всего  не
поможет, как и физическое уничтожение лабораторий,  нужен  новый  подход.  А
самое эффективное деяние в этом плане  -  создание  ментального  запрета  на
разработку на уровне физического закона.
   - Это изменит всю картину мира, - покачал головой Савватий. -  Вышень  не
одобрит нашей инициативы.
   - И все же надо попытаться предложить ему идею. Приближается время, когда
выход Сатаны в наш мир тоже станет физическим законом.
   - Не знаю. - Старый волхв задумался. - Необходимо прежде  всего  добиться
согласия Предиктора.
   - Мне бы в моем поиске очень пригодилась помощь Спиридона.
   - Он перешел в иное  качество,  просветленный.  -  Архимандрит  монастыря
вздохнул. - Мне его тоже не хватает. Кстати, с этого дня вводится пароль  на
ментальную связь.
   Савватий дважды чиркнул пальцем по воздуху, и с шипящим  посвистом  перед
ним вспыхнули  две  изогнутые  линии,  сложившиеся  в  символ,  напоминающий
летящего сокола.
   Сергий внимательно посмотрел на архимандрита.
   - С чем это связано?
   - Боюсь, конунги научились пеленговать наши каналы связи.
   - Это невозможно.
   - Тем не менее стоит  перестраховаться.  Теперь  общаться  будем,  только
кодируя канал этой руной. Пойдем, пройдемся.
   Они допили чай, вышли из трапезной, направляясь к митрополичьим покоям по
хрустящему под ногами снегу.
   Снегопад прекратился, в  разрывы  между  расходящимися  тучами  выглянуло
солнце.
   - Насколько серьезна угроза со стороны СТОКК? - спросил Савватий.  -  Что
нам предусматривать в ответ?
   - СТОКК создается в рамках концепции национальной безопасности, с благими
намерениями, однако в первую очередь будет использоваться черным эг-регором.
Это очень серьезная сила, на мощной базе, в том числе научно-технической. По
Москве уже устанавливаются телекамеры для контроля улиц, опять же-с  благими
замыслами "борьбы с терроризмом". Нам нужно работать на таком же техническом
уровне, если не выше, для чего я ищу профессионалов во всех областях знаний.
В   первую   голову   математиков   и   компьютерщиков,   специалистов    по
микроэлектронике   и   психическим   исследованиям.   Чтобы    противостоять
зомбирующим  системам  типа  "анаконда"  и  "лунный  свет",  нам  необходимо
научиться  декодировать  психику  человека  с  помощью   не   менее   мощных
технических систем.
   Савватий задумчиво коснулся рукой камня  внутренней  стены  лавры,  вдоль
которой вилась протоптанная в снегу  дорожка.  Камень  засветился  оранжевым
светом, стал прозрачным, как расплавленное стекло, затем вернул прежний вид.
   - Хорошо, что черные конкурируют меж собой, надеясь на абсолютную власть.
   Соберись они в один кулак, нам пришлось бы туго. Меж тем как  сыны  света
живут в Боге и для Бога, пользуются миром, как не  пользующиеся,  сыны  тьмы
всегда остаются сынами мира сего.
   - Они всецело живут в мире видимом и чувственном, - подхватил  Сергий,  -
для материальных выгод и удовольствий, водятся животной жизнью.
   Архимандрит  не  без  удивления  посмотрел  на  светящееся  изнутри  лицо
молодого волхва, процитировавшего уложение Свято-Троицкой Сергиевой лавры "О
последних событиях, имеющих совершиться в конце мира", которое было написано
еще в 1905 году. Сергий никогда не был монахом  лавры,  но,  как  оказалось,
знал ее священные писания.
   Молодой человек прочитал мысль старого волхва.
   - Это память родовой линии, отец. Я могу пользоваться ею как библиотекой.
   -  Иногда  я  забываю,  -  проворчал  Савватий,  -  что   ты   близок   к
самореализации шестой ступени, просветленный. Поболе бы нам таких, как ты.
   Сергий улыбнулся.
   - Они грядут, сыны света. Русь не  погибнет,  и  мы  это  знаем.  Что  же
касается священных писаний, которых  множество,  я  знаю  и  такие,  которые
начинаются словами "Во имя Бога милостивого и милосердного", но переделывают
людей до  такой  степени,  что  приверженцы  этого  доброго  бога  в  запале
стремления   обратить   других   в   свою   веру   доходят   до    массового
человекоубийства.
