такие  фундаментальные различия в отношении  расовой, языковой и  культурной
политики, что  то, что  являлось  ортодоксией  в  Сингапуре, было  ересью  в
Малайзии, и наоборот.
     К 31 августа 1970 года, Национальному празднику Малайзии, позиции Тунку
ослабели  настолько, что он заявил о своем намерении уйти в отставку с поста
премьер-министра. Мне было его жаль. Не так он должен был раскланяться после
15   лет   пребывания   на   должностях   главного  министра,   а  затем   -
премьер-министра, в  течение  которых он много  сделал для  примирения  всех
народов, населявших  Малайзию,  для экономического  и  социального прогресса
страны.  Он заслужил, чтобы  уйти  с большими почестями. Расовые  беспорядки
1969  года  разрушили  его  мечту о  счастливой  Малайзии,  которую  он  так
стремился  осуществить.  Лично  мне  он  нравился.  Он  был  джентльменом  -
старомодным джентльменом со своим собственным кодексом чести. Он никогда  не
подводил  близких  ему  людей.  Хотя я  и  не входил в их число, я продолжал
встречаться  с  ним  всякий  раз, когда он приезжал в Сингапур на скачки или
когда  я посещал Пинанг, где он поселился после  отставки.  Последний раз  я
посетил его в Пинанге за год до его смерти в 1990 году. Он  выглядел слабым,
но, когда я уходил, он  провел меня к подъезду и держался достаточно твердо,
чтобы сфотографироваться для прессы.
     Разак, который стал премьер-министром  в 1970 году, отличался от Тунку.
Он не обладал ни обаянием Тунку, ни его солидностью и лидерскими качествами.
По сравнению с ним  он казался менее решительным. Разак  был моим соучеником
по  Рафлс  Колледжу  с  1940 по  1942  год. Он был  сыном  вождя из  Паханга
(Pahang). В  их  обществе господствовала строгая иерархия, и  он пользовался
большим   уважением  студентов-малайцев.  Среднего  сложения,  со  спокойным
круглым лицом  и зачесанными назад  волосами, - Разак выглядел спокойным. Он
был способным и трудолюбивым, а также хорошо играл в  хоккей на  траве, но в
его  отношениях  с людьми,  если  только они не  были  ему  хорошо  знакомы,
отсутствовала  непринужденность.  Во  время   нашего  пребывания  в  составе
Малайзии, когда  мы  боролись  за  голоса  одного и  того же  электората, он
относился ко  мне  настороженно и  подозрительно. Вероятно,  он рассматривал
меня в качестве угрозы господству малайцев и их политическому превосходству.
Он предпочитал иметь дело  с  Кен  Сви, с которым он  чувствовал себя  более
удобно,  не  рассматривая  его  в качестве конкурента  в  борьбе  за  голоса
избирателей. Когда Сингапур вышел из  состава Малайзии, отношение Разака  ко
мне  стало более непринужденным, - я больше не  был его конкурентом в борьбе
за электорат.
     Разак и другие малайские лидеры ОМНО отбросили подход Тунку к китайским
бизнесменам как  устарелый.  Располагая всей полнотой политической и военной
власти, они стали  совершенно откровенны относительно целей их экономической
политики,  которая благоприятствовала коренным малайцам (bumiputra -"сыновья
земли")  в  каждой  отрасли  экономики.  Они  проводили "Новую экономическую
политику",  преследовавшую   целью   "уничтожение  бедности"  и  "достижение
большего равенства в  распределении богатства". Согласно принятым законам, к
1990 году малайцы должны были владеть 30% всего частного капитала, китайцы и
индийцы  - 40%, а долю всех остальных иностранных собственников, в  основном
англичан, следовало уменьшить до 30%.  Разак также провозгласил национальную
идеологию  "Рукунегара"  (Rukunegara), согласно которой  малазийцы всех  рас
должны  были  вместе  двигаться  вперед  к  справедливому  и  прогрессивному
обществу. Основой  для этого  должны были  стать  вера в Бога, лояльность  к
королю и  стране,  верховенство конституции и закона,  укрепление  моральной
дисциплины,  терпимости и взаимного уважения. Только  в августе  1970  года,
более  чем  через  год   после  окончания  расовых  волнений,  они  отменили
комендантский  час и разрешили  политическую деятельность. Но теперь понятие
мятежа  было расширено и включало  в  себя любой вызов господству малайцев и
идеологии "Рукунегара".
