в  самый  последний  миг,  миг
сатори - боевого просветления. Но и без того, не  попав  в  цель,  удар  был
слишком силен и порвал кожу на щеке под  глазом,  слегка  оглушив  Егора.  И
опять же, если бы не его боевые рефлексы, натренированные сотнями схваток  и
тренировочных боев, безошибочно управляющие телом даже в моменты  отключения
сознания, противник добил бы его, остановись он хотя бы на мгновение, однако
полковник за секунду сделал еще четыре движения: ушел от "связанной спарки",
то  есть  удара,  наносимого  другой  рукой  в  голову   вслед   за   перым,
травмирующим, слегка присел, убирая голову от "клюва  орла",  опустил  левую
руку вниз, прикрывая пах, и толкнул - не ударил, а  именно  толкнул,  потому
что для нанесения ответного удара пространства в этом положении не  было,  -
противника в плечо.
   Это позволило ему заблокировать четвертый удар - коленом в промежность  и
на несколько мгновений прервать атаку Рамазана, не ожидавшего, что противник
устоит. Тогда кавказец начал  второй  этап  боя,  применив  методы  захвата,
выкручивания суставов, сжимания тела и удушения.
   Действовал он все так же быстро, плавно, без остановки, а обладая большой
физической силой, вполне мог сломать руку,  передавить  горло  или  скрутить
тело противника до сжатия надпочечников, что приводит к смерти от удушения.
   Крутов тоже не остановился на достигнутом, опережая Рамазана на  какие-то
доли секунды за счет угадывания приемов и предвидения его действий.  Поэтому
как только кавказец захватил его правую руку и  блокировал  ее  предплечьем,
одновременно надавливая на плечо левой и заводя ее за спину, удерживая  ноги
Егора своими и с силой закручивая его торс влево, Егор ответил  "гирей",  то
есть подогнул ноги, падая вниз, и тут же, выскальзывая  из  захвата,  ударил
поднимающимися вверх кулаками по ушам противника.
   Рамазан отшатнулся, невольно поднимая  локти  для  защиты  верхней  части
груди  и  горла:  обычно  после  удара  по  ушам   последователи   восточных
единоборств применяли прямые  удары  в  открывшееся  "пространство  верхнего
пояса", но Крутов был воспитан по системе барса и  ударил  "двойным  топором
дровосека" - ребрами ладоней сверху вниз по почкам кавказца,  заставляя  его
защищаться по длине, то есть комбинацией блоков, уклонов и отходов.
   Понимая,  что  проигрывает  Крутову  в  скорости  мышления  и  проведения
приемов,  он  сориентировался  и  начал   третий,   судорожный   этап   боя,
"технический", с использованием того арсенала, который он носил с собой.
   Сначала он метнул в Крутова  нож,  а  когда  Егор  отбил  его  неуловимым
движением автомата, - искусству отбивания летящих сюрикэнов -  тотоку  хиеси
его научил еще Мстислав Калинович, - Рамазан ласточкой  нырнул  на  пол,  за
своим пистолетом, одновременно ухитрившись достать из ножной кобуры еще один
пистолет - "глок-27" из так называемой  "карманной"  серии.  Но  ему,  чтобы
проделать этот трюк и начать стрельбу, требовалось выполнить четыре движения
за полсекунды, Крутову же достаточно было нажать курок  автомата,  висевшего
на левом плече. Но стрелять он не стал  -  метнул  дентайр.  Для  этого  ему
понадобилось всего две десятых секунды.
   Федотовский кинжал вошел в ухо Рамазану по  самую  рукоять  и  отбил  ему
всякую охоту воевать и двигаться. Выстрелить кавказец так и не успел.
   В гостиной Мокшина наступила пугливая тишина. Белый, как полотно,  хозяин
и его высокий гость молча смотрели на труп  коллеги,  под  головой  которого
расплылась небольшая лужица крови. Тихий щебет мобильного телефона прозвучал
как взрыв  гранаты,  заставив  всех  вздрогнуть.  Крутов  шевельнул  стволом
автомата.
   - Отвечай.
   Мокшин, сглотнув слюну, трясущейся рукой (да, не герой ты у нас, господин
мэр, только на вид кажешься героем, и то лишь когда тебя прикрывает кодла  в
пятнадцать человек) взял трубку телефона.
   - Я слушаю... да... н-нет, все в порядке, Рамазан... развлекается... нет,
не надо, ждите. - Он выключил  телефон  и  посмотрел  на  Крутова  собачьими
глазами.
