человек ты своенравный, это заметно,  -  задумчиво  качнул  головой
Спиридон Пафнутьевич. - И до какого же звания дослужился?
   - До полковника.
   - Мог бы и до генерала дойти?
   - Наверное, мог бы, хотя для меня это было совсем не главным.
   -  Хватит,  старый,  мучить  гостя  расспросами,  -   вмешалась   Евдокия
Филимоновна, под стать мужу крупная,  величавая,  с  добрым  и  одновременно
строгим лицом, хранящим остатки  былой  красоты.  -  Ешьте,  гости  дорогие,
ешьте, еще успеете наговориться.
   Крутов встретил взгляд ее таких же прозрачно-серых, как у мужа,  живых  и
ясных  глаз  и  поразился  выражению  кротости,   беспредельного   терпения,
понимания и покоя, идущих из глубины всего ее существа.
   На время беседа  измельчала,  перешла  в  стадию  естественных  житейских
реплик; говорили в основном женщины, мужчины молчали, присматриваясь друг  к
другу. Хотя мнение Крутова о том, что старик давно разобрался в его душевном
состоянии, только укрепилось. И все же стесненным  он  себя  не  чувствовал,
словно был не в гостях у  чужих  людей,  а  у  своих  родных,  с  удивлением
прислушиваясь  к  себе:   внутри   царили   удивительный   мир   и   тишина,
поддерживаемые  сутью  жизни  стариков,  их  простым  отношением  к  себе  и
доброжелательным к окружающим.
   Яства, приготовленные ими, были по-настоящему вкусными, и заставлять себя
есть не приходилось, поэтому  сытым  Кругов  себя  почувствовал  быстро.  Но
сколько ни ел сверх того - хотелось попробовать все, что стояло на столе,  -
тяжести в животе не ощущал и легкость  движений  не  потерял.  С  недоверием
встретил взгляд наблюдавшего за ним деда Спиридона.
   - Что, притомился? - ухмыльнулся тот в усы.
   - Вовсе нет, - возразил Кругов. - Раньше говорили: не ел - не мог, поел -
без ног, - а я хоть сейчас могу стометровку бежать.
   - И я тоже, - подтвердил а Елизавета. - Чем это вы нас накормили, бабушка
Евдокия?
   - Все свое, природное да лесное, - хитро прищурился дед. -  Только  уметь
приготовить надо. Сбитень пробовали? Очень тонус повышает.
   -  Никакого  вина  не  надо,  -  согласился  Кругов,  отметив  еще   одно
современное словцо в лексиконе старца - тонус. - Дедушка, а по какой системе
вы занимаетесь, если не секрет? Мне Парамон Арсеньевич рассказывал,  что  вы
медитируете и делаете специальные упражнения...
   Глаза  Спиридона  Пафнутьевича  снова  сверкнули,  в  них  на   мгновение
проступили властность и сила. Но ответил он сдержанно и уклончиво, не  спеша
раскрываться перед гостем, которого раньше никогда не видел:
   - Да это я так, противу ломоты в костях... стар стал, малоподвижен, не то
что раньше. А ты, сынок, по какой такой  системе  работаешь?  Мне  ить  тоже
Парамоша докладывался.
   Кругов улыбнулся.
   - Это называется система реального боя, хогя в ее основе лежат достаточно
древние школы от китайской кун-фу, японских карате и  айкидо  до  русских  -
самбо, русбой и суев. Говорят, где-то практикуется и боливак, но я лично  им
не занимался. А в настоящее время увлекся лунг-гом...
   - "Тибетским огнем", - кивнул дед Спиридон, становясь задумчивым. -  Есть
успехи?
   Ошеломленный Кругов - дед  знал  такие  специфические  вещи!  -  сглотнул
слюну, глянул на Елизавету, с удовольствием прихлебывающую холодный  медовый
квас, снова посмотрел на хозяина, в глазах  которого  мелькнула  насмешливая
искорка.
   - Вы знаете, не хочу утверждать, но кое-что у меня начало получаться.  Во
всяком случае, я начал глубже понимать, что такое движение.
   - Ты почувствовал себя вящим?
   - Каким? - Егор не сразу сообразил, что слово "вящий"  означает  -  более
сильный. - Нет, я почувствовал себя более...  умным,  что  ли,  стал  больше
понимать мир.
   - И все ж таки не удержался от насилия, когда некие  молодые  сорвиголовы
баловались на автостоянке у кремля.
   Кругов подобрался: дед знал и о его стычке с рэкетирами, а это  означало,
что за ним следили.
