еского
сотрудничества   рассматривались  другими  странами   АСЕАН  с  подозрением.
Поскольку  наша  экономика  была  более  развитой, более  открытой  и  более
свободной от таможенных тарифов и иных барьеров  для развития торговли,  они
боялись, что Сингапур будет  извлекать  слишком большую  выгоду в результате
создания зоны свободной торговли.
     В конце 80-ых годов сначала Китай, а затем Индия сделали свои экономики
более открытыми, им удалось привлечь  огромный объем иностранных инвестиций.
После   этого  взгляды  лидеров   стран   АСЕАН   изменились.  В  1992  году
премьер-министром  Таиланда  стал  Ананд   Паньярачун  (Anand  Panyarachun),
который после пребывания на посту  министра иностранных  дел Таиланда сделал
успешную  карьеру  в   качестве   преуспевающего  бизнесмена.   Он   понимал
экономические основы торговли  и инвестиций  во взаимозависимом мире.  Чтобы
избавиться от тайных подозрений относительно  подлинных мотивов  предложений
Сингапура в экономической сфере, я посоветовал премьер-министру Го Чок Тонгу
предложить  Ананду  взять на  себя  инициативу  по  созданию  зоны свободной
торговли в странах АСЕАН (Asean Free-Trade Area). Ананд настолько преуспел в
этом, что на  встрече  руководителей  стран АСЕАН  в  Сингапуре  было решено
создать зону  свободной  торговли к 2008 году.  Позднее, министры  экономики
стран АСЕАН решили перенести эту дату на 2003 год.
     Это решение  является  важной  вехой  в развитии  АСЕАН. Первоначально,
целью  организации являлось поддержание взаимоотношений между членами АСЕАН,
которые  ревниво  охраняли  свой  суверенитет,  а  также  оказание  помощи в
разрешении политических  проблем  до  того,  как  они  становились  причиной
конфликта.   Создание   зоны   свободной   торговли   приведет   к  усилению
экономической  интеграции  стран   Юго-Восточной   Азии.   На  встрече  глав
правительств стран АСЕАН в 1992 году в Сингапуре  было решено, что ежегодные
конференции  министров  должны  стать  форумом  для обсуждения  политических
проблем и  вопросов,  связанных  с  обеспечением безопасности в регионе. Это
проложило дорогу к организации ежегодных  встреч Регионального форума  АСЕАН
(Asean  Regional Forum) с участием  стран  - партнеров АСЕАН:  США,  Японии,
Австралии, Канады,  Новой Зеландии, Республики  Корея, Европейского Союза, а
также  Китая,  России  и  Индии.  Это  позволило  потенциальным  противникам
свободно обсуждать такие деликатные проблемы, как территориальные притязания
на  острова  Спратли  (Spratly  islands),  что  стало  важным  изменением  в
политической  сфере,  позволившим  привлечь  великие  державы  к  обсуждению
проблем безопасности в регионе.
     В то же время, АСЕАН  должна решать проблемы, связанные  с  расширением
организации. В 1995 году в АСЕАН был принят Вьетнам, в 1997 году -  Мьянма и
Лаос, а в 1991 году -  Камбоджа. Этим четырем  странам еще предстоит достичь
уровня развития старых  членов организации и добиться признания  в  качестве
приемлемых партнеров в диалоге с США и Европейским Союзом.


Глава 21. Кризис в Восточной Азии в 1997-1999 годах.

     Неожиданный  и  опустошительный экономический  кризис, разразившийся  в
странах АСЕАН  в 1997 году,  ослабил их позиции и  способность играть важную
роль на  международной  арене. Президент Индонезии Сухарто,  который  поднял
страну  из  руин,  получив  за  это  уважение   и  признание,   был  смещен.
Премьер-министр  Малайзии  Махатхир  Мохамад  был   раскритиковал  западными
средствами массовой информации за то, что он выступил с  обвинениями в адрес
валютных  спекулянтов  и  евреев,  включая  Джорджа Сороса  (George  Soros).
Премьер-министру  Таиланда  Чуан  Ликпаю  также  потребовалось  время, чтобы
восстановить свою международную репутацию. Что же произошло?
