намекая, что в этом
случае  были  вполне  возможны  потери.  Государственный  секретарь  США  по
вопросам  обороны  заявил,  что  США  пошлют   на   Восточный  Тимор  только
подразделения, занимающиеся обеспечением связи  и тыла, но не боевые  части.
Возглавлять  операцию  пришлось  Австралии.   Не   желая,  чтобы  эти   силы
рассматривались  как армия, состоявшая из 4,000 белых австралийских  солдат,
поддержанных  тысячей,  главным  образом,   белых  новозеландцев,  Австралия
обратилась за поддержкой к азиатским странам, в основном к странам АСЕАН. На
встрече Азиатско-Тихоокеанского экономического совета в сентябре в  Окленде,
премьер-министр Австралии Джон Говард попросил об участии войск  Сингапура в
операции, и премьер-министр  Го Чок Тонг согласился. Правительство Сингапура
решило  направить в  Восточный Тимор  военных  врачей, военных наблюдателей,
офицеров  связи и  тыла, и  2 десантных  корабля, -  всего 270  человек  при
населении 3 миллиона человек.
     Через день  после того, как ООН одобрила размещение международных сил в
Восточном Тиморе, группа военнослужащих вооруженных сил Сингапура прибыла  в
Дарвин. Командующий  миссией ВСС, полковник Нео Киан  Хон (Neo  Kian  Hong),
вместе  с  командующим   межнациональными  силами  генерал-майором   Питером
Косгроувом (Peter Cosgrove), вылетели в Дили (Dili), на Восточный Тимор, для
встречи   с   представителями   оперативного   командования   Индонезии   по
восстановлению порядка в Восточном Тиморе. Так что когда 20  сентября первая
партия  межнациональных  сил  прибыла  в Дили,  в  группе  Косгроува  был  и
представитель Сингапура.
     28 сентября 1999 года австралийский  еженедельник "Буллетин" (Bulletin)
написал:   "Доктрина  Говарда   (премьер-министр   сам  ее  так   называет),
заключается  в  том, чтобы  Австралия  играла  в регионе роль  "заместителя"
мирового полицейского - США". Это сообщение газеты вызвало немедленный ответ
со стороны заместителя премьер-министра  Малайзии Абдулы Лиадавла  (Abdullah
Liadawl): "Нет  никакой нужды в том,  чтобы  какая-либо страна  играла  роль
лидера,  командира или заместителя. Они (австралийцы) не считаются с  нашими
чувствами". Официальный  представитель министерства иностранных дел Таиланда
высказался более  дипломатично,  заявив,  что было бы  неприемлемо, если  бы
австралийцы   назначили   себя  заместителями   американцев  по  поддержанию
безопасности  в регионе.  Напряженность стала  спадать  после  того, как  27
сентября Говард заявил в парламенте, что Австралия не  являлась заместителем
США  или  любой другой державы,  и  что термин  "заместитель"  был  придуман
корреспондентом газеты "Буллетин".
     Премьер-министр Малайзии  Махатхир подлил масла в огонь во время своего
участия во встрече Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, подвергнув критике
действия австралийских  войск как "чрезмерно  властные", приведя  в качестве
примера  действия австралийских военнослужащих, приставлявших дула автоматов
к головам  подозреваемых членов милиции. Он  добавил:  "Индонезия  вложила в
Восточный Тимор значительные средства,  и международному  сообществу следует
позволить   Индонезии  использовать   демократичные   методы   правления   и
продемонстрировать жителям  Восточного Тимора, что они могут  извлечь пользу
от интеграции в  Индонезию". Лидер Восточного Тимора Хосе  Рамос-Хорта (Jose
Ramos-Horta), разделивший  Нобелевскую премию  мира  (Nobel  Peace Prize)  с
епископом Карлосом Бело (Carlos Belo), ответил,  что  Малайзия "очень  плохо
показала себя с точки зрения соблюдения прав человека в Восточном Тиморе. Ни
у кого  не  получается  наладить сотрудничество  с командующим  малайзийским
контингентом.  Это  может   привести   к  всеобщей   компании   гражданского
неповиновения".
     Этим  заявлением  Рамос-Хорта хотел отклонить предложение  Генерального
секретаря ООН о назначении представителя Малайзии командующим миротворческих
сил ООН, которые должны были  заменить межнациональные силы ООН в  Восточном
Тиморе в январе 2000 года. Он добавил: "Восточный Тимор не хочет быть частью
АСЕАН, мы хотим быть частью Южно-Тихоокеанского форума".  Лидеры  Восточного
Тимора пришли к выводу, что их наиболее надежным соседом являлась Австралия.
