елавшего
дважды встретиться с вербовщиком Катарсиса после его первого визита на дачу,
чтобы окончательно прояснить ситуацию и принять решение. В последний раз они
увиделись аккурат после Пасхи, причем  Данильянц  сам  приехал  в  Ковали  в
сопровождении Жоры Мокшина и двух телохранителей, которых оставил  в  машине
за околицей деревни.
   Мокшина Егор в дом не  пустил,  а  Данильянца  пригласил  в  горницу.  На
веранде Лиза приготовила чай, поставила на стол пряники, конфеты, варенье  и
ушла на огород к бабе Аксинье; женщины готовили  грядки  для  посадки  лука,
моркови и укропа.
   Горячительные напитки  Егор  не  предложил  гостю  намеренно,  подчеркнув
деловой характер встречи.
   - Теперь я понимаю Жору, - сказал Данильянц, кивнув  вслед  Елизавете.  -
Красивая у вас жена, Егор Лукич. Как вам удалось отбить ее у Георгия, да еще
в бытность его мэром?
   - Долго рассказывать, - равнодушно сказал Крутов, гадая, с  чем  на  этот
раз явился к нему крестный отец брянской мафии. - Давайте сразу к делу,  Лев
Арменович, я дорожу своим свободным временем.
   - Да, вы человек прямой, - согласился гость, - с вами не  нужно  хитрить,
прощупывать почву, ходить вокруг да около, но мне это нравится.  Перейдем  к
делу.
   Прежде чем принять окончательное решение, мне бы хотелось прояснить  пару
моментов. Момент первый. Ради чего я должен  ломать  свои  планы,  созданную
систему отношений и идти воевать с мифическими силами Сатаны?
   - Я уже говорил...
   - Повторите свои доводы еще раз.
   Крутов задумчиво размешал сахар в чашке с чаем, добавил ложку  малинового
варенья.
   - Пожалуй, к тем доводам я добавлю еще один. Вы не можете не видеть,  что
происходит в России. Но если вы не патриот своей страны...
   - Допустим, я патриот... в какой-то  мере  и  никуда  отсюда  уезжать  не
собираюсь. Что же происходит в России?
   Егор  похвалил  себя,  что  не  бросил  изучать  наследие   отечественных
философов.
   Последние книги,  которые  он  прочитал,  были  сочинениями  Платонова  и
Розанова.
   -  Нынешний  кризис  не  только  экономический  и  политический,   но   и
социокультурный.   Это   кризис   базовых   жизненных   и,   если    хотите,
мировоззренческих установок, совестных  ориентации.  Нынешним  кризисом,  по
сути,  подводится  черта  всему,  что  происходило  с  Россией  в  XX  веке.
Исковеркана больше, чем жизнь, - душа народа!..
   - Гладко говорите, - с разочарованием махнул рукой Лев Арменович.  -  Это
не ваши мысли и слова. А сами вы как относитесь к происходящему?
   Егор нахмурился, чувствуя, как запылали уши. Сказал твердо:
   - Я сын своего народа и данного времени. Я знаю, что Сатана существует, я
знаю, что достичь мирового господства силам Сатаны невозможно без ослабления
и последующего уничтожения России, как  своего  основного  конкурента,  и  я
сделаю все, чтобы этого не произошло.
   - Но ведь Россия уже проиграла...
   - Еще  не  проиграла,  господин  бизнесмен!  Лживая  западная  пропаганда
сделала    все    возможное,    чтобы    доказать     миру     превосходство
западно-американских ценностей, но своего не добилась. Возрождение  духовной
ведической цивилизации начнется именно с России. Никому  на  Земле  не  дано
сделать из нас рабов! Пример тому - Югославия. Чего добились НАТО и  главный
идейный вдохновитель войны - США?
   - Так не любите американцев? - с любопытством спросил Данильянц.
   Крутов остыл, виновато улыбнулся.
   -  А  вы  хотите,  чтобы  я  любил  цивилизацию,   имеющую   всего   лишь
двухсотлетнюю историю и такой же продолжительности опыт геноцида, разрушения
Природы?
   Цивилизацию, претендующую на роль господина планеты?
   Данильянц прищурился.
   - Да вы националист, Егор Лукич. Я ведь  не  русский,  а  вы  собираетесь
включить меня в систему очищения России.
   - Ошибаетесь, - покачал головой Кругов. - Русские за всю свою историю  не
были ни националистами, ни нацистами, и наши духовные лидеры  испокон  веков
учили нас, что породнение с другими народами не является духовной смертью. Я
целиком и полностью на этой позиции, и ваше участие...
