рыбзаводе. И еще одного  человека  заметил
Панкрат, с интересом следившего за  развитием  событий:  высокого  монаха  в
черной рясе с бляхой на груди.
   - Привет, бандиты, - сказал Панкрат с  издевкой.  -  Что  же  вы  сами-то
колеса боитесь протыкать, мальцов посылаете?  Блюстителей  порядка  из  себя
корчите?
   - Ах ты, сучий потрох!.. - начал было один из приблизившихся здоровяков.
   Второй остановил его, достал  из  кармана  малинового  цвета  книжечку  с
тисненым двуглавым орлом.
   - Прошу пройти с нами, гражданин.
   - Ух ты, как страшно! - усмехнулся Панкрат. - А ключи  от  квартиры,  где
деньги лежат, вам не нужны? Или ваши аппетиты распространяются дальше  -  до
территории рыбзавода?
   - Дай я его сделаю. Мавр! - взвился первый.  Второй,  чернявый,  смуглый,
чем-то действительно напоминающий Отелло, помахал своим удостоверением.
   - Не усугубляйте свое положение, гражданин.  Вы  подозреваетесь  в  угоне
джипа марки "Судзуки-Витара". Пройдемте в отделение.
   - Чтоб тебя!.. - изумился Панкрат, поглядывая одним глазом на подходивших
мужчин другой пары и уже понимая,  что  они  ждут  начала  потасовки,  чтобы
зафиксировать "нападение на блюстителей порядка при исполнении ими служебных
обязанностей". - А ордер на задержание у вас есть?
   Парни переглянулись.
   - Будет.
   - Вот когда будет, тогда и пройдем в  ваше  отделение,  а  пока  адью.  -
Панкрат сел в кабину. - Кстати, вожу я этот аппарат по доверенности, которую
не раз предъявлял инспекторам. Заодно  хочу  предупредить:  если  кто-нибудь
невзначай проколет шины джипа, первыми я буду подозревать вас.
   - И что будет? - поинтересовался  здоровяк  с  удостоверением  сотрудника
милиции.
   - Кости поломаю, - дружески улыбнулся Панкрат. - Ей-богу,  делать  это  я
умею. - Он тронул машину с места и остановил, заметив жест одного из  мужчин
второй  пары,  мордатого,  с  отвисшими  щеками   и   водянистыми   глазками
неопределенного цвета.
   - Жалуются на тебя, Воробьев, - сказал  мордатый,  подойдя  ближе.  -  Не
можешь ты работать с людями.
   - А ты кто будешь, любезный? - в том же тоне полюбопытствовал Панкрат.
   - Я начальник УВД города подполковник Скворешня.
   - И кто же тебе сообщил, что я не умею работать с людями?
   - Слухами  земля  полнится.  Да  ты  не  скалься,  как  параша,  директор
рыбзавода тебя не защитит, если что.
   - Так бы сразу и сказал, - хмыкнул  Панкрат,  -  что  тебе  нужен  прямой
доступ к черной и красной икорке, а я - что кость в горле, не так ли?
   - Рискуешь крупно, - покачал головой мордатый начальник УВД. - Не брались
за тебя еще по-настоящему.
   - А ты возьмись. - Панкрат сдал чуть назад, чтобы развернуться. -  Может,
что и выйдет. Только и я ведь в долгу не останусь, господин подполковник.
   - Ну, смотри...
   - Да уж посмотрю. - Панкрат резко  взял  влево,  заставляя  всю  четверку
представителей местной власти отскочить прямо  в  лужу  перед  магазином,  и
поехал по своим делам, сопровождаемый внимательным взглядом монаха.
   Однако уговорами давление  на  него  не  ограничилось.  В  дело  вступили
бандиты,  чьи  интересы  также  ущемил  Воробьев   своей   бдительностью   и
неподкупностью.
