тадии  экономического  или
культурного развития находится  страна, никто не может относить ее к разряду
первоклассной  или  второразрядной,  потому  что   каждая   нация   является
уникальной.
     Покинув  Кремль,  я  удивлялся  тому, что  такой достойный человек смог
достичь самого  высокого положения в такой зловещей  системе. Лидер меньшего
масштаба  стремился  бы  решить  проблемы  Советского  Союза,  используя его
огромные  военные возможности,  что  причинило бы  огромный ущерб остальному
миру. В этом отношении США и всему миру действительно повезло.
     Из  моих  дискуссий  с  китайскими  лидерами  я  понял,  что  они имели
совершенно  иное  представление  о  Горбачеве,  как о  лидере  сверхдержавы,
слушавшем  советы ее  врагов.  Ему  следовало насторожиться,  когда средства
массовой информации враждебных государств стали хвалить его, вместо этого он
следовал их  увещеваниям и  вызвал  распад  страны  в  результате проведения
политики  гласности,  чего  и  добивались  его  противники.  Поэтому,  когда
американские  средства  информации  назвали  премьер  - министра  Китая  Чжу
Чжунцзи (Zhu Rongji) "китайским Горбачевым", тот немедленно отошел от всего,
что хоть  как-то могло напоминать Горбачева. Чжу Чжунцзи  и другие китайские
лидеры предпочитали напоминать Дэн Сяопина с его социалистическим реализмом,
выразившимся  в  его знаменитом изречении, что "нет  разницы,  какого  цвета
кошка  - черного или белого, -  лишь  бы  она  ловила мышей".  Лишь немногие
китайцы, будь то лидеры или простые люди, сочувствовали Горбачеву, когда его
собственный народ выразил  свое  отношение  к нему  на президентских выборах
1996 года, на которых он набрал менее 1% голосов. Они видели в нем человека,
который разрушил советскую империю так, как ЦРУ могло только мечтать.
     Распад  Советского  Союза не  затронул Сингапур, так как  между  нашими
странами  практически  не  было  экономических   связей.   Первым  признаком
разрушения системы  было  то,  что визиты советских  рыболовных  судов стали
нерегулярными. Капитаны кораблей  продавали рыбу  в других местах, иногда  в
экстерриториальных водах, чтобы платить зарплату экипажу и оплачивать услуги
верфей в тех  странах, где ремонт  их  судов обходился  дешевле. Контроль из
Москвы  больше  не осуществлялся.  Советская  авиакомпания  "Аэрофлот" также
испытывала  подобные  трудности. Из-за отсутствия твердой валюты для  оплаты
авиатоплива,   ее  представители  вынуждены  были  выпрашивать   наличные  в
отделении "Московского  народного банка" в  Сингапуре,  чтобы  заплатить  за
горючее для обратного полета в Москву.
     Несмотря  на растущий  хаос,  с  рейсами  "Аэрофлота" в Сингапур  стало
прибывать  множество  туристов,  которые  покупали  электронные  товары  для
перепродажи в Москве в несколько раз дороже. Это были выгодные экскурсии для
этих вольных торговцев.  Вскоре  стало прибывать больше женщин,  чем мужчин.
Поговаривали, что все, в чем они нуждались, был  авиабилет и плата за проезд
в такси  в гостиницу,  где клиенты  мужчины обеспечивали их  средствами  для
оплаты электронных товаров, которые они покупали  в  конце своего  короткого
визита. Наш посол в Москве был человеком высокой морали, он не одобрял этого
и  просил советское министерство внутренних дел не выдавать  паспорта  таким
женщинам. Но наплыв этих предприимчивых молодых женщин не иссякал.
     Когда я посетил  Советский  Союз  в сентябре 1970  года  и встретился с
премьер-министром Косыгиным на его черноморской даче, советские лидеры  были
уверены, что  будущее  принадлежало  им.  Наблюдать  за  тем, как  огромная,
контролируемая  империя  стала  неуправляемой,  а  затем  разрушилась,  было
устрашающим зрелищем. Что-то подобное этому, наверное, происходило в Китае в
последние десятилетия правления династии Цин. Разница заключается в том, что
Россия все  еще  располагает ядерным  оружием,  которое дает  ей возможность
удержать любого  агрессора,  стремящегося  к ее  расчленению.  И любой,  кто
считает, что с русскими покончено как с  великой нацией, должен вспомнить об
их   ученых,  работавших  в  космической  и   атомной   области,   шахматных
гроссмейстерах,  олимпийских  чемпионах, которых они воспитали,  несмотря на
весь  ущерб причиненный стране  системой централизованного  планирования.  В
отличие от  коммунистической  системы, русские -  не  те люди, которых можно
выбросить на свалку истории.