   - Я понял. Вернемся к моему вопросу.
   - Мне нечего добавить, кроме одного: Сатана  способен  вселяться  лишь  в
поврежденные умы и психику, ваш ум еще не поврежден до такой степени, и если
вы согласитесь бросить ему вызов...
   - Я понял. Но мне этого недостаточно. У вас есть еще аргументы в запасе?
   Кругов  вдруг  улыбнулся,  с  жалостью   и   превосходством   глянув   на
собеседника.
   - Не знаю, знакомо  ли  вам  совершенно  удивительное  ощущение...  когда
наступаешь на горло собственной песне, чтобы сделать кому-либо маленькое, но
добро! Я испытал его. Не хотите попробовать?
   Данильянц засмеялся.
   - Еще раз убеждаюсь в правильности выбора посланца  вашими  начальниками.
Вы не просто мастер боя, но и хороший психолог, Егор  Лукич.  Полковники,  с
которыми я встречался, в массе своей не производят впечатления умных  людей.
Хотя мне от этого не легче. Почему все-таки вы пришли именно ко мне? Ведь  я
на самом деле босс довольно мощной криминальной группировки  и  многие  свои
дела проворачиваю в обход закона. -  Это  возрастное,  -  сказал  Крутов.  -
Пройдет. У вас будет столько возможностей поработать на закон, что  в  конце
концов вам это понравится. Потому что против  нас  собраны  несметные  силы,
главное оружие против которых - ум и природный дар обходить препятствия.
   - Мои партнеры меня не поймут. Впрочем, конкуренты тоже.
   - Вам предлагается проявить себя в ином плане, подняться на уровень выше,
а то и на два, сражаться с противником, который достоин не только ненависти,
но  и  уважения,  ибо  ему  почти  удалось  завоевать  Землю.  Вас  это   не
вдохновляет?
   - Не очень, - признался Данильянц.
   - В таком случае дальнейший наш разговор бесперспективен, -  сухо  сказал
Крутов. - Я ничем помочь вам не  смогу.  Вероятно,  наши  аналитики  все  же
ошибаются иногда.
   Данильянц, оставшись рассеянно-спокойным, допил чай.
   - Это правда, что ваш противник... э-э, применил против вас  психотронное
оружие?
   - Правда, - кивнул Егор, начиная  тяготиться  беседой.  -  Индивидуальные
излучатели типа "удав", так называемые  "глушаки",  и  стационарные  системы
кодирования "лунный свет".
   - Вы их видели?
   - Я испытал их на себе.
   - Да?! И выжили?
   - Как видите.
   - Не сердитесь, Егор Лукич, я привык  взвешивать  все  "за"  и  "против",
прежде чем начать любое мало-мальски серьезное дело, а тут ведь предлагается
полный переворот деятельности. А у вас на вооружении нет "глушаков"?
   Крутов подозрительно посмотрел на гостя.
   - Прямое обращение к психике человека допустимо только  в  случае  угрозы
жизни или для  лечения  больного.  Наши  службы  обходятся  без  технических
устройств подавления воли.
   - Я что-то слышал об этом. - Данильянц пошевелил пальцами. - Кажется,  вы
каким-то образом воздействовали на брата Жоры. Это имеется в виду?
   - И многое другое. В этом плане я еще ученик.
   -  Скажите,  Егор  Лукич,  вы  и   на   меня   можете   воздействовать...
дистанционно, без применения "глушаков"?
   - Такой задачи на сегодняшний день я не ставил.
   - А какую задачу вы поставили себе сегодня в отношении меня?
   - Два поцелуя в щеки и контрольный в затылок, -  засмеялся  Егор.  -  Еще
вопросы есть?
   Улыбнулся и Лев Арменович, сделал вид,  что  ответы  хозяина  его  вполне
удовлетворили, оглядел горницу.
   - Уютно у вас здесь, спокойно... Разрешите вопрос из другой  оперы,  Егор
Лукич? Почему вас потянуло из столицы в деревню? От комфортабельных  условий
к "удобствам во дворе"? Зов предков? Голос родины?
   - В том числе, - кивнул Кругов. - На территории  России  семье  нормально
живется лишь в доме усадебного  типа  с  огородом  и  садом  под  окнами,  в
условиях сосуществования с природой. Если бы эта  доминанта  демографической
обусловленности не исчезла под натиском западного образа жизни, Русь до  сих
пор была бы великой империей.
