дента и
премьер-министра.
     Мы старались сохранять отличительные черты Сингапура, чтобы  напоминать
о  нашем  прошлом. К счастью,  мы  не уничтожили исторические районы Кампонг
Глам  (Kampong  Glam)  -  бывшую  резиденцию малайских королей, Литтл  Индия
(Little India), Чайнатаун и старые склады на реке Сингапур.
     В 70-ых годах, чтобы уберечь молодежь от опасной привычки, мы запретили
любую  рекламу  сигарет.  Затем  мы запретили курение  во  всех общественных
местах, автобусах,  поездах и станциях и, в конечном итоге, во всех офисах с
кондиционированным  воздухом и ресторанах.  Я  следовал  в этом  за Канадой,
подававшей  пример  всему  миру.  Американцы  были  в этом отношении  далеко
позади, потому что их табачное лобби было слишком мощным.
     Мы ежегодно проводили  "Неделю без  дыма" (Smoke-Free Week).  Составной
частью  этой  кампании были  мои  выступления по  телевидению  с  изложением
личного опыта.  Я  имел привычку выкуривать приблизительно  по  20 сигарет в
день до 1957 года,  когда после трех недель предвыборной кампании по выборам
в муниципалитет  я  потерял свой голос и  даже не  мог  поблагодарить  своих
избирателей  за  поддержку. Так как  я не  мог ограничить курение в разумных
пределах,  я  прекратил курить вообще.  Я  страдал в течение двух  недель. В
60-ых годах у меня развилась  аллергия на табачный дым, и я запретил курение
в  моем офисе  и кабинете.  В течение нескольких лет  большинство  министров
бросило  курить, за  исключением  двух  заядлых  курильщиков:  Раджи и  Эдди
Баркера.  Они  покидали  заседания  правительства  на  десять  минут,  чтобы
закурить  на открытой  веранде. Борьба с  курением  -  это  непрекращающееся
сражение,  которое  мы  все еще  ведем.  Богатство и  рекламные  возможности
американской  табачной  индустрии  делают  курение  серьезным  врагом. Число
старых  курильщиков уменьшилось, но молодые люди, включая  девушек, все  еще
попадают в ловушку  этой вредной привычки. Мы не имеем  права позволить себе
проиграть это сражение.
     Запрет на употребление жевательной резинки  вызвал в  Америке множество
насмешек над нами. Уже в 1983 году министр национального развития предложил,
чтобы  мы   запретили  жевательную  резинку  из-за  проблем,  возникавших  в
результате  ее  использования,  -  жевательную резинку вставляли в  замочные
скважины,  почтовые  ящики, кнопки  лифтов.  Брошенная  на  пол  жевательная
резинка  значительно  увеличивала   стоимость  уборки  и  портила  уборочное
оборудование. Сначала я сам считал  тотальный  запрет слишком крутой  мерой,
тем не менее, когда вандалы прикрепили жевательную резинку на датчики дверей
поездов метро, движение поездов на некоторое время остановилось. Я больше не
был премьер-министром, но премьер-министр Го Чок Тонг  и  его коллеги решили
полностью  запретить  употребление жевательной резинки  в  январе 1992 года.
Некоторые министры, которые учились в американских университет, припоминали,
как нижняя часть  сидений в аудиториях бывала загажена жевательной резинкой,
прикрепленной  к ним наподобие  моллюсков. Этот запрет значительно  уменьшил
проблемы, связанные с употреблением жевательной резинки, и после того как ее
запасы были  удалены из  магазинов, проблемы на  станциях метро  и в поездах
стали незначительными.
     У иностранных корреспондентов в Сингапуре нет каких-либо поводов, чтобы
сообщать о  коррупции  или серьезных происшествиях,  поэтому им  приходилось
писать  о  том усердии,  с которым  мы  проводили  эти  кампании,  высмеивая
Сингапур как  "государство-няньку" (Nanny State). Они  насмехались над нами,
но я был уверен, что  мы будем смеяться последними.  Не  приложи  мы усилий,
чтобы убедить людей изменить свои привычки, мы жили бы в куда более грубом и
диком  обществе. Сингапур не был выпестованным, цивилизованным  обществом, и
мы  не  стыдились  своих  попыток  стать  таким  обществом в течение  самого
короткого времени. Мы  начали с  воспитания  наших людей. После того, как мы
убедили  большинство из  них,  мы стали  издавать  законы,  чтобы наказывать
меньшинство  людей,  преднамеренно  нарушавших правила. Это сделало Сингапур
более  приятным  местом  для жизни. И если  это "государство-нянька",  то  я
горжусь его созданием.