Глава 28. Америка - главный борец с коммунизмом.

     В  конце  августа  1965  года, вскоре  после потрясения,  пережитого  в
результате  отделения  от  Малайзии, я неожиданно  столкнулся  с  серьезными
личными проблемами. Состояние моей  жены Чу резко ухудшилось, ей требовалась
операция.  Ее лечащий  врач-гинеколог доктор  Бенджамин  Шиерс (Dr. Benjamin
Sheares) порекомендовал  ей обратиться к американскому  врачу,  который  был
лучшим  специалистом  в  этой области.  Я попытался убедить его  приехать  в
Сингапур, но  мне  это не  удалось.  Врач  настаивал, чтобы  Чу  приехала  в
Швейцарию,  куда он  направлялся  по другим делам. Я обратился за помощью  к
Генеральному  консулу США в Сингапуре и, через него, -  к правительству США.
Они не  оказали  мне помощи, - то  ли  не  могли, то ли не  хотели. Тогда  я
обратился  к  англичанам,  чтобы  добиться  приема  у  ведущего  английского
специалиста,  которого  также  порекомендовал  Шиерс.  Доктор  согласился  и
немедленно  прилетел в Сингапур, выразив понимание моего нежелания отправить
жену  заграницу  одну в тот момент, когда  я не мог  оставить Сингапур. Этот
инцидент  только усилил мое ощущение того, что мне будет нелегко сработаться
с американцами, которых я знал не так хорошо, как англичан.
     Я был  рассержен  и  нервничал.  В  телевизионном интервью  иностранным
корреспондентам,  которое  я  дал  через  несколько  дней,  я высказал  свое
недовольство американцами. Я выразил свое недовольство  по поводу того,  что
американское   правительство   не   смогло   помочь  убедить   американского
специалиста-медика приехать  в  Сингапур,  чтобы оказать помощь близкому мне
человеку.  Затем я впервые публично упомянул о том,  как за  четыре года  до
того агент ЦРУ  пытался подкупить  офицера нашего  Специального департамента
(Special Branch - контрразведка Сингапура).
     В 1961 году ЦРУ предложило  этому офицеру фантастическое вознаграждение
и  гарантии  того, что,  если  бы его  деятельность  была раскрыта,  или  он
столкнулся  с  трудностями,  то  они помогли бы  ему  и его семье  выехать в
Америку, где  его будущее было бы обеспечено.  Их предложение было настолько
заманчивым, что офицеру потребовалось три дня на его  обдумывание, но  затем
он все-таки решил рассказать об этом своему руководителю - Ричарду Корридону
(Richard Corridon). Корридон сообщил об этом мне, и я приказал ему  устроить
западню.  В результате  им удалось  поймать  трех американцев с  поличным  в
квартире на  Орандж Гроув Роуд  (Orange  Grove Road) в тот момент, когда они
готовились проверить нашего  офицера  Специального  департамента,  с помощью
"детектора лжи". Один  из них был сотрудником консульства США в Сингапуре  и
заявил  о своем дипломатическом  иммунитете; два других были офицерами  ЦРУ,
один  из которых базировался  в Бангкоке,  а  другой - в  Куала-Лумпуре.  Мы
располагали достаточными доказательствами,  чтобы упрятать  их за решетку на
12  лет. Генеральный консул США,  который ничего не знал об  этой  операции,
подал в отставку.
     Обсудив эту проблему с Кен Сви, Чин Чаем, Раджой и  Пан Буном, я сказал
послу  Великобритании  лорду Селкирку (Lord  Selkirk), что мы освободим этих
людей,  а  их  противозаконная  деятельность  не  будет  обнародована,  если
американцы  предоставят правительству Сингапура  100  миллионов долларов  на
нужды экономического развития. Американцы предложили один  миллион долларов,
но не  правительству  Сингапура, а  ПНД,  что было невероятным оскорблением.