   Данильянц,  не  ожидавший  от  бывшего  полковника  такой   эрудиции,   с
удивлением пригляделся к нему, качнул головой:
   - Даже если вы повторяете чужие слова, с вами интересно беседовать,  Егор
Лукич. Честное слово. И позвольте последний  вопрос:  что  конкретно  должен
буду делать я?
   - Вы приняли решение?
   - Допустим.
   - Так не пойдет.
   - Хорошо, принял.
   - В таком случае я свою миссию закончил. С  вами  теперь  будут  работать
другие люди. Я же не  компетентен  ставить  перед  вами  задачу.  Могу  лишь
предположить, что первое ваше задание будет связано с частными направлениями
нашего дела - упреждение террора и выявление и борьба с коррупцией.
   - Всего-то? - насмешливо поднял бровь Данильянц.
   - До высшего уровня Сопротивления надо еще  дорасти,  -  с  извиняющимися
нотками в голосе ответил Кругов, не поняв  реакции  гостя.  -  Мне  он  гоже
недоступен.
   Данильянц хмыкнул.
   - Вы меня не поняли, для меня и уровень борьбы с коррупцией великоват.
   Какова же цель этого вашего Сопротивления?
   - По-моему, вам давали такую информацию.
   - Хочется услышать еще раз, без чеканных формулировок.
   Крутов в замешательстве оттянул нижнюю губу, перехватил ироничный  взгляд
Льва Арменовича и принял безразличный вид.
   - Основной Замысел тех, кто стоит за названием Сопротивление, - коррекция
развития страны, создание общего духовного поля, путей же к достижению  этой
цели - великое множество. У меня - свой, у вас - свой.
   - Это я понимаю. - Данильянц сделался задумчивым. - На мой  взгляд,  ваша
идеология проигрывает идеологии Сатаны,  имплантированной  в  Россию  идеями
Запада.
   На месте ваших руководителей я бы постарался перенести состояние войны  с
территории России вовне - в Америку, в Европу, даже в Азию.  Захватывать  их
рынки,  продавать  и  внедрять   нужную   нам   информацию,   распространять
упреждающую дезинформацию, как  это  делают  они,  внедрять  свою  концепцию
мировоззрения. Врага надо бить его же оружием и на его поле. Вы согласны?
   Крутов  молчал,  разглядывая  обманчиво  простодушное  лицо   Данильянца.
Подумал, что тот действительно умный делец и что, если он начнет работать на
Катарсис, вербовку можно будет считать удачной.
   - Что молчите, Егор Лукич?
   - Думаю, зачем вы ко мне пришли. Ведь вы давно все просчитали и решили.
   - Не все, к сожалению. - Данильянц хлопнул ладонями по столу, встал. - Не
хочется ошибаться. Хотя я это, кажется, говорил. Спасибо за гостеприимство.
   Надеюсь, еще увидимся.
   Крутов тоже встал, проводил гостя до калитки, где  маялся  не  решившийся
нарушить беседу Мокшин. Вслед за  Егором  вышла  и  Елизавета,  обняла  мужа
сзади, провожая глазами неторопливо шагавшую по улице пару.
   - Зачем они приходили?
   - За собой, - усмехнулся Егор. -  Жорка  ничего  собой  не  представляет,
только щеки надувает, а вот его босс - птица высокого полета. Умен и  силен.
Если он начнет работать на Катарсис...
   - Он действительно сильный, я вижу. А Жорка - опасный и  хитрый,  за  ним
глаз да глаз нужен. Ты его не любишь, вот и недооцениваешь.
   - А ты любишь?
   - Не говори ерунды! - рассердилась Лиза.
   - Не буду, не буду, - обнял ее Крутов. - Может человек пошутить?
   - Лучше не надо, - успокоилась Лиза. - Кстати, ты мне так и не рассказал,
что такое этот ваш Катарсис.
   - Очищение...
   - Самое совершенное очищение - смерть! Егор  с  изумлением  покосился  на
жену, повернул к себе.
   - Что за мрачные мысли, берегиня? О жизни думать надо, а не о смерти. Вот
очистим нашу землю от печати Сатаны и заживем  в  удовольствие.  Кстати,  не
подумать ли нам о продолжении рода?
   - Прямо сейчас? - округлила глаза Елизавета.
   Крутов рассмеялся, подхватил ее на руки и внес в дом.  Через  минуту  они
занимались любовью в своей спальне, веря, что их никто не потревожит...
   В воскресенье двадцать  пятого  апреля  Крутов  собирался  помочь  свояку
Ваське починить крышу сарая, поэтому встал рано, хотя из теплой  постели  со
спящей женой выбирался с сожалением. По утрам они испытывали такое  желание,
такую тягу к игре и ласкам, что редкое пробуждение не заканчивалось вспышкой
страсти. Однако на этот раз его ждало иное действо.