   - Откуда вы знаете?
   - Наш городок-то махонький, - уклончиво ответил Спиридон Пафнутьевич, - в
одном конце пошепчешь - в другом аукнется. Так как же  твое  понимание  мира
согласуется с насилием?
   - Это не просто насилие, - тихо сказал Кругов, понимая, что его проверяют
по всем статьям. - Люди преступили закон человеческого  общежития  и  должны
были получить по справедливости.
   - Так ты подрался, Кругов? - поглядела на него  удивленная  Елизавета.  -
Когда и где?
   - Это не главный вопрос, - улыбнулся дед Спиридон.  -  Главный  вопрос  -
зачем. Какая цель преследовалась? Стоило ли  восстанавливагь  справедливость
силой?
   - А вы знаете другие способы? - глянул на хозяина исподлобья Кругов.
   - Да  как  тебе  сказать,  сынок?  Все  зависит  от  обстоятельств.  Вот,
например, как ты отреагируешь на туз?
   Егор наморщил лоб, силясь вспомнить значение слова, и дед поспешил ему на
помощь:
   - Тебя ударили кулаком, допустим. Как ты ответишь?
   Ощущение  экзамена  усилилось,  мышцы  живота  неприятно  свело,  и  Егор
некоторое время успокаивал нервную систему, одновременно формулируя ответ.
   - Все зависит от обстоятельств, - ответил  он  наконец  словами  деда.  -
Иногда я реагирую раньше, и дело кончается миром. Но чаще... - он помолчал и
честно признался, - я отвечаю на удар. Но никогда не начинаю драку первым...
если не  считать  прямую  работу.  Когда  я  служил  в  антитеррористическом
подразделении...
   - Я понимаю, - кивнул Спиридон Пафнутьевич. -  Есть  другой  путь,  более
древний и более эффективный. - Какой? Ударили по щеке - подставь другую?
   - Нет, это ложное учение, уводящее от истины. Другой путь - это уклонение
от удара. Уклониться - значит истощить силу насильника.  Если  ты  отвечаешь
ударом на удар, ты остаешься в замкнутом кругу негативных связей,  отношений
и переживаний.
   - Но, уходя от удара, вы только больше злите противника! -  не  удержался
Кругов. - Он же начнет вас искать...
   - Тогда останови удар, но не наноси свой. Он ожидает ответа  -  не  давай
ответ, он излучает злобу и ненависть  -  не  отвечай  ненавистью  и  гневом,
отвечай покоем и тишиной. И этот твой истинный ответ  впитает  злобу  врага,
заставит его остыть.
   - Я так не умею, - после недолгого молчания покачал головой Кругов.
   - Вижу, - усмехнулся дед Спиридон. - Тебе надо учиться, сынок, ибо ты  не
потерян. Кто желает спасти душу, тот погубит ее,  а  ты  этого  не  боишься.
Приходи как-нибудь, когда получишь ответы на свои вопросы,  горящие  внутри.
Поговорим.
   - О чем?
   - О многом. О жизни. О  человеке.  О  системе  самореализации...  которую
создали еще аркты, предки славян. Ты ведь, наверное, не знаешь, что  древние
славяне имели более глубокие знания о строении мира, чем  другие  народы?  В
том числе китайцы, египтяне и индейцы майя.
   - Почему же об этом не знаю не только я, но не знает никто?
   - Хороший вопрос. И об этом мы тоже поговорим.  -  Спиридон  встал  из-за
стола. - А теперь прощайте, мне надо  молиться.  -  Он  хитро  посмотрел  на
Крутова и Елизавету и вдруг... исчез!
   - А настойки моей все же попробуйте, - раздался  откуда-то  издалека  его
басовитый голос. - Очень пользительная штука, не хуже вашего ерофеича...
   Крутов и Лиза посмотрели друг на друга, потом на Евдокию  Филимоновну,  и
старуха, улыбнувшись, сказала:
   - Не обижайтесь  на  старого,  любит  почудесить.  Молодые  поблагодарили
стариков за угощение, попрощались и, выйдя из сада на улицу, попали как бы в
другой мир, где от жары плавился  асфальт  и  дрожащее  марево  раскаленного
воздуха искажало перспективу. Дед Спиридон жил на окраине Ветлуги, и его сад
выходил прямо к реке, за которой начинался сосновый  бор,  однако  объяснить
комфортную температуру в саду, чистоту и свежесть воздуха, ласковый  ветерок
и отсутствие запахов цивилизации это  обстоятельство  не  могло.  Территория
дома Спиридона Пафнутьевича, патриарха неведомого древнего  учения  -  Егора
вдруг озарило! - представляла собой нечто вроде  аномальной  зоны  со  своей
экологией и природными условиями. Каким-то  образом  дед  Спиридон  управлял
климатом своего участка.
