Москва

ВАЛЯГИН

   Таким обманутым в самых лучших ожиданиях Винсент Аркадьевич не чувствовал
себя давно. Потрясенный известием о провале операции  по  захвату  грэя,  он
долго не мог прийти в себя, веря и не веря в случившееся, потом  вызвал  "на
ковер" виновников провала, основных руководителей  операции:  Мережковского,
Чумакова и секретаря Совбеза Барановского, являвшегося заместителем Валягина
и главой охранной службы Проекта.
   Чумаков, суетливый и нервный, куривший одну сигарету за другой, прибыл  в
кабинет Валягина первым, благо его кабинет ректора АНБ находился здесь же, в
здании  академии  на   территории   Лесной   дачи.   Заикнувшись   о   своей
непричастности к неудаче и получив в ответ злобный  высверк  глаз  Директора
Проекта, он забился в угол кабинета и не произнес ни слова в  течение  всего
"разбора полетов", отмалчиваясь даже на вопросы Валягина. Вскоре в  кабинете
появились остальные участники операции.
   Мережковский был хмур и бледен, он  еще  не  совсем  оправился  от  удара
Витязя, пряча синяк на  лбу  под  пластырем,  и  чувствовал  себя  нехорошо.
Владимир Никонович Барановский, бривший  голову  наголо  и  носивший  взамен
бородку, казался сонно-безразличным. У него был  хищный  острый  нос,  узкие
губы, серое лицо и колоссальная  мускулатура.  Носил  он  черные  костюмы  и
рубашки без воротника, считая, видимо,  что  выражает  тем  самым  глубинную
сущность "народной моды".
   Начинал Барановский  свою  карьеру  разведчиком-нелегалом  в  Колумбии  и
Мексике, дошел  до  генерала,  работал  в  ФСБ,  курируя  научно-технические
разработки, где на него и вышли  вербовщики  Проекта.  Именно  с  их  подачи
Владимир Никонович и стал секретарем Совета безопасности, используя во благо
Проекта все возможности этого кресла. Бывший  генерал  хорошо  знал  бывшего
Директора  Проекта  Бессараба  и  был  одним   из   инициаторов   разработки
психотронных генераторов типа "пламя" и "удав".
   Идея испытать  генераторы  "на  натуре"  принадлежала  ему,  и  одним  из
"испытателей" стала жена Рохлина, известного политика  и  генерала,  убившая
мужа после обработки ее "глушаком".
   - А теперь, господа, - сказал слегка успокоившийся Валягин, не  предлагая
гостям сесть, - прошу внятно и объективно  объяснить  мне  причины  провала.
Смелее, я не кусаюсь... пока. Прошу извинить, что не предложил вам  напитки,
они вредно действуют на память.
   Гости Директора Проекта переглянулись.
   - Противник начал применять наши методы... - начал Мережковский.
   - Начнем с вас, Владимир  Никонович,  -  проигнорировал  Валягин  реплику
Архипа  Ивановича.  -  Судя   по   вашему   уверенному   виду,   вы   успели
проанализировать ситуацию.
   - Архип Иванович прав, - остался  сонно-невозмутимым  Барановский,  точно
принял перед визитом  изрядную  дозу  транквилизатора.  -  Предиктор  учится
работать  по-современному,  не  стоит  удивляться,  что  волхвы   все   чаще
вторгаются в наше информационное  пространство.  Если  бы  мы  перевербовали
Асламова раньше, раньше узнали бы и  о  Катарсисе,  и  о  его  планах,  и  о
существовании системы служб этой сверхсекретной организации.
   Лицо Винсента Аркадьевича на мгновение прояснилось.
   - Захват Витязя наша несомненная удача, разведка Легиона сработала  тогда
отлично, в чем есть и ваша заслуга, господа. Почему же  наши  подразделения,
до сих пор успешно справлявшиеся с подобного рода делами, провалили операцию
на этот раз?
   - Во-первых, Асламов не все рассказывает, что знает, - погладил блестящую
бугристую голову Барановский.  -  Либо  он  человек  исключительной  воли  и
дозирует информацию сознательно,  либо  запрограммирован  до  нас  "держать"
секреты даже при угрозе жизни. Во  всяком  случае,  ничего  существенного  о
Катарсисе он не сообщил.
   - Возможно, он и не был  допущен  к  этим  секретам,  -  глухо  пробурчал
Мережковский. - Я не отрицаю, что распространение упреждающей дезинформации,
рупором которой должен стать Асламов, является мощным оружием, но  не  верю,
что он станет детонатором разрушения всей системы Сопротивления.  Для  этого
нам требуются люди, обладающие сознанием и чутьем зверя, которых не надо  ни
переубеждать, ни зомбировать.