     В марте 1997  года министр финансов Сингапура Ричард  Ху сообщил членам
правительства, что Таиланд попросил  Сингапур о помощи в стабилизации  курса
своей  валюты,  бата  (baht),  которая  находилась под  давлением.  Мы  были
единодушны  в  том,  что  нам  не  следовало этого  делать.  Тем  не  менее,
представители Таиланда попросили  его  помочь, используя  финансовые ресурсы
Таиланда. В Таиланде не  хотели,  чтобы  на валютном  рынке узнали, что баты
скупал  только Центральный  банк Таиланда.  Управление  монетарной  политики
Сингапура  выполнило их  просьбу,  но предупредило,  что это не  приведет  к
успеху. Когда  атака спекулянтов, игравших на понижении бата, была отражена,
в Таиланде посчитали, что мы ошиблись. Мы  предупредили  их, что спекулянты,
игравшие на  понижении  курса бата, вернутся.  И они  вернулись, - в  мае. 2
июля, после того как Центральный банк  Таиланда израсходовал на  поддержание
курса бата более  23  миллиардов долларов, исчерпав валютные резервы страны,
его председатель предложил ввести плавающий курс бата. Курс сразу  понизился
на 15%, жители Таиланда бросились скупать доллары, что привело к дальнейшему
понижению  валютного  курса. Тогда  мы еще не  понимали, что  это приведет к
экономическому краху во всей Восточной Азии.
     Валюты Таиланда, Индонезии, Малайзии  и Филиппин были тесно привязаны к
американскому  доллару. Ставки процента  по  займам в американских  долларах
были намного ниже, чем процентные ставки по кредитам в национальной  валюте.
Пока  курс  доллара  падал,  цены  на  экспортные  товары   этих  государств
становились  все ниже, объем  экспорта  рос,  и все  шло хорошо.  Когда же с
середины  1995  года  курс американского  доллара стал  повышаться, цены  на
продукты  таиландского  экспорта  повысились,  и  объем экспорта сократился.
Таиландские компании  набрали кредитов в американских долларах, предполагая,
что,  когда придет  время выплачивать долги, обменный  курс будет оставаться
примерно таким же. Если бы курс бата был плавающим, то заемщики сопоставляли
бы  возможный  риск  девальвации  валюты  с  выгодой  от получения  валютных
кредитов  под низкие  проценты. И если бы иностранные заимодавцы  осознавали
возможность неожиданного  изменения валютного курса, то они не  были  бы так
уверены в способности должников выплатить долги.
     В 1996  году несколько американских банкиров, работавших  в  Сингапуре,
обсуждали  со  мной  свои  рекомендации  председателям   центральных  банков
Таиланда и других стран АСЕАН. Они предостерегали об опасности,  возникшей в
результате попыток контролировать курсы валют и уровень процентных ставок по
кредитам  в  условиях отсутствия  ограничений  на движение капитала. Банкиры
рекомендовали  ввести более гибкую систему регулирования обменных курсов, но
руководители  центральных  банков  не прислушались к этому предупреждению, и
дефицит платежного баланса этих стран вырос.
     Начиная  с  1995  года,  в  результате  превышения объема  импорта  над
экспортом Таиланд сводил платежный баланс со значительным дефицитом. Если бы
так  и  продолжалось,  то страна  столкнулась бы с  недостатком  иностранной
валюты  для выплаты иностранных долгов.  В результате,  зарубежные  валютные
дилеры стали продавать бат, ожидая, что Центральный банк Таиланда столкнется
с трудностями, пытаясь поддержать  высокий курс бата  по отношению к доллару
США.  Как  только  спекулянты, игравшие  на  понижении  курса  бата,  начали
выигрывать, управляющие солидных инвестиционных фондов присоединились к ним,
начав продавать валюты  Малайзии, Индонезии,  Филиппин и Таиланда.  А  когда
центральные банки этих государств отменили фиксированный курс своих валют по
отношению к американскому доллару, то курс всех этих валют понизился.
     В  отличие от них, сингапурский доллар не был  привязан к американскому
доллару,  -  его  курс колебался по отношению к корзине валют наших основных
торговых партнеров. До середины 90-ых годов курс нашей валюты по отношению к
доллару  США  стабильно повышался.  Процентные  ставки  по  кредитам были  в
Сингапуре намного  ниже,  чем процентные ставки  по кредитам в  американских
долларах.  Так как  сингапурским  компаниям было невыгодно  делать  займы  в
американских долларах, то таких долгов было немного.
