спасти ее может только сам Витязь. Если же  ему  не  разрешат  предпринимать
самостоятельные шаги для ее освобождения, он имеет право уйти из  Катарсиса.
Лиза ему дороже любых философий и идеалов...
   Зазвонил телефон, перебивая торопливо бегущие мысли Егора. Он  вздрогнул,
гипнотизируя взглядом черный брусок аппарата, поднял трубку.
   - Кречет, уходите из деревни, - раздался голос  начальника  "семерки".  -
Через полчаса у вас  будет  местный  ОМОН,  вас  опознали  свидетели  смерти
Георгия Мокшина.
   - Откуда вы...
   - В Рославле вас будут ждать ваши друзья,  -  перебил  Егора  Фоменко.  -
Федотов и Корнеев. В два часа дня вы должны быть вместе с ними в Калуге.
   - Но как же... Лиза...
   - Ваша жена у конунга. Мы делаем все, чтобы ее освободить.
   - Но я сам могу...
   Голос Фоменко стал металлическим:
   - Если понадобится ваша помощь,  мы  вас  подключим  к  трафику.  Уходите
немедленно, не осложняйте положение ни себе, ни нам.
   Связь прекратилась.
   Егор скрипнул зубами, постоял в ступоре, размышляя о своем решении  ехать
в Москву, очнулся и побежал переодеваться. Через пять  минут  он  выехал  со
двора и направил джип по дороге в сторону Стари. Уже въезжая в лес,  услышал
гул моторов - к Ковалям со стороны Фошни на трех машинах мчался отряд ОМОНа.
Фоменко не преувеличивал опасности, приказывая Крутову убираться из деревни,
начальник службы реализации  графиков  точно  знал  обстановку  в  Жуковском
районе, хотя сам находился в тысяче километров отсюда.
   Егор миновал "малую" Старь, свернул  налево,  через  Любегощь,  Косилово,
Вороново и Дубровку выехал на Смоленское шоссе и погнал машину  к  Рославлю.
Никто  его  не  преследовал.  Жуковская   милиция   действовала   достаточно
оперативно  и  правильно,   перекрыв   наиболее   вероятные   пути   бегства
подозреваемого,   но   над   джипом   Крутова   бесшумно   рассекал   воздух
серебристоголовый сокол, охраняя хозяина, и его машину  не  увидел  ни  один
пост дорожно-патрульной службы. В половине восьмого Кругов был  в  Рославле,
чувствуя странный подъем сил, хотя не спал практически всю ночь.
   Искать Ираклия и Сергея Корнеева не пришлось.
   На въезде в город возле дорожного кафе Кругов увидел  белый  "Судзуки"  и
свернул к заведению, не сомневаясь в правильности решения.
   Ираклий и Сергей сидели за столиком в углу небольшого  помещения  кафе  и
завтракали. Судя  по  всему,  они  расположились  здесь  недавно,  не  более
получаса назад. В другое время такая точная временная стыковка показалась бы
Егору удивительной, теперь же он просто почувствовал удовлетворение.
   За двумя соседними столиками завтракали еще четверо мужчин: двое  молодых
монахов с аккуратными бородками, средних лет угрюмоватого  вида  абориген  и
атлетического сложения парень -  косая  сажень  в  плечах,  русая  шевелюра,
голубые глаза, румянец во всю щеку. Егор понял, что это  команды  Ираклия  и
Корнеева.
   Подошел, поздоровался с друзьями за руку, сел рядом и заказал кофе.
   - Плохо выглядишь,  Лукич,  -  озабоченно  сказал  Корнеев,  бородатый  и
усатый, как и его подчиненные "монахи-спецназовцы". - Не переживай, вызволим
мы твою жену. Все будет в порядке.
   Крутов покосился на молча допивающего чай Ираклия.
   - Как добрался? - спросил тот.
   - Нормально.
   - В Рославле на  центральных  площадях  устанавливают  телекамеры.  СТОКК
добралась и сюда.
   - Я слышал,  в  Думе  готовится  законопроект,  запрещающий  деятельность
СТОКК, - вставил Корнеев. Ираклий прищурился.
   - Ты вхож в Думу?
   - Не я, - ухмыльнулся в бороду Сергей. - Но разведка у  нас  работает  не
хуже, чем ваша. Лукич, почему нас  тормознули  здесь,  в  Рославле?  Сначала
Мария сказала, чтобы мы летели к  тебе  в  Ковали,  как  на  крыльях,  потом
Ираклию позвонили и велели ждать в Рославле.
   - Мы нашумели в Жуковке, - нехотя ответил Егор.
