по  вечерам
произносил  речи на  массовых митингах в избирательных округах,  а с 1:00 до
2:00  пополудни,  в  самый  разгар жаркого  тропического  дня, я выступал на
Фуллертон сквер  (Fullerton  Square), чтобы  иметь возможность обратиться  к
служащим. Иногда шел тропический  ливень, и тогда я  промокал до нитки, в то
время   как  толпа  пряталась  под  зонтиками  или  под  крытыми   галереями
учреждений, расположенных вокруг площади. Но слушатели стояли, и я продолжал
говорить. И  как  бы я не  намокал,  у  меня никогда  не бывало  простуды, -
адреналин бил  во мне ключом. Речь, произнесенная по телевидению,  оказывает
намного большее  влияние, чем  речь,  напечатанная  в газете, поэтому умение
выступать  перед аудиторией  было моей сильной  стороной  на протяжении всей
политической карьеры.
     Сталкиваясь с  оппозицией,  я  всегда задавался  двумя  вопросами:  "Не
используют ли этих  людей коммунисты? Не является ли деятельность  оппозиции
нелегальной операцией, финансируемой и проводимой иностранными спецслужбами,
чтобы  нанести  вред Сингапуру?"  Именно  последнее  соображение  привело  к
расследованию  деятельности  бывшего  юриста  Фрэнсиса  Сью  (Francis  Sew).
Марксистская группа, о которой  я упоминал выше, стала пользоваться влиянием
в Юридическом  обществе  (Law  Society). Эта  группа вела  агитацию в пользу
Фрэнсиса Сью и  добилась  его избрания  президентом общества. В  результате,
Юридическое общество  стало политизироваться, критикуя  и подвергая нападкам
правительственное законодательство  не с профессиональной,  а с политической
точки зрения. До тех пор с этой профессиональной организацией, призванной по
закону поддерживать дисциплину и определенные стандарты в юридической сфере,
этого никогда не случалось.
     Примерно в это же время, в 1987 году, советник американского посольства
Хендриксон  (Hendrickson)   встретился  с   Фрэнсисом  Сью,   предложив  ему
возглавить  оппозиционную  группу  на  следующих  выборах.   Сотрудники  ДВБ
рекомендовали задержать и допросить Сью, чтобы разобраться в этом вопросе, я
согласился с их доводами. Нам следовало прекратить иностранное вмешательство
во  внутренние дела Сингапура и продемонстрировать, что это было недопустимо
для  всех стран, включая  США.  На допросе  Сью  под  присягой  показал, что
Хендриксон предложил ему  возглавить группу юристов, чтобы принять участие в
выборах, находясь в оппозиции к ПНД. Он также признал, что до того побывал в
Вашингтоне  и встречался с руководителем Хендриксона  в Госдепартаменте США,
который заверил его,  что, если  у него возникнут  проблемы с правительством
Сингапура,  США предоставят  ему политическое  убежище. Мы опубликовали  это
признание, сделанное им под  присягой. Затем мы освободили Сью за два месяца
до всеобщих выборов. Он участвовал  в выборах,  но проиграл. В тот момент он
был обвинен в мошенничестве за  предоставление ложной  налоговой декларации,
но   мы  разрешили  ему  поехать   в  США,   чтобы  проконсультироваться   у
нью-йоркского кардиолога  и  принять участие в конференции по проблемам прав
человека. Он  не  вернулся в  Сингапур и не явился  в суд. Вместо этого  его
адвокаты предоставили  несколько медицинских заключений  от  двух  докторов.
Первый, доктор Джонатан Е. Файн (Dr. Jonathan E. Fine), который подписался в
качестве  исполнительного  директора  на бланке организации "Врачи за  права
человека"   (Physicians   for   Human  Rights),   заявил,   что   Сью   были
противопоказаны зарубежные поездки. Второй доктор выдал заключение, что,  до
окончания курса лечения,  Сью были противопоказаны любые авиаперелеты. Когда
прокурор  предоставил  доказательства  того,  что  с  декабря  по январь Сью
совершил,  по  крайней  мере, 7  авиаперелетов,  суд постановил,  чтобы  Сью
предоставил более детальные медицинские  заключения. После того, как  Сью не
смог предоставить более детальных медицинских заключений, его адвокаты, один
из Английского  королевского  совета  (English  Queen's Council), а другой -
сингапурский  адвокат,  обратились  в  суд  с  просьбой  освободить   их  от
выполнения этих обязанностей.  Один  из докторов позже признал, что на самом
деле он не исследовал  больного и не возобновил своего разрешения заниматься
медицинской  практикой.  Юридическое  общество  Сингапура  наказало  Сью  за
финансовые нарушения,  запретив ему  заниматься  адвокатской  практикой. Его
репутация  в  Сингапуре   была   уничтожена.   Когда   группы   американских
правозащитников   попытались  раздуть  дело  и   представить   его   крупным
диссидентом,  на жителей Сингапура  это не произвело впечатления.  Несколько
лет спустя мы узнали,  что правительство США действительно  предоставило Сью
политическое убежище.