Глава 14. Управление средствами массовой информации.

     В течение 40 лет,  прошедших  с 1959 года, сингапурская  пресса  далеко
ушла в своем развитии от норм, установленных колониальным правительством. Мы
добились этого путем  введения определенных ограничений, особенно для газет,
выходивших на  английском  языке.  Они  находились  под  влиянием британских
редакторов и  репортеров,  которые руководили  издательской группой "Стрэйтс
таймс". Прошло немало лет, прежде чем молодое  поколение  журналистов  80-ых
годов  поняло,  что  культура  Сингапура  отличалась,   отличается  и  будет
отличаться от  западной.  Тем не менее,  наши журналисты подвержены  влиянию
политических  взглядов  и  стиля  репортеров  американских  средств массовой
информации,  всегда скептично и цинично настроенных по  отношению к властям.
Китайская и малайская пресса не копирует  западную, наша  культура побуждает
их оказывать конструктивную поддержку политике правительства, с которой  они
согласны, и выступать  со  взвешенной критикой  политики,  с  которой они не
согласны.
     К 90-ым годам все наши журналисты в возрасте до 40 лет  прошли обучение
в  похожих  сингапурских  школах. Тем  не  менее,  различия между  англо  -,
китайско- и малайско-язычной прессой сохраняются, культурные  различия между
ними не исчезли. Эти различия явно проявляются в редакционных  комментариях,
заголовках, подборе  новостей  и в  выборе писем  читателей для  публикации.
Читатели, получившие образование на китайском языке, имеют иные политические
и социальные  ценности,  нежели те, кто учился  в  английской школе,  -  они
придают большее значение групповым интересам по сравнению с индивидуальными.
     Главная  английская  газета "Стрэйтс таймс" находилась в  собственности
англичан   и  открыто   отстаивала   их   интересы.   Она   находилась   под
покровительством  британских  коммерческих  фирм,  которые  поддерживали ее,
размещая в  газете рекламу, и колониального  правительства, которое снабжало
ее новостями и поступлениями от  публикации официальных сообщений.  Ни  одна
местная  газета, выходившая  на английском языке, и близко  не могла достичь
даже доли ее тиража и влияния.
     Газеты, выходившие на  китайском языке,  работали  иначе. Их владельцы,
богатые  китайские  торговцы,   использовали  эти  газеты  для   отстаивания
собственных  интересов.  Чтобы привлечь читателей,  они выдвигали на  первый
план новости о Китае, китайском образовании и  культуре, сообщения о войне в
Китае. Две главных газеты: "Наньян  сиан пау" и  "Син  чу чжит по" (Sin Chew
Jit Poh),  -  находились в  собственности двух  богатых  китайских семей. Во
главе   этих   газет  стояли  редакторы-оппортунисты,  в  основном,   правых
политических  убеждений.  Они работали с  молодыми китайскими  журналистами,
многие  из  которых  принадлежали  к левой  части  политического спектра,  а
некоторые, и таких было немало, являлись активистами компартии.
     Газеты,  выходившие  на  диалектах китайского  языка,  на  тамильском и
других   языках,  не  имели  никакой   особой  сингапурской  идентичности  и
обслуживали  узкие  общинные  интересы  своих  читателей.  Малайская  газета
"Утусан мелаю",  выходившая на  джави (Jawi -  малайский язык,  использующий
арабскую  письменность)  превратилась  в  орудие  панмалайско-индонезийского
национализма.
     Практически с самого начала "Стрэйтс таймс" была настроена по отношению
к  ПНД исключительно враждебно,  рассматривая некоммунистическое руководство
ПНД в качестве "троянского коня" китайских  коммунистов. "Наньян сиан пау" и
"Син  чу   чжит  по"  и   несколько   китайских  газет  поменьше  решительно
поддерживали ПНД,  входившую вместе  с  коммунистами в состав  Объединенного
фронта  и проводившую левую  политику. Многие из китайских  журналистов были
настроены   прокоммунистически.   Несмотря   на  наши   связи  с  китайскими
коммунистами, "Утусан  мелаю" была  настроена по отношению  к  нам дружески,
потому что Юсуф Ишак (Yusof Ishak), ее владелец и главный редактор, был моим
другом и назначил меня  юрисконсультом  этой  газеты. Впоследствии  он  стал
первым президентом Сингапура.  Тот первый, ранний опыт работы в  Сингапуре и
Малайе сформировал  мое отношение  к заявлениям о том,  что пресса  является
защитником  правды  и  свободы  слова.  Свобода  прессы   была  свободой  ее
владельцев отстаивать свои личные и классовые интересы.