   Семья Воробьевых не любила традиционных развлечений: посиделок в барах  и
ресторанах, толкотни дискотек и хождений по театрам, - все ее  желания  были
направлены на воспитание детей, а  отдыхать  они  предпочитали  на  природе,
изредка позволяя себе водить детей в  цирк  или  в  зоопарк.  В  воскресенье
одиннадцатого апреля они так и сделали: взяли детей и  поехали  в  городской
зоопарк, посмотреть на медведей, волков, лис и на единственное  экзотическое
животное, достопримечательность зоопарка -  бегемота  Мотю.  Особенно  любил
наблюдать за Мотей Антон,  которого  поразила  "каменная"  туша  с  огромной
пастью.
   Вообще, Антон, которому в мае должно было исполниться  шесть  лет,  очень
здорово напоминал Панкрата в детстве, и это их родство детских  отношений  к
жизни очень скоро помогло Воробьеву завоевать  симпатии  малыша.  Отцом  тот
стал звать Панкрата еще прошлой осенью, буквально через месяц после переезда
из Брянской губернии в Осташков, и слушался его гораздо охотнее, чем  родную
мать.
   Панкрат, рассаживая детей в кабине  джипа,  улыбнулся,  вспомнив  реплику
Антона:
   - Пап, купи мне водяной пистолет.
   - Зачем он тебе?
   - Всех мочить буду!
   - Всех не надо, - сказал Панкрат,  отсмеявшись  и  подумав,  что  сын,  к
счастью, не знает второго смысла слова "мочить".
   К зоопарку они  подъехали  в  начале  двенадцатого,  когда  солнышко  уже
прогрело землю и стало тепло почти по-летнему. Купили входные билеты, прошли
на территорию и больше часа бродили между клеток среди  таких  же  любителей
животных, в основном детей, а в самом дальнем  конце  парка,  представлявшем
собой кусочек леса,  на  Панкрата  налетели  трое  парней,  выждав,  как  им
показалось, самый удобный  момент  и  выбрав  самое  удобное  место.  Однако
Панкрат был готов к этому нападению, следуя  заповедям  телохранителя  особо
важных персон, которыми для него были жена и дети.
   В создавшемся положении ему недоступны были ни второй, ни  третий  уровни
охраны, то есть техническая поддержка  и  предварительный  сбор  информации,
позволяющий предвидеть проблемы и гибко  избегать  конфликтов,  поэтому  все
свое  внимание  он  сосредоточил  на  первом  уровне   -   реагировании   на
непосредственную угрозу и создание препятствий для потенциальных нарушителей
спокойствия. Он сразу выделил идущего за ними молодого  человека  в  кожаной
куртке и солнечных очках, а когда заметил еще двух таких же впереди,  понял,
что за ним следили и подготовили встречу. Не стоило  тешить  себя  надеждой,
что трое "кожаных",  здоровых,  коротко  стриженных  парней  тоже  пришли  в
зоопарк для культурного отдыха.
   Помня наставления Михаила Васильевича Погребко (как  быстро  понадобились
его советы, прямо мистика  какая-то!),  что  профессиональный  телохранитель
главный акцент делает на предотвращение нападения на  клиента,  одновременно
продолжая подготовку к отражению готовящейся атаки, Панкрат остановил жену с
детьми у вольера с зайцами, сказал  ей  с  подмигиванием:  идите  потихоньку
обратно, я сейчас схожу в кустики, а то живот переполнен, - и быстро свернул
в тупик зоопарка, за пустую будку сторожа, с  удовлетворением  отметив,  что
вычисленная им троица амбалов в очках не обратила на детей и  жену  никакого
внимания, а сразу кинулась за ним.
   Но "клиент" оказался более резвым, чем они себе представляли, хотя и были
вооружены кастетами и ножами.
   Первого Панкрат встретил "копытом лошади" - ударом в  грудь,  отбросившим
его в кусты перед решеткой забора. У второго сорвал очки и  воткнул  в  глаз
палец.