     У нас были достаточные причины  для расследования деятельности Фрэнсиса
Сью.  Мы  знали,  что  он  задолжал  сингапурскому  банку  примерно  350,000
сингапурских долларов и не выплачивал  этот долг на протяжении многих лет. В
1986  году,  перед выборами, банк  потребовал  уплаты долга, -  он  уплатил.
Откуда же появились  деньги? Мы арестовали его документы для проверки уплаты
налогов,  и было ясно, что у  него  не было средств для  уплаты  долга.  Под
присягой он показал,  что долг был выплачен  его подругой или, как он назвал
ее, невестой, Мэй Сиа (Mei Sia). В 1989 году,  после того, как Сью сбежал из
Сингапура, она сказала Кен  Сви в Бангкоке, что одолжить  деньги  для Сью ее
попросил  некий сингапурский  бизнесмен. Управляющий  директор одной крупной
компании, любовницей которого Мэй Сиа была на протяжении многих лет, сказал,
что  она была исключительно прижимистой по  отношению к деньгам и никогда не
рассталась бы  с 350,000 сингапурских долларов для  кого угодно. Он добавил,
что она задолжала  ему еще большую сумму денег. Это позволяет  предположить,
что деньги поступили от некой заинтересованной организации.
     Одним  из наших императивов была решительная борьба с теми, кто обвинял
меня  в  коррупции или  злоупотреблении властью. Я всегда встречал  подобные
обвинения  с открытым  забралом. Во время избирательных  кампаний  во многих
развивающихся  странах  обвинения  во  взяточничестве  и  коррупции являются
обычным делом  и никогда не опровергаются из  страха  причинить  еще больший
ущерб  в  случае,  если  министр,  предъявляющий иск за клевету,  не  сможет
выдержать  перекрестного  допроса в суде. Я  обращался  в суд  только  после
тщательных консультаций  с советниками в Сингапуре  и в Лондоне,  поскольку,
если бы я проиграл процессы, я был бы вынужден лично  покрывать значительные
судебные  издержки   -   плату  собственным  адвокатам  и   адвокатам   моих
противников.  С  другой  стороны,  меня никогда не преследовали за  клевету,
потому  что я никогда не  делал  никаких клеветнических  заявлений.  Если  я
выступал с каким-либо заявлением в адрес своих оппонентов, то  у меня всегда
были  достаточные  доказательства правдивости своих  слов, и  мои  оппоненты
знали это.
     Впервые я обратился в суд с иском о защите чести  и достоинства в  1965
году.  Ответчиком  был Саид  Джафар Албар,  тогдашний  Генеральный секретарь
ОМНО. В  тот момент Сингапур  еще находился  в составе  Малайзии. В  статье,
опубликованной  в органе  ОМНО "Утусан мелаю"  он  заявил:  "Премьер-министр
Сингапура  Ли  Куан Ю является  агентом коммунистов  и  режима  в  Джакарте,
вынашивающих зловещие планы разрушения Малайзии. Ли Куан Ю намерен разрушить
Малайзию и натравить малайцев  и китайцев друг на  друга". "Утусан  мелаю" и
Албар  в  суде не защищались,  принесли  свои извинения и оплатили  судебные
издержки.
     Я также подал  в  суд  на  оппозиционных кандидатов,  которые  в  своих
предвыборных речах обвиняли меня  в коррупции. Например, в 1972 году один из
них заявил  в речи, произнесенной на  китайском языке, что всякий раз, когда
люди  хотели  купить  или  поменять  свое   жилье  УЖГР,  они  обращались  в
юридическую фирму "Ли энд Ли" (Lee and Lee), в которой моя жена была старшим
партнером. В большинстве случаев эти кандидаты не  имели никаких активов, не
прибегали к защите в суде и,  проигрывая, вынуждены  были начинать процедуру
банкротства (Прим. пер.: именно  так была прервана политическая карьера Д.Б.