   Когда Егор  уже  заканчивал  разминочный  комплекс  живы,  способствующий
поднятию тонуса, без усилий проведя руку сквозь деревянный столб,  вкопанный
во   дворе   за   погребом,   неожиданно   появился   Георгий,    деловитый,
сосредоточенный и серьезный.
   - Собирайся, полковник.
   - Куда? - не понял  Крутов,  разглядывая  наряд  гостя:  белый  кафтан  с
вышивкой на воротнике и на  рукавах,  подпоясанный  красным  кушаком,  белые
штаны, мягкие сапожки. - Что это ты так вырядился? Или  с  народных  гуляний
возвращаешься?
   - У тебя впереди вывод на траекторию воздействия...
   - А ты здесь при чем, весь в белом?
   - А я участник церемонии твоего Посвящения. Созрел ты, паря.
   Крутов невольно улыбнулся, получив в ответ беглую улыбку взаимопонимания.
   - Лизавете нельзя поприсутствовать?
   - Она уже ждет.
   Егор недоверчиво посмотрел на Георгия, сбегал в избу, но жену  в  спальне
не нашел. Пока он заряжался утренней праной и  силами  природы,  она  успела
встать, собраться и незаметно уйти.
   "Ну, погоди, заговорщица!" - подумал Егор с нежностью.
   Переодевшись, он успокоил вставшего Осипа и вышел  на  огороды,  где  его
ждал похожий на скомороха Георгий.
   - Куда идти-то?
   -  А  на  хутор,  где  кресили  Елизавету,  -  ответил  Георгий.  -   Там
единственное в округе место с антисатанинской экологией плюс обережный круг.
   - Пешком пойдем?
   - Можно и на машине, но тогда ты рискуешь не войти в  Посвящение.  Иди  и
слушай, что тебе скажут земля и лес.
   Георгий повернулся и зашагал по тропинке к березовой рощице за  огородами
деревни.
   Егор вынужден был догонять  быстроногого  Витязя,  молча  пристроился  за
спиной, таким образом они обошли Ковали с юга и углубились в леса, не  теряя
из виду тропинки, ведущей через болото к хуторам и дальше, в Старь.
   Как всегда, Кругов вскоре почувствовал живую тишину  окружающей  природы,
как бы растворился в ней, проникся ее покоем и дружелюбием, ощутил  себя  ее
частью и стал различать запахи и шепоты духов земли и леса, не желавших  ему
зла. Очнулся он от этого  убаюкивающего  состояния  уже  на  середине  гати,
пересекающей болото вблизи хутора Дедилец.  Как  оказалось,  пять  с  лишним
километров от Ковалей до хутора они преодолели за полчаса. И  только  пройдя
гать, Егор наконец заметил, что их сопровождали два волка.
   - Оберегайте! - сказал  им  Георгий,  кивнув  на  избы  хутора,  и  волки
бесшумно нырнули в кусты.
   Гостей  встречали  трое:  Евдокия  Филимоновна  (оказывается,  не  уехала
старуха к себе  в  Ветлугу,  неужели  из-за  него  осталась?),  Елизавета  и
невысокий седой старец, опирающийся на  суковатый  посох,  все  в  белом,  с
красной вышивкой, буквально светящейся на белом фоне. Кругов вспомнил  слова
деда Спиридона, утверждавшего, что издавна символом жизни считается  красный
цвет, а не зеленый, как принято считать сейчас.
   Платья на бабе Евдокии и на Елизавете казались одинаковыми, но при  более
пристальном рассмотрении Егор уловил разницу: на старухе была надета  юпа  -
распашная весенняя одежда  из  плиса,  со  сборками  на  спине,  с  длинными
рукавами, а на Елизавете - белая рубаха и сарафан  из  необычайно  тонкой  и
красивой ткани, изготовлявшейся, как узнал позже Егор, из "золотого руна"  -
тончайшей льняной пряжи, нити которой можно было рассмотреть разве  что  под
микроскопом. Пряжу называли по-разному: "текучей водой", "вечерним туманом",
"сотканным  воздухом",  "царским  виссоном",  ее  нити  в   действительности
обладали исключительной тонкостью и прозрачностью и были  очень  легкими.  К
сожалению, секрет изготовления пряжи был утерян  мастерами,  и  помнили  его
только   волхвы.   Баба   Евдокия   сшила   этот   сарафан   для   Елизаветы
собственноручно.