Американцы до этого  купили  и продали  столь  многих лидеров во Вьетнаме  и
других  странах,  что  считали,  что смогут  покупать  и  продавать  лидеров
правительств  где  угодно.   Нам   пришлось  освободить  одного  американца,
обладавшего  дипломатическим  иммунитетом,  но  мы  решили  продержать  двух
оставшихся  офицеров  ЦРУ  в   заключении  в  течение  года   на   основании
законодательства   о  чрезвычайном  положении  (Emergency   Regulations).  В
результате  неоднократных обращений  лорда Селкирка  мы выпустили  их  через
месяц,  предупредив, чтобы  впредь они не занимались подобной деятельностью.
Мы надеялись,  что предупреждения было  достаточно,  но  опасались, что  это
могло быть и не так.
     В ответ на  публичное обнародование  этой информации Госдепартамент США
выступил  с   отрицанием  того,  что  с  американской  стороны  предлагались
какие-либо взятки, и выразил сожаление по поводу моего заявления, назвав его
"неудачным, бесполезным и просто  играющим  на руку Индонезии".  "Американцы
глупо отрицают бесспорные факты", - ответил я, обнародовав детали скандала и
письмо, полученное от Госсекретаря США Дина Раска (Dean Rusk) 15 апреля 1961
года, в котором он писал:
     "Дорогой премьер-министр,
     Я  был  глубоко  обеспокоен,  узнав,  что  Ваше  правительство  уличило
некоторых  официальных  лиц правительства США в противоправных  действиях на
территории Сингапура.  Я  хочу  довести до  Вашего сведения,  что я  глубоко
сожалею  об  этом несчастном инциденте, который ухудшил дружеские отношения,
существующие  между нашими правительствами. Новая администрация  США  весьма
серьезно  относится к этой проблеме и намеревается рассмотреть  деятельность
официальных лиц США, применив к ним меры дисциплинарного воздействия.
     Искренне Ваш, Дин Раск".
     В 1961 году мое отношение  к Америке  и американцам  было  подытожено в
моих инструкциях  Корридону:  "Расследуйте  этот случай  тщательно,  обращая
внимание  на  каждую  деталь.  Не оставляйте  ничего  без внимания, пока  не
доберетесь  до сути дела. Но  постоянно помните,  что вы  имеете  дело не  с
врагами, а с друзьями, совершающими чудовищные глупости".
     Предав  огласке  в  своем  интервью   в  августе  1965  года  инцидент,
случившийся за четыре  года  до того, я  не  только  стремился выразить свое
недовольство по поводу того,  что американцы не оказали  мне помощи. Я также
хотел дать  понять странам Запада,  что,  в том случае,  если Великобритания
выведет свои  войска, в Сингапуре не будет американских  военных баз. В этом
случае  Сингапур "будет налаживать связи  с Австралией и Новой Зеландией". Я
хотел,  чтобы британские войска  оставались в Сингапуре, и боялся  того, что
после нашего  неожиданного отделения от  Малайзии англичане захотят  вывести
свои войска из Сингапура, как только закончится "конфронтация" с Индонезией.
     Американцы производили на меня неоднозначное впечатление.  Я восхищался
их  деловитостью,  но   разделял  взгляды  британской  элиты  того  времени:
американцев   считали   яркими,   но   нахальными;   обладавшими  несметными
богатствами,  но  часто  использовавшими их  не  по  назначению.  Американцы
считали,  что  для  решения любой проблемы  достаточно  было просто привлечь
необходимое  количество  ресурсов.  Это было  неверно.  Многие  американские
лидеры  полагали,  что  для  преодоления расовой, религиозной,  национальной
вражды,  соперничества,  междоусобиц  и  войн,  уходивших  корнями  в  глубь
тысячелетий, достаточно было лишь привлечь побольше ресурсов. (Многие из них
считают так до  сих  пор.  Именно  на  этом  основаны усилия  американцев по
построению мирного, мультирасового  и мультирелигиозного общества в Боснии и
Косово).
     Американские методы  борьбы  с коммунизмом  в Азии меня  не впечатляли.