   Винсент Аркадьевич пренебрежительно шевельнул уголком рта,  выпил  стопку
заранее  приготовленного  коньяка,  который  мог  употреблять  в   немереных
количествах утром, днем и вечером.
   - Я не слышу аргументов. Молчание Асламова - не аргумент в  пользу  вашей
неудачи.
   - Операция против нашей бригады была разработана по уровню "АА", - сказал
Барановский, продолжая изредка поглаживать голову, - если пользоваться нашей
терминологией. А это означает, что  у  Катарсиса  появились  разработчики  и
аналитики этого уровня. Мало того, в операции участвовал не просто Витязь, а
хорошо сбалансированная команда профессионалов.
   Валягин ощерился.
   - Кто именно? Кто этот Витязь?
   - Бывший полковник ФСБ Кругов, - поморщившись, проговорил Мережковский.
   Валягин поперхнулся коньяком, сплюнул, в изумлении глянул на руководителя
СТОКК.
   - Кругов?! Тот самый? Так он все-таки еще жив?! Мережковский отвел глаза.
   - После гибели Джехангира мы потеряли его из виду...
   - Эго не оправдание! Используйте  спутники,  всю  доступную  технику,  но
немедленно найдите и ликвидируйте! Кто еще был в его команде?
   - К сожалению, они отключили  систему  уличного  видеоконтроля  в  районе
Крылатского, - пробормотал Барановский. - Сохранилась лишь одна запись, да и
та снята камерой, установленной на высотке в конце  улицы  Нижние  Мневники.
Судя  по  всему,  это  запись   нейтрализации   оцепления.   Обработка   еще
продолжается...
   - Найти и уничтожить! - повторил Валягин,  глотая  коньяк,  как  воду.  -
Всех!
   И займитесь наконец Катарсисом. Выясните  его  лидеров,  системы  защиты,
центры, связи, цели. Мне все равно, как вы  это  сделаете,  через  Асламова,
агентуру или иным способом, главное, чтобы результат был уже завтра.  Задача
понятна?
   - Понятна, - хором ответили исполнители Проекта.
   - И последнее. Десятого мая  на  капище  Гамаюн-щина  состоится  праздник
Земли, где соберутся многие руководители славянских союзов. Надо сорвать  их
объединение во что бы то ни стало! Вплоть до применения пси-техники. Идите.
   Оставшись один, Винсент Аркадьевич допил коньяк, хотел было  открыть  еще
одну бутылку, и в этот момент с отчетливым электрическим треском в  кабинете
объявился конунг Иван Елисеевич Авогеин в неизменном сером свитере.  Запахло
озоном и чем-то едким, как перец. Видимо, для инициации  легкоступа  маг  на
этот  раз  воспользовался   не   собственной   силой,   а   пространственным
заклинанием, вызывающим побочные явления.
   - Мой секретарь сказал, что вы хотели меня  видеть,  -  басом  проговорил
Авогеин.
   Валягин кисло  улыбнулся.  "Секретарем"  конунг  называл  свой  полуживой
автоответчик, имевший нечто вроде личности. Общаться с этим "существом" было
неприятно.
   - Присаживайтесь, Иван Елисеевич. Вы меня  разочаровали,  честно  говоря.
Что произошло? Кто вам помешал выполнить задание? Ведь все было рассчитано и
выверено.
   - Не все. - Авогеин невольно погладил пальцами грудь, куда пришелся  удар
Витязя; сломанные ребра уже срослись, но еще давали о себе знать. - Команду,
расстроившую наши планы, прикрывали волхвы, поэтому я не почуял опасности.
   - Волхвы участвовали в операции?!
   - Нет, они послали своего Проводника, ведунью Марию Арсеньеву,  владеющую
силой Рады.
   - Что это еще за сила такая?
   - Рада - древняя славянская богиня, берегиня бога Вышня. Справиться с ней
очень трудно.
   - Да уж, - хмыкнул Винсент Аркадьевич,  разглядывая  гладкое  сытое  лицо
мага хмельными глазами. - Вам эта берегиня оказалась явно не по  зубам.  Где
же вы утеряли вашу хваленую силу?
   Взгляд конунга стал царапающим, острым, как игла, и тотчас же  газета  на
столе Директора Проекта задымилась и вспыхнула.
   - Бросьте свои  фокусы,  -  поморщился  Валягин,  движением  бровей  гася
газету, - они действуют только на слабонервных. Даром  Черного  Совершенного
не  стоит  пользоваться  для  пустяков,  вы  уж   не   обижайтесь.   Сможете
нейтрализовать эту колдунью?
