м и Китаем. Некоторые его  взгляды  шокировали. Он сказал, что во время
блокады  Западного  Берлина  американцам  следовало  не  доставлять в  город
припасы по воздуху, а противопоставить  русским танкам  свои  и потребовать,
чтобы  дорога  на  Берлин  была   открыта,  в  соответствии  с  требованиями
Четырехстороннего соглашения  по  Западному Берлину  (Four-Power Agreement).
Если бы русские не открыли дорогу, тогда следовало  воевать. Я был ошеломлен
таким черно-белым подходом.
     10  лет  спустя,  в  марте  1981 года, бывший  президент Джеральд  Форд
посетил  Сингапур,  чтобы сообщить мне,  что  президент Рейган,  инаугурация
которого  состоялась  в  январе  того года,  хотел  встретиться со  мной,  и
поскорее. Я получил еще  одно послание, в котором меня спрашивали, не мог ли
я приехать в июне,  и я поехал. Когда я прибыл в  Белый Дом около полудня 19
июня,  Рейган  тепло  встретил  меня  на  крыльце  своей  резиденции. У  нас
состоялась встреча один на один  в течение 20 минут,  перед обедом. Он хотел
поговорить со мной о Тайване и Китае.
     Я   сказал  Рейгану,  что  в  интересах   Америки  было   существование
преуспевающего Тайваня, что позволило бы создавать постоянный контраст между
условиями  жизни на  острове и  на  материке.  Это  имело бы  далеко  идущие
последствия,  и, через  средства  массовой  информации  и  официальных  лиц,
посещавших обе страны, оказывало бы влияние в международном масштабе. Рейган
спросил меня, действительно ли президент Цзян Цзинго нуждался в приобретении
истребителей нового поколения. Цзян оказывал на него давление, добиваясь  их
приобретения, в деликатный для Рейгана момент. Рейган был  критично настроен
по  отношению  к  Китайской  Народной  Республике  во   время  избирательной
компании, и был известен как верный сторонник Тайваня. Я знал,  что для него
было  бы сложно внести  неожиданные изменения в свою политику. Тем не менее,
разрешение  на  продажу  Тайваню самолетов  нового  поколения  привело бы  к
ухудшению  отношений  с  КНР.  Я высказал  свое  мнение:  поскольку  КНР  не
предоставляла  угрозы Тайваню в  настоящий  момент,  то  имевшихся  тогда  у
Тайваня  самолетов "Ф-5"  было достаточно.  Китай не занимался  наращиванием
своих   вооружений,   Дэн   Сяопин   хотел   улучшить   снабжение   китайцев
потребительскими  товарами, потому  что люди  были  деморализованы и  лишены
предметов первой  необходимости  после  десятилетия "культурной  революции".
Тайваню следовало модернизировать свои самолеты не сейчас, а позднее.
     За  обедом  к  нам  присоединились  ключевые  советники  Рейгана: глава
аппарата  администрации Джим Бэйкер (Jim  Baker), шеф ЦРУ  Билл  Кейси (Bill
Casey),  Майк  Дивер, советник  по  национальной  безопасности Ричард  Аллен
(Richard  Allen)  и Каспар Уайнбергер  (Caspar  Weinberger),  отвечавший  за
вопросы обороны. Основным предметом их интереса был Китай: отношения Китая с
Тайванем и отношения Китая с Советским Союзом.
     Он поинтересовался  моим мнением об обращении КНР к Советскому Союзу по
поводу  пограничных проблем  между двумя странами, последовавшим  немедленно
после визита Госсекретаря США  Александра  Хейга (Alexander Haig) в Пекин. С
моей  точки зрения,  это было шагом,  который должен  был продемонстрировать
США, что им не следовало  воспринимать хорошие отношения  с Китаем как нечто
само собой разумеющееся.  Тем не менее, я не верил, что КНР и Советский Союз
могут  далеко  продвинуться  в  улучшении  отношений,  учитывая  глубокие  и
серьезные   различия   в   интересах   двух  стран.   Обе   страны  являлись
коммунистическими   "евангелистами",  боровшимися  друг  против   друга   за
поддержку  стран  "третьего  мира".  Кроме  того,  Дэн  Сяопину  приходилось
приспосабливаться к тем людям из своего окружения, которые не хотели слишком
близких  отношений  с Америкой.  Я  полагал,  что Дэн Сяопин  был достаточно
твердо настроен проводить политику, придававшую основной приоритет снабжению
населения потребительскими товарами, а не увеличению военных расходов.