     Разак был,  в основном, озабочен тем, как вернуть  страну в  нормальное
русло,  залечить  раны,  нанесенные  расовыми  беспорядками.  Это,  а  также
провозглашение его "Новой экономической политики", дало нам возможность жить
относительно спокойно.  Тем не  менее, время от времени  в отношениях  между
нами возникали как серьезные,  так и незначительные проблемы. В 1971 году  в
Сингапуре проводилась кампания по борьбе с  длинными волосами, поскольку  мы
не хотели,  чтобы наши молодые люди подражали внешнему виду хиппи. Мужчины с
длинными  волосами принимались  во  всех правительственных  учреждениях и во
всех пунктах въезда в страну: в аэропорту, порту и на Каузвэй, - в последнюю
очередь. Три молодых  человека,  два  малайца  и  китаец, были  задержаны на
стоянке  на  Очард  Роуд  и  допрошены  по  подозрению  в  принадлежности  к
подпольной  организации. Они  находились  в заключении  16  часов,  тюремный
парикмахер  остриг  их  длинные   волосы,  и  их  выпустили.  Они  оказались
гражданами  Малайзии.  "Утусан  мелаю"  преподнесла  эту  историю  так,  что
разыгралась маленькая буря. Правительство извинилось  за этот инцидент.  Тем
временем назревали серьезные разногласия относительно нашего порта и раздела
активов нашей совместной авиакомпании и нашего общего Валютного комитета.
     Вскоре после  нашего отделения от Малайзии  поступили сообщения о  том,
что  Тан  Сью Син якобы  угрожал приступить к  развитию  малазийских  портов
Порт-Суэттенем (Swettenham) (позже переименованного  в порт Келанг (Kelang))
и  Пинанг,  чтобы  получить возможность  торговать  в  обход  Сингапура.  Он
заявлял,  что тот факт, что 40% оборота  внешней торговли Малайзии проходило
через Сингапур, являлся "пережитком  колониального  прошлого". Вслед за этим
Малайзия предприняла  ряд  шагов, чтобы уменьшить  экспорт и  импорт товаров
через  Сингапур.  В  августе 1972 года Малайская коммерческая палата Джохора
(The  Johor  Malay  Chamber of Commerce)  призвала федеральное правительство
прекратить  железнодорожное   сообщение  с  Сингапуром,   как  только   порт
Пасир-Гуданг (Pasir Gudang),  находившийся недалеко  от  Джохор-Бару  (Johor
Bahru), будет готов. В октябре  1972 года  правительство Малайзии  объявило,
что  с 1973 года все  товары, перевозимые из одной части  Малайзии в другую,
должны  были  отгружаться только через  малайзийские порты,  чтобы  избежать
уплаты импортных  пошлин по прибытию к месту назначения. Если же эти  товары
отправлялись через  порт Сингапур,  то  на них следовало уплачивать пошлину.
Они также запретили  экспорт древесины в Сингапур, нанеся значительный ущерб
нашим лесопилкам и фанерным фабрикам. Правда, после некоторого перерыва,  мы
смогли наладить поставки древесины из Индонезии.
     Тогдашний министр финансов Сингапура Хон Сун Сей, - наиболее терпеливый
и  благоразумный  из  всех  моих коллег,  писал мне:  "Отношение Малайзии  к
экономическому  сотрудничеству  с  нами представляет собой смесь  зависти  и
презрения. Они верят, что Сингапур не сможет выжить без Малайзии, и что наше
процветание полностью зависит от них. Тем не  менее, их раздражает тот факт,
что, несмотря  на  наши размеры  и  уязвимость,  наши  успехи  превзошли  их
ожидания".
     В  конце 60-ых годов  мы  обнаружили, что Малайзия сформировала комитет
"С" ("S" committee) для координации своей политики по отношению к Сингапуру.