   - Она пользуется поддержкой Предиктора, - невозмутимо ответил Авогеин.  -
Для ее нейтрализации  мне  потребуется  активное  заклинание,  а  магическое
воздействие в имплицитной реальности не должно быть эхорождающим, оно должно
восприниматься как дополнительное управление реальностью.
   - Попроще, Иван Елисеевич, без этой вашей зубодробительной терминологии.
   - Я хочу сказать, что мне нельзя открыто использовать магические формулы.
   Отреагирует сразу весь эгрегор Сопротивления...
   - И от вас останутся  только  рожки  да  ножки,  -  закончил  Валягин.  -
Резонно.
   Что же вы предлагаете?
   - Витязь, которого опекает ведунья, владеет  живой,  организующей  потоки
сил от богов, и, пока они вместе, пока их команда действует во  взаимосвязи,
с ними  не  справится  ни  одно  спецподразделение  Легиона.  Необходимо  их
разобщить.
   - Как?
   - Вы спросили: что делать? - я  ответил.  У  вас  есть  аналитики,  пусть
пораскинут мозгами. Волхвы - глубоко верующие люди, на них наша идеология  и
пропаганда не действует, иное дело - их помощники, можно попытаться  сыграть
на их чувствах и привязанностях. Как известно, вера - это еще  и  канал,  по
которому можно передать в сознание человека  ложные  образы  внешнего  мира,
ложные идеи, искаженные системы ценностей. Путь долгий,  но  ведь  и  задача
того стоит?
   Валягин усмехнулся, достал зубочистку.
   - Речь, достойная иезуита.  Хотя  я  согласен  с  вами,  Иван  Елисеевич,
особенно что касается воздействия на сознание людей, но результат нам  нужен
не через век, а через день. Час Проекта пробил.  Именно  поэтому  мы  должны
устранить  все  прогнозируемые  помехи.  Я  дал  распоряжение  нашим  воякам
ликвидировать Витязя, помешавшего вам захватить грэя. Поможете? Если он  так
хорош,  привлеките  кого-нибудь  из  своих  коллег,  например  Лебедева  или
Херувимова.
   Авогеин потрогал место на подбородке, куда пришелся первый удар  Крутова,
глаза его на миг злобно загорелись.
   - Не такой уж я и слабак, как вам кажется, Винсент Аркадьевич. Если  ваши
люди не  справятся,  тогда  подключусь  я.  Только  надо  было  предупредить
Мережковского, что даже заяц, загнанный в угол, бывает смертельно опасен,  а
уж о Витязе и говорить не приходится.
   - Что вы хотите сказать? - удивился человек-гора, переставая ковыряться в
зубах.
   - Ваши вояки-садисты любят причинять объекту страдания, способные вызвать
обратную реакцию. Не надо экспериментировать, просто убейте его.  Для  этого
нужен всего лишь хороший снайпер. Или же натравите на него второго Витязя. -
Конунг оживился. - А любопытно было бы посмотреть на их схватку.
   -   Пусть   Мережковский   решает   сам,   как   устранить   Крутова,   -
пренебрежительно махнул рукой Винсент Аркадьевич. - Хотите  выпить?  У  меня
есть хорошая водка.
   - Хочу, - подумав, ответил Авогеин.

Переславль-Залесский

ВОРОБЬЕВ

   Больше всего Панкрат боялся, что Лида начнет расспрашивать, где он был  и
что делал, потому что рассказывать ей о своей работе  в  Катарсисе  не  имел
права, а врать не хотел, но жена тонко чувствовала его состояние  и  вопросы
задавать не стала, только обняла и  прижалась  к  нему  всем  телом,  словно
пытаясь защитить от неведомой опасности.
   Они и потом, после полубессонной ночи,  проведя  ее  как  дорвавшиеся  до
свободы любовники, старались не касаться этой темы - работы  Панкрата,  хотя
сквозь все заботы и разговоры Лиды, как сквозь туман, проступали ее  тревога
и страх. Она понимала, что муж не может сидеть без дела в  нынешние  сложные
времена и что он наверняка связан со своими друзьями и с теми, кто стоит  за
их спиной.
   В конце концов Панкрат не выдержал и рассказал ей часть правды: он был  с
Егором, Ираклием и Марией в Москве,  на  задании,  спасал  человека,  и  все
закончилось благополучно.
   - Молчи, - прошептала Лида, лежа  в  его  объятиях.  -  Я  вижу,  что  ты
мучаешься, чтобы ничего мне  не  говорить  и  не  обидеть,  но  если  нельзя
говорить, то и не говори, я все понимаю. Все равно ты не будешь сидеть возле
меня в роли сторожа, ведь так?