   Этими мыслями Кругов поделился с Елизаветой, но  она,  к  его  удивлению,
спорить не стала, согласилась.
   - Я же тебе говорила, что в моем  роду  одни  колдуны  и  ведьмы.  А  дед
Спиридон вообще волхв.
   - Я и сам это понял, - буркнул Егор, трогая машину с места. - Он  гораздо
мощнее, чем кажется с виду. И  еще  это  его  исчезновение...  прямо  чистая
телепорта-ция, телекинез... если только у меня не поехала крыша.
   - Тогда она поехала и у меня. Я ведь тоже видела. Это он  хотел  показать
тебе, что  владеет  кое-каким  древним  знанием,  недаром  же  задавал  тебе
странные вопросы.
   - Да понял я... Как ты думаешь, сдал я этот экзамен?
   - Не знаю. - Лиза погладила руку Егора на ручке переключения скоростей. -
Но мне кажется, что ты ему понравился. Может, действительно  права  формула:
учитель находится тогда, когда ученик готов к встрече с ним?
   - А я готов?
   - Может быть, и нет. - Елизавета посмотрела на помрачневшее лицо  Крутова
и улыбнулась. - Не сердись. Вообще-то я в тебя верю. Но тебе самому придется
решать, готов ты или нет.
   Дальше они ехали молча, каждый со своими мыслями, все  еще  находясь  под
впечатлением встречи. Нельзя сказать, что Егор был недоволен  собой,  однако
какая-то червоточина в душе осталась, чего-то он  не  заметил  в  расспросах
деда Спиридона, чего-то не почувствовал и не понял.

Алтай

ФЕДОТОВ - КОРНЕЕВ

   Он стоял посреди поляны, поросшей высокой травой  и  еще  более  высокими
зонтиками борщевика и дудника, и как зачарованный  смотрел  на  торжественно
замерший пихтовый лес с геометрически совершенной  колоннадой  кедрача.  Вид
был  так  изумителен,  что  душа  требовала  смотреть  и  молчать,  впитывая
дремотный покой и величавую гордую суть природы,  проникающие  во  все  поры
тела, в сердце и в голову...
   Где-то неподалеку треснул выстрел. Эхо погоняло  этот  звук,  как  мячик,
между лесными великанами, и снова наступила тишина. Ираклий очнулся,  достал
брусок рации:
   - Не надоело зверей пугать?
   - Рябчик ленивый попался, - отозвалась рация голосом Корнеева,  -  грешно
такие подарки упускать. Ты где?
   Ираклий поглядел на высокое уже солнце, сориентировался:
   - К юго-востоку от тебя, на  поляне.  Такая  здесь  красота,  майор,  что
уходить не хочется!
   - Ты меня удивляешь,  полковник.  К  старости,  что  ли,  сентиментальным
стал?
   - Может быть, - не обиделся Федотов. - Прежняя жизнь не давала времени на
такие экскурсии, считай, я и не жил еще. Кончай охоту, пора возвращаться.
   - Иду, - проворчал Корнеев.
   В  ожидании  бывшего  майора  Ираклий  уселся   на   полусгнивший   ствол
гигантской, поваленной в доисторические времена сосны  и  стал  смотреть  на
лес, на далекие горные вершины за ним.
   Прежняя  жизнь  осталась  позади.  Мечты   бывшего   полковника   военной
контрразведки об уходе от дел и  возвращении  на  Алтай,  где  жили  предки,
начали сбываться раньше, чем он рассчитывал.
   Им с Корнеевым удалось-таки добраться до Москвы и представить  начальству
доказательства  разработки  секретной   лабораторией   в   Жуковских   лесах
психотронного оружия, хотя от самой лаборатории ничего  не  осталось.  Взрыв
превратил ее в ничто, в дым, а воды  близлежащего  болота  быстро  заполнили
образовавшийся  котлован.  И  все  же  материал  был  слишком  значителен  и
серьезен, чтобы на него не обратить внимания, тем более что  контрразведчики
доставили образец оружия - "глушак", который оказался  вполне  материален  и
работоспособен; им тотчас же занялись эксперты управления. Однако уже спустя
три дня дело о деятельности лаборатории было закрыто, "глушак"  таинственным
образом исчез, а Федотову и Корнееву предложили тихо уйти в отставку.
