й он несколько ослабил
контроль за воплощением в жизнь дедовых  стратегий,  полагая,  что  основные
тревоги позади. Но мир был  более  жесток  и  злопамятен,  чем  думалось,  и
Панкрату снова пришлось встать на тропу войны ради того, чтобы дети  и  жена
спали спокойно, чтобы им ничто не угрожало.
   Однако, кроме беспокойства за близких людей, Панкрат начал  испытывать  и
щемящее чувство ненужности и нелепости происходящего. С одной стороны,  идеи
"Психодава" были хорошо  обоснованы  и,  теоретически,  преследовали  благую
цель, с другой, воплощали их в  жизнь  люди,  которым  Воробьев  не  слишком
симпатизировал. А главное, судя по обмолвкам в беседах, а также таинственной
возне с захватом  некоторых  политических  и  военных  деятелей,  "Психодав"
занимался чем-то еще, о чем его рядовые бойцы не  догадывались.  Панкрат  же
хотел знать точно и предпринял  ряд  шагов,  чтобы  выяснить  истинные  цели
руководства "ПД", закамуфлированные высокими идеалами сохранения Российского
государства.
   Прежде всего он выяснил, что Дмитрий Лысцов, командир ЛООС, после допроса
был убит и похоронен на дне Москвы-реки. Вопрос  -  зачем  его  понадобилось
ликвидировать? - остался открытым. После этого Панкрат дождался  возвращения
Родиона с очередной операции и зашел  к  нему  в  номер,  не  уступавший  по
комфортабельности его собственному.  Шел  уже  второй  час  ночи,  и  бывший
"мститель", получивший звание капитана внутренних войск и  группу  "Тень"  в
подчинение, собирался ложиться спать.
   - Тебе чего, командир? - открыл он дверь, не торопясь впускать Панкрата в
номер. - Отдыхай, ты вчера неплохо поработал.
   Панкрат выставил вперед руку с бутылкой водки.
   - Давай булькнем по рюмашке, за успешное завершение операций.  Чего-то  я
перенервничал.
   Родион, до конца не снявший с себя черный комбинезон (все тот же комплект
"ниндзя-1"), подумал и отступил в сторону.
   - Проходи. Извини за беспорядок. Садись там у столика, доставай рюмки,  я
сейчас.
   Пока  Родион  переодевался  и   умывался,   Панкрат   откупорил   бутылку
"Кристалла", разлил по рюмкам, сел в кресло, разглядывая бардак в  гостиной:
судя по некоторым штрихам и  невыветрившемуся  запаху  духов,  здесь  бывали
женщины. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Кокушкин был  холост,
а женщин в  "Психодаве"  хватало,  они  работали  практически  во  всех  его
отделах. Жили они и на базе, этажом выше.
   Родион  вернулся  в  комнату,  взял  рюмку,  проследил  за  красноречивым
взглядом бывшего командира, криво усмехнулся:
   - Так и живем, ни в чем себе не отказываем. Ну, вздрогнули?
   Они выпили, закусили бутербродами с соленым огурцом и ломтиками сала.
   Родион выглядел  заторможенным,  углубленным  в  какие-то  размышления  и
практически не разговаривал, глядя прямо перед собой.  Панкрат  заметил  его
состояние и осторожно спросил:
   - Что это ты такой задумчивый? Рубль потерял?
   - Не надо было ее... - вздохнул Родион, очнулся,  налил  себе  еще  рюмку
водки и залпом выпил, захрустел огурцом. Глаза его заблестели.
   - Кого ее? - небрежно поинтересовался Панкрат.
   - Жену Лысцова. Начала сопротивляться, сука, и Кремень ее...
   Панкрат помрачнел.
   - Значит, это твоя группа брала квартиру полковника? Зинчук мне  говорил,
что это задача "Тени", но не сказал, кто именно будет ее выполнять.  На  кой
хрен вы туда полезли? Мало было самого Лысцова?
   - Мало, - скривил губы Родион. - Мы должны были обыскать квартиру.
   - Зачем?
   - По нашим сведениям, у него были "глу..." - Родион осекся, прижал  палец
к губам, оглянулся. - Т-с-с, я ничего не говорил, ты ничего  не  слышал!  Об
этом никто не должен знать!
   - Не боись, братан, я никому не скажу. Кто это тебя так напугал?  Зинчук,
что ли?
   Лицо Кокушкина пошло пятнами, глаза заблестели еще  сильней,  подернулись
флером легкого безумия. Пить водку ему было явно противопоказано.
   - Ты не представляешь, - прошептал он, - как тут умеют развязывать языки!