     Коснувшись волнений  в  Польше, Рейган сказал, что русских  должно было
беспокоить перенапряжение ресурсов страны. Я  сказал, что Советы были готовы
пожертвовать  экономикой,  чтобы  спасти  свою  "империю,  раскинувшуюся  на
просторах Евразии". Слух Рейгана резануло слово "империя". Он сказал Ричарду
Аллену использовать это слово более часто, описывая советскую сферу влияния.
В своей следующей речи Рейган упомянул о Советах как об "империи зла".
     В ходе последних  10  минут  встречи,  оставшись  один на  один, Рейган
попросил меня  передать  президенту  Цзяну,  чтобы тот  не оказывал  на него
давление по вопросу  продажи высокотехнологичных вооружений  в этот  трудный
для Рейгана  период  времени. Он  попросил  меня заверить  президента  Цзяна
Цзинго,  что  он  его  не  подведет.  Рейган знал, что у меня с Цзяном  были
близкие  отношения, и это помогло бы смягчить то разочарование, которое было
бы вызвано  его  отказом.  Я  встретил Цзяна Цзинго  через несколько дней  и
передал ему слова Рейгана о том, что это был неподходящий момент для продажи
Тайваню таких  высокотехнологичных  вооружений  как самолеты.  Цзян  спросил
меня,  почему  его  хороший  друг  Рейган  не  мог  ему  помочь.  Я  рискнул
предположить,  что  Америка нуждалась  в  КНР  для  поддержания  глобального
баланса сил с Советским Союзом. Страны Западной  Европы  и Япония  не желали
тратить средства  на  вооружения  в  тех  объемах, как того  требовали  США.
Поэтому  Рейгана интересовало, нельзя ли было путем передачи  незначительных
объемов военной технологии Китаю так  модернизировать его военных потенциал,
чтобы вкупе с  огромными  людскими ресурсами Китая это  позволило  увеличить
давление на Советский Союз.  Цзян  согласился с этим.  Он принял к сведению,
что у  Рейгана  существовала серьезная причина для  отказа,  и  просил  меня
передать  ему,  что  он  его  понимает. Цзян  был удовлетворен,  он  доверял
Рейгану.
     Как и Цзян, Рейган полагался на интуицию: он  либо верил человеку, либо
нет. Он также был глубоко  и  сильно преданным человеком, как по отношению к
своим друзьям,  так и  по отношению к своему делу.  Его  советники,  включая
первого  Госсекретаря  США  Александра   Хейга,  говорили  ему   о  важности
использования  коммунистического  Китая  в  глобальной  стратегии  борьбы  с
Советским Союзом. Он принял их анализ к сведению, но испытывал дискомфорт по
отношению к китайским коммунистам. Он унаследовал отношения с Китаем и знал,
что должен был их поддерживать.
     Я  уезжал  их  Вашингтона, чувствуя  себя более уверено, чем во времена
президента  Картера.  Рейган  заражал  людей  вокруг  себя  своим  природным
оптимизмом и уверенностью в достижимости поставленных целей. Он с оптимизмом
смотрел на любую проблему и был готов защищать свои убеждения.  Что было еще
более важным, он  был способен вести  за  собой американский народ, зачастую
вопреки  мнению  средств  массовой  информации. Когда я написал ему  письмо,
чтобы  поблагодарить  за  обед, я  получил от  него содержательный ответ,  в
котором, в частности, говорилось следующее: "Я хочу улучшить отношения США с
Китаем,  и буду  настойчиво  работать, чтобы  добиться этого,  но не за счет
наших  старых друзей на Тайване.  Я также не хочу, чтобы вы, наши партнеры в
Юго-Восточной Азии, рассматривали наши отношения с Пекином как  более важные
для США, чем отношения с вами". Когда его администрация обнародовала решение
США о  продаже оружия Тайваню,  то список вооружений не включал  современных
истребителей на  том основании, что у Тайваня "не было военной необходимости
в приобретении таких самолетов".
     10  месяцев  спустя,  в апреле  1982  года,  вице-президент Джордж  Буш
(George Bush)  встретился со мной  в  Сингапуре  перед  посещением Китая. Он
хотел узнать мое  мнение относительно того, как подойти к проблеме отношений
между КНР и Тайванем. Я сказал, что эта проблема была исключительно сложной.