   Ошеломленный Федотов, не чувствуя за собой никакой вины,  попытался  было
"качать права", разобраться в происходящих событиях, но его  вызвал  к  себе
начальник ВКР генерал Мячин.
   - Вот что, полковник, - сказал он проникновенно, усадив его за  столик  с
напитками и фруктами в комнате отдыха за кабинетом. - Я тебя вполне понимаю.
Ты сделал дело, и сделал неплохо,  хотя,  с  другой  стороны,  всегда  можно
придраться, что ты погубил своих людей. Успокойся на этом. Расследование  не
прекращено, а передано выше. - Генерал показал пальцем  -  куда  выше.  -  И
слава Богу, как говорится, отвечать за него нам уже не придется.
   - Но ведь разработка психотронного оружия запрещена...
   - Не будь наивным, Ираклий Кириллович, - поморщился Мячин. - Им все равно
занимаются спецслужбы всех развитых  стран  мира.  И  если  мы  не  опередим
потенциального  противника,  то  упустим  время,  отстанем,  а   что   такое
психотронная атака, ты себе уже представляешь.
   - Почему же психотроникой занималась негосударственная контора?
   - Ты имеешь  в  виду  Российский  легион?  Он  уже  стал  государственным
образованием и передан Министерству юстиции как спецподразделение УИБ:
   Управления информационной безопасности и контроля. Так что с этим  все  в
порядке.
   Скажу  тебе  больше:  люди,  разработавшие  "глушак"...  э-э,   генератор
подавления воли, награждены президентом. Разумеется,  в  секретном  порядке.
Все законы соблюдены. А ты начинаешь бузить, искать правду.
   - Все,  да  не  все,  -  сказал  Ираклий,  действительно  почувствовавший
облегчение: он уже понял, что сделать ничего не сможет. - Не  соблюден  один
маленький закончик - право человека на свободу выбора. "Глушак"  отнимает  у
него такое право.
   Генерал налил  себе  минералки,  выпил,  все  еще  оставаясь  по-отечески
терпеливым.
   - Полковник, ты умный человек и должен понимать ситуацию. Мне тоже в этом
деле не все нравится, но я стою на страже государственных интересов и должен
думать, как обезвредить врагов, а с помощью "глушаков" задачу  можно  решить
гораздо проще и без крови. Вот, например,  как  ты  относишься  к  господину
Басаеву, премьер-министру Чечни?
   - Да никак, - пожал плечами Ираклий.
   - А все же? Герой республики и все такое прочее...
   - Будь Басаев трижды герой Ичкерии и премьер, прежде всего он - убийца!
   Террорист! По нем давно веревка плачет. Другое дело, что вину за то,  кем
он стал, должны разделить политики и генералы, фамилии  которых  нам  хорошо
известны, те, кто нашпиговал Чечню оружием и благословил  войну.  Вплоть  до
президента.
   - Я не спорю, а вопрос задал к  тому,  что  с  помощью  "глушака"  нашему
спецназу взять Басаева было бы раз плюнуть. Вот для чего такое оружие должно
использоваться в первую очередь. Естественно, под жесточайшим  контролем.  Я
тебя убедил?
   - Нет, - ответил Ираклий. - Но я понял: все уже решено на  таком  уровне,
что мое мнение ничего не значит. Как и ваше, впрочем. Разрешите идти?
   Мячин посмотрел на Федотова долгим взглядом, и лицо его вдруг постарело.
   - Ты еще молод, полковник, - проговорил он глухо, -  и  можешь  позволить
себе иметь собственное мнение... Иди, сдавай дела. И  помни  о  последствиях
разглашения  государственной  тайны.  Хочешь  совет?   Уезжай   из   столицы
куда-нибудь подальше, где тебя не смогут достать...
   - Контролеры Легиона?
   Генерал встал. Поднялся и Федотов, щелкнул  каблуками,  пожал  протянутую
руку генерала и вышел...
   В зарослях гигантской травы  -  Ираклий  знал  ее  название  -  живокость
высокая, - в которых мог бы спрятаться всадник с  лошадью,  на  краю  поляны
кто-то заворочался,  и  вскоре  показалась  выцветшая  от  солнца  штормовка
Корнеева.
   Разгребая траву руками и стволом ружья, он безошибочно вышел  к  сидящему
Федотову, сел рядом, доставая фляжку с водой. На  поясе  его  болтались  три
рябчика. Сделав глоток, он протянул флягу Ираклию, вытер  усы;  в  последнее
время он завел бородку, усы и  отпустил  волосы,  отчего  стал  походить  на
священника.
