дложил,
чтобы   в   составе  военно-воздушных  сил   Сингапура  появилось  несколько
пилотов-малайцев,  чтобы  продемонстрировать  малайцам  в  Малайзии, что  мы
доверяли малайцам  Сингапура и не  рассматривали  Малайзию в качестве своего
врага.  При  этом он подчеркнул, что  оба правительства должны были признать
свои  ошибки,  ибо  Малайзия  также  постоянно  отрицала   дискриминацию  по
отношению к  китайцам в вооруженных силах  Малайзии. Поэтому Сингапуру также
следовало  выступить  с публичным  отрицанием дискриминации  по отношению  к
малайцам в ВСС.  Для поддержания хороших сингапуро-малазийских отношений  он
советовал  нам вести  себя  таким образом,  чтобы не возбуждать  у  малайцев
Малайзии недовольство по поводу положения малайцев в Сингапуре.
     Эта  встреча,  тем  не  менее,  помогла  восстановить  некоторые личные
контакты. Он  также  попросил меня о  помощи в развитии туристского  курорта
Ланкави (Langkawi),  острова у побережья  штата  Кедах  (Kedah), предоставив
взамен нашей авиакомпании "Сингапур эйрлайнз"  право возить туда пассажиров.
"Сингапур эйрлайнз" попыталась предложить трехдневный тур в Ланкави в Японии
и  Австралии, но без  особого  успеха. Я  сказал  ему,  что  Ланкави не  мог
конкурировать   с   Пинангом  и   островом   Пхукет   (Phuket)  в  Таиланде,
расположенными  неподалеку,  потому  что  курорт  не располагал  необходимой
инфраструктурой. Он попросил меня обсудить эту проблему с Даимом.
     Даим Заинуддин являлся его близким помощником и старым другом, выходцем
из  его  родного  штата  Кедах. Он  быстро  соображал,  хорошо  считал,  был
человеком решительным и преуспевал еще до того, как стал министром финансов.
В  качестве  министра  финансов  Даим  начал   приватизацию  государственных
предприятий. Без его активного участия переход Малайзии к рыночной экономике
не  был  бы таким широким и успешным.  Даим был проницательным и  искушенным
бизнесменом, он держал свое слово.
     Перед тем как я ушел в отставку с поста премьер-министра в 1990 году, я
решил довести до конца  решение  некоторых проблем,  чтобы  не оставлять  их
тому, кто  сменит меня  на этом  посту. Торговцы  наркотиками, прибывавшие в
Сингапур на поездах  "Малайан  рэйлвэй" из Джохор-Бару, выбрасывали пакеты с
наркотиками   из  окон   поездов  своим  сообщникам,  ожидавшим  в   заранее
условленных  местах.  Поэтому  в  1989  году  я  сказал  Махатхиру,  что  мы
намереваемся  перенести  нашу таможню  и  пункт иммиграционного  контроля со
станции Танджонг-Пагар, на юге, к станции Вудлэндс на нашей стороне Каузвэй,
чтобы производить проверку пассажиров непосредственно при въезде в страну. Я
предполагал, что когда работы по переносу таможни будут завершены, пассажиры
будут выходить из поезда в Вудлэндс, пересаживаться в  наши  автобусы, такси
или поезда городской транспортной системы. Малайзия была бы недовольна таким
шагом,  ибо  по  закону  земля,  принадлежавшая  железной дороге,  в  случае
прекращения   железнодорожного  сообщения,  должна   была  быть   возвращена
Сингапуру. Поэтому я предложил  Махатхиру участие  в совместном  проекте  по
перепрофилированию   использования  участков  земли,   ранее  принадлежавших
железной дороге.  Махатхир поручил Даиму Зайнуддину договориться со  мной об
условиях участия  Малайзии  в проекте. После нескольких месяцев  переговоров
мы, наконец, договорились о  совместном использования трех основных участков
земли  в  Танджонг-Пагаре,  Кранчжи  (Kranji)  и  Вудлэндс. Доля  Малайзии в
проекте  составляла  бы  60%,  Сингапура  - 40%. Протокол о  намерениях  был
подписан  27 ноября  1990 года  - за  день  до моего  ухода  в отставку. Как
оказалось,  я не  преуспел в том, чтобы передать свой пост  Го Чок Тонгу без
застарелых проблем. Через три  года после подписания соглашения Даим написал
мне, что Махатхир считал,  что соглашение было несправедливым, поскольку оно
не  включало  в  себя  участок  земли,   принадлежавший  железной  дороге  в
Букит-Тимахе.  Я ответил ему, что  соглашение было  справедливым, потому что
доля Малайзии в проекте по освоению трех участков земли составляла 60%, а не
50%. Это была сделка, заключенная между мною и им, и премьер-министру Го Чок
Тонгу было бы сложно вновь возвращаться к этому вопросу.