   Даром что нет "глушаков"! Зинчук -  координатор,  он  сам  не  занимается
грязной работой, для этого существует тройка "святой инквизиции" под началом
одного... академика. Бывший врач, доктор  наук,  работал  в  психиатрической
правительственной клинике, теперь с нами. Попадешь к  нему  в  руки  -  пиши
пропало, расскажешь даже то, чего не делал.
   Родион опрокинул в рот еще одну рюмку водки, осоловел, снова прижал палец
к губам.
   - Все, хорош. Хочу спать. Смотри, командир, не проговорись...
   Он уронил рюмку на пол, поплелся в спальню и ничком рухнул на кровать.
   Панкрат встал, подошел к нему, тронул за плечо.
   - Ну и как, вы нашли у Лысцова в квартире "глушаки"?
   - Нашли... один...
   - А зачем они вам?
   - Клуб воспитания... -  невнятно  ответил  Родион,  -  будем  воспитывать
авторитетов...
   - Каких авторитетов?
   Родион не ответил. Панкрат подождал немного, покачал головой, вернулся  в
гостиную и вылил водку из своей рюмки в бутылку. Потом внимательно  осмотрел
комнату, отмечая каждую деталь, пока не нашел то, что искал, - два  "жучка",
вмонтированные в настольную лампу и в телефон: номер прослушивался.
   Вернувшись к себе, Панкрат тщательно  обыскал  свои  апартаменты  и  тоже
обнаружил "клопов" прослушки. Кому-то очень хотелось знать,  о  чем  говорят
между собой рядовые бойцы и командиры боевых групп "Психодава".
   Спать он лег в дурном расположении духа, хотя уснул на удивление быстро.
   Зато снились ему такие кошмары, что он трижды просыпался за ночь,  липкий
от пота, пытаясь осмыслить сновидения, тут же засыпал снова, чтобы спасаться
от кого-то  бегством,  мчаться  куда-то  в  странном  экипаже,  напоминающем
подводную лодку, драться с  десятком  ниндзя  в  черных  балахонах,  которые
пытались похитить детей Лиды, и опять просыпался с криком в горле,  хватаясь
за оружие под подушкой. Уже утром, когда кошмары наконец перестали сниться и
Панкрат почувствовал облегчение, в номер постучали.
   Он встал, умылся холодной  водой,  мимолетно  глянув  на  часы:  шесть  с
минутами, для уборщицы рановато, - и открыл дверь.  Перед  ним  стояла  юная
красавица в полураспахнутом  халате,  открывающем  тугие  груди  с  твердыми
сосками.
   На вид  ей  было  лет  восемнадцать,  но  глаза,  оценивающе-циничные,  с
призывным блеском, слегка одурманенные  сном  или  наркотиком,  выдавали  ее
возраст с точностью до года: двадцать восемь.  Почему-то  именно  эта  цифра
всплыла в голове ошеломленного Панкрата.
   -  Ну,  мне  долго  здесь  стоять?  -  мурлыкающим  голосом  осведомилась
красотка.
   - Может, впустишь наконец?
   - А вы случайно не ошиблись номером? - осторожно спросил Панкрат.
   - Какая разница? - повела плечиком гостья; - Неужели не нравлюсь?
   Халат распахнулся сильнее, и стало видно, что под ним на красавице ничего
нет. Крутые бедра, плоский живот, треугольник черных волос, бугорок лобка...
дама была весьма соблазнительна,  вполне  осознавая  это,  и  Панкрат  сразу
протрезвел.
   - В другой раз, детка, - сухо сказал он, закрывая дверь.
   В коридоре раздался смех, затем зовущий мужской голос, и все стихло.
   Покачав головой, Панкрат напился минералки из холодильника,  добрался  до
кровати, но лечь не успел: в дверь снова постучали. Однако на сей раз  гость
был мужчина - Архип Иванович Мережковский собственной  персоной.  Причем  не
один, с капитаном Зинчуком.
   -  Извините,  Панкрат  Кондратович,  за  столь  ранний  визит,  -  сказал
Мережковский. - Есть разговор. Разрешите войти?
   Панкрат молча посторонился.
   Гости прошли в номер, Зинчук  заглянул  в  спальню,  отрицательно  качнул
головой в ответ на взгляд Мережковского,  что  не  ускользнуло  от  внимания
Воробьева, и расположились в гостиной. Заместитель главы "Психо-дава" сел  в
кресло, Зинчук  прислонился  к  косяку  двери,  с  преувеличенным  вниманием
разглядывая картину на стене: зимний пейзаж.