Джеяретнама).
     Д. Б. Джеяретнам, будучи юристом, являлся в этом отношении исключением.
Во время предвыборного митинга в 1976 году  он выступил с обвинениями, что я
обеспечивал покровительство фирме "Ли  энд Ли" и своей семье, был виновен  в
коррупции и  кумовстве и  потому не мог занимать должность премьер-министра.
Суд решил дело в мою пользу и присудил выплату  ущерба и судебных  издержек.
Джеяретнам подал апелляцию в суды всех инстанций, вплоть до Тайного совета в
Лондоне (Privy Council), но проиграл и там.
     Более  чем через 10 лет, в  1988 году, вновь выступая  на  предвыборном
митинге,  Джеяретнам  выступил с  инсинуациями, что я  посоветовал  министру
национального  развития Те Чин  Вану  совершить самоубийство;  а также что я
якобы   хотел   предотвратить  полномасштабное   расследование  обвинений  в
коррупции, потому  что это  дискредитировало  бы и меня.  Он мог бы  поднять
вопрос о самоубийстве Те  Чин Вана  двумя годами ранее,  но ждал до выборов.
Суд  снова  приговорил  его  к  уплате судебных  издержек и  компенсации  за
нанесенный ущерб.
     Я  обратился  с иском против  издававшегося  в  Гонконге  американского
еженедельника  "Фар  истэрн экономик ревю" (Far Eastern Economic Review),  и
его  редактора  Дэрека  Дэвиса  (Derek  Davis).  Он  отказался  выступить  с
опровержением  и   извиниться  за  цитирование  высказывания  разжалованного
священника, Эдгара Д'суза (Edgar D'Souza), который заявил, что правительство
притесняло   католическую  церковь  путем   содержания   в   заключении   16
марксистских  заговорщиков.  Я  выступал  в  суде  в качестве  свидетеля,  и
адвокаты журнала на протяжении более двух дней подвергали меня  агрессивному
перекрестному допросу.  Когда пришла  очередь редактора отвечать на вопросы,
Дэрек  Дэвис не предоставил никаких доказательств, иначе  бы  и он подвергся
перекрестному допросу.
     Я также  обратился с  иском  к  газете  "Интернэшенэл  геральд трибьюн"
(International  Gerald Tribune), которой владели "Нью-Йорк таймс"  (New-York
Times)  и  "Вашингтон пост" (Washington Post), за  опубликованную  2 августа
1994  года  клеветническую  статью  комментатора  Филиппа  Боуринга  (Philip
Bowring), прежде работавшего в "Фар истэрн экономик ревю". Боуринг писал: "В
случае  с  Китаем, история,  кажется, состоит из битвы  между  потребностями
государства и интересами семей,  которые им правят. Династическая политика в
коммунистическом  Китае  стала  уже  вполне  очевидной;  она  очевидна  и  в
Сингапуре,  несмотря   на   официальные   заверения   в   приверженности   к
бюрократической меритократии" (meritocracy). (Прим.  пер.:  "меритократия" -
система продвижения  в соответствии со способностями и заслугами людей, а не
их происхождением)  В 1984 году мой сын  Лунг был избран в парламент, и было
понятно, что Боуринг имел в  виду. "Интернэшенэл геральд трибьюн"  признала,
что эти слова дискредитировали меня, подразумевая,  что я отстаивал интересы
семейства Ли за счет интересов государства. Газета  принесла свои извинения,
уплатила судебные издержки и возместила нанесенный моральный ущерб.