     И до того, как мы вошли в состав Малайзии, и во время нашего пребывания
в   составе  федерации,  и  после   нашего  отделения,-   малазийцы   всегда
предпринимали  шаг  за  шагом,  чтобы  ограничить  доступ Сингапура к  своей
экономике. Они вводили налоги, принимали законы и правила, которые уменьшали
либо вообще запрещали использование наших портов, аэропортов и других услуг,
особенно  финансовых.  Они  требовали  от  своих  банков  не  обращаться  за
получением  кредитов  к  иностранным  банкам,  расположенным в Сингапуре,  а
использовать  те   иностранные   банки,  которые  имели   филиалы   либо   в
Куала-Лумпуре,  либо  в  Лабуане (Labuan)  - "налоговом  рае",  который  они
создали  на острове  у побережья  штата Сабах. Так  они  заставляли Сингапур
постоянно повышать свою конкурентоспособность.
     Начиная  с  1990  года,  я  воздерживался  от  официальных контактов  с
правительствами  всех  стран  АСЕАН,  включая Малайзию, чтобы не  переходить
дорогу премьер-министру  Го  Чок Тонгу. К сожалению, в январе 1997  года, во
время судебного разбирательства по делу  о  клевете, я  сказал под присягой,
что  Джохор-Бару был "печально известен  перестрелками,  грабежами и угонами
автомобилей".  Когда  это  заявление  было  публично обнародовано в Малайзии
ответчиком, сбежавшим в Джохор, оно произвело там фурор.
     Рассерженное  правительство   Малайзии   потребовало   опровержения   и
извинений. Я извинился. Это  их  не удовлетворило, и они  потребовали, чтобы
мое заявление было изъято из документов  суда. Я не  видел  никакого  резона
отказать  им в  этом, - я сам проявил неосторожность и был наказан за это. Я
подписал заявление,  в котором снова повторил свои извинения и заявил, что я
дал  указания  своему  адвокату  "изъять  все  оскорбительные  выражения  из
судебного отчета".  Члены правительства  Малайзии  собрались  на заседание и
огласили, что принимают мои извинения. Тем не  менее,  мы заметили, что  они
прекратили  все  двухсторонние контакты  и  фактически заморозили  все связи
между  странами.   Махатхир  также  заявил,  что  Сингапур  всегда  создавал
трудности в  отношениях и привел, в  качестве примера, разногласия по поводу
земли,  принадлежавшей  железной  дороге.  Шквал   протестов   и   обвинений
продолжался  на  протяжении  нескольких месяцев и, как  и в прошлом,  достиг
своего апогея в угрозах прекратить поставки воды в Сингапур.
     Начиная с 1992 года, наши  таможенные и иммиграционные власти проводили
консультации и переговоры с "Малайан рэйлвэй", иммиграционными и таможенными
службами  Малайзии  о перемещении железнодорожной линии,  с  тем,  чтобы она
проходила через наш таможенный, пограничный и карантинный пост в Вудлэндс. В
апреле   1992  года  премьер-министр  Махатхир  подтвердил  в  своем  письме
премьер-министру Го Чок Тонгу: "Фактически, мы считаем, что для  обеих стран
было бы  более удобно,  если бы у нас  был совместный  контрольный  пункт  в
Вудлэндс".  Тем  не менее,  в  1997  году  мы  вновь  получили от малазийцев
заявление о том, что они хотели оставить контрольный пост в Танджонг-Пагаре.
     В  июле  1997 года  Сингапур ответил,  что  малазийцы не  могли  больше
оставаться в  Танджонг-Пагаре,  потому  что это создавало серьезные проблемы
для обеих  стран.  Фактически,  пересекавшие  границу  пассажиры оформлялись
пограничными властями как въехавшие на  территорию Малайзии до того, как они
покидали  Сингапур.   Кроме  того,   действия   официальных  лиц   Малайзии,
проверявших пассажиров  на нашей  территории  в  отсутствие официальных  лиц
Сингапура, которые давали бы  им полномочия для совершения этих действий, не
имели юридической силы.