   - Подойди, - сурово изрек старец.
   Ощущая дрожь в коленях, Егор  повиновался.  Поймал  взгляд  Лизы,  полный
любви и нежности, затем строгий взгляд бабы Евдокии и вспыхнул.
   - Ты готов принять волю предков? - продолжал старец  звучным,  отнюдь  не
старческим голосом.
   Крутов помолчал, не зная, что ответить, ощущая щекочущий кожу ток с ил  ы
от всех троих. Сказал наконец:
   - Я уважаю волю предков, но еще больше - их веру.
   Старец опустил голову, баба Евдокия  неодобрительно  качнула  головой,  и
Кругов понял, что  сморозил  глупость.  Его  ответ  явно  не  соответствовал
ритуалу.
   - Я готов принять волю предков, - быстро поправился он.
   Глаза старца молодо просияли из-под кустистых бровей.
   - Каждый Витязь должен иметь природное, летящее, родовое имя, ты тоже. Ты
родился на этой земле, и твое имя ждет тебя, сумей только его отыскать.
   - Как? -  растерялся  Егор,  ища  взглядом  поддержки  Елизаветы.  Старец
отвернулся, медленно побрел прочь вдоль опушки леса, ставя свой  посох  так,
будто искал что-то, и Егор понял  подсказку.  Еще  раз  глянул  на  жену,  в
огромных глазах которой сиял свет надежды, и  двинулся  вслед  за  стариком.
Потом  подумал  и  повернул  в  обратную  сторону,  не  глядя  на   Георгия,
покусывающего травинку в полусотне шагов.
   Сначала его сбивали внимательные взгляды женщин,  посвисты  ветра,  шорох
листьев, крики петухов во дворах хутора. Никак не удавалось  отстроиться  от
посторонних шумов и внутреннего  диалога  с  самим  собой,  опирающегося  на
ироничное  отношение  к  происходящему.  Потом  все  звуки  растворились   в
разливающейся внутри тишине и стали слышны иные "звуки" - тихие щебеты-мысли
живых существ, а также деревьев: психоэнергетический  взор  Егора  проник  в
ментальное поле окружающей его природы, которая в свою очередь настроила его
в резонанс со  своей  музыкой  и  ритмами.  Следующей  стадией  вхождения  в
Посвящение стало погружение сознания Крутова в  тям  -  энергоинформационное
поле предков, умерших физически, но не покинувших свою землю  духовно.  Егор
перестал  чувствовать  свое  тело  и   превратился   в   часть   сложнейшего
организма-эгрегора под названием Земля...
   Как долго длилось это состояние, он не помнил (Георгий потом сказал,  что
он ходил вокруг хутора больше часа).  Казалось,  еще  одно  усилие  -  и  он
достигнет иных высот, выйдет в космос, во  Вселенную.  Однако  вдруг  что-то
изменилось, он остановился возле огромного клена и, не успев  толком  ничего
осознать, хрипло воскликнул, указывая рукой на землю:
   - Здесь!
   И тотчас же из-под ног, из травы, в которой до этого ничего и  никого  не
было, - он мог бы поклясться в этом! - взлетела  огромная  серебристоголовая
птица с острым изогнутым клювом - сокол!
   Сокол сделал круг над ним, поднялся выше деревьев, еще раз облетел  хутор
и стал уходить в высоту, пока не превратился в точку и не исчез.
   Кругов очнулся, оглядываясь в недоумении по сторонам, не сразу  вспомнив,
где и зачем находится. К нему бежала Елизавета,  как  большая  белая  птица,
налетела, прыгнула на грудь, зацеловала. Затем, устыдившись порыва, умчалась
обратно, к бабе Евдокии и старцу, молча глядевших на Крутова.
   Подошел Георгий, с любопытством глядя на Егора.
   - Поздравляю, Витязь. Твой природный оберег-имя покруче  моего  будет,  у
меня был стриж. Теперь ты получил дополнительную защиту. Хотя об этом  никто
не должен знать, кроме тех, кто участвовал в Посвящении.
   - Все так просто... даже не верится...
   - А ты хотел бы участвовать в сложнейших ритуалах с жертвоприношениями?
   - Нет, но... странно все... и как же меня теперь зовут? Сокол, что ли?
   - Кречет, по-древнерусски.
   - А тебя?
   - Стриж на древнем языке звучит как стирч. Я  -  Стирч.  Однако  называть
друг друга  истинными  родовыми  именами  мы  имеем  право  только  в  таких
священных местах, как это.
   - Кречет... - медленно произнес