     В  мае  1959  года, по  мере  приближения  первых  всеобщих  выборов  в
получившем самоуправление Сингапуре,  "Стрэйтс  таймс" превратилась  в ярого
противника ПНД,  задавшись  целью  предотвратить нашу  победу на  выборах  и
последующее формирование нами  правительства.  Мы  решили вступить с ними  в
открытое  противостояние.  Раджа,  когда-то  работавший в  "Стрэйтс таймс" в
качестве  старшего  репортера, подтвердил, что  газета полностью  отстаивала
британские   интересы.   Ею   управлял   большой,   грузный,   подозрительно
выглядевший,  но,  тем не менее, компетентный газетчик  Билл  Симмонс  (Bill
Simmons). Симмонс  всерьез  воспринял мою  открытую  угрозу свести  счеты  с
газетой,  если, вопреки оппозиции  с ее стороны,  мы все-таки победили бы на
выборах. В этом случае  он  готовился перенести  редакцию  в Куала-Лумпур. В
середине  апреля,  за две  недели  до  выборов,  я сделал  предупредительный
выстрел:  "Ни  для кого не  является секретом, что  редакция газеты "Стрэйтс
таймс" сбежит в Куала-Лумпур". Я перечислил скандально-тенденциозные статьи,
помещенные в газете белыми журналистами - экспатриотами, предупредив, что мы
отплатим им той же монетой.
     На  следующий  день  Раджа  поддержал   меня  в  статье,  помещенной  в
выходившей  на  английском  языке  газете  "Сингапур  стандарт"   (Singapore
Standard), которой владели два китайских миллионера братья О (Aw), владельцы
знаменитого "тигрового бальзама" (Tiger Balm - мазь-панацея от  любой боли).
"Сингапур стандарт" также находилась в оппозиции к ПНД. Радже, работавшему в
этой газете заместителем редактора на  протяжении пяти лет,  было предложено
либо изменить политику, либо уйти. Он ушел.
     Я заявил, что  мы будем проявлять толерантность  к  критике со  стороны
газет,  которыми владели местные жители.  Мы верили  в их  добрые намерения,
потому  что  они  жили  в  Сингапуре  и  на  себе  испытали  бы  последствия
предлагаемой  ими политики. Но с  "перелетными  птицами", которые  управляли
"Стрэйтс таймс", дело  обстояло  иначе.  Они  бы  сбежали  в Малайю,  откуда
провозгласили  бы  свою  готовность умереть  за свободу  прессы в Сингапуре.
Чтобы  выступить  с   опровержением,  они  воспользовались  услугами  своего
наиболее  высокопоставленного  сотрудника  из числа  местных  жителей  Лэсли
Хофмана  (Leslie  Hoffman), полуевропейца - полуазиата: "Я -  не "перелетная
птица". Я, который  отвечает за  политику и содержание этой газеты,  намерен
оставаться  в Сингапуре,  даже  если  мистер  Ли  Куан Ю  и Партия народного
действия  придут  к власти, и даже если они используют в борьбе  против меня
"Закон об  обеспечении общественной безопасности"  (Preservation  of  Public
Security Ordinance)... Сингапур будет моим домом".
     Какие мужественные слова! Накануне выборов Хофман уехал в Куала-Лумпур.