     В июле  1998 года,  в ходе  экстренных  переговоров,  официальные  лица
министерства  иностранных дел Малайзии  впервые  заявили, что Малайзия имела
юридическое право  осуществления  таможенного  и иммиграционного контроля  в
Танджонг-Пагаре.  Мы дали  им три месяца на  то,  чтобы предоставить нам для
рассмотрения свои юридические  аргументы в  письменной форме. Когда  подошел
срок, они попросили продлить его до декабря 1998 года.
     Своими  публичными  комментариями,  сделанными во  время  пребывания  в
Намибии,  премьер-министр Махатхир не  сделал ситуацию легче.  Журналисты из
Малайзии предъявили ему более ранние письма и документы, которые официальные
лица Малайзии направляли в  адрес официальных лиц Сингапура, соглашаясь, что
пункт  контроля  Малайзии  будет  перемещен  в  Вудлэндс.  Махатхир ответил,
упомянув   Протокол   о   намерениях:  "По  нашему  мнению,  для  заключения
международного  соглашения недостаточно,  чтобы  оно было  подписано  только
двумя официальными  лицами.  Такое соглашение  должно быть  одобрено главами
правительств  и   ратифицировано   правительствами   и  парламентом".   (Так
сообщалось в малайских  газетах  от  28  июля 1998 года). Это  была довольно
необычная трактовка  закона. Махатхир также добавил, что Малайзия  не станет
переносить  пункт контроля  из  Танджонг-Пагара в Вудлэндс, заявив что  "это
наша позиция, и мы с  нее не  сойдем". (После того как  эта дискуссия  стала
публичной,   министр   иностранных  дел   Сингапура  Джаякумар,  выступая  в
парламенте   в   июле   1998  года,   обнародовал   обмен  корреспонденцией,
происходивший между двумя правительствами).
     Более старые лидеры ОМНО еще не забыли ту интенсивную кампанию брани  и
запугивания,  которую они устроили против меня в  середине 1965 года.  Тогда
они  нападали  на меня,  выступая  за "Малайзию  для малайцев",  сжигали мое
чучело и требовали моего ареста. Это происходило в то самое время, когда они
находились во главе армии  и полиции. Я не мог позволить себе сдаться. Тогда
они  решили  добиться  отделения   Сингапура  от  Малайзии.  Нынешний  шквал
обвинений  предназначался  уже не для  меня:  мои младшие коллеги знали, что
фейерверк  предназначался для них.  Тем не менее, они знали и то,  что, если
они  поколеблются,  то  их   политическая  позиция  изменится.  Когда  члены
парламента начали  задавать вопросы, премьер-министр Го  Чок Тонг и  министр
иностранных  дел Джаякумар изложили в  парламенте  факты, касавшиеся  земли,
принадлежавшей   железной   дороге,  включая   Протокол   о   намерениях   и
последовавшую за этим переписку между Даимом и мною. Го Чок Тонг заявил, что
он говорил Махатхиру о том, что этот  Протокол являлся формальным договором,
и он не мог изменить его условий. Тем  не менее, в интересах  развития более
широкого  сотрудничества  между  нашими  странами, которое включало  в  себя
долговременные поставки воды в Сингапур,  он мог несколько изменить  условия
соглашения. В последовавших за этим серьезных дебатах представители молодого
поколения парламентариев показали, что на них можно положиться. Лидеры общин
также дали ясно понять, что на них не произвели хорошего впечатление методы,
которые Малайзия использовала для установления хороших отношений с  соседями
и для увещевания Сингапура.