     2 июня 1996 года выходящая  на китайском языке газета  "Ячжоу  Чжоукан"
(Yazhou  Zhoukan -  "Азиатский еженедельник")  процитировала юриста Тан Лиан
Хона  (Tang  Liang  Hon),  обвинявшего  меня  в  коррупции  при покупке двух
квартир. Еженедельник сразу признал  свою вину и уплатил значительную сумму,
чтобы  заключить  мировое соглашение, но  Тан Лиан  Хон не  захотел принести
извинения  и  отказаться  от  своих  утверждений.  Шесть месяцев спустя,  на
митинге, проходившем в самом  конце предвыборной кампании, Тан зашел в своих
заявлениях еще  дальше, сказав, что  если  он  будет избран в парламент,  то
поднимет там тот  же  самый  вопрос  и  что "это явится для них  смертельным
ударом".  Во  время  судебного процесса судья заметил, что на следующий день
после  опубликования   клеветнических   заявлений  в  газетах  Тан   перевел
значительную  сумму денег с банковского счета своей жены, полностью исчерпав
ее кредит по текущему счету, на свой банковский счет в Джохор  Бару, который
находился  вне юрисдикции Сингапура.  По  словам  судьи "это  было косвенным
доказательством его зловещих намерений". Поскольку Тан сбежал из Сингапура и
не появился в зале суда, решение суда было в мою пользу. Тан подал апелляцию
в Лондонский королевский совет (London QC), но и там клеветнический характер
его заявлений не был подвергнут сомнению. Суд отклонил апелляцию.
     Мои  оппоненты обычно дожидались  начала  предвыборных  кампаний, чтобы
выступить  с клеветническими заявлениями,  надеясь нанести мне  максимальный
ущерб. Если бы я не обращался в  суд, то этим  обвинениям могли бы поверить.
Западные либеральные  критики доказывали, что моя  репутация была  настолько
непорочна, что все равно никто бы не поверил возмутительным заявлениям в мой
адрес. Поэтому, по их мнению, мне  следовало бы великодушно игнорировать эти
заявления, а не преследовать их авторов в суде, добиваясь возмездия. Но этим
возмутительным  заявлениям  потому  и  не верили, что  они  были  решительно
опровергнуты.  Если  бы  я не обращался  в  суд,  это расценивалось  бы  как
доказательство того, что "нет дыма без огня".
     В случае с Таном, вопрос о приобретении мною двух квартир на протяжении
некоторого времени стал острой политической проблемой. Если бы я не подал  в
суд  на  Тана  за  его заявление в  "Ячжоу  Чжоукан", на  следующих всеобщих
выборах он обратился бы к народным массам с еще более безумными обвинениями.
И  тогда было бы  слишком поздно  пытаться опровергнуть  его, так  что  даже
сторонники  ПНД  стали бы задаваться  вопросом  о  том,  не  совершил  ли  я
каких-либо нарушений. Поскольку все жители  Сингапура  знали,  что  я  стану
оспаривать любое дискредитирующее меня ложное  заявление в судебном порядке,
то, когда  Тан  попытался  опорочить  меня,  он  немедленно  подготовился  к
возможным последствиям своих действий, перечислив все свои деньги за пределы
Сингапура.
     Была еще одна важная причина для того, чтобы подавать в суд на тех, кто
пытался опорочить меня. Начиная с 50-ых годов, мы создали такой политический
климат,  в котором политикам  приходилось защищаться  от  любых  обвинений в
проступках либо в недостойном поведении. Члены парламента от оппозиции также
подавали в суд,  когда кто-то порочил их репутацию. Чиам  Си  Тон выиграл  в
суде  иски против двух  министров ПНД, Хов Юн  Чона (Howe  Yoon Chong) и  С.
Данабалана, и получил возмещение за нанесенный моральный ущерб,  а дело было
улажено по соглашению сторон. В 1981 году  Джеяретнам подал в суд на Го  Чок
Тонга, тогдашнего  министра торговли и промышленности, но проиграл. Он подал
апелляцию в Тайный  совет,  но проиграл  и  там.  Наши избиратели привыкли к
тому,  что  любые  обвинения  в   нечестности   или   непорядочности   будут
оспариваться  в  судебном порядке.  Министры  ПНД  вызывали  уважение людей,
потому что они были всегда готовы предстать  перед следствием, подвергнуться
перекрестному допросу в суде для выяснения любых обвинений. Те, кто  обвинял
меня в том,  что я  подавал  в  суд  за клевету, чтобы  заставить  оппозицию
замолчать,  не понимали  того,  как легко  поверили  бы  люди  обвинениям  в
нечестности и коррупции в  регионе, где взяточничество, кумовство и блат все
еще остаются страшным недугом общества.