   Панкрат надел тренировочный костюм,  сел  на  диван,  не  спеша  задавать
вопросы. Он уже понял, что его разговор с Родионом стал известен руководству
и что речь пойдет именно об этом.
   - Панкрат Кондратович, - произнес наконец Мережковский, - мне доложили  о
вашем странном любопытстве к  делам  нашей  организации,  которые  никак  не
касаются вас лично.
   Панкрат не ответил.
   Гости переглянулись.
   - Что вы на это скажете?
   - Ничего, - лаконично сказал он. Мережковский улыбнулся, в то  время  как
глаза его оставались непроницаемо-холодными.
   - О чем вы говорили с вашим бывшим приятелем?
   - С кем?
   - С Родионом Кокушкиным.
   - Не помню. Почему бывшим?
   - Он умер.
   - Что?! - не поверил ушам Панкрат. - Как это умер? Я же недавно с ним...
   - Выпивали и беседовали. Вот  нам  бы  и  хотелось  выяснить,  о  чем  вы
разговаривали. Вам не кажется странным одно обстоятельство, полковник? Люди,
с которыми вы дружите  или  конфликтуете,  внезапно  отдают  концы.  Сначала
Твердохлеб, теперь Кокушкин... а?
   Стремительный поток мыслей пронесся в голове Воробьева, но среди  них  не
было ни одной дельной, и он заставил себя успокоиться.
   - Я никого не убивал.
   -  Хорошо,  допустим.  В  принципе  идея  привлечь  вас  к  нашей  работе
принадлежала самому Кокушкину, за что он и пострадал. Но уж слишком легко вы
с ним покончили.
   - Знаете что, господин психолог, - твердо сказал Панкрат. - Вы  прекрасно
знаете, что я Родиона не убивал. Чего вы хотите? Говорите прямо.
   - Конечно, вы убили его не руками. Вы сначала напоили его, сняли блокаду,
задали интересующие вас вопросы, а уж потом сработала программа.
   Панкрат окаменел.
   - Вы хотите сказать, что Родион был... зомбирован?!
   - Разве вы этого не знали?
   - Господи! - Панкрат зажмурился, надавил пальцами на глаза, посмотрел  на
внимательно наблюдавшего за ним Мережковского. - Какой же я идиот!  И  какая
же  вы  сволочь,  Архип  Иванович!  Вы  же  говорили,   что   охотитесь   за
разработчиками психотронного оружия, и в то же время сами его используете!
   - Мы  применяем  другие  методы,  -  спокойно  возразил  Мережковский.  -
Сверхвысокочастотное неионизирующее излучение. Рабочую аппаратуру для этого,
кстати, можно изготовить даже в  кустарных  условиях,  но  мы,  естественно,
используем  готовые  аппараты  для  лечения  неврозов   в   спецклиниках   и
электрошокеры.
   СВЧ-поле внедряет информацию прямо в  мозг,  знаете  ли,  ускоряет  любую
психообработку подсознания. Те же методы, к слову, используют и  наши  враги
из Легиона, однако их аппаратура намного совершенней и проще.
   - "Глушаки"...
   - Совершенно  верно,  генераторы  суггестивной  обработки  сознания  типа
"удав", которые метко названы  "глушаками",  генераторы  боли  "пламя",  так
называемые "болевики",  стационарные  комплексы  "анаконда"...  Да,  кстати,
зачем вам надо было допытываться у вашего приятеля о  его  работе?  Знать  о
"глушаках"?
   - Не люблю, когда меня держат за "шестерку", - глухо  сказал  Панкрат.  -
Если бы сразу рассказали мне, что охотитесь за "глушаками"...
   - Что бы изменилось?
   - Все! Меня бы здесь не было. Гости снова обменялись взглядами.
   - Он опасен, - с ленивым видом сказал Зинчук, разглядывая свои ногти. - И
вряд ли согласится работать под контролем.
   - У нас его семья.
   Сердце Панкрата дало сбой.
   - Это вы обо мне? - тихо осведомился он, чувствуя,  как  голова  начинает
кружиться от обиды и гнева. Мережковский оценивающе глянул на него.
   - Ведь вы  действительно  не  станете  работать  под  контролем,  Панкрат
Кондратович? Даже зная, что ваша семья в наших руках? Сбежите при первой  же
возможности?
   - Сволочь! - одними губами произнес Панкрат.
   - Разрешите, я его...  -  Зинчук  достал  из-под  мышки  необычной  формы
пистолет с толстой надульной насадкой красного цвета.