   - Таковы все слуги Сатаны, отрок,  независимо  от  их  вероисповедания  и
национальности. Есть они, к несчастью, и среди православных славян. К слову,
в Москве произошел дикий случай осквернения православных икон...
   Сергий  кивнул.  Архимандрит  говорил  о   происшествии   в   центральном
выставочном  зале  московского  Манежа.  Некий  "свободный  художник"  Авдей
Тер-Оганесьян  приобрел  в  иконной  лавке   Софрина   наиболее   почитаемые
православными  христианами  освященные  иконы  Спаса  Нерукотворного,  Спаса
Вседержителя и Владимирской Божией  Матери,  принес  в  Манеж  и  на  глазах
пораженных посетителей бросил на-пол, стал топтать ногами, плевать, рисовать
на них свастику, а  затем  топором  изрубил  святыни,  представляя  это  как
своеобразный  "акт  высокого  искусства",  приуроченный  к  выставке   работ
современных абстракционистов. "Художника" задержали... и  вскоре  отпустили,
так как он оказался  сыном  бывшего  вице-премьера.  По  сведениям  разведки
Сопротивления, он собирался повторить свой "акт" в Историческом музее.
   - Я послал в Москву Георгия, - сказал Сергий.  -  Вандал  должен  понести
наказание и перестать заниматься своим "художеством".
   Савватий повернулся лицом  к  солнцу,  широко  открыв  глаза,  в  которых
плавились мудрость и печаль.
   - Иди, просветленный, исполняй Замысел. И пусть  душа  наша,  яко  птица,
избавится от сети ловящих...
   Сергий поклонился старику и исчез.
   Савватий остался стоять у стены лавры, глядя на солнце, не жмурясь  и  не
прищуриваясь. Губы его двигались, будто он читал  молитву.  Впрочем,  это  и
была молитва, так как последними словами в ней были:
   - Благословен Вседержитель, иже не дади нас в ловитву зубом их...

Жуковка

КРУГОВ

   Снег еще лежал кое-где на полях  и  в  лесах,  в  садах  и  скверах,  под
заборами и стенами домов Жуковки, но в воздухе уже пахло  весной.  По  утрам
было холодно, однако стоило выглянуть солнцу, как сразу  с  крыш  начиналась
капель и по тротуарам и улицам провинциального городка  открывали  навигацию
ручьи.
   Крутов подставил лицо лучам солнца, всей грудью  вдыхая  свежий  весенний
воздух,  прошелся  вдоль  стены   школьного   спортзала,   обходя   слежалые
ноздреватые пласты снега, и вернулся ко входу в здание.
   Жил он в Ковалях, где микроклимат был несколько иным, а  снег  до  самого
апреля  оставался  девственно-чистым  и  белым,  в  Жуковку  же  наведывался
регулярно - четыре раза в неделю, устроившись тренером по русбою  в  местном
спортсоюзе.  Помог  ему  определиться  с  работой  племянник  дядьки   Ивана
Поликарповича Женя Хапилин,  работавший  учителем  физкультуры  в  Жуковской
средней школе и прознавший, что бывший полковник ФСБ  -  мастер  рукопашного
боя. Он же договорился с директором школы о выделении помещения для  занятий
новой секции, в которую с удовольствием ходили и  ученики  школы.  До  этого
Кругов, переехавший с женой из Ветлуги на родину еще осенью  прошлого  года,
два месяца ничем  не  занимался  и  с  радостью  согласился  на  предложение
основать школу единоборств. Кроме всего прочего, надо было  зарабатывать  на
жизнь, а спортклуб обязался платить хотя и небольшие деньги, но регулярно.