     Некоторые критики обвиняли нас в  том, что наши судьи были послушны. На
самом  деле, судьи,  слушавшие эти  дела,  были высокопоставленными  членами
судейской коллегии и имели соответствующую репутацию. Вынесенные ими решения
публиковались в юридических отчетах и создавали судебные прецеденты, которые
подвергались тщательному разбору более  чем 2,000 юристов судебной коллегии,
а  также студентов и  преподавателей юридического  факультета  Национального
Университета Сингапура.
     7 октября 1994 года  "Интернэшенэл геральд трибьюн" опубликовала статью
американского преподавателя Национального Университета  Сингапура Кристофера
Лингла  (Cristopher Lingle), в которой  он выступал с нападками в мой адрес.
Лингл обвинял меня в использовании  судебной системы для того чтобы добиться
банкротства  политических  оппонентов  в ходе  процессов по  защите  чести и
достоинства:  "Нетолерантные  режимы   региона  демонстрируют   значительную
изобретательность в  методах подавления инакомыслия...  Некоторые  действуют
более  тонко:  они  полагаются  на  послушную  судебную  систему,  добиваясь
банкротства  оппозиционных  политиков".  Я  подал в  суд  на  редактора,  на
владельца издания  и  на автора статьи.  В присутствии  значительного  числа
представителей   иностранных  средств   массовой  информации,  которые  были
призваны  обеспечить широкую огласку процессу, редактор  и  издатель,  через
своих  адвокатов,  признали,  что  заявления  были  лживы  и  принесли  свои
извинения. Суд постановил,  что  "Интернэшенэл геральд трибьюн"  должна была
выплатить судебные издержки  и компенсацию  за нанесенный  моральный  ущерб.
Чтобы избежать перекрестного допроса в суде,  Лингл покинул  Сингапур, когда
постановление суда было обнародовано.
     Я был далек  от  того, чтобы притеснять оппозицию или  прессу,  которые
подвергали  мою  репутацию несправедливым нападкам. Всякий  раз, появляясь в
суде в качестве истца, я  делал  свою частную и общественную жизнь  объектом
пристального расследования. Не будь я чист,  это было бы  опасно.  Но именно
потому,  что я  так  поступал,  а также передавал  все полученные в качестве
компенсации морального ущерба средства  благотворительным  организациям, мне
удалось сохранить свою репутацию.
     Чтобы сохранять политическую стабильность и  побеждать  на  выборах, мы
должны были задавать тон в политической жизни общества. Это было бы возможно
только в том случае, если бы в спорах с нашими критиками мы одерживали верх.
Они жаловались, что в  спорах с ними моя позиция была  слишком жесткой. Но с
неверными идеями следует бороться до того, как  они начнут оказывать влияние
на общественное мнение и, тем самым, создавать проблемы. Те же, кто пытается
казаться слишком умным за счет правительства,  не должны жаловаться, что мои
ответы являются столь же острыми, как и их критика.
     В то же время ПНД стремилась наладить контакт с теми, кто находился вне
партии,  с  молодым  поколением  сингапурцев.  Эти  люди   получили  хорошее
образование, являются лучше информированными, они желают принимать участие в
национальном   диалоге.  ПНД   располагала   огромным  большинством  мест  в
парламенте, уровень депутатов оппозиции был  низким,  и это привело к  тому,
что  наши  люди  чувствовали,  что  альтернативные  взгляды  не  получали  в
парламенте  достаточного  освещения.  В  1990  году мы изменили конституцию,
создав  институт  назначаемых,  а  не избираемых  членов парламента, которые
могли  бы   выражать   независимые  и   непартийные  взгляды.  Эта   система
зарекомендовала  себя хорошо.  Она позволила людям,  обладавшим несомненными
достоинствами и  не  входившим в ПНД,  войти  в состав парламента. Эти члены
парламента  играли  конструктивную   роль,  выступая  с  хорошо  продуманной
критикой политики  правительства, а  правительство  воспринимало их всерьез.
Один из  них,  Уолтер  Вун (Walter  Woon),  внес  в  парламент законопроект,
который  был  принят  в  качестве  "Закона  о   содержании  родителей"  (The
Maintenance of Parents Act).
     После  выборов  1984  года  мы создали Отдел отзывов  (Feedback  unit),
предоставив людям возможность выражать свои политические взгляды на  форумах
и  отчетных  собраниях.  На   этих   со