грозой.
   - С чего вы взяли? - недоверчиво сощурился Архип Иванович.
   - По моим данным, в городе окопалось отделение Сопротивления, подчиненное
какому-то Замыслу Предиктора. Во главе с Витязем,  между  прочим.  Его  надо
найти и ликвидировать, иначе будет как в Осташкове.
   - Хорошо, - пробормотал Мережковский,  озадаченный  известием;  откуда  у
Валягина сведения о Витязе, он спрашивать не стал, как правило, эти сведения
оказывались впоследствии верными. - Я пошлю туда подразделение "тающих".
   - Эффективность твоих "тающих" пока низкая. Не хватает нам профессионалов
типа Джехангира. Вот у кого тебе стоило бы поучиться.
   Мережковский  промолчал.  Покойный   генерал   Джехангир,   возглавлявший
Российский легион, тоже наделал немало ошибок и примером для подражания,  по
мнению Архипа Ивановича, быть не мог.
   - Что-то у меня пересохло в рюмке... - Валягин выпростался  из  кресла  и
принес еще одну бутылку, но уже не водки, а коньяка "Мартель".  -  Подстегни
своего кадровика, пусть пошурудит в контингентах госслужб, там еще  остались
хорошие инструкторы и тренеры, а то мы принимаем на работу кого попало,  как
в том же Переславле.
   "Это ваш протеже", - хотел сказать Мережковский,  но  передумал.  Валягин
имел в  виду,  что  настоятелем  храма  Черного  Лотоса  (на  самом  деле  -
начальником центра подготовки наемников) в Переславле-Залесском стал  бывший
зек по кличке "Аист", который ввел на  территории  монастыря  порядки  зоны,
из-за чего оттуда стали бежать курсанты-"монахи".
   - Нам бы привлечь в систему таких профи,  как  бывший  ученик  Джехангира
Кругов,  -  сказал  Мережковский,  глядя,  как  Валягин  глотает  коричневую
жидкость.
   - Вот и  займись,  -  тотчас  же  подхватил  координатор  Проекта.  -  По
некоторым данным, ему удалось бежать из лаборатории Бессараба  на  Селигере,
после чего команда Витязей и уничтожила базу.
   - Но ведь он не согласится работать на Проект...
   - А для чего мы создавали "лунный свет"? Главное - найти его и заманить в
ловушку, после обработки "лунным светом"  он  станет  работать  на  нас  как
миленький, да еще и друзей сдаст.
   Мережковский покачал головой, но возражать не стал, хотя  не  верил,  что
таких людей, как бывший полковник  ФСБ  Кругов,  удастся  привлечь  на  свою
сгорону.
   - С ним был еще полковник Федотов, - проговорил  он,  -  бывший  волкодав
военной контрразведки...
   - Помню, и что?
   - Его будет легче "уговорить", хватит  "глушака"  или  в  крайнем  случае
"анаконды". По моим сведениям, он скрывается где-то в горах Алтая...
   - Лучше гор могут быть только "пули", -  развеселился  Валягин.  -  Ты  в
преферанс не играешь, академик?
   - Не люблю азартных игр.
   - А зря, такие игры, как преф, позволяют чувствовать  прелесть  жизни.  А
Федотова найди, сгодится полковник, сделаем  его  настоятелем  какого-нибудь
строящегося храма. У тебя все?
   -  Я  хотел  бы  выяснить  дальнейшие   планы   СТОКК,   -   встрепенулся
Мережковский.
   - Надо видеть перспективу. Не  люблю  работать  вслепую,  от  приказа  до
приказа. СМИ и телевидение мы уже контролируем, спецслужбы в  основном  тоже
работают под нашим контролем. Что дальше?
   Валягин  допил  коньяк,  вытер  рот  ладонью,  задумчиво   посмотрел   на
собеседника.
   - Пожалуй, пора тебе действительно выделить свою зону  ответственности  в
Проекте, чтобы не влез не в свое болото и не наделал ошибок. А задачи  перед
нами  стоят  глобальные.  Во-первых,  надо  переподчинить  наиболее   мощные
криминальные структуры, чтобы они тоже начали работать на будущую Революцию.
Во-вторых, распространить Братство Черного Лотоса по  всей  стране,  создать
сеть храмов-школ по обучению наемников, с перспективой превращения их в базы
Легиона и центры влияния.  Затем  надо  выйти  на  структуры  Сопротивления,
уничтожить руководителей, через  них  определить  главных  действующих  лиц,
лидеров Вечевого эгрегора, волхвов, и уничтожить всех! После этого  настанет
час "икс", время Революции.