   Третий попытался зацепить его  ножом,  получил  перелом  кисти,  взвыл  и
потерял сознание.
   - Кто послал? - нагнулся Панкрат к  присевшему  и  державшемуся  за  глаз
амбалу, сделав свирепое лицо.
   Тот вжался спиной в стенку будки, торопливо заговорил:
   - Мы обознались... случайно... подумали, что ты один из них...
   - Кого - их?
   - Конкурентов... Панкрат замахнулся.
   - Говори правду! Язык в глотку вобью! Парень сполз на землю.
   - Абрек приказал попугать... Ходжиев... Аслан Абрекович.
   - Кто он?
   - Рыбой торгует...
   - Передай своему Абреку, что в следующий раз я его холуев не пожалею.
   Понял?
   Здоровяк торопливо закивал, продолжая прижимать ладонь к глазу.
   - Панкрат! - послышался из-за кустов аллеи голос Лиды.
   Воробьев  ткнул  пальцем  в  лоб  порученцу  Абрека,  решившего  проучить
строптивого начальника охраны рыбзавода,  и  вышел  к  ожидавшей  неподалеку
жене.
   - Что ты так долго? - спросила она подозрительно.
   - Очередь была, - с улыбкой пожал плечами Панкрат,  решив  ничего  ей  не
говорить. Конечно, Лида знала о проблемах мужа, возникающих на  работе,  но,
поскольку он выдавал ей информацию дозированно, полной картины происходящего
не представляла. Пугать же ее не хотелось, она и так пережила такой удар  по
психике, что многие на ее месте вряд ли выдержали бы,  к  тому  же  Воробьев
надеялся со всеми своими трудностями справиться сам.
   Домой он ехал в минорном настроении, односложно отвечая на реплики  Лиды,
что, естественно, было тут же замечено.
   - Что молчишь, Воробьев? - забеспокоилась  Лида.  -  Сидишь  как  в  воду
опущенный.
   - Думаю, - встрепенулся Панкрат.
   - О чем?
   - Ты знаешь, что в Иране есть закон, предусматривающий смертную казнь  за
недостойный образ жизни?
   -  Не  знаю.  Что,  правда?  Я  считала,  что  иранцы  казнят  только  за
оскорбление Аллаха.
   - Точнее - за несогласие с Богом. Вот бы у нас ввести такие законы...
   Лида с тревогой посмотрела на мужа, прикрикнула на расшалившихся детей на
заднем сиденье, и Панкрат,  видя,  что  жена  начинает  нервничать,  перевел
разговор на другую тему:
   - Как там твоя знаменитая эйхорния? Растет? Лида успокоилась. Разговор  о
тропической траве, очищающей воду, был ей приятен.
   - Сейчас только начало весны, еще прохладно, а эйхорния  тепло  любит.  В
мае высадим в отстойники второго цикла. Но ты знаешь, мы ее развели в крытом
зале канализационного слива, и теперь там нет  никакого  зловония!  Эйхорния
справляется с любой грязью! К тому же мы запланировали разведение травы  для
получения биогумуса, продавать будем как удобрение садоводам и  огородникам,
копейка самостоятельная появится...
   Она еще что-то говорила, но Панкрат не слушал, думая о том, что ему нигде
не будет покоя. Всю жизнь он был человеком боя, сражаясь с  обстоятельствами
и врагами не ради самого боя, а  за  принципы  справедливого  воздаяния,  за
честь и достоинство человека, за процветание государства,  которое  в  конце
концов вышвырнуло его на обочину "магистрального пути развития  капитализма"
и превратило в боевую машину, вынужденную драться постоянно. В том числе - с
самим государством, которое до сих пор свято блюло  принцип:  государство  -
все, человек - ничто! Винтиком же этой госмашины Панкрат быть не хотел.