     Австралия была втянута  в конфликт в Восточном Тиморе. Во  время Второй
мировой войны  австралийские  войска, сражавшиеся там  с  японцами, получали
помощь со стороны местного населения, которое японцы жестоко карали. Чувство
вины австралийцев усугублялось тем, что премьер-министр Гаф Витлэм несколько
раз  встречался  с Сухарто  и  согласился  с  его  намерением оккупировать и
аннексировать  Восточный  Тимор.  (Индонезийцы  говорили,  что  Витлэм  даже
поощрял Сухарто  сделать это). В 1976 году,  во время принятия резолюции ООН
по Восточному Тимору,  Австралия голосовала на  стороне Индонезии.  Сингапур
тогда  воздержался. Когда вслед  за  оккупацией, случившейся  в  1975  году,
последовали  репрессии,  бойцы  сопротивления   в  Восточном   Тиморе  стали
базироваться в Австралии. Этот очаг напряженности тлел на протяжении 24 лет.
     Когда  Пол   Китинг  встретился  со  мной  в  сентябре  1999  года,  он
предсказал,  что  Австралия окажется втянутой в продолжительный  конфликт  с
Индонезией.  Он  добавил, что  письмо, которое Говард направил Хабиби, могло
разрушить те хорошие отношения с Индонезией, которые он кропотливо создавал.
Эти отношения достигли своей наивысшей точки в 1995 году, когда Сухарто и он
подписали пакт безопасности.  Как он и  предвидел, 16 сентября 1999 года, на
следующий  день  после того, как Совет  Безопасности  ООН  одобрил  создание
межнациональных  сил для размещения в Восточном Тиморе,  Индонезия разорвала
пакт.
     Развитие  ситуации  в  Восточном  Тиморе  вдохновлялось  австралийскими
средствами    массовой    информации   и   общественностью,    португальским
правительством,  заставлявшим   Европейский   Союз  оказывать   давление  на
Индонезию  на каждой  международной встрече,  а  также  средствами  массовой
информации США,  неправительственными  организациями  и  деятелями Конгресса
США. Они выступали с нападками  на Индонезию на каждом международном форуме,
что  затрудняло  ее положение. Хабиби полагал, что  он сможет  избавиться от
этого груза  с помощью своего предложения. Но  ни Австралия,  ни Европейский
союз,   ни  США  не  требовали  и  не  желали  предоставления  независимости
Восточному Тимору.  Хабиби не отдавал себе отчета в том,  что  индонезийские
националисты   никогда  не  простят  ему  предложения  провести  референдум,
единственным   результатом   которого   могло   быть  только  провозглашение
независимости Восточного Тимора.
     Являлось ли  предложение о  самоопределении  Восточного Тимора разумным
или нет, Австралия поступила правильно, возглавив межнациональные силы ООН в
Восточном Тиморе, чтобы прекратить  совершавшиеся там зверства. В  то время,
как  ни  один азиатский лидер  не  выступил с поддержкой Австралии, все  они
понимали, что  действия  Австралии предотвращали дальнейшее ухудшение  и без
того  катастрофической ситуации.  Это была операция,  которая дорого  стоила
Австралии в экономическом и политическом отношении. Ни одна страна  региона,
за  исключением  Австралии, не взялась  бы  за решение этой задачи.  Если бы
после  того,  как Австралия  сыграла определенную роль  в событиях,  которые
привели к референдуму  о предоставлении независимости, она  не  повела  себя
подробным образом, это вызвало бы презрение к ней со стороны ее соседей. То,
как  твердо  и  спокойно генерал-майор Косгроув командовал  межнациональными
силами ООН в Восточном Тиморе, заслужило молчаливое одобрение многих лидеров
региона.   Как  и   ожидалось,  толпы   индонезийцев   проводили  ежедневные
демонстрации  у  посольства  Австралии   в   Джакарте.   Граждан  Австралии,
работавших в различных городах Индонезии, пришлось эвакуировать.
     Я с замиранием следил за тем, как развивался кризис в Восточном Тиморе.