     В то  время  как  происходил этот обмен заявлениями,  16  сентября 1998
года,  к  моему  75-летию  вышел первый том моих  воспоминаний "Сингапурская
история"  (The  Singapore  Story). За две  недели  до выхода  книги  в  свет
сингапурские газеты напечатали выдержки из описания событий, которые привели
к отделению Сингапура от Малайзии. Это рассердило лидеров Малайзии, средства
массовой информации разразились лавиной громогласной критики и обвинили меня
в  том, что "я  был бесчувственным", выбрав для  публикации  своих  мемуаров
момент, когда их страна  испытывала  экономические трудности. Я также  якобы
задел чувства детей главных  участников событий 60-ых  годов, в  особенности
Наджиба  Абдул Разака (Najib  Abdul Razak),  сына  Тун  Разака, который  был
министром образования, и Саида Хамид Альбара (Syed Hamid Albar), сына  Саида
Джафар Альбара, который был министром обороны. Они отрицали, что моя  версия
событий была правдивой. На пресс-конференции  я  ответил, что я  проверил  и
перепроверил  факты,  тщательно подбирал слова,  и отвечаю за все написанное
своей репутацией. 18 сентября,  два  дня спустя,  министр  обороны  Малайзии
запретил  самолетам  военно-воздушным  силам  Сингапура   пролетать  над  их
территорией,  причем решение вступало  в  силу  немедленно. Малазийцы решили
затруднить нашим самолетам, взлетавшим с аэродромов в Сингапуре, доступ к их
тренировочным базам в Южно-Китайском море.
     После  нашего  отделения от  Малайзии  9 сентября  1965  года  динамика
сингапуро-малайских   отношений  фундаментально   не  изменилась.   Малайзия
настаивала  на  нашем выходе, потому что  мы  отстаивали идею  "Малайзии для
малазийцев", а они - "Малайзии для малайцев".  Лидеры ОМНО  не  воспринимали
идею мультирасового  общества равноправных граждан в 1965 году, не смирились
они с ней и в 1999 году. В мае того года малазийский оппозиционный лидер Лин
Кит  Слэнг (Lim Kit  Slang) возродил концепцию  "Малайзии  для  малазийцев".
Махатхир  остро прореагировал  на это,  сказав,  что это являлось угрозой их
(малайской) идентичности, ибо Малайзия исторически  называлась "Танак мелаю"
(Tanak Melayu - "земля малайцев"). Два месяца спустя ("Стрэйтс таймс" от  30
июля  1999  года)  он  заявил,  что,  если бы  Малайзия  перешла  к  системе
продвижения  по  заслугам   (meritocracy),  как  того  добивался  Запад,  то
возглавляемый правительством процесс сокращения  разрыва между  расами сошел
бы  на  нет.  Махатхир  сказал,  что путем  проведения "Новой  экономической
политики" правительство предоставило малайцам помощь в развитии бизнеса и  в
получении  образования,  и  многие из  малайцев,  к  примеру,  уже  занимали
должности профессоров  и  проректоров университетов.  "Если  мы откажемся от
этой политики, -  добавил он, - то малайцы  и  коренные жители страны станут
неквалифицированными  рабочими и  не  будут  в  состоянии занять  те высокие
должности,  которые  они  занимают  сегодня.  Многие  местные  жители  тогда
потеряют  свою  работу,  их  дети не  будут  иметь возможности  поступить  в
университеты и стать профессорами и преподавателями". Он также жаловался  на
то,  что студенты-малайцы не стремились к изучению  точных наук, предпочитая
изучение малайской культуры и религии.
     Махатхир был настроен изменить экономическое равновесие между расами. К
сожалению,    когда   наступил    финансовый   кризис,   многие    малайские
предприниматели  оказались  в   тяжелом  положении,  потому  что  во   время
экономического  подъема  они  наделали   слишком  много   долгов  на   рынке
недвижимости и  ценных  бумаг. Только у  Махатхира хватило  мужества сказать
своим малайским  согражданам ("Стрэйтс  таймс" от 6 августа, 1999  года): "В
прошлом    страна    растратила    множество    ресурсов    на    подготовку
неквалифицированных людей.  Мы  не принимали во внимание  способности людей,
которым   мы  предоставляли   возможности  в  сфере  бизнеса.  Их  опыт  был
недостаточен, из-за этого многие наши начинания потерпели неудачу, привели к
убыткам.  Несмотря  на  наличие  потенциально   выгодных  проектов,  они  не
оправдали  вложенных   в   них   инвестиций...   Основной   целью   политики
Национального  экономического совета (National Economic  Council  Policy)  и
"Новой  экономической политики"  было создание большого  количества  местных
предпринимателей. Теперь мы  стремимся к появлению  местных предпринимателей
мирового уровня".