Его  председателем был  глава государственной службы Малайзии, а  членами  -
генеральные секретари министерства обороны,  МИД и  министерства  внутренних
дел. Мы также  узнали, что время от  времени  они включали в состав комитета
бывших  прокоммунистически настроенных членов  ПНД, включая  Сандру  Вудхалл
(Sandra  Woodhull) и Джеймса Пусучири (James Puthucheary), чтобы они помогли
разобраться в логике наших  действий.  Когда  мы впервые услышали о комитете
"С", нам послышался в его названии зловещий подтекст, но понять  их политику
нам было легко:  они  хотели  душить  экономическое  развитие Сингапура, где
только и когда их экономика давала такую возможность. Через много лет, когда
премьер-министром Малайзии стал Хусейн Онн (Hussein Onn),  и наши  отношения
стали  менее  напряженными,  я   предложил  образовать  межправительственный
комитет  для  решения  двухсторонних  проблем.  13  мая  1980  года  министр
иностранных дел Малайзии Тенгку Ритаудин (Tengku Rithaudin) на встрече в Шри
Темасек сказал мне, что у  них  уже был комитет "С" для  изучения  проблем в
отношениях  с Сингапуром. К октябрю 1986  года комитет  "С"  расширил  сферу
своей деятельности, которая теперь включала вопросы двусторонних отношений с
Индонезией,  Таиландом  и  Брунеем.  Он  был   переименован   в  Комитет  по
международным  отношениям (КМО - Foreign  Relations  Committee). После этого
представители Малайзии стали открыто говорить c нашими официальными лицами о
КМО  и  его  роли в  развитии  двухсторонних  отношений.  Шпионская  окраска
комитета "С" исчезла.
     Единственным   министром  правительства   Малайзии,  который   не  имел
предубеждений против Сингапура,  был заместитель премьер-министра доктор Тун
Исмаил (Dr. Tun Ismail). Когда в апреле 1971 года он посетил Сингапур, чтобы
познакомиться  с осуществлением  нашей жилищной  программы, у нас состоялась
хорошая   беседа.   Он  хотел   развивать  сотрудничество   с  Сингапуром  и
высказывался в прессе в том  плане, что различия  во мнениях не должны  были
этому препятствовать. В 1971  году, по его инициативе,  наше государственное
торговое агентство "Интрако" (Intraco) подписало соглашение о сотрудничестве
в  торговле  с  третьими  странами  с  соответствующим  агентством  "Пернас"
(Pernas)  в Малайзии.  Это не  слишком способствовало  развитию  торговли, -
одинокий  голос  доктора  Исмаила не  мог  перевесить голосов других лидеров
ОМНО.
     В   марте  1972   года,  чтобы  ознаменовать  улучшение   двухсторонних
отношений,  вместе  с  Суй  Сеном  я  совершил  первый официальный  визит  в
Малайзию. В  ходе переговоров мы уладили проблему  распределения  избыточных
фондов  Валютного комитета  и его остаточных активов.  Мы вели переговоры  в
деловой манере,  хотя  с Разаком это  было сложно, - он снова  и снова менял
свою точку зрения, начиная обсуждать вопросы, по которым уже были достигнуты
договоренности.
     Разак нанес ответный визит в  Сингапур в 1973 году. Он хотел прекратить
"взаимозаменяемость"    наших   валют.   Я   согласился.   В    1973    году
Малазийско-сингапурская  фондовая биржа  (Malaysia-Singapore Stock Exchange)
была разделена,  были  образованы  Фондовая биржа Сингапура и Фондовая биржа
Куала-Лумпура  (Kuala  Lumpur Stock  Exchange). Сингапурские  и  малазийские
ценные бумаги  продолжали  котироваться  на обеих биржах.  Разак был доволен
тогдашним  состоянием  отношений  между  странами:  они  были  не  настолько
близкими,  чтобы  вызвать  недовольство  им со  стороны  поддерживавших  его
малайцев, и не настолько плохими, чтобы вызвать недовольство  поддерживавших
его  китайцев.  Разак  сказал,  что  неопределенность ситуации в Таиланде  и
Индокитае  грозила неприятностями Сингапуру  и  Малайзии,  а потому  нам  не
стоило  усугублять  свои  трудности,  создавая  дополнительные  проблемы   в
отношениях  между  нами. Я согласился. Он был  обеспокоен поддержкой  своего
правительства  китайским населением Малайзии  и недостаточной  поддержкой со
стороны АКМ на предстоящих выборах и спросил меня, не мог ли я ему помочь. Я
не ответил.  В тот период цены на сырьевые товары выросли, что прибавило ему
уверенности в себе  и  уменьшило чувство  недовольства  по поводу куда более
значительных успехов Сингапура.