Говард  и  Довнер  основывали  свою политику на  действиях  Хабиби,  который
стремился  убедить  народ  Индонезии  переизбрать  его  на  пост президента,
демонстрируя,  что такие  международные  лидеры как Джон Говард высоко ценят
его в качестве  демократа и реформатора. Тем не менее, австралийские  лидеры
упустили из внимания те мощные силы, с которыми  Хабиби должен был бороться:
в  Восточном  Тиморе было  более 5,000  могил  индонезийских солдат; большие
плантации  кофе  и  других  культур, разделенные  на  участки  и  переданных
отставным  офицерам  вооруженных  сил Индонезии; высокопоставленные  офицеры
вооруженных  сил  опасались,  что  провозглашение  независимости  Восточного
Тимора  может привести  к  подъему  движений сепаратистов в Ачехе  и  других
провинциях. Хабиби не мог уступить Восточный Тимор без серьезных последствий
для себя.
     Я подозревал, что милиция попытается повлиять на голосование, используя
любые  методы,  но  я  никогда  не  думал,  за две  недели, прошедшие  между
обнародованием  результатов  референдума   и  прибытием  сил  ООН,  они  так
систематически   опустошат   страну.   Для    вооруженных   сил    Индонезии
потворствовать милиции не имело смысла, но в том, что произошло в  Восточном
Тиморе, вообще многое не имело смысла, поэтому Сингапур, как и другие страны
АСЕАН, предпочитал стоять в стороне от проблем Восточного Тимора.
     Когда  Абдурахман  Вахид стал кандидатом в  президенты, 13  октября  он
заявил, что Австралия "плюнула нам в лицо" и предложил  заморозить отношения
с Австралией. Через  десять  дней после его избрания президентом  он сказал:
"Если Австралия хочет,  чтобы  210-миллионный народ  Индонезии принял ее, мы
примем ее с открытым сердцем. Если они хотят отгородиться от нас, - так тому
и быть". Посол Австралии напряженно работал  над тем, чтобы сделать риторику
более умеренной, но до того как отношения станут  такими, какими они были до
кризиса в Восточном Тиморе, потребуется еще некоторое время.
     В  ходе   азиатского   кризиса  австралийцы  прошли   крещение   огнем.
Премьер-министр Джон Говард мог  не вполне понимать, сколь опасно иметь дело
с таким  промежуточным  президентом как  Хабиби,  но,  когда настал решающий
момент,  Говард действовал так, как  следовало  действовать премьер-министру
Австралии.  Заручившись  сильной  поддержкой австралийских средств  массовой
информации  и  общественности,  он  послал  австралийские  войска  во  главе
межнациональных  сил ООН в Восточный Тимор,  несмотря  на угрозы  со стороны
членов  милиции  о  возможности  жертв среди  австралийцев.  Эти  события  с
очевидностью подтвердили, что судьба Австралии больше связана с Азией, чем с
Англией или Европой.
     Моя  первая  встреча  с  Гафом  Витлэмом  в  качестве  премьер-министра
Австралии произошла  на встрече руководителей стран  Британского Содружества
наций  в  1973   году  в   Оттаве.  Витлэм  был  красивым  человеком,  очень
заботившимся о своем внешнем виде. Он был сообразителен, но вспыльчив, а его
остроумные  ответы  бывали  импульсивны.  Витлэм  гордо  заявил  собравшимся
лидерам, что он изменил  жесткую иммиграционную политику  Австралии и больше
не  станет  требовать  от  жителей  стран  Азии,  получивших  образование  в
австралийских  университетах,   покидать  страну  после   их  окончания.   Я
критиковал   его  за  это,   указывая,   что   Австралия  принимала   только
квалифицированных  и  получивших  образование  жителей Азии,  что  создавало
серьезную  проблему "утечки мозгов"  для  Сингапура и  его  бедных азиатских
соседей. Витлэм был разъярен.