   Мережковский с недоверием посмотрел в ставшие мутными глаза Валягина.
   По-видимому,  координатор  Проекта  так  свято  верил  в  свою   силу   и
неуязвимость, в успех Проекта, что не сомневался в исходе  войны,  ведущейся
на территории России уже более двух тысяч лет.
   - Роль СТОКК в этом плане?
   - Твоя служба контроля будет  "глазами  и  ушами"  Революции,  -  трезвым
голосом проговорил Винсент Аркадьевич. - Мы должны знать о своих врагах все!
Наши системы должны быть внедрены в армию, во все  финансовые  институты,  в
правительственные структуры! Чтобы разрушить культуру, систему  образования,
науку, мы внедрили туда... - Валягин осекся, прижал палец к губам. -  С-с-с!
Это секретная информация. Тебе достаточно знать, что мы  создали  оружие  на
основе формирования искаженных систем ценностей, чего, кстати, очень  боится
церковь. - Валягин хихикнул.  -  И  это  оружие  работает!  Но  твоя  задача
поскромней - контроль.
   Тотальный контроль "криминала"! - Он снова хихикнул. - Знали бы премьер с
президентом, что на самом деле  контролирует  их  детище  и  с  кем  борется
созданная ими общегосударственная система  антитеррора.  Что  ты  еще  хотел
узнать?
   - Кто финансирует СТОКК? Нам не хватает средств.
   - Дай заявку, средства будут. А кто финансирует  службу,  пусть  тебя  не
волнует. Есть спонсоры за рубежом... да и у нас появились.
   Зазвонил мобильный телефон, лежащий на рабочем столе хозяина.
   Валягин  встал,  подошел  к  столу,   поднес   трубку   к   уху,   махнул
Мережковскому: иди.
   Архип  Иванович  вышел  из  кабинета  и  только  в  коридоре  вздохнул  с
облегчением, расправил плечи. Во время беседы его не покидало ощущение,  что
за ними внимательно наблюдают чьи-то глаза. Причем нечеловеческие.

Жуковка

КРУГОВ

   Обедал Егор у дядьки Ивана и не преминул  попросить  у  него  "ерофеича";
настой рекомендовалось пить по  каплям,  но  регулярно,  что  способствовало
повышению тонуса и расширению зоны ментального видения. Однако "ерофеич"  на
сей раз понадобился Крутову для Лизы, которая стала потихоньку  приходить  в
себя. А начался процесс выздоровления с момента, когда Егор  три  дня  назад
передал ей оберег-талисман Марии. Сцену эту он помнил до сих пор.
   В тот вечер он приехал домой поздно, надеясь, что жена уже спит, но  Лиза
сидела на освещенной торшером веранде, кутаясь в плед,  и  Крутову  пришлось
приложить немало душевных усилий, чтобы выглядеть естественным и спокойным.
   Пожелав бабе Аксинье, которая тихонько приглядывала за больной,  покойной
ночи, Егор  зашел  на  веранду,  опустился  перед  Елизаветой  на  корточки,
заглядывая ей в глаза.
   - Чего не спишь, подруга дней моих суровых?
   - Тебя жду, - откликнулась Лиза едва слышно. - Ты задержался...
   - Мария приезжала, подарок от бабы Евдокии тебе привезла. -  Егор  достал
из кармана серебряный кругляш талисмана, положил в руку  жене  и  вздрогнул,
пораженный ее реакцией.
   Рука Лизы задрожала, пальцы свело, как от электрического  разряда,  глаза
расширились, в них протаяли трагическое изумление, недоверие  и  возмущение.
Она поднесла талисман к глазам, перевела взгляд на Егора, и был этот  взгляд
таким красноречивым, всеобъемлющим, понимающим, строгим, что Кругов готов бы
провалиться сквозь землю от стыда, внезапно  прозревая,  что  Лиза  каким-то
образом увидела, что произошло между ним и Марией.
   - Ты... ее?.. - прошептала она почти беззвучно.
   - Я люблю тебя! - глухо сказал он, прижимая запылавшее лицо к ее коленям.
- Не знаю, как это случилось... как взрыв! Если сможешь - прости!
   Елизавета выронила талисман, глядя перед собой черными глазами, запустила
пальцы в волосы Егора, покачала головой.
   - Она красивая и сильная... и несчастная...
   Крутов поднял голову, но слез в глазах жены не увидел, она уже снова ушла
в свой нереальный мирок, где жили призраки  и  тени  воспоминаний.  Что  она
имела в виду, говоря о Марии: "несчастная", - Егор не понял.