   - Кто это - мы? - поинтересовался Ираклий.
   - Я и Георгий. Я психанул, он меня поддержал и... в общем,  в  результате
умер Жора Мокшин, а начальник СТОКК оказался в наших руках.
   - Мережковский в  ваших  руках?  -  с  недоверием  посмотрел  на  Крутова
Федотов.
   - Георгий повез его в Москву. Точнее, в Юрьев.
   -  Вот  это  здорово!  -  восхитился  Корнеев.  -  Как  вам  удалось  его
захватить?
   Где?
   - В жуковском храме Лотоса. Искали  Лизу...  а  он  в  этот  момент  туда
приехал.
   - Расскажи.
   - Позже. Позавтракали? Тогда в путь.
   - Куда?
   - В Калугу.
   - Зачем?
   Крутов встал, чувствуя на себе испытывающий взгляд Ираклия.
   - Инструкции получим в Калуге. В два часа дня нас там встретят.
   - Что ж, поехали, - поднялся Федотов. - Как там в песне  поется?  Друг  в
беде не бросит, лишнего не спросит...
   Кругов понял, что Ираклий не хочет подчиняться ему, считая себя человеком
того же уровня, но вынужден это делать под давлением обстоятельств.  Или  по
просьбе Марии.
   В начале девятого они выехали из Рославля к Москве и в  половине  второго
остановились на окраине Калуги, в районе комбайнового завода, где  их  ждала
на вишневой "Ладе" Мария. Егора она поцеловала  в  щеку  (Ираклий  при  этом
нахмурился и отвернулся), с ОСтальными поздоровалась за руку.  Заметив  жест
Федотова, едва заметно улыбнулась.
   - Где Лиза, не знаешь? - спросил Кругов, снедаемый нетерпением, когда она
заняла место водителя.
   - У Авогеина несколько дач, - ответила ведунья. - Все  они,  естественно,
находятся  под  прикрытием  "непрогляда"  -  особого   защитного   заклятия.
Вероятнее всего, Елизавета находится в Подмосковье, ее ищут и скоро найдут.
   - Мне надо туда...
   - Когда найдут, тогда и поедешь. Если  же  у  тебя  не  хватает  терпения
ждать, то лучше...
   - Извини, я нервничаю... Зачем нас вызвали в Калугу?
   - Жизнь продолжается, Егор Лукич,  независимо  от  наших  настроений.  Ты
человек Катарсиса и должен работать, что бы ни случилось. Завтра под Калугой
на хуторе Гамаюнщина состоится славянский праздник День Земли,  силы  Сатаны
попытаются его сорвать, и нашей команде поручено разрушить планы сатанистов.
   После этого мы поедем в Москву. Вопросы еще есть?
   - Трафик по защите праздника уже разработан?
   - Сейчас мы  едем  на  место,  а  вечером  получим  подробные  инструкции
Замысла.
   Мария посмотрела мимо Егора. Он оглянулся. Ираклий, наблюдавший  за  ними
из окна своей машины, отвернулся.
   - Полковник изменился, -  тихо  сказал  Крутов.  -  Раньше  он  не  терял
душевного равновесия.
   - Он просто ревнует, - усмехнулась Мария. - Это пройдет.
   Она тронула машину с места, оставляя  Крутова  гадать,  что  означали  ее
последние слова.
   Мужчины расселись по  машинам,  и  вскоре  кортеж  выехал  из  Калуги  на
проселочную дорогу, ведущую к хутору Гамаюнщина.
   Праздник Земли начался еще вечером девятого мая с Совета старейшин  Союза
Славянских общин, состоявшегося на капище Перуна возле хутора Гамаюнщина.
   Капище представляло собой скалу из  песчаника,  расположенную  на  берегу
речки Любуши, на которой  с  доледникового  периода  сохранились  реликтовые
растения - мох шистостега  и  папоротник-многоножка.  На  вершине  скалы,  а
точнее холма (скала за тысячи лет оплыла, вросла в землю),  стоял  культовый
камень,  напоминающий  сгорбленного  старика  с  насупленными  бровями.  При
советской власти  здесь  поработали  археологи,  провели  раскопки  и  нашли
остатки городища первого века нашей эры, а находка железного шлака показала,
что славянские предки умели  выплавлять  и  обрабатывать  железо.  Культовый
камень, по легендам - изображение  Перуна,  был  обработан  именно  железным
инструментом, хотя большинство деталей  и  резьба  за  две  тысячи  лет  его
существования стерлись.