     В  весьма эффектной манере он также заявил об  изменении направленности
австралийской  внешней  политики  и  стремлении  стать  "хорошим соседом"  в
регионе  и  "хорошим  другом"  афро-азиатских  стран.  Я  бросил  вызов  его
заявлениям и привел в качестве примера установление квот на импорт рубашек в
Австралию  и ограничения на полеты "Сингапур эйрлайнз".  Он принял  это  как
личное оскорбление, и его ответы  стали язвительными. Витлэм был новичком на
встрече,  где  присутствовало  немало  моих  старых друзей:  премьер-министр
Великобритании  Тэд  Хит, Канады - Пьер Трюдо, Новой Зеландии - Норман Кирк,
Танзании  - Джулиус  Ньерере, Барбадоса -  Эррол Барроу (Errol Barrow).  Они
высказались в поддержку моей точки зрения. Одним из последствий  этого  было
то, что премьер-министр Новой Зеландии Норман  Кирк, при поддержке Западного
Самоа  (Western Samoa), Тонга (Tonga) и  Фиджи (Fiji) стал говорить от имени
стран Южно-Тихоокеанского региона.
     После этого Витлэм  выступил с публичными нападками на меня. Он заявил,
что, поскольку в Сингапуре проживало значительное число этнических китайцев,
то  советские  корабли  не  станут  заходить  в  Сингапур.   Советский  Союз
немедленно  направил на  ремонт в Сингапур четыре советских  плавбазы, чтобы
проверить, являлись ли мы китайцами или сингапурцами. Я ответил, что Витлэму
не  следовало снова провоцировать Советский Союз, иначе в следующий  раз они
прислали бы в Сингапур ракетный крейсер или атомную подлодку.
     Когда  я  вернулся в Сингапур  из  Токио,  я узнал,  что  представитель
Австралии  в  ООН  попросил  верховного  комиссара  ООН  по  делам  беженцев
заставить нас разрешить примерно 8,000 вьетнамских беженцев, которые прибыли
на  лодках,  сойти  на берег  в Сингапуре  по  соображениям  гуманности.  На
следующий день, 24 мая  1973 года, я  пригласил посла Австралии в Сингапуре,
чтобы заявить ему,  что это было весьма недружественным актом по отношению к
Сингапуру.  Если бы  беженцы сошли  на берег, мы  уже никогда  не смогли  бы
заставить их покинуть Сингапур. Он объяснил, что из 8,000 беженцев Австралия
была готова  принять  примерно 65  человек,  которые  получили образование в
Австралии. Но отобрать тех 65 или 100 человек, которых Австралия готова была
принять, они  смогли бы только на берегу. Я спросил его, что случилось  бы с
оставшимися людьми,  которые  сошли  бы  на берег,  а  потом  отказались  бы
вернуться на суда. В ответ он что-то невнятно пробормотал. Я сказал ему, что
австралийское  правительство  было  настроено  недружелюбно  по отношению  к
Сингапуру.  На приеме  в  Канберре  премьер-министр  Австралии несправедливо
упрекнул второго секретаря нашего посольства за наше отношение к беженцам. Я
не считал Витлэма пострадавшей  стороной, был  готов  предать гласности  его
маневры  и разоблачить его лицемерную  позицию  по отношению к  африканцам и
азиатам. Посол Австралии в Сингапуре в замешательстве покрылся испариной. Мы
не разрешили беженцам сойти  на берег, Сингапур принял только  150 рыбаков и
членов  их  семей,  остальные  отправились  в  Индонезию,  а некоторые  -  в
Австралию.
     Это  было  очень напряженное время  и для  Австралии, и для  Сингапура,
иначе подобный "обмен любезностями"  был бы  невозможен. Вывод  американских
войск из Вьетнама и массовое бегство вьетнамцев на судах были драматическими
событиями. Когда в ноябре  1975  года генерал-губернатор  Австралии отправил
Витлэма в отставку по обвинению в нарушении конституции  и поручил Малкольму
Фрейзеру  сформировать  переходное  правительство  для  проведения  всеобщих
выборов, которые Фрейзер уверенно выиграл, мы вздохнули с облегчением.
     Малкольм  Фрейзер  был  огромным  даже   для  австралийца.   Я   близко
познакомился с ним, когда он был министром  обороны в правительстве Гортона.
Когда в середине января  1976 года мы встретились с ним  в Куала-Лумпуре  на
похоронах Тун Разака, я  воспользовался  этой возможностью, чтобы обсудить с
ним  проблему размещения австралийских войск на  Малайском  полуострове и  в
Сингапуре. Он сказал, что о  выводе  войск  не  могло быть и  речи. Он решил
оставить   эскадрилью  самолетов  "Мираж"  (Mirage)  и  "Орион"  (Orion)   в
Баттеруэрте (Butterworth). Его твердый подход к  обеспечению  безопасности и
стабильности в регионе и его решимость не сдавать позиции меня обнадежили.