   Однако с тех пор поведение Лизы  изменилось.  Талисман  чудесным  образом
подействовал на ее состояние, она стала больше  двигаться,  гулять  по  саду
одна, греться на  солнце,  психика  ее  медленно  начала  восстанавливаться.
Правда, на мужа она  по-прежнему  почти  не  обращала  внимания,  но  Кругов
терпел, понимая, что встряска, полученная Лизой  при  передаче  оберега,  не
прошла для нее бесследно и что, возможно,  это  был  единственный  способ  -
возбудить ее ревность и тем самым  вывести  ее  из  подавленного  состояния.
Способ был жестокий, но действенный, как признался сам себе  Кругов,  и  все
было бы хорошо, не послужи он сам "психическим раздражителем".  Талисман  же
Марии, как узнал Егор у матери Елизаветы, назывался "Вера-Надежда-Любовь"  и
служил символом верности.
   Конечно,!муки сомнений продолжали терзать душу полковника,  он  не  знал,
чем закончится процесс восстановления Елизаветы,  захочет  ли  она  простить
его, уйдет от него или нет, но вернуть,  ничего  не  мог,  да  и  не  хотел,
поэтому терпеливо ждал и ухаживал за женой, как мог,  если  она  впрямую  не
отвергала его ухаживаний.
   "Ерофеич" Лизе  помогал.  После  употребления  травяного  настоя  она  на
короткие мгновения  становилась  прежней,  забывала  о  своей  болезни  и  с
удивлением начинала осматриваться, будто не понимая, как сюда попала.  Затем
ее взгляд падал на Егора, происходило  нечто  вроде  "короткого  замыкания",
глаза молодой женщины чернели, проваливались в себя, заполнялись слезами,  и
она снова уходила в тишину и безразличие. Заметив это. Осип даже  спросил  у
Егора:
   - Что за кошка между вами пробежала? Аль обидел чем?
   Крутов пожал плечами, не желая объясняться с дедом по поводу обид жены.
   Главным в данный момент было то, что Лиза выздоравливает.
   - Может, ты себе в Жуковке кралю нашел? - продолжал допытываться Осип.  -
Ежели узнаю - ноги повыдергиваю! Муж хоть не гож, а чужая - не трожь!
   Егор улыбнулся.
   - Нету у меня крали, старик. Лиза - единственная!
   - Смотри!
   Перед отъездом в Жуковку Осип снова подошел к Егору.
   - Я тут Борьку Мокшина с дружками ветрел. Кругов насторожился.
   - Когда это было? Без меня?
   - Вчера эго было, ты еще не приехал с работы. Мимо он шел,  увидел  меня,
остановился, поманил пальцем. Ну, я подошел,  не  отвалятся  ноги-то,  а  он
смотрит  мне  в  глаза,  ехидненько  так,  гаденько,  будто   знает   что-то
непотребное, и говорит: "Передай  своему  племяшу,  что  он  сильно  рискует
Лизкиным здоровьем. Пока он пацанов натаскивает,  с  ней  может  что  угодно
произойти".
   Кровь бросилась Крутову в лицо.
   - Он так и сказал?
   - Так и сказал. Поганый человек, баламут, чего с него возьмешь. Но ты  не
переживай, я с Лизки глаз не спущаю.
   - Где он сейчас?
   - Уехал с утра, в Жуковку покатил.
   Разговор этот произошел в четверг перед обедом, а в пятницу Осип сообщил,
что на машину фермеров Константина Яковлевича, везущую мясо и  куриные  яйца
на жуковский рынок, напали по  дороге  "экспроприаторы"  Мокшина.  Прокололи
колеса "бычку", отобрали мясо, яйца, масло, попытавшихся защитить свое добро
мужиков избили, а водителю даже сломали руку.
   - Такие вот пироги... - сказал Осип, кряхтя и отводя глаза. - Лучше бы ты
не вмешивался в наши житейские истории, только хуже  сделал.  Так  они  хоть
копейки, но платили, а то отняли ни за грош, да еще пригрозили.
   - В милицию твой шурин обращался?
   - Да какая милиция, - махнул рукой Осип. - Свяжешься  -  себе  же  дороже
обойдется. У Борьки сам Казанова, начальник жуковской милиции, в дружках,  о
чем говорить?
   - Передай Яковлевичу, пусть завтра собирает еще  машину,  я  сам  с  ними
поеду.
   И слух надо бы распустить, что, мол, в Брянск продукты повезет.
   - Не согласится он.
   - Уговори, я слово даю, что на сей раз все будет  иначе.  Не  тронут  его
ферму больше.