По  моему  мнению,  китайские  лидеры  не  верили,  что  этот  визит мог  ее
разрешить, но они придавали большое значение соблюдению формы. КНР подвергли
бы  взгляды  и характер  Рейгана  тщательному  изучению.  Они  знали  о  его
многочисленных визитах на Тайвань  и дружбе с президентом Цзян Цзинго. Из-за
этого для китайцев форма была так же важна, как и содержание. Они знали, что
им  не  удастся  вернуть Тайвань на протяжении  долгого времени. Несмотря на
это,  чтобы избежать неприятностей, не следовало оспаривать тот принцип, что
Тайвань является частью Китая. Я был уверен в том, что Дэн Сяопин нуждался в
Америке.  Он  посетил Америку  в  1979 году, чтобы  нормализовать отношения,
потому что  он нуждался в том, чтобы Америка была на стороне  Китая, или, по
крайней  мере, соблюдала  нейтралитет в случае  любого конфликта с Советским
Союзом. Дэн также знал, что он имел дело с таким твердым лидером как Рейган.
     Буш спросил  меня о  том, существовала  ли в Китае внутренняя оппозиция
развитию  отношений с Соединенными Штатами. Я считал, что развитие отношений
между  Китаем и  Америкой получило одобрение самого  Мао, так  что возражать
против  этого стали бы немногие. Дэн не только нормализовал отношения, но  и
пошел дальше, открыв  страну для иностранцев.  Это должно было  иметь важные
долгосрочные  последствия.  Сыновья китайских лидеров, как  и  многие другие
китайцы,  учились в Соединенных Штатах. Вероятно,  20% выпускников или более
остались бы в США, но остальные  вернулись  бы в  Китай  со  свежими идеями.
Китайцы  знали, что они рискуют, открывая  страну, поэтому это решение  было
очень важным, - они были готовы  принять  студентов, возвращавшихся  домой с
радикальными идеями, зараженных микробами перемен в обществе.
     Трудной проблемой являлось то, что, в качестве кандидата  в президенты,
Рейган  делал  громкие  заявления  в  поддержку  Тайваня.  Он  повторил  эти
заявления даже после того, как Джордж Буш посетил Пекин в августе 1980 года,
чтобы объяснить китайцам, что им следовало понимать и уважать позицию США по
отношению  к Тайваню. В будущем эта позиция  должна  была измениться, но  не
сразу.  Тем  не менее, я  верил,  что  китайцы  придавали  большое  значение
преданности, они знали, что люди, которые предали своих друзей,  предадут  и
их. Они были бы удивлены,  если бы в  результате  оказываемого  ими давления
Соединенные Штаты пошли бы на уступки в отношении Тайваня. Они добивались от
Соединенных Штатов подтверждения принципа "единого Китая". Буш заверил меня,
что  Рейган  не  собирался  поворачивать  ход  истории  вспять,  признав два
отдельных государства и направив в них два посольства.
     Я предложил, чтобы  Соединенные Штаты пригласили премьер-министра  Чжао
Цзыяна  посетить  Вашингтон,  после чего Рейгану следовало  посетить Пекин и
изложить там свою позицию, как это сделал Буш. Американцам следовало убедить
Пекин, что они проводили политику "единого Китая". Чтобы сделать это, Рейган
должен был встретиться  с Дэн  Сяопином  и  убедить  его,  что это  являлось
основой американской  позиции. Буш согласился, ибо  Рейган умел  убедительно
выражать  свои мысли. Буш добавил, что между  Китаем и  Соединенными Штатами
было много общего. Рейган был "встревожен и являлся параноиком  по отношению
к Советскому Союзу", а события в Польше  и Афганистане только способствовали
этому.  Рейган не  любил  коммунизм,  но  он  видел  стратегическую выгоду в
развитии отношений с Китаем.