Американцы беспринципно  вели себя с  лидером националистов  Южного Вьетнама
Нго Динь Дьемом. Они поддерживали его лишь  до тех пор, пока он не отказался
проводить их линию.  После этого они отвернулись от  него,  и Дьем был  убит
своими же генералами. У американцев были хорошие намерения, но они вели себя
властно, а их  понимание  истории  было недостаточным. Я также опасался, что
они  могли  рассматривать всех  этнических  китайцев  в  качестве  вероятных
сторонников  коммунистов,  только  потому,  что Китай  был  коммунистической
страной.
     Несмотря на это,  Америка была единственной страной, обладавшей силой и
решимостью остановить не  прекращавшееся  наступление коммунистов  и поднять
народы на борьбу с ними. При этом я хотел, чтобы Великобритания, Австралия и
Новая Зеландия играли роль буфера между нами и американцами, ибо жизнь стала
бы для нас очень сложной, если бы Сингапур превратился в подобие Сайгона или
Манилы.  В  одиночку  англичане в Малайзии  не  могли остановить наступление
коммунистов в Юго-Восточной Азии,  именно  американцы  смогли  предотвратить
распространение китайскими и вьетнамскими коммунистами партизанской войны на
Камбоджу  и  Таиланд.   Соединенные  Штаты  также   поддерживали  президента
Индонезии  Сукарно  до  тех  пор,  пока  коммунисты не  предприняли  попытку
государственного  переворота  в  сентябре  1965 года.  В целом, американская
поддержка  в  борьбе  против продолжавшегося  наступления  коммунистов  была
незаменимой.
     Готовность американцев противостоять коммунистам где угодно, бороться с
ними  любой  ценой  успокаивала  меня. Именно  потому,  что  американцы были
решительно  настроены  и хорошо подготовлены  к  борьбе  против коммунистов,
Неру,   Насер  и   Сукарно  могли  позволить  себе   играть   роль   лидеров
неприсоединившихся стран.  Это было очень удобно для  них, и я тоже  стал на
подобную позицию, поначалу даже  не поняв, что  подобный нейтралитет являлся
роскошью,  за  которую платили американцы. Если бы  Сингапур  не прятался за
спиной американцев, которые вместе с англичанами, европейцами, австралийцами
и новозеландцами держали под  контролем русских  и китайских коммунистов, то
мы не могли бы позволить  себе быть столь критично настроенными по отношению
к Китаю или России.
     Я ясно высказался в поддержку американской  интервенции во Вьетнаме.  В
мае 1965 года, когда Сингапур еще находился в  составе  Малайзии, я выступал
на Азиатской Конференции  социалистических лидеров (Asian Socialist Leaders'
Conference) в Бомбее. В тот период Индия занимала нейтральную позицию и была
критически настроена по отношению к  действиям американцев во Вьетнаме. Я же
в своей речи заявил, что  "как  жители  Азии,  мы  должны  поддержать  право
вьетнамского  народа  на самоопределение и  освобождение  от  любых  попыток
доминирования со стороны европейцев. Как социал-демократы, мы просто обязаны
настаивать  на  том,  что жители  Южного  Вьетнама  имеют  право  на  жизнь,
свободную  от  давления,  осуществляемого  с  использованием  военной  силы,
свободную  от  организованного  террора,  свободную от  власти  коммунистов.
Поэтому  мы  обязаны найти такое решение, благодаря  которому  народ  Южного
Вьетнама,  в  первую  очередь,  вновь  обретет  свободу  выбора,  которая  в
настоящий    момент   ограничена    либо   действиями   коммунистов,    либо
непрекращающимися военными действиями американцев".
     Во  многих  выступлениях   я   подчеркивал,  что  правительства   стран
Юго-Восточной  Азии  были  просто  обязаны  использовать  то  время, которое
выиграли для них американцы, ввязавшись в конфликт во Вьетнаме, чтобы решить
проблемы бедности,  безработицы и социального неравенства в своих странах. Я
не  знал о  том,  что  помощник Госсекретаря США  по  странам Восточной Азии
Вильям Банди (William Bundy) читал мои  речи. Мы впервые встретились с ним в
моем  кабинете в марте  1966  года. Он  заверил  меня,  что США намеревались
действовать скрытно и не хотели размещать свои вооруженные силы в  Малайзии.
Американцы  оказались  втянутыми  в  конфликт во  Вьетнаме  в  куда  большей
степени, чем рассчитывали первоначально, и не желали оказаться  вовлеченными
в конфликт и в других странах Восточной Азии.