   Поворчав, старик ушел, а Егор  начал  собираться  с  визитом  к  Мокшину,
который, судя по слухам, имел уже по  крайней  мере  четыре  дома  в  разных
концах района, не считая квартиры  в  Жуковке.  Туда  Кругов  и  направился,
преодолев внутренний раздрай чувств: с  одной  стороны,  жутко  не  хотелось
начинать войну в защиту справедливости, тем более что  Мария  советовала  не
создавать открытых инцидентов, отрицательно оцениваемых волхвами Предиктора,
с другой стороны, он обещал мужикам помочь и не мог бросить дело на полпути,
с третьей - он был убежден, что зло не должно торжествовать на земле, кто бы
ни был его носителем.
   И еще одно обстоятельство не давало Крутову покоя. По словам  Марии,  его
ждало задание выйти на бывшего мужа Елизаветы, а как это сделать, не потеряв
лица, а главное - чести, он пока не знал.
   Борис Мокшин имел трехкомнатную квартиру улучшенной планировки в  недавно
построенном двенадцатиэтажном  здании  прямо  напротив  вокзала,  по  другую
сторону железнодорожной линии. Кругов подъехал к  дому  около  девяти  часов
вечера, изучил двор, подъезды к нему, все еще прикидывая методы  воздействия
на младшего  Мокшина,  и  стал  ждать  появления  "главного  экспроприатора"
района, вольготно устроившегося на брянской земле  благодаря  связям  брата,
собственной  хватке,  наглости  и  возможности  купить  поддержку   властей.
Внутреннее чутье подсказывало, что Борис еще не приезжал,  но  скоро  должен
появиться.
   Полюбовавшись на старый плакат на стене дома с  изображением  омоновца  с
автоматом и надписью:
   "Доктора вызывали?", Егор на всякий случай поднялся  на  четвертый  этаж,
где располагалась квартира Мокшина, позвонил в дверь и спустился обратно  во
двор, по причине по-летнему теплой погоды полный старушек и мамаш с детьми.
   После девяти двор стал  пустеть,  мамаши  повезли  своих  чад  кормить  и
укладывать  спать,  поубавилось  и  старушек,  что  было  на  руку  Крутову.
Свидетели его свидания с местным бизнесменом были ему не нужны.
   Мокшин приехал в  половине  десятого,  на  двух  машинах,  шумно,  словно
разыгрывал спектакль из жизни "крутых" парней, повелителей тусовок и помоек.
   Первым во двор ворвался джип  "Донинвест",  из  которого  выскочили  трое
парней, причем один из них - в форме сержанта милиции. Затем с  грохотом,  .
дважды рявкнув сиреной, подъехал черный  "Хаммер",  широкий  и  мощный,  как
боевая машина пехоты. Из него десантировались  еще  трое  парней  в  кожаных
куртках  и  лишь  потом  важно  вылез  белобрысый  Борис  Мокшин,  одетый  в
сногсшибательный белый костюм, с сигаретой в  зубах,  подал  руку  в  кабину
"Хаммера", и на асфальт сошла молодая дива  в  короткой  юбочке  и  кисейной
блузке, под которой больше ничего не было, кроме тела. Причем тела развитого
и красивого, как отметил Кругов.
   Вздохнув, он глотнул "ерофеича", привел себя в состояние веры,  как  того
требовала жива, и вылез из машины. Пришла пора действовать самому.
   Его заметили, когда он  пересек  двор  и  оказался  в  десятке  шагов  от
направлявшегося к подъезду Мокшина. Тотчас  же  трое  кожаных  курток  хищно
кинулись на него со всех сторон, словно воробьи на брошенный кусок хлеба,  а
Мокшин  остановился,  вдруг  узнав  в  появившемся  внезапно   и   незаметно
"привидении" обидчика своих "экспроприаторов".
   Кругов же не стал ждать действий телохранителей Бориса, он уже знал,  что
будет   делать   дальше,   поэтому    для    наглядности    решил    сначала
продемонстрировать "крутым" "шестеркам" Мокшина свои возможности, чтобы  они
прониклись если не уважением, то страхом.
   Первых двух он уложил на асфальт двора как бы играючи, в "вальсе" обхода,
касанием пальцев к парализующим точкам на теле; эти амбалы имели шеи, равные
по  диаметру  их  головам,  так  что  промахнуться  даже  в  сумерках   было
невозможно.
   Третий сориентировался на бегу, доставая пистолет (интересно,  разрешение
на его ношение тоже выдавала жуковская милиция?),  и  Крутов  ускорил  темп,
перехватывая руку парня, туго толкнул его от себя, так что тот  пролетел  по
воздуху несколько метров и врезался  в  своего  напарника,  бросившегося  на
выручку.