     Разак пригласил меня нанести ответный визит.  Отношения между нами были
ровными, мы  спокойно сотрудничали, серьезных разногласий было немного.  Так
продолжалось  на протяжении следующих  трех лет, затем я узнал, что у Разака
была лейкемия. Он часто  летал  в Лондон  на лечение. По  публиковавшимся  в
газетах фотографиям  и по телевизионным  трансляциям было заметно, как месяц
за  месяцем он становился все тоньше и тоньше.  Когда  в январе 1976 года он
умер, я воздал ему последние почести, посетив его дом в Куала-Лумпуре.
     После Разака премьер-министром Малайзии  стал Хусейн Онн.  В 1968 году,
когда  премьер-министр  Разак привел  его в политику, он  был адвокатом. Они
были зятьями,  женатыми  на двух родных  сестрах.  Внешность Хусейна не была
типичной  для малайца. У него была бабушка  - турчанка,  он обладал  громким
голосом, а его кожа была  слишком светлой  для малайца.  Он носил очки, имел
курчавые волосы,  был выше и плотнее, чем Разак. В своей деятельности он был
очень осторожен. Во время официальных встреч он всегда имел при себе заранее
подготовленные  документы, от  которых  он  никогда  не отклонялся. Наиболее
важные  абзацы  в документах  были  выделены  цветным  карандашом,  - он  не
надеялся только на свою память. Хусейн был прямым  и  открытым и, когда имел
дело со мной,  в  отличие  от Разака, сразу  переходил к сути  дела.  Мне он
нравился. Он был одного возраста со мной. Его отец Дато Онн бин Джафар (Dato
Onn bin Jaafar) был премьер-министром  штата Джохор и первым  лидером  ОМНО,
которая  была сформирована  вскоре  после  того,  как  в 1945 году англичане
вернулись и провозгласили Малайский Союз (Malayan Union).
     Хусейн решил  придать  нашим отношениям  новый импульс. Через несколько
недель  после  похорон  Разака он  посетил Сингапур,  сказав,  что хотел  бы
наладить  хорошие  личные  отношения, чтобы  иметь  возможность  обсуждать и
преодолевать проблемы в  двухсторонних отношениях.  У нас состоялась встреча
один на  один.  Я  высказал  ему свои  опасения по  поводу влияния малайских
коммунистов, их проникновения в средства массовой информации, в  руководство
профсоюзов и в организации  радикально  настроенных малайских студентов.  Мы
свободно  и  откровенно  говорили  о  проникновении малайских  коммунистов в
средства массовой информации, включая деятельность Самада Исмаила, члена КПМ
со времени его пребывания в  Сингапуре в  50-ых  годах, и его  группы. Когда
Разак  был  премьер-министром,  Самаду  удалось  вступить  в  ОМНО  и  стать
влиятельной фигурой  в  газетах "Нью Стрэйтс  таймс" (New  Straits Times)  и
"Берита Хариан" (Berita Harian), создав там группу своих сторонников. Хусейн
согласился, что это представляло собой  угрозу,  но добавил, что нельзя было
арестовывать коммунистов и радикально  настроенных студентов, без того чтобы
вызвать  недовольство его малайских сторонников.  Позже,  в июне 1976  года,
сотрудники  ДВБ арестовали  Хусейна  Джахидина  (Husein Jahidin),  редактора
газеты  "Берита Хариан", одного из учеников  Самада в Сингапуре. Он признал,
что Самад и несколько других малайских коммунистов в  Куала-Лумпуре являлись
сторонниками коммунистов.  Спецслужбы  Малайзии (Malaysian  Special  Branch)
арестовали Самада и его группу  в  Куала-Лумпуре.  Хусейн Онн имел  мужество
бороться  с  прокоммунистически  настроенной малайской интеллигенцией,  хотя
это, вероятно, несколько подрывало его поддержку со стороны избирателей.
     У Хусейна были приятные воспоминания  о Сингапуре. В 1933-1934 годах он
учился в английской школе Телок Курау (Telok Kurau English School). В тот же
период  там учился и я.  Вначале он был несколько застенчив и  был счастлив,
что я относился к нему с уважением, -  на меня произвели хорошее впечатление
его честность и добрые намерения. Я принял его приглашение посетить Малайзию
в  декабре 1976 года, когда он проинформировал  меня  о проблемах внутренней
безопасности Малайзии и проблемах,  возникших  на  границе с  Таиландом.  Мы
также обсудили вопросы экономического сотрудничества.