   - Погоди, - остановил его Мережковский. -  "Болевик"  лучше  испытать  на
ком-нибудь другом. Попробуем  его  убедить.  Итак,  дорогой  мой  полковник,
выбора у вас нет: или - или... а цели наши не столь уж и  богопротивны,  как
вы себе внушили. Да, нам нужна психотронная техника, но не для  зомбирования
мирных граждан, не ради прикрытия элитарных амбиций и  псевдопатриотизма,  а
для борьбы с предателями народа, нации, государства, для воспитания  лидеров
мафиозных структур, чтобы они работали на общество, для изменения  концепции
управления такой великой державой, как Россия.  Вы  знаете,  что  существует
директива Совета национальной безопасности  США  ј  20/1  от  восемнадцатого
августа тысяча девятьсот сорок восьмого  года  о  разрушении  единого  СССР?
Сработала она только в девяносто первом году, но этого господам  из  Америки
мало, и они продолжают попытки доразрушения былого монолита - России, иногда
дающие результаты. Отделение Чечни -  безусловно,  их  успех.  Мы,  конечно,
боремся с информационно-психологической атакой, осуществляемой  спецслужбами
из-за кордона, да и нашими тоже, через телевидение и компьютерные  сети,  но
без психотроники победить не сможем. Вас это не убеждает?
   - Нет, - ответил Панкрат, чувствуя душевную раздвоенность  и  дискомфорт:
штатный идеолог "Психодава" был во многом прав.  -  Теперь  модно  сваливать
грехи развала страны на иностранные спецслужбы.
   - Вы правы, наши спецслужбы виноваты  в  этом  не  меньше,  хотя  главным
фактором разрушения России были и остаются политики, рвущиеся к  власти.  Но
Бог с ними, с политиками. Каждый из них лишь в меру  собственного  понимания
работает на себя, а в меру непонимания - на того, кто понимает  больше.  Это
тема отдельного разговора. Вернемся к спецслужбам. Вы знаете, что у них  уже
имеются  излучатели  инфразвука,  соответствующего  по  частоте  собственным
колебаниям внутренних органов человека, способные влиять на эти органы?  Вам
известно, что в работах по созданию пси-оружия были  задействованы  двадцать
закрытых НИИ, в том числе такие, как НИИ Новосибирского академгородка,  ЦНИИ
психологии в Николаеве, Институт компьютерных психотехнологий в Москве...
   - Зачем мне это знать? - перебил Панкрат оратора,  пытаясь  не  поддаться
его вкрадчиво-доверительному голосу.
   -  Я  просто  хочу  вас  известить,  что  методы   нейро-лингвистического
программирования и суггестирования давно применяются в  практике  правителей
нашего многострадального государства. Даже мафия имеет их  на  вооружении  и
пользуется соответствующей аппаратурой и услугами ученых и специалистов. Что
дальше? Как с этим бороться, если не подобным же оружием?
   Панкрат молчал.
   - Вам нравится смотреть  агрессивную  рекламу  женских  прокладок,  чужих
лекарств, средства от перхоти и кариеса, американские боевики?  Обращали  ли
вы внимание на то, что на девяносто девять процентов герои этих  боевиков  -
убийцы и бандиты, внезапно  превращающиеся  в  "добрых  и  хороших"  парней?
Анализировали ли вы районы  и  места  действия  боевиков?  Свалки,  помойки,
трущобы, полуразрушенные корпуса заводов... Что это,  если  не  зомбирование
зрителей, навязывание абсолютно грязного образа жизни как нормы?
   Панкрат молчал.
   - И последнее. Если не мы, то кто способен остановить этот поток грязи  и
лжи, психологической обработки нашего народа? Зомбированный Легион?
   Зомбированное правительство? Зомбированная Дума?
   - Не знаю, - глухо сказал Панкрат. - Но мне понятно одно: идеал,  который
требует использования любых средств для его достижения,  есть  не  идеал,  а
дерьмо!
   Мережковский посмотрел на Зинчука, потом на Панкрата,  засмеялся,  ударил
себя ладонями по коленям (этот жест Зинчук,  наверное,  перенял  у  него)  и
встал.
   - Вы упрямый и недалекий человек, Панкрат Кондратович. Видимо, я  ошибся,
полагая, что вы способны оценить и понять наши идеи. Придется  показать  вас
нашим медикам. Идиотизм они не вылечивают, но поднять интеллект могут.  Хотя
мне искренне вас жаль.
   - Ничего не поделаешь, - насмешливо пожал плечами  Панкрат,  собираясь  в
тугой комок мышц и нервов, - прошла любовь, завяли помидоры.