   - А теперь делай то, что я тебе сказал, - тихо проговорил Егор. - Еще раз
попытаешься зайти мне в спину - убью!
   - Георгий... - начал было полковник милиции, на которого  победа  Крутова
тоже оказала впечатление, и умолк, заметив его жест.
   Мокшин помог своим телохранителям прийти в себя и  повел  их,  ничего  не
соображавших, за собой. Дверь за ними закрылась. Надежды на него было  мало,
вряд ли он собирался ехать в Жуковку спасать Елизавету, но Егор был  уверен,
что в ближайшие полчаса никаких решительных действий от него можно не ждать.
Мэр Брянска оказался достаточно впечатлительным человеком.
   - Теперь разберемся с тобой, - сказал  Крутов,  присаживаясь  на  краешек
стола напротив полковника. Потрогал щеку под глазом, озабоченно посмотрел на
окровавленные пальцы, достал платок. - Фамилия, должность.
   - Я не обязан...  -  угрюмо  бросил  строптивый  милиционер,  поглядел  в
ледяные глаза Крутова и поежился.
   - Фамилия, должность? - повторил тот.
   - Свирь, начальник горУВД.
   - В хорошую же ты компанию влип, начальник Свирь.  Ты  хоть  знаешь,  чем
занимается твой друг Жора Мокшин?
   - Он мэр...
   - Да какой он мэр, - поморщился Егор, - гангстер!  О  Российском  Легионе
что-нибудь слышал?
   Взгляд исподлобья, с проблеском недоумения.
   - Что за Легион?
   - Значит, не слышал. Видишь, как они тебя не уважают?  Держат  за  пешку,
чтобы подставить в любой момент, да денежками наверное снабжают регулярно...
чтобы не слышал того,  что  слушать  не  положено.  Впрочем,  скоро  у  тебя
спросят, что ты делал в компании с Мокшиным и Дубневичем. Ты мне в  общем-то
не нужен, ответь только на пару вопросов. Кто это? -  Егор  кивнул  на  тело
Рамазана.
   - Какое это имеет значение?
   -  Никакого.  -  Крутов  остался  спокоен.  -  Но  если  ты,  проститутка
милицейская, будешь и дальше отвечать в том же духе, я тебя евнухом  сделаю!
Кто этот человек?
   Полковник Свирь понял, что собеседник не шутит. Сказал нехотя:
   - Рамазан Рахимов, эксперт... из спецподразделения РУОП...
   - Уж не эксперт ли "по зачистке"? Слишком  хорошо  для  руоповца  владеет
рукопашкой. Как он оказался в вашей компании? Он тебе подчиняется?
   -  В  особых  случаях...  когда  требуется  обезвредить  особо   опасного
преступника...
   - Каким мэр представил меня, так?
   Свирь дернул щекой, отвернулся.
   Крутов глянул на часы, подошел  к  телу  эксперта  РУОП  и  проверил  его
карманы.  У  Рамазана  оказалось  не  одно,  а  целых  два  удостоверения  с
вытисненными  золотом  двуглавыми  орлами.  Одно  -  капитана  регионального
управления  по  борьбе  с  организованной  преступностью,  второе  -  майора
какого-то спецподразделения, прячущегося под аббревиатурой РЛ СОЛООС.
   Хмыкнув, Крутов перечитал удостоверение, сунул под нос начальнику УВД.
   - Расшифровывай.
   Тот прочитал, в недоумении пожал плечами.
   - Я такой организации не знаю.
   - Зато я знаю, вернее, догадываюсь, - вздохнул Егор, пряча платок:  кровь
из раны на щеке перестала течь.  -  Расшифровать  эту  мудреную  дурь  можно
примерно так: Российский  Легион,  спецотдел  по  ликвидации  особо  опасных
свидетелей. Вставай, полковник, оторви недвижимость от стула. Иди вперед.
   - Куда?
   - Спустимся к машине, во избежание соблазнов застрелить меня "при попытке
к бегству".
   - Тебя все равно поймают.
   - Это еще бабушка надвое сказала. -  Егор  уткнул  ствол  автомата  между
лопаток начальника милиции и повел его  из  квартиры  на  улицу.  -  Кстати,
полковник, а почему ты не взял своих ребят, из ОМОНа или СОБРа? Уверен,  они
подготовлены лучше мальчиков мэра.
   Свирь, низкорослый, плотный, косолапый, засопел, но не ответил.
   Крутов толкнул его стволом автомата.
   - Заснул?
   - Не велели... - через силу буркнул полковник. Шея его налилась кровью.