   Вокруг "статуи Перуна" лежали еще двенадцать камней, также обработанных и
похожих на сидящие оплывшие туши моржей. Возможно, когда-то это  были  идолы
славянских богов. Кроме того, тридцать  шесть  каменных  столбов  образовали
своеобразную каменную аллею, ведущую с холма вниз, к реке.
   Имела Перун-скала и  подземные  коридоры,  образующие  сложный  лабиринт,
который вел в глубь земли. Высота коридоров достигала двух  метров,  и  были
они достаточно широки, чтобы по ним можно было  ходить,  но  еще  никому  из
исследователей или жителей окрестных деревень не удавалось  пройти  лабиринт
до конца. Причиной тому был  не  ядовитый  газ,  якобы  заполнявший  глубины
подземелья,  а  страх,   вызываемый   древним   заклятием   "недоступности",
наложенным скорее всего хранителями  древней  Веры.  Самой  же  удивительной
деталью лабиринта были не каменные лавки, не  ступени  и  даже  не  каменное
изваяние "монаха", а  выдавленные  в  камне  следы  босых  ног.  Впечатление
складывалось такое, что сотни или тысячи лет назад  ступени  коридоров  были
мягкими и застыли только после того, как по ним прошел босоногий ребенок.
   В  обычные  дни  капище  посещалось  редко.  Располагалось  оно  в   семи
километрах от хутора Гамаюнщина, в урочище, и проехать к нему на  каком-либо
виде транспорта через болота и  лесную  чащобу  было  невозможно.  Однако  в
праздники, такие, как Ярило вешний, День  Земли,  Купало,  Перунов  День,  к
скале собиралось множество народа,  полюбоваться  на  торжественные  обряды,
хороводы, игрища и соревнования мастеров славянской борьбы.
   В День Земли славяне еще тысячу лет назад  праздновали  "именины"  Земли,
теперь этот праздник был возрожден и отмечался ежегодно. В этот день  нельзя
производить никаких земляных работ, нельзя  пахать,  боронить  и  втыкать  в
землю  колья,  так  как  Земля  отдыхает.  На  зачине  праздника  обычно  во
вспаханную загодя борозду кладут зерно и льют квас или пиво, приговаривая  и
став лицом на восток:
   - Мать-сыраземля! Уйми ты всякую гадину нечистую от приворота, оборота  и
лихого дела. Повернувшись на запад, продолжают:
   - Мать-сыраземля! Поглоти ты нечистую силу в  бездны  кипучия,  во  смолы
горючия.
   Обратившись к полудню, произносят:
   - Мать-сыраземля! Утоли ты все ветры полуденные со ненастью,  уйми  пески
сыпучие со метелью. На полночь обращаются:
   - Мать-сыраземля! Уйми ты ветры полуночные  с  тучами,  сдержи  морозы  с
метелямиПосле каждого обращения льют  пиво  в  борозду,  а  затем  разбивают
кувшин,  в  котором  оно  было  принесено.  Когда-то  в  старину,   согласно
преданиям,  был  и  другой  обычай  с  бороздой  и  зерном,  после  которого
появлялись на свет дети, но с тех пор нравы изменились, и  обычай  возрожден
не был.
   После заклятий "жрецы" праздника раскапывают землю пальцами  и  гадают  о
будущем по приметам, шепча:
   - Мать-сыраземля, скажи да всю правду доложи, мне будущее покажи...
   Воины же в  древних  доспехах  (большинство  доспехов  сковано  кузнецами
Союза), отложив оружие и водрузив на голову кусок дерна, обязуются  защищать
мать-сыруземлю от ворогов.
   Затем освященную горсть земли собирают в мешочки и хранят как обереги.
   Достался такой оберег  и  Крутову,  на  которого  была  возложена  охрана
старейшин славянского Схода. Остальные члены  группы  занимали  каждый  свое
место, отведенное ему схемой графика.
   Приготовления к срыву праздника стали заметны уже сразу после его  начала
в десять часов утра. Среди  пяти  сотен  прибывших  на  капище  людей  стали
появляться суровые молодые монахи в черных рясах, с  подбритыми  висками,  с
эмблемами Лотоса на груди, а также бандитского вида юнцы в  коже,  увешанные
цепями и бляхами, которые сразу стали задирать парней, .толкать  и  обнимать
девушек, с гиканьем носиться друг за другом, сшибая при этом с  ног  пожилых
людей и сваливая палатки торговцев всякой всячиной.  Их  удалось  остановить
сравнительно быстро: парни Ираклия  и  он  сам  просто  похватали  хулиганов
одного за другим и переправили на ту сторону реки, пригрозив переломать  все
кости, если они снова примутся за старое.
   Таким образом  был  нейтрализован  передовой  "развед-отряд"  сатанистов,
состоящий из рекрутированных по местным городкам бандитствующих  подростков.