   Зинчук поднял свой  необычный  пистолет,  но,  заметив  напрягшееся  лицо
Воробьева, его готовность к броску, опустил "болевик".
   - Архип Иванович, он не прочь подраться. Может быть, я попробую успокоить
его иначе?
   Мережковский в нерешительности остановился, посмотрел на часы.
   - У нас мало времени.
   - Да я быстро.
   - Хорошо, подожду минуту.
   Зинчук отдал ему "болевик" и тотчас же  прыгнул  к  Панкрату,  будто  его
метнула катапульта. Гостиная, ставшая ареной боя, была не слишком велика,  к
тому же почти всю ее площадь занимала мебель: два  кресла,  диван,  овальный
стол на  гнутых  ножках,  стеклянный  буфет,  трюмо,  торшер,  телевизор  на
подставке, - поэтому Панкрату пришлось вспомнить школу "утки" - систему  боя
в ограниченных пространствах. Но и  Зинчук  знал  приемы  этой  школы,  хотя
принципиального значения это не имело. Главным было то, что он владел редким
змеиным стилем рукопашного боя ца-цюань  -  Стилем  "королевской  кобры",  в
основе которого лежало подражание гигантской ядовитой  королевской  кобре  -
гамадриату. Панкрат знал о существовании стиля ца-цюань, разработанного  еще
в девятом веке монахами  монастыря  Кэпусы  (Китай,  юго-западная  провинция
Сычуань.), но сталкивался с мастером этой  школы  впервые.  Видимо,  капитан
Зинчук не один год провел в Китае, неважно - по долгу службы или нет, и смог
достичь квалификации мастера шэ-цюань.
   Тактика  ца-цюань  основана  на  трех  принципах.   Первый   -   "змеиная
неподвижность". Бойцу какое-то время следует быть неподвижным  и  спокойным,
чтобы потом неожиданно  броситься  на  противника.  Для  этого  используются
мгновенные развороты и скручивания корпуса, круговые движения руками, резкие
разгибы ног и повороты таза. Удары же, хлесткие, молниеносные,  наносятся  в
основном кончиками  четырех  пальцев,  сложенных  вместе,  или  двух  -  так
называемые "зубы змеи" и "жало змеи", а также ладонью. Руки, расслабленные и
мягкие,  как  веревка,  в  начальной  стадии  приема,  на  большой  скорости
"обтекают" практически любую защиту противника.
   Второй принцип - "слияние". Боец  должен  соединить  в  себе  "внешнее  и
внутреннее", чтобы превратиться в настоящую змею. Это должно проявляться  во
всех  движениях  мастера,  когда  его  кисть  становится  то  головой  змеи,
наносящей быстрый выпад вперед и стремительно уходящей назад, то ее жалом.
   И в-третьих, ца-цюань требует от  бойца  особой  гибкости  и  подвижности
всего тела. Панкрат знал, что для выработки гибкости и  "состояния  веревки"
наставники школ шэ-цюань  заставляли  учеников  часами  ползать  по  камням,
обтекать их и обвиваться вокруг стволов деревьев. Он  и  сам  использовал  в
своей подготовке элементы такого  тренинга,  поддерживая  суплес  организма,
подвижность и эластичность мышц.
   Зинчук несомненно был мастером змеиного стиля. Ему не мешали  ни  одежда,
ни мебель. Он менял стойки, как узоры калейдоскопа. Движения  его  ног  были
мягкими и текучими, как бы неспешными,  но  в  действительности  они  всегда
таили в себе взрыв. Он мгновенно сокращал дистанцию, наносил укол "жалом"  в
уязвимые точки:  глаза,  горло,  солнечное  сплетение,  пах,  под  мышку,  -
отступал и тут же бил снова. Защищаться от таких приемов было очень  трудно,
потому что блоки против них не работали, и приходилось все время ускользать,
отклоняться, отпрыгивать, рискуя наткнуться на стол или  кресло  и  получить
смертельный "укус".
   Два удара Панкрат все же пропустил:  в  ухо  и  в  горло,  хотя  и  успел
несколько ослабить последний поворотом тела, но потом с  минуту  дрался  "на
автопилоте",  регулируя  дыхание,  зато   поймал   Зинчука   на   прыжке   с
"подползания": капитан  показал  себя  настоящим  акробатом,  вытягиваясь  в
струну и прыгая с пола вверх, как это делает реальная  змея.  Но  Панкрат  к
этому времени был уже готов к ответу  и  использовал  "лапу  тигра"  -  удар
сверху ладонью с растопыренными и напря