   - Верю, зачем поднимать лишний шум? Кто велел-то? Жорка?
   - Георгий Владиславович.
   - Спасибо, что послушался. С собровцами мне пришлось бы воевать всерьез.
   Во дворе машин Мокшина с "братвой" не оказалось, мэр все-таки  ослушаться
своего врага не посмел. А может быть, сделал вид, что подчинился приказу,  а
сам решил отсидеться где-нибудь в сторонке. Не обнаружил Егор и оставленного
прикрытия  в  виде  наблюдателей  и  снайперов  на  крышах  соседних  домов.
Помощники у Георгия Владиславовича опыта операций по захвату  профессионалов
спец-служб не имели. Тем не менее Крутов усадил  начальника  УВД  Брянска  в
"ниву", не обращая внимания на увеличившийся поток пешеходов, и выехал с ним
за город по московской трассе. Сказал, высаживая полковника в лесу:
   - Не говори никому, что случилось, даже  прямому  начальству  в  области,
иначе к тебе придет другой Рамазан и уберет, как свидетеля. Если ты умный  -
попробуй выяснить, что такое Российский Легион, только тихо, без помощников,
самостоятельно, и сообщи в Москву. Есть, к кому обратиться в случае чего?
   - Найду.
   - Тогда бывай здоров. - Крутов закрыл  дверцу  и  погнал  "ниву"  дальше,
оставив растерянного полковника на дороге, но  как  только  тот  скрылся  за
поворотом дороги, развернул машину и проселочной дорогой выехал  на  трассу,
поворачивая к городу. У него еще оставалось время на  то,  чтобы  заехать  в
офис Брянского филиала Ордена чести и справиться у  его  магистра  о  судьбе
Федотова.  Заодно  Егор  надеялся  поменять  вид   транспорта,   на   "ниве"
передвигаться становилось опасно.
   В начале одиннадцатого он зашел в  здание  областной  администрации,  где
располагался Орден чести, побалагурил с  миловидной  секретаршей  магистраа,
которая ничего о Федотове не слышала, и  дождался  самого  магистра.  Однако
Дмитрий Евстафиевич Кумок  тоже  ничего  не  слышал  о  разгроме  Жуковского
отделения Ордена и скорее всего резидентом военной контрразведки не был,  уж
слишком открыто выражал свои эмоции. Оставив  его  в  горестном  недоумении,
Крутов с тяжелым сердцем сел в "ниву" и снова выехал из Брянска, но  уже  не
по московской дороге, а в сторону  Рославля.  Оставил  машину  за  посадкой,
проголосовал, и через час неразговорчивый старикан на старой "волге" высадил
его на окраине поселка под названием Сельцо.
   До встречи десанта "Витязя" оставалось еще два с половиной часа.

ЖУКОВСКИЕ ЛЕСА

ДЖЕХАНГИР

   Несмотря на пятьдесят пять лет занятий кунгфу, а  впервые  привел  его  в
додзе <Додзе - "место, где  постигают  Путь",  тренировочный  зал.>  отец  в
трехлетнем возрасте, Мстислав Калинович не стал ни  последователем  какой-то
определенной философской школы типа Дао, ни адептом боевых традиций  предков
- русских и монголов, кровь которых текла в его жилах, ни духовным  учителем
десятков молодых воинов, хотя ему и случалось их учить. Не стал он и духовно
богатым человеком, несмотря на свой  опыт  общения  со  многими  выдающимися
Мастерами единоборств и мудрецами, такими как Морихэй Уэсиба или Шри Чинмой.
Во всяком случае он не испытывал угрызений  совести,  если  ему  приходилось
кого-то обманывать, - всегда с благими намерениями, - или  предавать  -  это
называлось "сменой позиций".
   "Позиции" он менял, надо отдать ему должное, не часто, всего три  раза  в
жизни. Впервые это произошло в тясяча девятьсот шестидесятом году, когда  он
отбил девушку у своего друга. Второй раз Мстислав Калинович "сменил позицию"
двадцатью  годами  позже,   в   восьмидесятом,   поделившись   секретами   с
американцами во Вьетнаме, где он работал офицероминструктором: его  взяли  в
плен и, чтобы выжить, Джехангир выдал координаты нескольких советских баз.
   КГБ естественно об этом не узнал.