     Премьер-министра Таиланда Чавалит  Йонгчайют  (Chavalit  Yongchaiyudh),
мой старый друг с того  времени, когда он был  генералом  таиландской армии,
попросил  премьер-министра  Го  Чок Тонга  предоставить  займ  в  размере  1
миллиарда  долларов  США.   Го  Чок  Тонг  обсудил  этот  вопрос  с  членами
правительства, и было  решено, что мы предоставим заем, если Таиланд сначала
попросит помощи у Международного валютного фонда. Так и получилось.
     По  мере  распространения  кризиса,  в июле,  премьер-министр  Малайзии
Махатхир  осудил Джорджа Сороса как спекулянта,  ответственного  за  кризис.
После этого  "Бэнк  Негара  Мэлэйжиа"  (Bank  Negara  Malaysia)  объявил  об
изменениях в правилах валютного регулирования, ограничив сумму в малазийских
ринггитах,  которую  можно  было   обменять  на  иностранную  валюту.  Чтобы
ограничить  падение  курсов   ценных  бумаг,  Фондовая  биржа  Куала-Лумпура
изменила свои правила, потребовал у  продавцов  предъявления  документов  на
продажу акций за день до продажи. Были также введены ограничения на торговлю
акциями ста крупнейших компаний, чьи курсы  использовались  для  определения
курса  индекса  фондовой  биржи.  В результате,  инвестиционные фонды  стали
продавать валюты и ценные бумаги Малайзии и стран АСЕАН.
     В сентябре 1997 года, на встрече с представителями МВФ,  Мирового банка
и международными банкирами в Гонконге д-р Махатхир заявил: "Торговля валютой
не нужна, непродуктивна  и абсолютно аморальна. Она должна быть  прекращена,
надо сделать ее противозаконной". За этим последовал очередной "сброс" валют
и ценных бумаг всех стран АСЕАН.
     Таиланд  и Индонезия согласовали условия предоставления  помощи с  МВФ.
Тем не менее, после достижения соглашения  в  августе 1997 года,  Таиланд не
выполнил  его  условий:  ограничение объема денежной массы, повышение ставки
процента  по   займам,  наведение  порядка  в  банковской  системе,  включая
прекращение  деятельности   58   неплатежеспособных   финансовых   компаний.
Опиравшееся на  многопартийную  коалицию правительство  Чавалита  было  не в
силах провести  такие  болезненные реформы. Лидеры всех политических  партий
Таиланда имели  тесные связи с банкирами и деловыми людьми, в чьей поддержке
они нуждались, чтобы собирать средств на  проведение избирательных кампаний.
В ноябре парламент вынес его правительству вотум недоверия, и Чавалит ушел в
отставку. В январе 1998 года в Бангкоке он рассказал мне, что многие тайские
банкиры  убеждали  его  поддерживать  бат,  а  он,  будучи  солдатом,  а  не
специалистом  по  финансовым  вопросам,  следовал их советам.  Наверное, его
друзья-банкиры  не  сказали  ему  о  том,  что  они  позаимствовали в  общей
сложности более 40 миллиардов долларов США,  и потому  противились понижению
курса бата, ибо это затруднило бы возврат ими долларовых займов.
     Оглядываясь назад, попытаемся объяснить,  в чем были корни проблемы.  К
началу 90-ых  годов экономики  Таиланда, Индонезии и  Кореи уже работали  на
полную   мощность.  Многие  дополнительные   инвестиции   были   вложены   в
сомнительные проекты. Пока  эйфория продолжалась, никто не  обращал внимания
на  имевшиеся  в  экономике  этих  стран  структурные  и   институциональные
проблемы.