   Вспомнились строки незабвенного Хайяма:
   Чем за общее счастье без  толку  страдать  -  Лучше  счастье  кому-нибудь
близкому  дать.  Лучше  друга  к  себе  привязать  добротой,  Чем   от   пут
человечество освобождать.
   - Что? - переспросил Панкрат, догадавшись по сдвинутым бровям  Лиды,  что
она задала вопрос.
   - Ты меня не слушаешь, - рассердилась она. - Может быть, заедем на рынок,
овощей купим?
   - Конечно, заедем, - согласился он, отбрасывая свои невеселые  мысли.  Не
стоило решать проблему до ее возникновения, а то, что он способен ради семьи
"наступить на горло собственной песне", бывший майор Службы внешней разведки
знал абсолютно точно.
   Приехали они домой как раз к обеду. Лида принялась  хлопотать  на  кухне,
разогревая еду, Панкрат с  удовольствием  занялся  с  детьми,  а  еще  через
несколько минут к ним заявился нежданный гость - молодой монах в черной рясе
с медальоном на груди, на котором был вычеканен лотос.

Жуковка

КРУГОВ

   Он не горел особым  желанием  встревать  в  конфликт  между  фермерами  и
"заготовителями" Бориса Мокшина, терроризировавшими всю округу и  платившими
милиции за невмешательство, но в конце концов согласился на уговоры  мужиков
помочь. Душа жаждала справедливости, и чувствовать себя  свободным  от  всех
обязательств, жить по пословице: "Моя хата с краю" -  Кругов  не  мог  и  не
хотел.
   Ранним утром в понедельник двенадцатого  апреля  он  встал,  стараясь  не
разбудить спящую жену, тихонько сделал зарядку,  оделся  и  вышел  во  двор,
чтобы завести машину. Дед Осип еще спал, но баба Аксинья  уже  хлопотала  во
дворе, готовила корм для кур и выводила корову.
   - Куда в такую рань? - всполошилась она. - А блины?
   - Я скоро приеду, - успокоил ее Егор. - Готовь  блины,  давно  не  ел  со
шкварками.
   Он вышел в огород, над которым  стлался  туман,  что  предвещало  хорошую
погоду днем, и, залюбовавшись акварельным - сквозь белесую туманную вуаль  -
пейзажем, вспомнил чьи-то строки:

   В тумане утреннем неверными шагами
   Я шел к таинственным и чудным берегам.
   Боролася заря с последними звездами,
   Еще летали сны - и схваченная снами
   Душа молилася неведомым богам.
   Владимир Соловьев (1853-1900) - русский поэт, философ, публицист.

   Усмехнулся про себя с тоской и обреченностью. Душа жаждала любви и ласки,
скорейшего выздоровления Лизы, хоть какой-то определенности и  устойчивости,
и покорное рутинное движение по жизни было ей противно.
   Из Ковалей он выехал в семь утра, а в Фошню приехал через четверть часа.
   Шурин деда Осипа Константин Яковлевич с двумя  мужиками  ждал  его  возле
серой "Волги" напротив здания бывшего сельсовета, где  теперь  располагались
сельская управа, офис местного коммерсанта, торгующего  всякой  всячиной,  и
контора агрофирмы "Медвежий угол".
   - Все готово, Егор Лукич, - пробасил Константин  Яковлевич,  с  сомнением
глядя на Крутова. - Они скоро подъедут. Но ты один, а я  думал,  приедешь  с
друзьями. Мы, конешное дело, подмогнем, однако надежи мало.
   - Не беспокойся, Яковлевич, - усмехнулся Крутов. -  Не  воевать  едем,  а
вразумлять. От наглецов все равно надо когда-то защищаться.
   - Так-то оно так, - поскреб в затылке шурин Осипа, - да жисть наша пятак.
- Махнул рукой. - Поехали, коли уж собрались, может, что и сладим.
   - Я за вами.