Но операция по срыву праздника, разработанная в московских кабинетах  АНБ  и
СТОКК, продолжалась, и в действие вступили более серьезные силы.
   Молодые бритоголовые монахи начали стягиваться к Перун-скале, оцепили  ее
с трех сторон, не подпуская к каменной аллее ни старейшин, ни  "жрецов",  ни
зрителей обряда, а двое из них взобрались на вершину холма  и  на  глазах  у
ахнувшей толпы сбросили вниз один  из  двенадцати  каменных  идолов.  Однако
закончить "работу" не успели. На холме появилась еще  одна  пара  монахов  -
"спецназовцы" Корнеева - и быстро утихомирила разрушителей капища.  А  когда
остальные монахи Черного Лотоса кинулись было по склону холма  вверх,  чтобы
помочь  своим  "братьям",  навстречу  им  вышли  Ираклий  и  его  помощники,
настроенные  с  угрюмой  решимостью  прекратить   безобразие,   и   "братья"
отступили. Никто из празднично  настроенных  людей,  участников  торжеств  и
зрителей, не успел как следует вникнуть  в  происходящее,  а  многие  вообще
посчитали этот случай за номер программы.
   Камень подняли и уложили на  прежнее  место,  порядок  был  восстановлен,
смутьяны  изгнаны,  и  действие  продолжалось.  Правда,  сатанистов  это  не
остановило, они продолжали выполнять возложенную на них миссию,  за  которую
им обещали хорошо заплатить. Следующий этап их плана предполагал организацию
нападения  на  старейшин  Схода,  выглядевшую  со  стороны  как  "несчастный
случай".
   Кругов и Мария, игравшие роль увлеченных зрителей, находились  неподалеку
от главных действующих лиц обряда и устроителей праздника и видели всех, кто
маскировался под таких  же  "увлеченных  представлением"  людей.  Они  сразу
вычислили двух подозрительных  мужчин,  одетых,  несмотря  на  не  по-майски
жаркий день, в плащи и придвигавшихся к группе старейшин все ближе и ближе.
   Уже начался зачин,  "жрец"  -  высокий  седой  старик,  глава  Смоленской
общины, в центре очерченного круга нараспев выговаривал слова заклинания:
   "Мать-сыраземля! Уйми ты..." Люди, обступившие  круг,  охраняемый  редкой
цепочкой  воинов  в  доспехах,  молча  внимали.   В   урочище   установилась
торжественная тишина, нарушаемая лишь голосом "жреца" и птичьим пением.
   Крутов, находясь в состоянии живы, хорошо видел и  слышал,  что  делается
вокруг капища и под холмом, где происходили главные события,  но  предвидеть
развития этих событий не мог и нервничал.
   - Чего они добиваются? - шепнул он Марии,  стоявшей  рядом  с  выражением
зачарованности на лице. - Неужели начнут стрелять?
   - Разделимся, - ответила почти неслышно  Мария.  -  Ты  бери  первого,  в
кепке, я возьму второго.
   Они двинулись сквозь толпу к  мужчинам  в  плащах,  выбравшимся  на  край
поляны, в центре которой была  проложена  борозда.  Егор  подошел  к  своему
"клиенту" в  кепке,  плотному,  светловолосому,  державшему  правую  руку  в
кармане плаща, дотронулся до его плеча:
   - Уважаемый, документик какой-нибудь у тебя имеется?
   "Плащ" дернулся, обернулся, затравленно  зыркнул  по  сторонам  и  сделал
недоуменное лицо:
   - Какой документик? Я на праздник пришел, как все. Стою себе и смотрю.  А
вы кто такой?
   - Я местный сторож. Давайте-ка отойдем  в  стороночку,  чтобы  не  мешать
людям.
   - Никуда я с вами не пойду, я мирно стою и  никому  не  мешаю,  и  вообще
сейчас милицию позову!
   - Я и есть милиция, ласково продолжал Егор. - И не прикидывайся  ветошью,
- вспомнил он выражение Панкрата. - Выходи отсюда и побыстрей!
   Мужчина в кепке, лет тридцати семи - сорока, попятился, глаза  его  стали
светлеть, в них появился злобный блеск, и Кругов  понял,  что  он  вооружен.
Пора было от уговоров переходить к делу. Ударил, целя в горло - на  всплеске
ненависти (вспомнился дед Осип, убитый ударом в горло), и подхватил падающее
тело. Никто из обступавших их со всех сторон людей удара не заметил.
   - Помогите, - попросил Егор, - человеку плохо. Надо отнести его в тень.