     Американцы  хотели,  чтобы  англичане  оставались  в  Малайзии  в  силу
исторических  причин,  а  также  по соображениям  своеобразного  "разделения
труда".  США  настаивали  на  том,   чтобы  Великобритания  играла   главную
политическую   роль,   потому   что   она   была   единственным  европейским
государством, способным на это. Если бы Малайзия обратилась к США с просьбой
о предоставлении экономической помощи, американцы были  бы рады  помочь,  но
они стремились не афишировать этого.
     Я  спросил его о реакции США на гипотетически возможный межнациональный
конфликт между Сингапуром и  Малайзией,  который разжигали коммунисты. Банди
настаивал, что США не хотели бы оказаться вовлеченными в него. Я подчеркнул,
что американцам не следовало рассматривать всю китайскую диаспору в качестве
монолитной  группы,  управляемой  коммунистами  КНР.  Если  бы  американские
политики рассматривали  всех китайцев в Юго-Восточной Азии как потенциальных
агентов Китая,  то у китайцев не  осталось  бы иной альтернативы, кроме  как
стать  китайскими  шовинистами.  Когда  он  поинтересовался  моим мнением  о
положении во Вьетнаме, я ответил, что  критическим фактором успеха  являлась
воля  к  сопротивлению.  А вот ее-то  и  не хватало.  Народ Южного  Вьетнама
следовало убедить, что у него имелись серьезные шансы на победу.
     В начале 1966 года  мы пришли к соглашению,  что  американские военные,
проходившие  службу  во  Вьетнаме,  будут  посещать  Сингапур  для отдыха  и
восстановления сил. Первая группа из ста военнослужащих прибыла в Сингапур в
марте  1966 года и находилась  в городе на протяжении  пяти дней, проживая в
многоквартирном доме в пригороде. Американцы прилетали в Сингапур из Сайгона
три раза в  неделю на гражданском  самолете авиакомпании "Пан Америкэн" (Pan
American).  За  год  город  посетило  примерно  20,000  военнослужащих,  что
составляло примерно 7%  общего  числа туристов, посетивших Сингапур.  Мы  не
извлекали из  этого  значительных  финансовых  выгод,  -  это  было способом
продемонстрировать нашу поддержку борьбы американцев во Вьетнаме.
     Банди снова встретился со мной в марте 1967 года. Я чувствовал, что ему
можно  доверять,  -  он  был  открытым  и прямолинейным человеком. Банди  не
стремился произвести  впечатление,  он  был  абсолютно  безразличен  к своей
одежде, - однажды  я заметил, что  на  нем были носки с дырками. Но  от него
исходила  спокойная уверенность  в  своих  силах. Он  знал,  что я  оказывал
давление на англичан, пытаясь сохранить их военное присутствие в  Сингапуре,
к этому же  стремились и американцы. Он заверил меня, что Соединенные  Штаты
будут  продолжать   боевые   действия  во   Вьетнаме,   результаты   которых
обнадеживали, - из Вьетконга (Vietcong) дезертировали 20,000 бойцов. Он  был
уверен, что у  республиканцев,  которые  в то время находились  в оппозиции,
также не было иного выхода, кроме как продолжать войну во Вьетнаме. Несмотря
на то, что ситуация могла осложниться, президент Линдон Джонсон был настроен
очень решительно и не собирался отступать, потому что США были убеждены, что
их   действия  во  Вьетнаме  являлись  большим  вкладом  в  дело  укрепления
стабильности в Юго-Восточной Азии.
     Банди пригласил  меня  нанести  неофициальный визит в Вашингтон поздней
осенью,  когда  пойдет  на  убыль  обычный  наплыв  визитеров,  связанный  с
ежегодным открытием сессии ООН. В этом случае у меня был бы шанс встретиться
и поговорить  с американцами,  определявшими политику США и познакомиться  с
более широким кругом представителей американской элиты.  Я сказал, что в тот
период,  когда Великобритания  сокращала свои военные базы  в Сингапуре, мой
визит в Америку мог создать впечатление, что я испугался.
     В июле 1967 года он прислал мне письмо, в котором упомянул о сообщениях
из Лондона, из  которых  следовало,  что я,