   - Не буду, - смущенно отозвался Панкрат. -  Но  и  рассказывать  о  своих
заботах не могу.
   - Поэтому я и не требую "отчета о командировке".
   - Мой бывший командир часто повторял одну поговорку: много будешь  знать,
не успеешь состариться. Она и сейчас  актуальна,  хотя  я  всегда  обижался,
когда он ее приводил.
   - Я не обижаюсь, просто боюсь за тебя... и за себя тоже, и за  детей.  Но
война с силами зла продолжается, и ты не можешь быть в стороне.
   - Не могу. - Панкрат поцеловал жену в ухо. - Если  бы  ты  знала,  как  я
благодарен судьбе, что у меня есть ты! И дети. Не хочешь завести еще  одного
ребеночка? Девочку?
   - Хочу, - улыбнулась Лида. - А прокормишь? Беременная, я много ем.
   - Крутовская порода, - фыркнул Панкрат. - У тебя в роду все любят поесть.
   Ничего, авось прокормлю.  -  Он  перешел  на  деловитый  тон.  -  Значит,
договорились?
   Заказываем аисту девочку?
   Лида недоверчиво посмотрела на его серьезное  лицо,  потом  потянулась  к
нему губами...
   Уже к утру они уснули, не размыкая объятий,  и  приснился  Панкрату  сон,
будто идет он не то  по  глухому  лесу,  не  то  по  болоту,  причем  болоту
странному, серо-черному и топкому, как асфальт: из него трудно было вытащить
ноги. Вокруг стоят огромные корявые  деревья,  а  между  ними  чернеют  окна
трясин, обойти которые можно, лишь прыгая с ветки на  ветку,  как  белка.  А
потом впереди открылась черно-зеленая заводь с кочками, одна из кочек  стала
вылезать из топи,  превратилась  в  совершенно  голого  Валентина  Асламова.
Директор рыбзавода протянул к своему телохранителю длинную руку, схватил  за
горло и бросил в черную жижу...
   Панкрат подхватился, влажный от пота, разбудив Лиду.
   - Что с тобой? - встревожилась она. - Сон плохой увидел?
   - Нечто вроде, - глухо  ответил  Панкрат,  лег  снова,  улыбнулся,  чтобы
успокоить жену. - Перенапрягся  маленько,  заказывая  аисту  дочку.  Спи,  я
постараюсь увидеть сон повеселее.
   - Уже семь часов, пора вставать. Дочку отвезешь?
   - Непременно.
   Лида сбросила с себя  одеяло,  Панкрат  попытался  ее  задержать,  и  они
некоторое время боролись, беззвучно хохоча, потом жена  все-таки  вырвалась,
накинула халат и вышла из спальни.  Панкрат  полежал  на  кровати,  все  еще
улыбаясь, раскинув руки и ноги, заставил себя встать и начал  разминку,  как
его учил Крутов. Без четверти восемь он умылся, позавтракал, рассказал  жене
анекдот:
   "Женщина подбегает к милиционеру. "За мной  идет  какой-то  мужчина!  Он,
наверное, пьяный или  сумасшедший".  -  "Или  слепой",  -  задумчиво  сказал
милиционер, глядя на нее".
   Лида посмеялась, на ходу подкрашивая глаза, Панкрат помог Насте собраться
и повез ее в школу. В девять он был на работе.
   Однако Асламова на месте не оказалось, он уехал в командировку в  Москву,
как сообщила секретарша Аля. Зато в приемной  директора  рыбзавода  сидел...
Виктор Телегин, которого  Панкрат  не  видел  с  момента  уничтожения  храма
Черного Лотоса. У  него  даже  зародилось  ощущение,  что  они  с  Асламовым
взорвали храм вместе с не успевшими проснуться монахами и охранниками,  хотя
Валентин утверждал, что операция прошла  чисто,  без  жертв.  По  заявлениям
следственных органов, никто  во  время  взрыва  не  пострадал,  а  вот  храм
восстановлению уже не подлежал.
   Появление же Телегина развеяло сомнения Панкрата, и он обрадованно потряс
бывшему подчиненному руку.
   - Какими судьбами, десантник? Неужто снова пришел устраиваться на работу?
Я слышал, фирма твоя дала дуба?
   - Тебя жду, - бледно улыбнулся Телегин. - Поговорить надо.
   - Поговорить - не проблема. Алечка, можно мы посидим у шефа в кабинете?