   Впрочем, сказать, что Кругов ничего не делал, было бы  несправедливо.  Он
помогал по хозяйству деду Осипу, теткам,  двоюродным  сестрам,  ухаживал  за
Елизаветой, потерявшей интерес к жизни после преждевременных родов и  потери
ребенка, - сказалось  дикое  нервное  напряжение,  испытанное  женщиной  под
Селигером во время боя команды Крутова с боевиками Российского легиона, -  и
каждое утро занимался психофизическим  совершенствованием  по  системе  деда
Спиридона, которую он называл живой. Именно жива и помогла Егору выйти целым
и невредимым из боя, а  также  вывести  Лизу  из  глубокой  депрессии  после
выкидыша. Хотя прийти в себя окончательно она не  смогла  до  сих  пор.  Уже
полгода Кругов не видел на ее похудевшем бледном лице улыбки и живого блеска
в глазах, несмотря на все свои усилия. Складывалось  впечатление,  что  Лиза
сознательно закрыла  все  двери  наглухо,  отгородившись  от  мира  толстыми
стенами нежелания общаться. Жила она словно бы по инерции,  не  помогали  ни
беседы, ни врачи, ни колдовские приемы родственников Качалиных,  сведущих  в
травном и наговорном лечении, и Егор уже начал  бояться,  что  его  берегиня
потеряла свою волшебную жизненную силу, спасая мужа  от  гибели.  Уезжая  из
Ветлуги, он не знал, каково истинное состояние здоровья Елизаветы, но,  даже
если бы и знал, решения своего не переменил бы. Дед Спиридон  после  боя  на
Городомле исчез, и никто из многочисленных родственников Качалиных в Ветлуге
не мог сказать, куда он подевался. Не знала  этого  и  Евдокия  Филимоновна,
жена  и  берегиня  старого  волхва,  не  проявлявшая   между   тем   особого
беспокойства. Муж частенько исчезал из дома по своим волхвовским делам и  не
появлялся иногда по месяцу, по два. Но поскольку  он  так  и  не  объявился,
Кругов и решил переехать на родину, надеясь, что там удастся вывести Лизу из
ее сумеречного существования. Жить в Ветлуге после  всего  случившегося  под
постоянным  давлением  бандитов  Быченко  Кругов  не  хотел,  тем  более   в
отсутствие учителя.
   Разъехались в разные стороны и его бывшие соратники.
   Ираклий Федотов решил податься в Нижний Новгород,  где  жила  и  работала
Мария, исполнившая свою миссию Ходока и берегини до конца.  Егор  знал,  что
бывший полковник военной контрразведки влюблен в Марию, но как относилась  к
нему сама женщина, никому было не ведомо. При расставании Егор пожелал удачи
соратнику и другу, искренне желая ему счастья, и это было все,  чем  он  мог
ему помочь.
   Панкрат Воробьев, год проживший в Осташкове, на берегу Селигера, с Лидой,
сестрой Егора, и двумя ее детьми, уехал оттуда с семьей сразу после памятных
событий начала октября прошлого года  и  устроился  в  Переславле-Залесском,
небольшом провинциальном городишке Ярославской губернии,  где  у  него  жили
родственники по отцовской линии. Егор изредка получал оттуда весточку:  Лида
не забывала брата, да и сам Панкрат позванивал, зная о  происшедшей  беде  с
женой Крутова. По тону разговоров было понятно, что он  скучает  по  прежним
временам, хотя, с другой стороны, открыто радовался своей семейной жизни. Он
нашел свою женщину, дети которой стали звать его отцом.
   Кругов и сам нередко вспоминал недавнюю боевую жизнь, однако все  так  же
стремился к независимости и покою, обнаружив в глубине  России  колоссальный
массив бытия, не зависящего  ни  от  политических  драк  в  высших  эшелонах
власти, ни от мафиозных разборок, ни от силовых структур, и собирался  войти
в этот глубинный массив, чтобы остаться в нем  навсегда.  Единственное,  что
требовалось для этого  (как  ему  казалось),  -  было  время.  Хотя  прошлое
отпускало бывшего полковника безопасности неохотно, постоянно доказывая, что
средний  человек  в  России  абсолютно  не  защищен,  беспомощен  как  перед
бандитами и жуликами всех мастей, так и перед  властью,  перед  чиновниками,
перед так называемыми правоохранительными органами и законами  криминального
государства, которым к этому времени  стала  Россия.  Крутову  и  на  родине
изредка приходилось воевать - за честь и достоинство,  за  справедливость  и
правду, хотя и в меньших масштабах, отстаивая идеалы,  впитанные  с  молоком
матери,  хотя  большинство  конфликтов  он,  к  своему  удивлению,  научился
разрешать мирным путем. Но не все. Еще дед Трофим Харлампиевич говорил: если
не жить ради других, хотя бы своих родных и близких,  то  какой  смысл  жить
вообще? Кругов хотел воплотить эту формулу, отражающую основы бытия рода,  в
реальность. Первой же его задачей на этом пути было восстановление  здоровья
и психики Лизы, пережившей жуткий страх за мужа и рождение мертвого ребенка.