За  несколько  дней  до того, выступая на ежегодном собрании  Международного
института  прессы  (International  Press  Institute) в Западном Берлине,  он
сказал,  что  мои угрозы  были "излияниями  группы одержимых  жаждой  власти
политических деятелей". Он заявил, что  "Стрэйтс таймс" являлась газетой,  в
которой "малайцы  пишут статьи, издают газету и контролируют ее.  Это  люди,
которые родились  в  Сингапуре,  прожили  там  всю  свою  жизнь  и  являются
искренними в своем национализме и преданности к своей стране". Он знал,  что
все  это  было  неправдой. Он  призвал Международный институт прессы "раз  и
навсегда прекратить попытки политической партии завоевать массовую поддержку
обнародованных ею планов ограничить свободу прессы". Но на это мы как раз-то
и  имели  полное  право.  Мы  добивались  мандата  на  то,  чтобы  проводить
решительную политику  по отношению  к прессе, отстаивавшей иностранные, а  в
данном случае, -  колониальные интересы. Иностранцы не  должны  были владеть
газетами в Сингапуре, - это была наша политика, и мы о ней заявили открыто.
     Мы  победили  на  выборах. Владельцы  и  руководители  редакции  газеты
"Стрэйтс таймс"  переехали  в  Куала-Лумпур,  чем и  доказали справедливость
наших утверждений,  что они были трусами, отстаивавшими британские интересы,
а не свободу  прессы  и  право  на получение информации.  После того, как мы
обрели независимость в 1965 году, редакция "Стрэйтс таймс" переехала обратно
в Сингапур, полностью изменила свою позицию и стала поддерживать ПНД. Это не
прибавило  им  уважения  в   моих   глазах.  Когда   проводимая  в  Малайзии
промалайская политика вынудила "Стрэйтс  таймс груп" (Starits  Times  Group)
продать  свою  компанию  в  Куала-Лумпуре   правящей  партии  ОМНО,   именно
правительство  ПНД  позволило  британским  акционерам   по-прежнему  владеть
газетой  и  продолжать  ее  издание  в Сингапуре.  Симмонс  вернулся,  чтобы
заключить мир, газета приобрела чисто коммерческий  характер и совершенно не
вмешивалась  в политику.  Лэсли Хофман обосновался  в Австралии и  больше не
вернулся в Сингапур.
     Так  как  я хотел  существования конкуренции в этой сфере,  то создание
новых газет поощрялось.  Некоторые издатели  потерпели в  этом деле неудачу.
После более чем 100 лет  британского владычества в Сингапуре "Стрэйтс таймс"
доминировала на газетном рынке. "Сингапур стандарт" закрылась в 60-ых годах.
В 1966  году была основана газета "Истэрн сан" (Eastern Sun). Ее основателем
был  О  Кау  (Aw Kow),  сын  одного  из  братьев  О,  владельцев  "тигрового
бальзама",  имевший  скорее  репутацию  повесы,  чем  серьезного  "газетного
барона". После секретных переговоров с  высокопоставленными  представителями
некого  агентства Китайской Народной  Республики, расположенного в Гонконге,
он получил от этого  агентства в  долг  3 миллиона сингапурских долларов. Он
должен был выплатить  этот долг на протяжении пяти лет,  а процентная ставка
по  этому  кредиту была  смехотворной  -  0.1%  годовых.  Секретным условием
предоставления этого займа было то, что газета не должна  была находиться  в
оппозиции  к КНР по  основным политическим вопросам, соблюдая нейтралитет по
незначительным проблемам. В результате  плохого руководства  газета  "Истэрн
сан"  понесла значительные убытки. В 1968 году она  получила  дополнительную
дотацию в размере 600 тысяч  сингапурских долларов. В  1971 году мы публично
обнародовали   эту   "секретную   операцию",  финансировавшуюся  иностранной
державой.  О Кау  признал, что  это -  правда. Разъяренные и униженные члены
редакции подали в отставку, и газета закрылась.
     Другой  "секретной операцией" было  создание газеты  "Сингапур геральд"
(Singapore  Herald).  На  этот  раз  деньги поступили  из некоммунистических
источников.  Газета была  учреждена  в 1970 году, она  целиком  принадлежала
иностранным собственникам, а ее  редакторами  и сотрудниками были  местные и
иностранные  журналисты.  Сначала  я  удивился  тому,  что  два  иностранца,
являвшиеся  ее  номинальными  владельцами,  вдруг  решили  основать  газету,
выходившую на английском языке, чтобы в своих редакционных статьях и сводках
новостей  выступать  против  правительства по таким  вопросам  как  служба в
вооруженных  силах,  ограничение  свободы печати  и  свободы  слова.  Газета
терпела убытки. Сотрудники ДВБ  сообщали,  что  крупнейшим  владельцем акций
газеты   являлась   компания   "Хида   энд  компани"  (Heeda   &   Company),
зарегистрированная в Гонконге на подставных лиц. Газета вскоре израсходовала
2.3  миллиона  сингапурских долларов,  составлявших ее оборотный  капитал, и
филиал "Чейз Манхэттэн бэнк" (Chase Manhattan Bank) в  Сингапуре предоставил
ей необеспеченные займы в размере 1.8 миллиона сингапурских долларов.  После
того,  как я потребовал объяснений, мне  позвонил  из  Нью-Йорка управляющий
банком  Дэвид   Рокфеллер   (David   Rockefeller)  и   сказал,   что  второй
вице-президент и управляющий филиалом в Сингапуре  не знали о существовавшем
в банке правиле не предоставлять займов газетам! Я отнесся к этому заявлению
скептически.