   Ферма агрокомплекса располагалась в километре от Фошни, на более  высоком
берегу речки Березны. Егор ожидал увидеть  полуразвалившийся  сарай,  грязь,
разруху, обычный  деревенский  беспорядок,  а  увидел  асфальтовые  дорожки,
длинное  беленое  строение,   огороженный   выгон,   несколько   миниатюрных
сарайчиков,  светящихся  свежим  деревом,  угрюмоватое   кирпичное   здание,
небольшую водокачку.
   Автопарк фермы состоял из двух  тракторов,  двух  погрузчиков  и  десятка
мини-тракторов, приспособленных для уборки навоза, вспашки и развоза кормов.
   У ворот фермы стоял небольшой грузовичок с открытым задним  бортом,  двое
мужиков возились в кузове, отмывая его до блеска струей воды.
   - Где ваш драгоценный груз? - спросил Егор, поставив джип  возле  "Волги"
заведующего фермой.
   - На прицепе возле бойни, - показал  Константин  Яковлевич  на  кирпичное
строение в сотне  метров.  -  Мы  свою  бойню  сварганили.  Они  прямо  туда
подъезжают.
   Крутов вылез из машины, не чувствуя никакого волнения или напряжения. Мир
вокруг был тих и спокоен, поднявшееся солнце приятно грело кожу  лица,  пели
птицы, в воздухе  чувствовалась  весна,  несмотря  на  специфические  запахи
фермы, и не верилось, что где-то разрабатываются планы бессовестной  наживы,
а кто-то эти планы исполняет.
   - Надень сапоги, - посоветовал Константин Яковлевич. - У  меня  в  машине
есть лишняя пара. Хошь, принесу?
   Егор посмотрел на свои осенние ботинки, махнул рукой.
   - Пройду и так, потом почищу.
   Выбирая места посуше, они прошли  по  заляпанной  черноземом  асфальтовой
дороге до низкого здания бойни, и Егор сразу почувствовал запах сырого мяса,
крови и  тяжелую  пси-атмосферу  этого  места.  Плотное  облако  неслышимого
смертного крика окружало бойню, так что хотелось зажать уши руками и  бежать
отсюда куда глаза глядят, хотя Крутов при этом понимал, что в данном  случае
смерть животных дает жизнь людям.
   Он  зашел  в  помещение,  затаив  дыхание,   бегло   оглядел   стойла   с
приспособлениями для подъема туш, столы для их разделывания и вышел.
   - Многих с непривычки воротит, - усмехнулся  Константин  Яковлевич.  -  Я
тоже не сразу привык. Так ведь никуда не денешься, жить надо.
   - Едут, - подошел к ним шофер грузовичка, вытирая руки ветошью.
   Остальные работники фермы подтянулись поближе к своему начальнику  и  его
гостю, поглядывая то на Егора,  то  на  приближавшиеся  "Газели".  Крутов  в
расстегнутом пальто стал к ним лицом, расставил ноги, сунул руки в карманы и
стал ждать.
   Грузовички реализаторов развернулись задом к прицепу, из них  вылезли  по
двое парней  -  водитель  и  сопровождающий,  двинулись  к  группе  мужиков,
поеживаясь,  похохатывая,   кидая   незамысловатые   шутки,   с   удивлением
разглядывая молчаливую группу рядом с прицепом. Не  доходя  до  нее  десятка
шагов, они остановились.
   - Эй, колхознички, - с некоторым сомнением в глазах сказал один  из  них,
весь в коже, с наголо обритой головой. - Вы чего стоите? А ну-ка за  работу,
грузите продукцию.
   - Подойди ближе, - негромко  сказал  Кругов,  но  так,  что  бритоголовый
вздрогнул, оглянулся на своих приятелей и,  вдохновленный  их  присутствием,
пренебрежительно оглядел Егора.
   - Ты кто такой, дядя?