     Ко  времени моего следующего визита в Вашингтон в июле 1982 года Джордж
Шульц (George Shultz) сменил  Александра Хейга  на посту Госсекретаря США. Я
познакомился  с Шульцем,  когда  он  был  секретарем  Казначейства  США  при
президенте Никсоне в начале 70-ых годов,  и  мы подружились.  Хейг полностью
выложился, чтобы создать  "стратегический консенсус" против Советского Союза
и  согласился постепенно уменьшить объемы продажи вооружений Тайваню. Шульцу
следовало найти правильные слова, чтобы высказать это обещание. Он задал мне
несколько вопросов.  Я сказал, что было  мало смысла в том,  чтобы  оставить
Тайвань  беззащитным в военном  отношении на милость  Китая для того,  чтобы
использовать  китайскую  мощь  против  Советского  Союза.  Китайцы  были  бы
настроены  против  Советов  в  любом  случае.  Шульц  более  трезво оценивал
ценность Китая в общем балансе сил, направленных против Советского Союза. Он
проводил  намного   более  выверенную  и  взвешенную  политику,  которая  не
требовала  от США  отказа от  обязательств по  отношению  к  своему  старому
союзнику.
     На  этот  раз  Рейган  снова  отвел  меня  в  сторону  перед обедом для
дискуссии один на один. Он обсуждал со мной отношения с Китаем и Тайванем, а
также с Китаем и Советским  Союзом. Я сказал, что ему не следовало предавать
Тайвань,  даже  если  он  нуждался  в  поддержке Китая  в  противостоянии  с
Советским Союзом. Эти  две задачи не противоречили друг другу, их можно было
решать одновременно.
     Он знал, что я  уже встречался  до того  с высшими китайскими лидерами,
как  в  КНР,  так и  на Тайване.  Рейган  также знал,  что я  был не  только
антикоммунистом, но и реалистом,  поэтому  он  проверял на мне свои  идеи. Я
сказал ему, что тайванский вопрос следовало  отложить в  сторону,  ибо он не
мог  быть решен  в  настоящее  время, его  следовало  оставить  для  решения
следующим  поколением политиков. Подобное предположение  было высказано  Дэн
Сяопином  японцам  в отношении  территориального  спора  об островах Сенкаку
(Senkaku). Я предложил Рейгану  объяснить  Пекину, что  он  был очень старым
другом Тайваня и  не мог  просто  списать его  со счетов. Он  спросил  меня,
следовало ли  ему посетить  Китай.  Лично  он  не  хотел  ехать  в  Пекин  и
чувствовал, что в случае, если он все-таки поедет  туда, он будет вынужден в
ходе той же поездки посетить  и Тайвань.  Мне было странно  это  слышать.  Я
посоветовал ему не ездить на Тайвань, особенно в ходе поездки в Китай. Как я
уже   до   того   советовал   Бушу,   Рейгану   следовало  пригласить   либо
премьер-министра Чжао Цзыяна, либо Генерального секретаря КПК Ху  Яобана (Hu
Yaobang)  в Вашингтон, перед тем как  посетить  Китай самому. После того как
один из них или оба посетили  бы Соединенные  Штаты,  ответный визит в Китай
был бы вполне уместен.
     Позднее  Рейган писал мне: "Наша  частная  беседа перед обедом  21 июля
была для меня очень полезной. Я привык получать от Вас мудрые советы, и этот
раз  не был исключением. Ваша искренность и откровенность  подтверждают силу
нашей дружбы, которую я так высоко ценю".
     В  начале  1984 года  премьер-министр Чжао  Цзыян  посетил  Вашингтон и
подчеркнул,   что  Китай   был   заинтересован   в  развитии  более   тесных
экономических  отношений с  США.  В  мае Рейган посетил Китай. Вскоре  после
этого помощник Шульца Пол Волфовиц (Paul Wolfowitz) прибыл в Сингапур, чтобы
проинформировать меня о визите  Рейгана в Китай и обсудить некоторые аспекты
визита, которые  американцам было  сложно понять. Это был удачный  визит, во
время  которого удалось добиться  реального прогресса в экономической сфере.
Рейган не пошел на уступки по глобальным вопросам,  по которым китайцы с ним
не соглашались. Дэн подчеркнул, что Тайвань являлся узлом в отношениях между
США и КНР, который было необходимо развязать. Я сказал, что было хорошо, что
у Дэн Сяопина  была возможность самому оценить Рейгана.  Китайцы поняли, что
им  придется  работать   с  Рейганом  на  протяжении   не   одного,  а  двух
президентских сроков. И действительно, Рейган был переизбран на второй срок.