     Для этих  стран было бы лучше,  если бы либерализация движения капитала
была  проведена постепенно. Тогда у них было бы время, чтобы создать систему
контроля  и  наблюдения  за   потоком  непрямых  иностранных   инвестиций  и
убедиться,  что эти инвестиции носили производительный характер. На самом же
деле,  значительные  объемы  капитала были  инвестированы в  ценные бумаги и
недвижимость,  офисные  здания  и многоквартирные дома. В  свою очередь, эти
ценные бумаги  и недвижимость использовались  как залог для  получения новых
займов,  что  еще  сильнее вздувало  цены  активов.  Заемщики знали  об этих
слабостях, но  считали, что это и был тот путь, по которому должно было идти
развитие бизнеса в странах  с  развивающейся  рыночной экономикой  (emerging
markets). Некоторые даже  рассматривали наличие деловых партнеров с хорошими
политическими связями как своего рода правительственные гарантии по кредитам
и продолжали игру.
     Министры финансов стран "большой семерки" оказывали на эти страны нажим
с целью либерализации  финансовых  рынков и  движения капиталов. Но  они  не
объяснили руководству центральных банков и  министрам финансов развивающихся
стран,  какую угрозу  представляют  современные глобальные финансовые рынки,
которые позволяют переводить огромные суммы денег из страны в страну простым
нажатием кнопки  компьютера. Либерализацию следовало проводить постепенно, в
соответствии с  уровнем компетентности  специалистов  и  степенью  сложности
финансовых  систем этих  стран.  Эти страны  должны  были  встроить  в  свои
финансовые  системы  "предохранители",  которые  позволили бы  справиться  с
неожиданным притоком или оттоком средств.
     Хотя экономические условия этих  стран отличались друг от друга, паника
среди иностранных инвесторов повлияла на весь регион. То, что начиналась как
классическая  рыночная  мания, сопровождаемая избыточным притоком средств  в
страны Восточной  Азии, стало  классической рыночной паникой, сопровождаемой
давкой инвесторов, стремившихся вывезти свои деньги из стран региона.
     В  январе 1997  года южнокорейский  конгломерат  "Ханбо  груп" (chaebol
Hanbo  Group)  обанкротился,  став жертвой  скандала,  в  ходе которого были
выдвинуты  обвинения в коррупции в адрес  сына президента  Ким  Ен Сама (Kim
Young   Sam).  Предполагалось,  что  многие  другие   банки  и  конгломераты
находились  в  подобной ситуации, поэтому  курс  южнокорейской валюты, вона,
(won) упал. Центральный банк Южной Кореи поддерживал курс валюты до тех пор,
пока  в  ноябре  не  истощились  валютные  резервы  страны,  и  корейцы были
вынуждены обратиться за помощью  к  МВФ. На протяжении  следующих нескольких
недель  финансовый  тайфун  накрыл  всю  Восточную  Азию,  включая  Гонконг,
Сингапур и Тайвань.
     Валюта Гонконга  была привязана к американскому доллару с 1983 года.  В
условиях разразившегося кризиса Гонконгу  пришлось  повысить ставку процента
по кредитам до  уровня, который намного превышал ставку процента по кредитам
в американских долларах. Эта разница являлась премией за риск, и должна была
побудить  людей не продавать гонконгские  доллары. Высокая  ставка  процента
ударила  по  рынку  недвижимости  и  ценных  бумаг.  Гонконг  потерял   свою
конкурентоспособность, потому  что подешевевшие  валюты  его соседей нанесли
ущерб  индустрии  туризма  Гонконга,  оставив   гонконгские  отели  пустыми.
Поддержание   фиксированного  курса   гонконгской  валюты  по  отношении   к
американскому доллару сразу после возвращения Гонконга Китаю было правильной
мерой, призванной  поддержать доверие инвесторов, но по мере того как кризис
продолжался, эта проблема стала обостряться.
     Между  кризисом  в  Латинской  Америке  и  кризисом  в  Восточной  Азии
существуют  значительные  различия,  которые  подчеркивают   фундаментальные
различия  в  культуре  и  социальных  ценностях этих  стран.  В  отличие  от
правительств Латинской Америки, правительства стран Восточной Азии не сорили
деньгами. Не  все из  них занимались реализацией экстравагантных  престижных
проектов  или  перекачивали  полученные  в  долг деньги  для  размещения  на
фондовых  рынках   Лондона  или  Нью-Йорка.  Бюджеты  азиатских  стран  были
сбалансированы, инфляция - низкой,  а  темпы  роста экономики  на протяжении
нескольких десятилетий -  высокими. Виновниками кризиса  являлись корпорации
частного  сектора, которые  на  протяжении нескольких последних  лет набрали
слишком большое  количество краткосрочных  кредитов, вложив эти  средства  в
непродуманные  долгосрочные проекты по строительству недвижимости и созданию
избыточных производственных мощностей.