   Третий "обмен" произошел сравнительно  недавно,  два  года  назад,  когда
вербовщики РВС предложили  ему  поделиться  знаниями  о  методах  тренировки
диверсантов  и  разведчиков  в  спецподразделениях  ГРУ.  Чтобы  стать   над
обстоятельствами и получить чин генерала Российского Легиона он пошел  и  на
это, не видя в поступке ничего предосудительного:  в  этом  государстве  все
продавалось  и  покупалось  во  все  времена,  а  тем   более   во   времена
строительства коммунизма, например, диплом  об  окончании  юрфака  МГУ.  Как
говорилось: что нельзя купить за деньги, можно купить за большие  деньги,  в
том числе славу, честь и жизнь. А торговаться Джехангир умел, видя  в  людях
то же неуемное желание власти, что жило и внутри него. Люди  для  него  были
разными не из-за несходства характеров, вкусов  и  темперамента,  а  в  силу
разного запаса властолюбия, поэтому он делил их  на  "сильных"  -  тех,  кто
ставил цель и добивался ее, на "питающихся" - то есть способных  отобрать  у
ближнего кусок хлеба, и на "траву" - всех остальных, мнением  которых  можно
было пренебречь. И не только мнением, но и жизнью. Каково же было  удивление
Мстислава Калиновича, когда тот,  кого  он  считал  своим  последователем  и
соратником,  умеющим  выслушать,  успокоить  и  дать  дельный  совет,  вдруг
возразил ему:
   - И все же ты меня не убедил, Мстислав...
   Джехангир споткнулся, как  остановленный  на  скаку  конь,  посмотрел  на
Тимергалина, разглядывающего проступившие в быстро темнеющем небе звезды.
   Шел одиннадцатый час ночи, они гуляли по неосвещенной территории научного
городка "Объекта No2" и беседовали о смысле  жизни,  о  целях  Реввоенсовета
вообще и  Российского  Легиона  в  частности,  вернее,  говорил  в  основном
Джехангир, Умар Гасанович слушал. И вдруг сказал:
   - Все же ты меня  не  убедил,  Мстислав...  Построение  "коммунистической
монархии" такая  же  утопия,  как  и  построение  "полного  коммунизма".  Вы
построите Империю, которая снова рухнет.
   - Но если Россия не будет Империей, ее не будет вообще!  -  не  сдержался
Мстислав Калинович. - Придет иной народ, иная  культура,  может  быть,  иная
раса или этнос, и исполнит миссию, которую геополитика  возложила  на  плечи
народа. И это требование не идеологии, а русского пространства! Мы  выживем,
если только станем Империей!
   - Возможно, ты прав... - Тимергалин продолжал  смотреть  в  небо.  -  Да,
наверное прав, и все же печешься ты не о сохранении культуры и уж точно не о
судьбе русского народа, а о чем-то другом... хотя я тебе не оппонент. Я тебя
внимательно выслушал и понял, что ты не  мне  пытаешься  доказать  свою  или
чужую правоту, а самому себе, и  до  сих  пор  сомневаешься,  правильную  ли
позицию выбрал. Так?
   Джехангир увидел отразившиеся в темных глазах  Умара  Гасановича  звезды,
превратившие его в пришельца, сдержал крепкое словцо. Тимергалин великолепно
разбирался в психологии людей и читал душу Джехангира свободно, будто книгу.
В последнее время  Мстислав  Калинович  действительно  начал  сомневаться  в
правильности последней "смены позиции", смутно ощущая угрозу,  исходящую  от
РВС. Машина, называемая  Проектом,  детище  Реввоенсовета,  набирала  ход  и
грозила подмять под себя  любого,  кто  осмелился  бы  встать  на  ее  пути,
независимо от ранга,  звания,  должности  и  качеств  личности.  Любой,  кто
попытался  бы  самоустраниться  от  этого  процесса,   самовольно   изменить
какой-либо параметр Проекта, просто ошибиться, наконец, был  бы  безжалостно
раздавлен. А Джехангир всегда предпочитал быть свободным в выборе цели, а не
слепо повиноваться приказу.
   Себе он мог в этом признаться, приятелюэкстрасенсу и магу - нет, хотя тот
наверное знал о нем всю правду.
   - Просто мы выходим на иной уровень реализации Проекта, - сказал Мстислав
Калинович, - и я отчего-то нервничаю.
   - Хочешь прогноз?
   - Хочу... впрочем, нет. Поговорим об этом дома, в Москве. Как ты думаешь,
Дубневичу удастся удержать ситуацию под контролем?
   - Нет, - ответил Тимергалин тихо. - Он торопится и делает ошибки.
   - Что ж, увидим. Похоже, я вовремя вызвал бригадира по "зачистке".
   - Я его знаю?