     Фрейзер встретился с премьер-министром Махатхиром в 1982 году. Махатхир
сказал, что, поскольку министр иностранных дел Вьетнама Нгуен Ко Тач (Nguyen
Co Thach) открыто  заявил, что Вьетнам предоставит  базы  советским войскам,
если в этом возникнет  необходимость, то со стороны  Малайзии  было бы глупо
ликвидировать иностранные военные базы на своей  территории. Он сказал, что,
если австралийцы хотели оставить свои войска в Малайзии, то для Малайзии это
являлось  вполне приемлемым,  но если  они хотели  вывести  свои  войска, то
Малайзия ничего не могла с этим поделать. Фрейзер  остался  этим доволен,  и
австралийские самолеты остались в Баттеруэрте.
     Взгляды Фрейзера  были  консервативными,  но он не  сумел исправить тот
ущерб,  который  нанес  Витлэм  менее чем  за  три  года  своего  правления,
последовательно   проводя  политику  "государство  благосостояния",  которая
впоследствии  легла тяжелым бременем на  бюджет  Австралии. Мы подружились и
продолжали   оставались   друзьями,  хотя   я   и   не  соглашался   с   его
протекционистской экономической политикой. Он  отказывался открыть экономику
страны для конкуренции, что в  итоге защищало  австралийских рабочих за счет
потребителей. В конечном счете, лейбористским правительствам в конце 80-ых и
90-ых  годах  пришлось столкнуться с  трудной задачей постепенной ликвидации
убыточных отраслей промышленности и отмены ограничений на импорт.
     Когда  в марте  1983  года лейбористская  партия Австралии победила  на
всеобщих выборах, я опасался, что мы снова столкнемся с теми же  проблемами,
которые  существовали  в наших  отношениях  с  Витлэмом.  Но  Боб  Хоук  был
человеком  совершенно  иного  склада,  а  руководство  лейбористской  партии
сделало выводы  из перегибов, допущенных  во  время  правления Витлэма. Хоук
рассуждал правильно, намеревался предпринять  верные  шаги, но  всякий  раз,
отбирая какие-то льготы у одной  отрасли экономики, он предоставлял субсидии
какой-нибудь другой отрасли.  Хоук был вторым по длительности  пребывания на
своем  посту  премьер-министром в истории  Австралии.  Он умел хорошо подать
себя  и  свои доводы, и всегда  очень заботился  о том, как  он выглядит  на
телеэкране.
     Хоук осуществил вывод одной из  двух эскадрилий самолетов  "Мираж",  но
отложил  решение о  выводе  второй  эскадрильи. В марте  1984 года он принял
решение о постепенном  сокращении числа  самолетов в оставшейся эскадрилье в
течение  1986-1988  годов.  Мне  удалось  убедить  его осуществлять  ротацию
самолетов  "Ф-18",  дислоцировавшихся   на   базе   в  Дарвине,  и  ежегодно
перебазировать их в Малайзию  на 16  недель.  Эта  договоренность остается в
силе и  по сей день. Сохраняя свое присутствие в  Баттеруэрте  до 1988 года,
австралийцы  вносили вклад в обеспечение безопасности  Малайзии и Сингапура,
что создавало условия для поддержания стабильности  и экономического роста в
регионе на протяжении более 30  лет.  После расовых  волнений в Сингапуре  в
1964  году и в  Куала-Лумпуре  в 1969 году  австралийцы  опасались оказаться
вовлеченными  в столкновения  между Сингапуром и Малайзией  или  в  конфликт
между  Индонезией,   Малайзией   и  Сингапуром.  К  1988  году   австралийцы
пересмотрели свои  взгляды  в сфере  обороны,  они  больше не  считали  риск
подобных конфликтов высоким и считали выгодным для себя, со стратегической и
политической точки  зрения, сохранять свое военное присутствие  в регионе  в
рамках ОСПД.
     Оглядываясь назад, я  должен  сказать,  что  из  всех премьер-министров
Австралии наилучшее  впечатление на меня произвел Боб  Мензис. Возможно, так
случилось, потому что тогда я  был  моложе, и  на меня было легче произвести
впечатление.  На  встрече премьер-министров  стран  Британского  Содружества
наций в  сентябре 1962 года в Лондоне я наблюдал за его виртуозной  работой.
Он  имел  солидный,  начальственный  вид,  громкий  голос;