   Двое парней с готовностью подхватили потерявшего сознание боевика в кепке
за ноги и вынесли вместе с Круговым из толпы к березкам на опушке леса.
   - Здесь врач есть, - сказал один из них. - Могу позвать.
   - Не надо, - качнул головой Егор. - Я сам врач. Это мой приятель,  сомлел
от жары. Я ему говорил одеться полегче, а он не послушал. На ветерке  быстро
придет в себя.
   Добровольные помощники ушли. Крутов расстегнул на мужчине плащ,  залез  в
карман и обнаружил в одном из них пистолет. Вытащил и присвистнул про себя -
это был генератор подавления воли "удав" или в просторечии "глушак".
   - Егор, помощь нужна? - заговорила рация голосом Марии.
   - Справился сам, - ответил Кругов. - Но готовились люди серьезно,  у  них
"глушаки"!
   - Иди сюда. Похоже, это еще не  все  сюрпризы.  Бандиты  хотят  испортить
празднество во что бы то ни стало.
   Егор нашел глазами  Марию  и  двинулся  сквозь  толпу  к  ней,  продолжая
фиксировать всей своей чувственной сферой малейшие  "дуновения"  угрозы,  и,
уже подходя к внутреннему кругу, где продолжалась церемония обряда,  обратил
внимание на группу молодых  женщин  в  спортивных  костюмах,  державшихся  с
некоторой скованностью и неестественным для данного момента напряжением.
   - Внимание! - передал он  в  эфир.  -  Шерше  ля  фам!  Будьте  готовы  к
нападению "амазонок" Легиона.
   - Я попробую увести отсюда этих спортсменок, - отозвалась Мария. -  Ищите
других.
   -  Мы  бьем  по  площадям,  -  прилетел  недовольный  голос  Ираклия.   -
Кого-нибудь да упустим из виду.
   - Что ты предлагаешь?
   - Здесь должен  находиться  координатор  операции,  надо  его  вычислить,
захватить и приказать дать отбой.
   - Легко сказать - вычислить,  -  скептически  хмыкнул  Корнеев.  -  Здесь
народу - что людей. Я вижу двух девиц в  спортивной  форме,  мощные  девицы,
кровь с молоком.
   - Последи за ними и гони прочь, если будут вести себя подозрительно.
   - Так мы весь народ распугаем.
   Кругов понаблюдал, как  Мария  выводит  из  толпы  присмиревшую  четверку
"амазонок", прикидывая, что делать дальше, и почувствовал  взгляд  сверху  и
странный прилив сил. Поднял голову. Высоко в небе над капищем кружил сокол.
   Догадка пришла неожиданно. Егор сосредоточился, входя в состояние веры, и
увидел мир под собой  глазами  птицы.  Люди  казались  яркими  разноцветными
муравьями на синевато-зеленом фоне, лес  внизу,  наоборот,  посветлел,  стал
золотистым, хотя были отчетливо видны каждое  дерево,  каждый  куст,  каждая
деталь пейзажа. Никогда  прежде  зрение  Крутова  не  было  столь  острым  и
объемным, как сейчас, и никогда ранее он не  ориентировался  в  пространстве
так быстро и безошибочно, легко находя любой  предмет.  Затем  его  внимание
привлекли  четыре  подозрительных,   закамуфлированных   зеленью   пятнышка,
прячущихся в лесной тени неподалеку от Перун-скалы, и Егор почувствовал, как
напряглись мышцы живота, а во рту появился кислый привкус. Люди, державшиеся
особняком, излучали злую сосредоточенную силу.
   Крутов "вылетел" из тела птицы, "вошел"  в  себя.  Горизонт  стремительно
сузился, пейзаж приобрел естественные для человеческого глаза цвета.
   - Ираклий, слева от холма еловая крепь, там прячутся четверо. Это они.
   Обойди их с тыла. Я подойду спереди, один, чтобы не спугнуть.
   - Я пошел, - коротко отозвался Федотов.
   - Мы поддержим, если что, - добавил Корнеев.
   - Будет лучше, если начну я, - вмешалась Мария. - Меня они не увидят и не
задержат. Если это действительно те, кого мы ищем, я вас позову.
   Кругов подумал и согласился:
   - Хорошо, начинай.
   Он обошел скопище людей слева, остановился у крайней палатки с  тульскими
пряниками и леденцами на  палочках.  Душевный  подъем  не  уходил,  организм
"вибрировал" в резонансе живы, и состояние  окрыленности  позволяло  Крутову
чувствовать малейшие токи природы. Тех четверых, что бросились ему в глаза с
высоты, он теперь видел в ином р