   -  Конечно,  Панкрат  Кондратович,  -  приветливо   ответила   миловидная
секретарша, - проходите и располагайтесь. Кофе сварить?
   - Если тебя не затруднит.
   - Я не буду, - отказался Телегин.
   Панкрат присмотрелся к лицу Виктора, на котором лежала  печать  странного
сомнения, будто он никак не мог вспомнить какую-то важную вещь.
   - Заходи, разберемся.
   Они вошли в кабинет Асламова, в интерьере которого  произошли  изменения:
исчез стеклянный шкаф с представителями рыбной фауны  Плещеева  озера,  зато
появился стенд с холодным оружием. На столе слева стоял  новый  компьютер  -
"Пентиум-ГУ" с изменяемой конфигурацией процессора, суперплоским  экраном  и
специальным шлемом для аудиосвязи с компьютером. А на  стене  напротив  окон
вместо картины Васильева  красовался  портрет  жутковатого  мужика  с  лицом
утопленника, от взгляда которого пробирала дрожь.
   Секретарша принесла кофе. Панкрат сел за т-образный стол, шлепнул ладонью
по сиденью стула рядом.
   - Садись, глотни горяченького на халяву. Алька неплохо варит кофе. Так  о
чем ты хотел со мной поговорить?
   Телегин, расхаживающий по кабинету, остановился у стенда с оружием,  снял
со стены дирк <Дирк-шотландский  кинжал  с  прямым  обоюдоострым  клинком.>,
повертел в руках и вдруг метнул его  в  спину  сидящего  Панкрата.  Если  бы
Воробьев  в  этот  момент  не  оглянулся  -  сделать   это   его   заставило
подсознательное ощущение "ветра смерти", - кинжал вошел бы ему под  лопатку.
Он и так едва успел отклониться - дирк пробороздил ему плечо  и  с  грохотом
врезался в кормовую часть дисплея.
   Панкрат с изумлением схватился за плечо, глянул на торчащий в  компьютере
кинжал и тут же метнулся в сторону, спасаясь от ножа; на  сей  раз  это  был
малайский келаванг. Телегин метнул  его  с  такой  силой,  что  рыбообразное
лезвие пробило спинку стула и глубоко врезалось в стол.
   - Ты что, с ума сошел?! - воскликнул Панкрат. - Что за шутки?
   Вместо ответа Виктор метнул в него еще  один  кинжал,  затем  три  дзюдзи
<дзюдзи - метательная пластина в форме крестообразной звездочки (сюрикэна).>
один за другим.
   Два сюрикэна прошли мимо, третий вонзился Панкрату в бедро, и  он  понял,
что шутками здесь не пахнет. Телегин сознательно метал оружие на  поражение,
а метать он умел. Уворачиваться от его бросков в узком пространстве кабинета
становилось все трудней.
   Тогда Панкрат, "отключив"  болевые  ощущения,  вошел  в  темп,  станцевал
"маятник", отбил выпады бывшего охранника и достал его "солнечным затмением"
- ударом в стиле боливака в  солнечное  сплетение.  Телегин  отлетел  назад,
выронил нож и согнулся пополам. Панкрат  легко  мог  добить  его  ударом  по
затылку, но не стал, остановился напротив, тяжело дыша.
   В кабинет заглянула привлеченная шумом секретарша, увидела  окровавленное
плечо Воробьева, округлила глаза.
   - Что тут у вас происходит?!
   - Все в порядке, - буркнул Панкрат. -  Потренировались  маленько.  Я  все
уберу.
   - Но у вас кровь...
   - Царапина. Принеси  бинт,  я  перевяжу.  Алевтина  заметила  торчащий  в
дисплее кинжал, всплеснула руками.
   - Да что же это вы хулиганите, Панкрат Кондратович? Валентин Юрьевич меня
убьет!
   - Не волнуйся, я все улажу. Неси бинт и воду. Аля еще раз глянула на рану
Воробьева, на сидящего на корточках Телегина и вышла.
   - В чем дело, Витя? - негромко осведомился Панкрат, чувствуя, как по ноге
течет горячий ручеек. - Тебя послали меня убрать? Кто?
   Телегин поднял позеленевшее лицо, и сквозь жажду убийства  в  его  глазах
Панкрат увидел боль и муку раздвоенности.
   - Ты покойник, Кондратыч... - Речь давалась Виктору с  трудом,  будто  он
говорил сквозь спазм челюстей. - Не я - так другой... тебя достанет...
   Глаза у Телегина стали белыми, слепыми.
   - Будь... осторожен...
   - Что с тобой, черт тебя дери?!
   - Воздуха... не хватает...
   Судорожно разинув рот, Виктор прижал к горлу л