     В   октябре   1999   года   Махатхир  призвал  Объединенную   Китайскую
коммерческую и  промышленную  палату в Малайзии (Associated Chinese Chambers
of Commerce  and  Industry  in  Malaysia)  помочь  местным  предпринимателям
восстановить  их  долю  в  национальном богатстве,  потерянную в  результате
экономического кризиса, потому что многие  компании,  возглавляемые местными
предпринимателями, были  обременены  долгами.  "Местные  бизнесмены  понесли
большие убытки,  потому что они  не обладали достаточным  опытом и вынуждены
были обслуживать огромные долги,  что заставляло некоторых их них в отчаянии
продавать свои компании китайским бизнесменам". ("Стар" (Star) от 13 октября
1999 года).  "Мы должны не только помочь этим бизнесменам,  но также создать
новый  корпус местных предпринимателей, и  поэтому мы обращаемся к Китайской
торговой палате с просьбой о сотрудничестве". ("Стрэйтс таймс" от 13 октября
1999  года). Президент Палаты  Датук  Лим Гуан Теик (Datuk  Lim  Guan  Teik)
ответил:  "Я  считаю,  что  для нас,  граждан мультирасовой страны, является
справедливым,  что  сильный  должен помочь слабому".  ("Стрэйтс таймс" от 13
октября 1999 года).
     В момент отделения  Сингапура от Малайзии Тунку не ожидал, что мы будем
преуспевать. Он  пробовал использовать три  различных рычага для того, чтобы
подчинить Сингапур своей  воле: военные,  экономические и воду.  Мы  устояли
против  военного давления,  создав  ВСС.  Мы  устояли против  экономического
давления, наладив связи с индустриально развитыми странами мира через голову
Малайзии и других стран региона. Что  касается воды, то и  тут  у  нас  есть
альтернативные  источники:  наши  собственные  резервуары  обеспечивают  40%
нашего  внутреннего  потребления,  а  использование  современной  технологии
опреснения  воды и рециркуляции использованной воды позволяет нам справиться
с проблемой своими силами.
     Говорить о сингапуро-малазийских проблемах как об "историческом багаже"
неверно. Если бы это был только "исторический багаж", тогда, после более чем
30 лет существования двух независимых государств, наши отношения должны были
бы  стабилизироваться. Основной же причиной  постоянно возникающих проблем в
сингапуро-малазийских  отношениях является  диаметральная  противоположность
наших подходов к решению проблем, с которыми сталкиваются наши мультирасовые
государства.
     Народ  Сингапура  решил  строить  мультирасовое  общество  равноправных
граждан, где все люди пользовались бы равными возможностями, а вклад каждого
человека в  развитие  общества  признавался  и вознаграждался  по  заслугам,
независимо от расы,  языка, культуры или религии. Несмотря на  наши  скудные
природные  ресурсы, мы  добились немалых  успехов, а наша политика  принесла
пользу  всем  нашим гражданам,  включая малайцев. В Сингапуре есть  растущий
средний  класс  специалистов,  руководителей   и  предпринимателей,  включая
малайцев, которые добились всего в жестокой конкуренции и  гордятся тем, что
то,  чего  они  достигли,  является  их  заслугой.  Всякий раз, когда  нашей
авиакомпании, аэропорту, контейнерному порту присуждают награды как лучшим в
Азии или в мире, это напоминает всем гражданам Сингапура, что  лучше жить  в
мультирасовом обществе, основанном на признании заслуг всех  его членов, чем
в обществе, которое  доминировалось бы китайцами, но в котором отсутствовала
бы солидарность  граждан. Когда в 1965 году лидеры Малайзии настояли на том,
чтобы мы вышли из состава федерации, они не рассчитывали на такой результат.
     Когда  политики из  ОМНО  используют  кодированные  фразы типа  "особые
отношения", или "исторические  связи", или  "быть  бесчувственным", они дают
понять, что Сингапуру следует не защищать свои законные права,  а  проявлять
сговорчивость и уступчивость по отношению к  Малайзии. Малайзийские министры
китайского и  индийского происхождения говорили нашим министрам, что мы были
слишком зациклены  на  юриспруденции, не  знали, как  вести дела с  лидерами
ОМНО. Они  утверждали,  что  если  бы  мы  проявляли  такт и  верили  словам
малайских лидеров, то они были бы более отзывчивыми. При этом они упускают с
виду, что