     После  переизбрания Рейгана Шульц предложил, чтобы я  нанес официальный
визит в Вашингтон в начале октября 1985 года. Рейган был в хорошей форме. Он
выглядел моложаво, а волосы  на голове  и его сильный голос стали  ничуть не
хуже после  четырех лет пребывания у власти и  покушения, во  время которого
пуля,  пробившая его  грудь,  едва не задела сердце. Рейгана не интересовали
детали. Он дал ясно понять, что не желал возиться  с деталями, которые могли
затруднить понимание проблем  в целом. Его сила заключалась в  постоянстве и
упорстве в достижении  цели. Он знал,  чего хотел и  был  намерен добиваться
своей  цели, окружая себя способными людьми,  разделявшими его образ мысли и
доказавшими способность добиваться успеха в избранной  ими сфере. Он источал
оптимизм и  уверенность в  себе. Те восемь лет,  которые Рейган  находился у
власти,  были  хорошим периодом  для  Америки  и  всего мира. Его  программа
"звездных  войн" (Star Wars)  явилась  таким вызовом  президенту Горбачеву и
Советскому  Союзу,  с  которым  они  уже  не  надеялись  справиться,  -  это
способствовало развалу Советского Союза.
     Как и прежде, во время встречи один на  один, он поинтересовался  моими
взглядами относительно Китая и  Тайваня. Рейган сказал,  что он балансировал
между КНР  и Тайванем.  Он  дал ясно понять КНР, что США  не бросят Тайвань:
"США были и будут  оставаться другом обеих  стран". После этого  он попросил
меня  убедить  президента  Цзяна  Цзинго,  чтобы  Тайвань  оставался  членом
"Азиатского банка развития" ("АБР" - Asian Development Bank) после того как,
вслед за вступлением  КНР в  "АБР", название "Тайбэй, Тайвань" было изменено
на "Тайбэй, Китай".  Цзян хотел  выйти  из  "АБР",  и Конгресс  США  угрожал
прекратить  оказание банку американской помощи, в случае, если Тайвань будет
"исключен".  Позднее,  в Тайбэе,  мне  с  трудом пришлось объяснять  позицию
Рейгана президенту Цзяну, но, в конце концов, здравый смысл восторжествовал.
В январе 1986 года КНР  стала членом "АБР", а название Тайваня было изменено
на "Тайбэй, Китай".
     Во время  своего визита в  Китай в предыдущем году Рейган заметил,  что
китайские  руководители начали  осознавать,  что им  следовало  предоставить
своим  людям возможность самим  улучшить свою  жизнь. Я сказал, что это было
данью  тому,  чего  США удалось  добиться на Тайване в результате свободного
движения  капитала, технологии,  товаров  и услуг. Я  был  убежден, что  Дэн
Сяопина информировали об огромных экономических успехах Тайваня, и он должен
был задаться вопросом, каким образом люди, которых он рассматривал как банду
"слабых, коррумпированных  и никчемных бандитов"  оказались на это способны.
Видимо,  Дэн  полагал,   что   Соединенные  Штаты  помогли  этим  "бандитам"
капиталом, технологией и знаниями и дорого дал бы за то, чтобы та же формула
была применена и  к Китаю. Дэн знал, что Америка могла бы сыграть неоценимую
роль в модернизации Китая.
     Во  время  моего  официального  визита  мне  была  предоставлена  честь
выступить на  совместном  заседании палат Конгресса США. Законодатели  самой
мощной державы мира уделили свое время лидеру крошечного острова.  Наш посол
в США Томми  Ко сообщил  мне, что Рейган  и  Шульц  способствовали тому, что
спикер Конгресса  Тип О'Нил (Tip  O'Neill)  пригласил меня. Мое  выступление
было  посвящено  проблеме,  которая  тогда  являлась   главной  политической
проблемой  в  США.  Речь  шла  об использовании  протекционистских  мер  для
сохранения рабочих мест и контроля над растущим  дефицитом США в  торговле с
бурно развивавшимися  в экономическом отношении  странами Восточной Азии.  В
течение  20 минут  я  говорил  о  том,  что  проблема  свободы торговли,  по
существу, являлась вопросом войны и мира на планете.
     Я  доказывал,  что государства возвышаются и  приходят в упадок, и если
государству,  находящемуся на  подъеме,  обладающему  избытком  энергии,  не
позволяют  экспортировать  товары   и  услуги,  то  для  такого  государства
единственной  альтернативой становится  территориальная экспансия  и  захват
территорий, населения  и их интеграция в  состав более крупной экономической
системы.   Именно   поэтому  государства  создавали   империи,  которые  они
контролировали