   - Да, ты  прав,  вид  необычайно  красив.  Недаром  Алтай  в  переводе  с
тюркского означает "золото". А не подняться ли нам повыше в горы, милостивый
государь?
   Погулять по альпийским лугам?
   - В другой раз. - Ираклий также хлебнул воды. -  Ко  мне  сегодня  должны
прийти гости.
   - Кто, если не секрет?
   - Из местного Боевого братства. Будут, наверное,  уговаривать  возглавить
отделение. Корнеев фыркнул.
   - Мало тебе Ордена чести? Ты магистр или не магистр?
   - Орден был прикрытием операции, а Братство - нечто  вроде  союза  бывших
офицеров и солдат, воевавших на территории СНГ. Пойдешь  заместителем,  если
соглашусь?
   - Не знаю, не думал. Мне хорошо  и  в  школе.  Корнеев  уже  почти  месяц
работал тренером по самбо в детской спортивной школе Бийска, куда  устроился
с  помощью  многочисленных  родственников  Ираклия,  а  еще   он   обдумывал
предложение местной православной епархии стать начальником охраны монастырей
и церквей. Предложение было неожиданным и исходило от протодиакона Димитрия,
настоятеля  Бийского  женского  монастыря  Дягилева  пустынь,  доводившегося
Федотову каким-то дальним родственником по  материнской  линии.  Предложение
это вначале развеселило Корнеева, не  имевшего  ранее  никаких  отношений  с
церковью, но после беседы с Димитрием он понял, что дело серьезней,  чем  он
себе представлял.
   - Грядет нашествие сил Сатаны, сын мой, - сказал протодиакон, по возрасту
вряд ли старше бывшего майора, - нам придется защищать наши святыни, а ты  -
воин и можешь послужить не только церкви, но и народу своему, ибо  нет  выше
опоры духовной, чем святые места веры.
   - Вы предлагаете мне создать церковный спецназ? - удивился Сергей.
   - Такой спецназ уже существует, - улыбнулся священник, вполне современный
человек, пользующийся сотовым телефоном, компьютером и "Жигулями"  последней
модели. - Но его функции несколько сужены:  охрана  особо  важных  церковных
особ, курьерская служба, анализ информации. Следует эти функции расширить.
   - Я не готов, - пробормотал Корнеев после минутного молчания. - К тому же
я привык жить... э-э, свободно...
   - Твою свободу, сын мой,  никто  не  собирается  ограничивать,  никто  не
станет заставлять тебя вести монашеский образ жизни. Хотя, конечно, какие-то
заповеди придется соблюдать.
   - Не возжелай  жены  ближнего  своего...  Так,  что  ли?  Димитрий  снова
улыбнулся.
   - Примерно так. Мы навели о тебе кое-какие справки, прежде чем предложить
работу, и ты нам подходишь. Слово за тобой.
   - Подумать можно?
   - Подумай, мы тебя не торопим. Но очень  надеемся  и  просим  о  предмете
беседы не делиться ни с кем.
   - Даже с Ираклием?
   - Он - знающий, с ним можно.
   - Почему вы не предложили ему?
   - Он посвящен в другие дела, - уклончиво ответил Димитрий. - Да снизойдет
на тебя Божье благословение.
   Священник перекрестил Корнеева, и  тому  почему-то  стало  страшно.  Если
церковь стала нуждаться в защите профессиональных людей боя, значит,  что-то
в мире действительно изменилось, и изменилось в худшую сторону...
   - Так что ты надумал? - спросил Ираклий, понявший  молчание  приятеля.  -
Пойдешь в монастырь? Корнеев хотел отшутиться, но передумал. Признался:
   - Боязно мне что-то,  полковник.  Туча  какая-то  надвигается,  попы  зря
паниковать не станут. А ты что-нибудь знаешь о церковном спецназе?
   - Кое-что слышал. Основная их работа - обеспечение  безопасности  визитов
священнослужителей высшего ранга от архиерея до патриарха. И  работают  они,
насколько я знаю, не хуже соответствующих управлений нашей конторы.
   - Интересно было бы познакомиться с методами их работы.
   - Вот и давай, устраивайся.
   Корнеев снял кепку, вытер вспотевший лоб, снова надел. Он не сомневался в
необходимости  существования  такого  подразделения  в  недрах  церкви,   он
сомневался в себе, в том, что будет полезен.
   Родился Сергей в Архангельске в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году в
потомственной чекистской семье. Дед  будущего  майора  антите