   Но вдруг и она вышла из себя и крикнула:
   - Жалкая женщина!.. Больше ты меня никогда не увидишь!
   Она бросилась к двери и убежала.
   А Сильвия, хотя в душе ей было стыдно за  свою  грубость,  засмеялась
фальшивым смехом:
   - Да, как же! Сегодня прибежит!
 
 
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
 
   Аннета выбежала от Сильвии с твердым намерением никогда  больше  сюда
не возвращаться. Она плакала. Она сгорала от стыда и задыхалась от  гне-
ва. Женщины с таким бурным характером, как она и Сильвия, разлюбив  друг
друга, неминуемо должны были дойти до ненависти.
   Аннете казалось немыслимым оставаться с Сильвией  под  одной  крышей.
Если бы можно было, она переехала бы на другой же день.  К  счастью  для
нее, пришлось подчиниться необходимости: надо было предупредить домовла-
дельца об отказе от квартиры, найти новую. В первом порыве гнева  Аннета
готова была отвезти всю мебель на какой-нибудь склад и пока поселиться в
гостинице. Но сейчас было не время сорить деньгами. Сбережения у нее бы-
ли очень скудные - она тратила почти все, что зарабатывала. До  сих  пор
она никогда не обращалась за помощью к сестре, но сознание, что в случае
нужды есть к кому прибегнуть, придавало ей уверенности, избавляло от не-
отвязной заботы о завтрашнем дне. Теперь же, когда она вздумала  подсчи-
тать, сколько ей нужно на жизнь, она с огорчением убедилась, что  одного
ее заработка не хватит. До сих пор расходы были меньше, потому что они с
Сильвией, живя в близком соседстве, вели общее хозяйство. Весь  гардероб
мальчика состоял из подарков Сильвии, да и для Аннеты она шила платья  в
своей мастерской, беря с нее только деньги за материю. Прибавьте к  это-
му, что Аннета пользовалась вещами Сильвии, всем тем, что могло  служить
им обеим. Потом - мелкие подарки,  совместные  воскресные  прогулки,  те
скромные удовольствия, что окрашивают однообразие  будней.  Кроме  того,
Сильвия пользовалась кредитом у торговцев их квартала, а это давало воз-
можность и Аннете оттягивать платежи. Теперь надо было сообразоваться  с
тем, что за все придется платить наличными. Начало  предстояло  трудное:
переезд, уплата вперед за новую квартиру, расходы на устройство. И  надо
было решить самый главный вопрос: кто будет смотреть за ребенком?  Слож-
ный вопрос! Чтобы прокормить себя и его, ей нужно  работать,  а  значит,
уходить из дому - но на кого же тогда оставлять малыша? Аннета понимала,
что никогда не справилась бы с этими затруднениями, если бы  они  встали
перед ней раньше, когда Марк был еще совсем мал. Но как же справляются с
ними другие женщины? Аннета жалела этих несчастных и презирала себя.
   Отдать мальчика в закрытую школу, с пансионом?