   А больше всего мировоззрение Крутова  изменили  занятия  живой.  Он  стал
замечать  то,  что  не  замечал  раньше,  понимать  то,  о  чем  вообще   не
задумывался, и видеть то, что было недоступно еще полгода назад. Потому  что
жива  оказалась  не  просто  системой  защиты  и  организации   пространства
адекватного ответа  (ПАО)  или  древнейшей  славянской  философией  жизни  и
смерти, но образом жизни, и ее принципы исподволь изменяли человека, повышая
его уровень самореализации  даже  в  том  случае,  если  он  с  виду  ничего
особенного не делал. Количество прожитых лет при этом на качестве реализации
не сказывалось, хотя  еще  совсем  недавно  Егор  считал,  что  единственное
количество, которое не переходит в качество, есть именно количество прожитых
лет.
   Мысль,  что  его  забыли,  вычеркнули  из   списков   Сопротивления   как
неперспективного, приходила в голову Егору все реже. Ему словно  дали  время
на оценку и  осмысление  происходящего,  проверяли  его  терпение  и  запасы
независимости. Может быть,  именно  это  соображение  и  заставляло  Крутова
избегать каких-либо контактов с теми, кто выводил его на путь Витязя.
   Над предложением  организовать  школу  единоборств  Егор  думал  недолго,
согласившись на третий день, но лишь потом понял, насколько это  благодарный
и интересный труд. После двух месяцев занятий  мальчишки  души  не  чаяли  в
своем наставнике, готовые заниматься день и ночь. Особенно произвело на  них
впечатление  поведение  тренера  во  время   нападения   на   школу   группы
хулиганствующих молодчиков, которые, узнав о секции "рукопашки" в  Жуковской
школе, решили покуражиться и поиздеваться над учителем.
   Их было двенадцать человек  возрастом  от  пятнадцати  до  двадцати  лет,
руководил же бандой известный в Жуковке хулиган  и  вор  Бузыкин  по  кличке
"Буза", двадцатисемилетний, отсидевший в тюрьме три года за ограбление.  Они
ворвались в спортзал вечером  одиннадцатого  февраля  во  время  тренировки,
принялись кричать, свистеть, отпускать неприличные шуточки, хохотать,  затем
перешли к действию, ломая снаряды, вспарывая ножами маты,  и  Кругов  пресек
начавшийся разгром самым решительным образом.
   Он вдруг рявкнул во всю мощь  легких,  так,  что  даже  зазвенели  стекла
спортзала: "Стоять!" - в установившейся тишине бесшумно и быстро приблизился
к Бузе, выявив в нем вожака стаи, и одним касанием пальца уложил его на пол,
не обращая внимания на демонстративно вынутый нож.
   В Жуковке уже существовали спортклубы под вывесками "секции  кикбоксинга"
и "школы восточных единоборств", Егор посетил их  во  время  занятий,  чтобы
иметь представление об учебном цикле, но, когда увидел  учеников  -  молодых
людей устрашающей наружности и ознакомился с методикой преподавания,  понял,
что тренеры клубов готовят  из  своих  подопечных  кого  угодно,  только  не
мастеров с высоким духовным потенциалом.
   Тренировка в этих школах включала в себя поистине "эксклюзивные"  приемы:
удары растопыренными пальцами в глаза,  удары  локтем  в  височную  область,
удары в пах, а то и вовсе захват половых органов соперника.  Воспитывали  из
молодых парней не спортсменов и не  адептов  воинских  искусств,  а  бойцов,
способных надежно и быстро искалечить любого противника. Примерно  таким  же
образом готовили боевиков  инструкторы  в  Чечне  и  Таджикистане,  да  и  в
мафиозных кланах по всей территории России, не заботясь о здоровье учащихся,
которые нередко получали травмы, вплоть до  переломов  костей  и  сотрясения
мозга, а то и вовсе погибали во время "тренировочного процесса". Но то  были
засекреченные базы обучения террористов  и  киллеров,  увидеть  же  подобные
школы работающими легально в патриархальной  глубинке,  у  себя  на  родине,
Крутов не ожидал. Правда, тогда он еще не знал, что ему придется столкнуться
с хозяевами "клубов", контролируемых, как оказалось впоследствии, Российским
легионом через весьма интересную  структуру,  которая  называлась  Братством
Черного Лотоса. Произошло это следующим образом.