   - Начальник охраны фермы, - тем же тоном  ответил  Кругов.  -  Убирайтесь
отсюда, и чтобы духу вашего здесь больше не было!
   - Чего?! - изумился бритоголовый. - Какой еще начальник  охраны?  Что  ты
мне мозги компостируешь?! Здесь охраны отродясь не было!
   - Теперь будет.
   - Да пошел ты! Отойди в сторону и не мешай  работать,  пока  мы  тебя  не
уронили... начальничек. - Он хохотнул.
   Парни заржали.
   Крутов остался стоять на  месте,  только  глаза  его  стали  светлеть  до
желтого свечения. Бритоголовый встретил его взгляд и невольно  поежился,  но
тут же встряхнулся, расправил плечи.
   - Степа, ну-ка разберись с охраной, а вы помогите мужикам  грузить  мясо,
опаздываем уже.
   К Егору двинулся могучий молодой человек в ветровке, чуть  не  лопающейся
на широких плечах, белобрысый, с короткой стрижкой и перебитым носом. Достал
на ходу нунчаки, картинно кинул их вокруг себя.
   Когда до него осталось два шага, Егор, не вынимая рук из карманов пальто,
поймал просвет в крутящихся нунчаках и носком ботинка ударил парня в колено.
Тот охнул, выпустил свое оружие и схватился за ногу.
   - Стоять! - сказал Егор остальным "экспроприаторам". - Я не шучу.
   Убирайтесь отсюда подобру-поздорову! Здесь для  вас  халява  закончилась.
Советую вообще убраться  из  района,  пока  еще  есть  возможность  избежать
тюремных нар.
   - Ах ты, курва! - оторопело выговорил бритоголовый. - Да  мы  же  тебя  в
говно закопаем и навозом сделаем! На поле похороним и капусту посеем!
   - Капусту не сеют, а сажают, - равнодушно сказал Кругов и вдруг  оказался
рядом с  вожаком  "продотряда",  раздалась  звонкая  пощечина,  бритоголовый
отлетел в сторону, хватаясь за щеку, осел на подогнувшихся ослабевших ногах.
   Все замерли, глядя на эту картину, не веря глазам, но  больше  всех  были
поражены мужики, работники фермы, схватившиеся было за вилы и лопаты.
   - Больно? - участливо спросил Егор, наклоняясь к  самоуверенно-хамоватому
лицу бритоголового, на щеке которого рдели отпечатки пальцев. - А могло быть
еще больнее. Вам помочь дойти до машины или сами справитесь?
   Бритоголовый  открыл  рот,  чтобы  выругаться,  но  встретил   светящийся
тигриной желтизной взгляд Крутова и прикусил язык. Махнул рукой  стоявшим  в
нерешительности спутникам.
   - Поехали. - Садясь в кабину "Газели", он прошипел в сторону  оставшегося
на месте Егора:
   - Мы еще встретимся, дядя! Небо с овчинку покажется! Борька тебе этого не
простит.
   - Передай своему Борьке, что я  сам  его  навещу,  -  усмехнулся  Крутов,
мимолетно подумав: не слишком ли много обещаний навестить я даю? Добавил:
   - И брат ему не поможет.
   "Газели" взревели моторами, уехали. Стало тихо.
   - Ты даешь, Лукич! -  хлопнул  себя  по  ляжкам  опомнившийся  Константин
Яковлевич. - Где таким приемчикам научился?
   - В школе, - ответил Егор. - Когда вы повезете мясо в следующий раз?
   - В пятницу али в субботу.
   - Я подъеду.
   Шурин Осипа почесал затылок.
   - Оно, конечно, спасибо, Егор Лукич, только  эта  шишголь  <Шишголь-голь,
сброд (ст. рус.).> вернется, а я тебе за охрану много платить не смогу.
   - Ничего не надо, - засмеялся Кругов. - Мне за родную землю  обидно,  что
такую шваль н