   Он был уже в таком возрасте, что мог поступить в лицей. Но Аннета  ни
за что не хотела запирать его в какой-либо из этих зверинцев. После все-
го, что она слышала о закрытых учебных заведениях (в наше время  порядки
там немного улучшились), да и чутьем угадывала в физической и  моральной
атмосфере этой общей свалки, она считала преступлением бросить туда  ре-
бенка. Она уверила себя, что Марку будет там тяжело. А между тем  -  как
знать? - быть может, он был бы рад попасть туда и избавиться от нее.  Но
какая мать может себе представить, что она в тягость собственному ребен-
ку? Аннета не соглашалась отдать его даже на полупансион.  Она  твердила
себе, что у мальчика слабое здоровье, что он нуждается в  особой  диете,
что за его питанием надо следить самой. Но прибегать домой  в  те  часы,
когда Марку полагалось есть, было очень утомительно, иногда ей  требова-
лось как раз в эти часы идти на другой конец Парижа. Приходить, уходить,
постоянно быть в движении! Того, что она зарабатывала уроками, на  жизнь
не хватало. Постоянно бывали какие-нибудь  экстренные  расходы,  которых
она не предвидела. Мальчик рос быстро, а Аннете хотелось бы, чтобы он не
вырастал из своих костюмчиков, как боб не вырастает из  своего  стручка:
ведь так трудно было его одевать! Не могла она  не  обновлять  и  своего
гардероба - этого требовала если не ее гордость, так ее профессия.  Сле-
довательно, приходилось искать добавочных заработков: переписку на дому,
переводы, редактирование переводов (труд неблагодарный, плохо оплачивае-
мый), секретарскую работу в учреждениях один-два дня в  неделю.  За  это
платили мало, но все вместе могло давать порядочный приработок. Приходи-
лось хвататься за любую работу. Аннета так и делала.  Ее  ненавидели  за
это изголодавшиеся конкурентки, с которыми она теперь снова сталкивалась
в погоне за куском хлеба. "Но с сентиментальностями кончено! -  говорила
себе Аннета. - Надо идти своей дорогой. В нашей жизни никто не  оборачи-
вается, чтобы поднять упавших". Порой она  мельком  замечала  искаженное
злобой лицо, враждебный взгляд оттесненной соперницы, которой она в дру-
гое время охотно помогла бы. Но сейчас нельзя, надо поспеть первой!  Те-
перь Аннета знала, где искать работу, и умела  избирать  самый  короткий
путь к ней. Ее диплом и ученая степень давали ей преимущество перед дру-
гими. И она знала, что преимущество ей дает еще и  уверенность  в  себе,
глаза, голос, костюм, умение пленять нанимателей. Когда нужно было  выб-
рать между ней и другими кандидатками, наниматели  редко  колебались.  А
оставшиеся за бортом не прощали ей этого.
   Аннета распределяла свой день разумно и строго. Ни минуты на праздные
размышления! Жить изо дня в день! Каждый день  был  заполнен  до  краев.
Первые недели она прожила в постоянном трепете, не зная, сможет ли  про-
кормить себя и сына. Затем она приспособилась к новой жизни, успокоилась
и даже начала находить удовольствие в преодолении трудностей. Конечно, в
те редкие минуты, когда необходимость действовать не держала ее в напря-
жении, по вечерам, когда она опускала голову на подушку, в мозгу ее тес-
нились мысли о том, как свести концы с концами, и всякие заботы: "А что,
если я свалюсь?..  Заболею?..  Нет,  не  хочу  об  этом  думать!  Спать,
спать!.." К счастью, она за день очень уставала, и сон не заставлял себя
долго ждать. А там наступал новый день, в котором не было места подобным
страхам и всяким "если", не было места всему тому, что отнимает у  чело-
века силы, расстраивает нервы, иссушает душу. Труд и нужда  ставили  все
на свое место, указывали, что необходимость, а что роскошь.
   Необходимостью был хлеб насущный. Роскошью  -  потребности  сердца...
Ну, могла ли Аннета раньше представить себе, что когда-нибудь они  будут
казаться ей чем-то второстепенным!.. А сейчас  было  именно  так.  Пусть
прислушиваются к ним те, у кого много свободного времени! А у нее време-
ни в обрез, едва хватает на все. На каждое  действие  одна  мысль  -  не
больше!
   Она ощущала полноту сил, она была в безопасности, как прочно  сидящая
в воде лодка, пущенная по волнам.
   Аннете шел тридцать третий год, ее энергия еще не иссякла. Она  убеж-
далась, что не только не нуждается в опеке, но без чужой поддержки стала
еще сильнее. Суровая жизнь ее закалила. И первым  благодеянием,  которое
эта жизнь ей оказала, было освобождение от навязчивых мыслей о  Жюльене,
от любовной тоски, то глухой, то неистовой, отравившей ей предыдущие го-
ды. Она вдруг увидела всю приторность  своих  сентиментальных  мечтаний,
этой нежности, мягкости, лицемерно скрываемой чувствительности:  ей  те-
перь и вспоминать о  них  было  противно.  Нет,  воевать  с  беспощадной
жизнью, выдерживать ее ранящие  прикосновения,  поневоле  и  самой  быть
жесткой - это хорошо, это живит и укрепляет! Возрождалась к жизни значи-
тельная часть ее души, лучшая, быть может, и, конечно, более здоровая.
   Аннета больше не уходила в м