     Западные   критики  приписывали  этот  крах  тому,  что   они  называют
"азиатскими  ценностями": блату, связям,  коррупции, закулисным махинациям и
так далее. Бесспорно, все это  внесло  свой  вклад в возникновение кризиса и
усугубило нанесенный им ущерб. Но являлось ли все это первопричиной? На этот
вопрос  следует  ответить  отрицательно,  потому  что   все  эти  недостатки
присутствовали  и  были   характерными  для   этих  стран  с  самого  начала
"азиатского чуда" в 60-ых годах, более 30 лет назад. Но только на протяжении
последних нескольких лет некоторые страны, чья экономика бурно  развивалась,
стали "баловаться" чрезмерным привлечением кредитов  в  иностранной  валюте,
что и  стало  причиной кризиса. Даже чрезмерное  заимствование  могло  бы не
привести  к  такому краху, если бы не их совершенно неадекватная  финансовая
система,  включавшая  наличие слабых  банков, несовершенное  регулирование и
надзор за  деятельностью финансовой  сферы, неверный  подход к регулированию
валютных курсов. Плохие культурные привычки усугубили ущерб, ибо в условиях,
когда  система  была  непрозрачной,  нарушения  было  сложно   обнаружить  и
преследовать.
     Наличие  в  Азии  коррупции, кумовства  и  блата  осуждалось  западными
критиками  как  доказательство  фундаментальной слабости системы  "азиатских
ценностей".  В  Азии  есть много  различных  систем ценностей:  индуистская,
мусульманская,  буддистская, конфуцианская, - я могу дискутировать только по
поводу  последней. Коррупция и кумовство  не входят  в конфуцианскую систему
моральных  ценностей.  Наличие обязательств  конфуцианского  джентльмена  по
отношению к семье и к друзьям подразумевает,  что он помогает  им, используя
свои  личные, а не общественные  средства. Слишком  часто  должностные  лица
используют служебное положение, чтобы извлечь пользу для семьи и друзей. Это
разлагает  правительство.  Там, где существует достаточно прозрачная система
управления, позволяющая  обнаружить и проверить  злоупотребление  властью  и
привилегиями,  как в  Сингапуре  и  Гонконге  (бывших  британских колониях),
подобные злоупотребления  редки. Сингапур лучше пережил  кризис, потому  что
коррупция  и  кумовство  не  влияли  здесь   на  распределение  ресурсов,  а
государственные служащие являлись арбитрами рынка,  а  не его участниками. К
сожалению,  в  нестабильных странах  слишком  многие политические  деятели и
должностные лица пользуются властью и  ответственностью не как чем-то таким,
что  доверено  им  народом  для  использования  на  благо  общества,  а  как
возможностью  для извлечения персональной  выгоды. Еще больше усугубляет эту
проблему нежелание многих политических лидеров и должностных лиц согласиться
с  приговором,  оглашенным рынком.  На  протяжении  длительного времени  они
продолжали обвинять спекулянтов  и заговорщиков в разрушении экономики,  что
заставило многих инвесторов покинуть их страны.
     Ни  один  из  лидеров  этих  стран  не  понял  последствий глобализации
финансового  рынка. Связь  между финансовыми учреждениями  в главных мировых
финансовых центрах: в Нью-Йорке, Лондоне, Токио, -  и  их представителями  в
столицах  стран  Восточной   Азии   стала  мгновенной.   Приток  средств  из
индустриальных  стран  приносит не  только  выгоды в виде  ускорения  темпов
экономического  роста, но также и  риск  внезапного оттока  этих средств.  В
каждой столице:  в  Бангкоке,  Джакарте,  Куала-Лумпуре, Сеуле,  - находятся
сотни международных банкиров, которых поддерживает штат местных сотрудников.
Любой неправильный шаг  правительства немедленно анализируется и  сообщается
их клиентам во всем мире. А  Сухарто действовал так, будто на дворе были все
еще  60-ые  годы,  когда   финансовые  рынки  были  более  изолированными  и
реагировали на события куда медленнее.
     Было  ли  "азиатское  чудо"  лишь  ми