   - Всем стоять! - Егор направил ствол пистолета на Мокшина, и движение  во
дворе замерло.
   Милиционер  из  свиты  Бориса  кинул  было  руку  к  кобуре  со   штатным
"Макаровым", но  Егор  повел  стволом  в  его  сторону,  и  сержант  застыл,
ошеломленный  мгновенным   изменением   обстановки   не   меньше   остальных
действующих лиц.
   Крутов подошел к Мокшину и глядевшей на  него  во  все  глаза  красавице,
сказал ей с полуулыбкой:
   - Прошу извинить, мадам, у меня разговор к вашему другу.
   - Мужу, - сделала кокетливую гримаску девушка.
   - Ах, даже так? Поздравляю. Надеюсь, вы будете счастливы. Не  волнуйтесь,
с ним ничего не случится, мы просто погуляем по двору. -  Егор  крепко  взял
Бориса под локоть. - Вели своим псам не рычать  и  не  показывать  зубы,  мы
пройдемся к моей машине, и я тебя отпущу.
   - Подождите меня здесь,  -  мрачно  бросил  Мокшин  оставшимся  на  ногах
телохранителям, которые вытащили оружие.
   Сержант снова положил руку на кобуру, и Крутов покачал пальцем:
   - Не надо играть в героя, молодой  человек,  я  полковник  Крутов,  а  не
бандит.
   Это вот он бандит, - Егор кивнул на Мокшина, потерявшего свой независимый
вид и лоск, - а я только защищаю свободу людей, желающих жить по закону.
   Они прошагали в молчании три десятка шагов до  машины  Крутова,  оставляя
позади настороженное и растерянное пространство мокшинского окружения,  Егор
повернулся лицом к Борису, вынул из пистолета обойму, отдал оружие.
   - Теперь слушай внимательно, дружок. Ссориться мне не хочется, но мы  уже
встречались, и ты знаешь: я слов на ветер  не  бросаю.  Я  могу  тебя  убить
только за одну ту угрозу, которую ты позволил себе высказать деду  Осипу!  -
Егор заглянул в глаза Мокшина с расширявшимися зрачками. - Это  хорошо,  что
ты мне веришь. Так вот, я мог бы тебя убить или сделать инвалидом,  и  никто
бы мне не помешал, ни твои гвардейцы, ни милиция, даже если  ты  окружил  бы
себя батальоном "шестерок".
   - Н-не п-понимаю...
   - Понимаешь, - покачал головой Крутов.  -  Все  ты  понимаешь  прекрасно,
дружок. Брось только взгляд в сторону Лизы!
   - Л-ладно...
   - Теперь о твоем бизнесе. С завтрашнего дня ты завязываешь с  реализацией
отнятых у крестьян продуктов. Идет?
   Мокшин встрепенулся.
   - Это не мой бизнес, а брата. Я только исполнитель.
   - А вот и врешь, дружок, главный пахан  в  этом  деле  ты,  а  брат  лишь
курирует твою деятельность. Так что не стоит вешать мне лапшу на уши.  Я  не
слышу ответа.
   - Ты же один, полковник,  -  смерил  взглядом  Егора  Мокшин,  наглея  на
глазах.
   - Ты не сможешь воевать со всеми...
   - Я не собираюсь воевать, - сказал Кругов глубоким голосом, переполненный
энергией. - И сделаю так, что ты сам завтра прибежишь ко мне просить,  чтобы
я вернул тебе...
   - Что? - усмехнулся Борис.
   - Твою мужскую силу.
   Кругов перевел взгляд на живот Мокшина и усилием воли закрыл чакру.
   Мокшин вздрогнул, ноги его ослабели, так что он  едва  не  упал,  перевел
взгляд на свои брюки, обратно на буквально засветившееся лицо Крутова.
   Побледнел.
   Егор усмехнулся.
   -  Чао,  бизнесмен.  Твоя  жена  сегодня  будет  очень  удивлена   полным
отсутствием у мужа всякого присутствия. - Егор сел в машину. - Найдешь  меня
в деревне. Но только один, без армии. И брату  привет  передай,  предупреди,
что он на очереди.
   Пусть приезжает, побеседуем.
   Он дал газ и выехал со двора, оставив  растерянного,  остолбеневшего,  не
понявшего  еще,  что  случилось,   Бориса   Мокшина   и   его   ошеломленных
"гвардейцев".
   В субботу ничего особенного не произошло. Крутов съездил с  фермерами  на
рынок, провел с ними полдня, встретил знакомых, в том числе своих  учеников,
побеседовал с ними и, пообедав у дядьки Ивана, поехал домой.
   Тем же порядком прошло воскресенье.
   Егор сопро