     Наши  отношения с  ним  начинались  хорошо, но,  к сожалению,  на  него
оказывали  влияние  анти-сингапурские  настроения  лидеров ОМНО  Джохора,  в
особенности, старшего министра (menteri besar) Османа  Саата  (Othman Saat),
наиболее влиятельного лидера ОМНО в  родном штате Хусейна.  Осман  буквально
вливал в Хусейна  свою  подсознательную неприязнь  к Сингапуру,  а тот потом
повторял  мне  все  жалобы Османа:  Сингапур якобы был  причиной  недостатка
рабочих на их  фабриках,  потому  что рабочие уехали в Сингапур, где платили
больше;  владельцы  магазинов  в  Джохор-Бару  страдали  от   конкуренции  с
магазинами  в  Вудлэндс  Нью  Таун  (Woodlands  New Town)  на  нашей стороне
Каузвэя.  (В  1990  году,  когда  курс  сингапурского доллара  превысил  два
ринггита,  они стали жаловаться,  что сингапурцы наводнили  их  магазины,  в
результате чего повысились цены на товары для местных жителей).
     Наиболее абсурдным  из  обвинений старшего министра,  которое  повторил
Хусейн, было обвинение в том, что свиной навоз с наших ферм загрязнял пролив
между  Джохором и Сингапуром. Наконец,  он  жаловался,  что наши  работы  по
отвоевыванию побережья у моря (land reclamation)  на северном берегу пролива
привели  к затоплению  южных прибрежных деревень в районе Тебрау (Tebrau). Я
детально  объяснил ему, что  эти работы  на северном берегу пролива не могли
привести   к   наводнениям   в  Джохоре,  это   было  просто  невозможно   с
гидрологической  точки  зрения.  Что  касалось  загрязнения  пролива  свиным
навозом, то  Сингапур  был  здесь  ни  при чем,  так как все наши стоки были
отведены в реки, которые были запружены, чтобы  создать резервуары с  водой,
которую,  благодаря  строгим  мерам  по  борьбе  с   загрязнением  воды,  мы
использовали для питья. Он согласился с моими объяснениями.
     Несмотря на  дружественные отношения  с  Хусейном, Малайзия  продолжала
предпринимать действия, которые, по ее  мнению, могли  замедлить  рост нашей
экономики. Сначала  правительство штата  Джохор запретило экспорт в Сингапур
песка и торфа, затем федеральное правительство распорядилось, что, начиная с
1977 года,  весь  экспорт из  штата Джохор  в Восточную Малайзию должен  был
проходить через порт Пасир-Гуданг, а не через Сингапур. Начиная с 1980 года,
все перевозки  внутренних  грузов  между  малайзийскими портами должны  были
осуществляться только их собственными  судами.  Они продолжали проводить эту
политику,  невзирая даже на то, что это вело к дополнительным издержкам  для
них  самих.  Лидеры  штата  Джохор  убедили  Хусейна,  что  Сингапур  вредил
экономическому развитию Джохора. В январе 1979 года они даже убедили Хусейна
сказать в  интервью прессе, что он рассматривал  вопрос о том, чтобы сделать
конечной станцией железной  дороги Джохор,  а не  Сингапур,  чтобы развивать
порт Пасир-Гуданг.
     В декабре 1976 года, после  проведения  всеобщих выборов  в  Сингапуре,
произошел   инцидент,  который  добавил  горечи  в  отношения   между  нами.
Сотрудники  ДВБ  обнаружили,  что  генеральный  секретарь  Народного  фронта
(People's Front) и  кандидат от оппозиции Леонг Мун Квай (Leong Mun Kwai) во
время предвыборной  кампании выступал с  дискредитирующими меня заявлениями,
потому что ему платили за это спецслужбы  Малайзии. Мы вынудили его признать
это  в  выступлении  по  телевидению.  Он  был   обвинен  в  распространении
преступной клеветы и  приговорен к  18 месяцам  тюремного заключения.  Леонг
показал сотрудникам  ДВБ,  что  лидер  ОМНО  Сену  Абдул Рахман (Senu  Abdul
Rahman), бывший  министр культуры,  молодежи и спорта Малайзии, лично просил
его попытаться запятнать мою репутацию.
     Что  касалось развития  экономического сотрудничества, то я заявил, что
Сингапур  переходил   от   развития  производств  с  простой  технологией  к
производству  все  более высокотехнологичных  изделий,  требовавших большего
количества  оборудования. Мы также развивали сферу  услуг: ремонт самолетов,
сферу компьютерных услуг и т.д. Мы  были бы дов