   - Рамазан Рахимов, бывший "рэкс" <Рэкс - разведчик экстра класса  (жаргон
спецслужб).> ГРУ. Он как-то приходил ко мне в твоем присутствии.
   - Помню. Он боец, но слишком самоуверен.
   - Главное, что он знает дело. Утром вызову его сюда, пусть приценится.
   - Не жаль гробить такой  мощный  исследовательский  центр?  Оборудование,
кадры? Образцы продукции?
   - "ЗГ" никто уничтожать не собирается, хотя все  эти  "зомби-генераторы",
"глушаки" и "болевики" - мелочь, вчерашний день. Самое страшное психотронное
оружие на сегодняшний день - телевизор. - Джехангир издал короткий смешок. -
И мы это оружие успешно применяем. Но  Директор  обещает  в  скором  времени
создать систему псиуправления, опирающуюся  на  компьютерные  сети,  системы
связи и телевидение вместе взятые. Вот тогда мы и заговорим в полный голос.
   - Есть объекты, подчинить которые невозможно даже  с  помощью  глобальных
психотронных систем.
   - Это какие же?
   - Природные психотронные генераторы - эгрегоры.
   -  Эгрегоры  -  всего  лишь  коллективное  бессознательное  групп  людей,
выбирающее лидера, так вот мы этих лидеров либо подчиним, либо уничтожим,  а
остальное, как говорится, дело техники.
   - Ну хорошо, допустим, вы достигнете цели, сделаете революцию,  подчините
правительство, президента, станете  контролировать  всю  страну,  а  дальше?
Начнете воевать с лидерами других стран, переделывать  мир,  расширять  "рус
ское пространство"?
   Джехангир нахмурился: ему не понравился не сам вопрос, а  тон,  каким  он
был задан.
   - Нет, войны не будет,  дорогой  Умар.  Коллеги  в  других  странах  тоже
работают над проблемой глобального управления обществом и близки  к  решению
задачи. Мы контактируем с ними.
   Тимергалин  наконец  оторвался  от  созерцания  звезд,  и  они  не  спеша
двинулись по асфальтовой дорожке вокруг  центрального  корпуса  лаборатории,
сопровождаемые внимательным оком скрытой телекамеры.
   - Значит, я был прав, вами движет не желание сохранить уникальную русскую
культуру, а примитивная жажда власти. И как же вы ее поделите?
   Джехангир  почувствовал  в  словах  друга  насмешку,  но   не   обиделся,
проговорил с легкой улыбкой:
   - А вот этого я и сам  не  знаю.  Главное  сейчас  -  выстроить  пирамиду
власти, остальное потом.
   Тимергалин молча покачал  головой,  не  желая  возражать  вслух.  Он  был
уверен, что руководители Проекта  эту  проблему  давно  решили,  распределив
властные функции между теми, кто претендовал на определенные посты в будущей
постреволюционной структуре. Но зная человеческую  природу,  Умар  Гасанович
сомневался, что исполнителям Проекта, даже таким основным, как  Джехангир  и
председатель РВС, предполагались места у трона "фараона", того, кто окажется
на вершине пирамиды.
   В  кармане  Джехангира  свистнула  рация.  Из  Жуковки  звонил   командир
оперативной группы, которую он взял с  собой.  Мстислав  Калинович  выслушал
сообщение, глянул на часы.
   - Дубневич вычислил агента контрразведки, но живым взять не смог.
   - Почему он не известил тебя о проведении операции?
   - Захотел отличиться. Чует, что я ему не доверяю. Ты намекал о  том,  что
знаешь будущие события. Давай свой прогноз.
   -  У  вас  объявился  какой-то  очень  серьезный  противник.  Он   жаждет
уничтожить "Объект No2" и готовит набег.
   Джехангир остановился.
   - Неужели Крутов? Но ему не на кого рассчитывать, он остался один.
   -  Не  знаю.  Угроза   вырисовывается   достаточно   рельефно,   я   вижу
определенного цвета "поток внимания", а кто окажется ее реализатором...
   -  Понял.  Что  ж,  это  может  быть  и  Крутов,   и   резидент   военной
контрразведки, переигравший Дубневича. Придется ускорить "зачистку".
   Мстислав Калинович поднес к губам брусок рации.
   - Мелещенко, свяжитесь с Рахимовым. Он и его люди должны  быть  здесь  не
позднее завтрашнего полудня.
   - Я бы посоветовал другое, - сказал  бесстрастно  Умар  Гасанович.  -  Не
мешать Крутову или тому, кто задумал посетить объект. Пусть они начнут...  а
потом твои люди довершат начатое и уберут исполни