     Я спросил  недавно назначенного  сингапурского редактора газеты  о том,
кто распоряжался деньгами  газеты от  лица  компании  "Хида энд  компани"  в
Гонконге.  Он полагал,  мне  было  известно, что этим  человеком был Дональд
Стивенс (Donald Stephens), посол Малайзии в Канберре, бывший главный министр
штата Сабах в Малайзии. Я  спросил  его,  верил ли он  сам тому, что Дональд
Стивенс, сменивший свое имя на Фуад Стивенс (Fuad Stephens) после того,  как
он  принял ислам, стал  бы рисковать  1.5  миллионами долларов, вложенными в
газету, боровшуюся с правительством Сингапура. Он согласился, что в это было
трудно поверить.
     Когда  я обнародовал  этот разговор в публичном выступлении  в середине
мая 1971 года, Стивенс, которого я хорошо знал со времени  нашего пребывания
в составе Малайзии, написал  мне  из Канберры: "Я чувствую,  что мне следует
сказать Вам,  что единственным мотивом вложить деньги в  "Геральд" было  то,
что  я занимался газетным  бизнесом до того  и  считал, что в Сингапуре  мои
инвестиции будут  в безопасности.  Я старею, и  думаю,  что,  если  в скором
времени мне придется уйти в  отставку, то я смог бы жить на доходы  от своих
инвестиций в "Геральд". Он не объяснил мне, почему он  сначала  не  поставил
меня в известность об этой инвестиции и  не обратился ко мне за поддержкой и
одобрением. Любая  газета влияет на политику страны. Когда в  середине 60-ых
годов  британский  газетный  барон Рой  Томсон (Roy Thomson)  решил  открыть
газету в Сингапуре, он сначала обсудил этот вопрос со мной. Я отговорил его,
потому  что я не хотел, чтобы  иностранец,  не имевший  корней в  Сингапуре,
оказывал влияние на нашу политическую жизнь.
     Когда   "Геральд"  осталась   практически   без  средств,   гонконгская
журналистка О Сиан (Aw Sian), сестра О Кау, но, в отличие от него, серьезная
деловая  женщина, при  загадочных обстоятельствах прибыла  в Сингапур, чтобы
спасти газету и  перевела  на ее счет полмиллиона сингапурских долларов. Она
была  предприимчивой женщиной,  владевшей китайской  газетой в Гонконге. Она
показала  мне  квитанцию  о  перечислении денег,  но  не предъявила  никаких
документов о приобретении акций  газеты. Я  спросил ее, не собиралась ли она
вложить дополнительные  средства  в  газету.  Сиам ответила  отрицательно  и
немедленно уехала в Гонконг.
     Азиатский   фонд   прессы   (Press   Foundation   for   Asia),   филиал
Международного   института  прессы,   выступил  с  заявлением,   требуя   от
правительства Сингапура  не аннулировать лицензию газеты,  и пригласил  меня
выступить  с речью на ежегодном собрании  Международного института прессы  в
Хельсинки в июне  1971  года. Перед тем,  как  отправиться  в  Хельсинки,  я
аннулировал лицензию на издание "Сингапур геральд".
     Если  бы я  не присутствовал на конференции, в мое  отсутствие была  бы
принята  резолюция,  осуждавшая  Сингапур.  Я  изложил свои взгляды на  роль
средств массовой информации в таком  молодом государстве,  как  Сингапур. Мы
нуждались в  средствах  массовой информации,  которые  "усиливали  бы,  а не
подрывали культурные ценности и социальные отношения,  которые воспитываются
в наших школах  и университетах. Средства массовой информации  могут соз