   В секцию Егора записалось поначалу всего двенадцать человек, в основном -
ученики старших классов, но через  месяц  их  число  удвоилось,  а  к  концу
февраля в секции занималось уже более сорока ребят самого разного возраста -
от шести до восемнадцати  лет.  Среди  них  оказался  и  Марат  Катуев,  сын
известного жуковского коммерсанта, заканчивающий школу. Егор помнил, как вел
себя этот  молчаливый,  сильный,  но  совершенно  закомплексованный  парень,
покуривающий травку, у которого часто болела голова. Привел его  в  спортзал
отец, и парень вряд ли остался бы в секции, если бы не  предложение  Крутова
вылечить его. Марат отнесся к предложению с недоверием, скептически, но  под
строгим  взглядом  отца  согласился.  Тогда  Егор  велел  парню   раздеться,
просмотрел его в поисках активных точек тела, и тремя ударами ребром  ладони
- в грудь, по шее и в спину  -  навсегда  избавил  от  головных  болей,  что
подействовало на него лучше всяких уговоров и демонстраций боевой техники.
   Отец Марата, первое время контролирующий посещение  сыном  новой  секции,
как-то в разговоре с Крутовым  признался,  что  у  него  трое  детей,  среди
которых Марат - самый младший.
   - Все мужики, - сказал со вздохом Катуев-старший  с  унылым  видом,  -  и
никакого сладу. Ни один не проявляет особого  желания  учиться  и  работать.
Даешь им деньги - принимают как должное, не даешь  -  начинают  пропадать  в
дурных компаниях. Вот  и  приходится  кормить  и  содержать.  А  в  ответ  -
полнейшее равнодушие! В жизни ни один не послушался совета  или  не  взял  с
отца пример. Как будто не мои дети. Мать вся извелась...
   - Может быть, вы чего-то не учли в воспитании? - осторожно посочувствовал
Крутов, с любопытством поглядывая на плотного, кряжистого, лысого, с суровым
бульдожьим лицом Катуева. - Характер человека складывается с детства.
   - Может быть, - легко согласился  пятидесятилетний  Владислав  Катуев.  -
Если бы я вложил в них душу, не надо было бы вкладывать сейчас деньги...
   И вот Марат вдруг перестал ходить на занятия, а через месяц заявился  его
отец и попросил помощи. Оказалось, парень увлекся  буддийской  философией  и
стал пропадать в недавно отстроенном на берегу Десны храме  Черного  Лотоса,
не желая слушать ни мать, ни отца, отказываясь даже заканчивать одиннадцатый
класс школы.
   Так Егор впервые услышал о Братстве Черного Лотоса, свившем свое гнездо в
Жуковке и рекрутировавшем послушников в городе и по окрестным селам. О  том,
что храм контролируется Российским Легионом, Крутов узнал позже. Получив  же
известие от Катуева, он решил поговорить с настоятелем храма и выяснить, что
это за странное монашеское объединение, абсолютно  не  свойственное  русской
провинции.
   Каково же было его удивление, когда он увидел не  допотопную  хибару,  не
полуразвалившееся, в строительных лесах, восстанавливаемое строение, а самый
настоящий буддийский  храм  с  мощными  каменными  стенами,  с  "китайскими"
крышами с загнутыми краями и драконами на флюгерах. Размеры здания почти  не
уступали размерам московского храма Христа Спасителя, что говорило о размахе
и возможностях его хозяев, не доступных не только  простым  смертным,  но  и
местной Православной епархии.
   Лишь месяц спустя Кругов  выяснил,  что  филиалы  Братства  появились  не
только в Жуковке, но и в Брянске, а также в соседних областях. Храмы  росли,
как грибы после дождя, и за  всем  этим  ощущалась  чья-то  целеустремленная
воля, пожелавшая насадить повсеместно чуждую коренному населению веру. И  не
только веру.  Потому  что  храмы  эти,  как  быстро  сообразил  Егор,  стали
настоящими базами и школами боевиков, из которых должны были вырасти будущие
легионеры. Но об этом он догадался позже, теперь  же,  попытавшись  добиться
аудиенции у настоятеля-проповедника, Кругов  сразу  нарвался  на  откровенно
вызывающее, пренебрежительное и  наглое  поведение  монахов,  представлявших
вполне современное охра