адающие собственной волей и
устремлениями, ему нужны люди-клетки, подчиняющиеся его  воле,  превращающей
человечество в стадо.
   Тимергалин с тем же задумчивым видом нанес внезапный гипнотизирующий удар
по сознанию собеседницы и буквально провалило я, то  есть  едва  не  потерял
сознание сам; это больше всего  походило  на  состояние  боксера,  нанесшего
мощнейший удар противнику,  но  промазавшего  в  результате  его  уклонения.
Встретив взгляд Марии, в котором сквозила неприкрытая ирония, Умар Гасанович
подавил вспышку злости, откинулся на спинку  кресла  со  слабой  улыбкой  на
губах.
   - Вы умеете убеждать, Ходок. Кстати, чей? Не Предиктора ли?
   Мария выдержала  все  понимающий,  сверкнувший  ответной  иронией  взгляд
хозяина, кивнула.
   -  Вы  не  зря  общаетесь  с  учителем,  Умар  Гасанович.  Академик  Петр
Афанасьевич Тигран когда-то получил предложение Предиктора России стать  его
равноправным членом, но отказался, избрав свой путь...
   - Так сказать, срединный,  "серый",  -  бесстрастно  добавил  Тимергалин,
показывая, что знает иерархию магов. - Может  быть,  он  просто  не  захотел
стать глиной в чужих руках?
   - Допустим, человек не хочет быть глиной, из которой скульптор собирается
вылепить прекрасную статую. Но если он сам и глина, и скульптор,  и  статуя,
то что остается от его возражений?
   - Ницше?
   - Петр Дмитриевич Успенский. Хотя подобные мысли высказывались и  другими
мудрецами прошлого. Итак, что мне передать моим друзьям?
   - Я передам ваше пожелание моему учителю.
   Мария поднялась, пристально посмотрела в  ставшие  непроницаемыми  черные
глаза Тимергалина.
   - Почему вы должны передавать его учителю? Речь идет о вас.
   Умар Гасанович встал тоже.
   - Мы вполне понимаем друг друга. Ходок.  Я  давно  ждал  вашего  прихода,
ощущая интерес волхвов к персоне учителя, но могу совершенно точно  сказать,
что у нас с ним нет  ответа  на  ваше  предложение.  Ни  положительного,  ни
отрицательного.
   Мария улыбнулась.
   - Спасибо и на том. И все же, идущий своим "серым"  путем,  я  хотела  бы
знать ваше личное мнение, а не мнение учителя. Или у вас его нет?
   Тимергалин нахмурился, и они  несколько  мгновений  фехтовали  взглядами,
прощупывая оборону друг друга. Хозяин отступил первым.
   - Обещаю подумать над вашим предложением. Это  все,  что  я  могу  сейчас
сказать.
   Мария выпустила из руки бокал. Тимергалин невольно сделал движение к ней,
но бокал не упал на пол, а завис, будто в невесомости, и тихо  скользнул  по
воздуху к каменному столу,  опустился  в  центр  подноса.  Когда  Тимергалин
опомнился, гостьи уже не было в квартире...
   Кто-то дотронулся до его плеча. Тимергалин очнулся, сквозь шум  двигателя
услышал вопрос Джехангира:
   - Ты плохо себя чувствуешь, Умар?
   Ответил:
   - Нормально. Долго еще лететь?
   - Минут десять. Я сам в  нетерпении,  очень  хочется  поговорить  с  моим
должником. - Джехангир дотронулся пальцем до  глянцевого  пятна  на  шее.  -
Интересно, каким образом он оказался на острове, рядом с объектом? Ясно, что
не случайно, но кто его послал? Откуда он узнал координаты объекта? Кто  его
покровители, с помощью которых он с такой легкостью ушел от ликвидаторов?
   Тимергалин не ответил.
   -  Как  ты  думаешь,  -  продолжал  Мстислав  Калинович,  -  с   кем   он
сотрудничает?
   Ведь не может  один  человек,  даже  такой  суперпрофессионал,  как  Егор
Крутов, действовать так эффективно долгое время?
   Тимергалин снова промолчал.
   - Черт, да что с тобой? - удивился Джехангир. - О чем снова задумался?
   - О жизни, - невольно усмехнулся Умар Гасанович. - И о смерти. Почему эти
два очень неравнозначных  процесса  так  зависят  друг  от  друга?  Как  они
управляют судьбой? Или она управляет ими? Ты сам не  задумывался  над  своей
судьбой? Или над судьбой страны, в которой живешь, как завоеватель? Тебя  не
волнует, что в грядущем  распределении  приоритетов  России  уготована  роль
сырьевого придатка развитых государств и территории для утилизации отходов?
   Глаза Джехангира стали круглыми, выражая все, о чем он подумал.
   - Ты случайно не заболел, Умар? Что за идиотские вопросы  ты  задаешь?  С
чего это тебя вдруг стали волновать проблемы будущего России?
   - Так, задумался недавно. А тебя разве эти проблемы не интересуют?
   - Это ты не в огород ли РВС камешек? - догадался  Мстислав  Калинович.  -
Тебя не устраивает что-то конкретное в деятельности Совета или вся концепция
целиком?
   - Лично меня устраивает все. Но ведь мы  с  тобой  живем  не  в  пустыне,
генерал, не в вакууме на Луне, а среди людей. Я знаю, ты их не любишь, да  и
я многих переношу с трудом, но ведь надо бы и их мнение спросить,  хотят  ли
они жить по рецептам РВС или нет.
   Джехангир крякнул, достал банку  пива,  сорвал  крышку  и  выпил.  Бросил
смятую жестянку на пол.
   - Не нравится мне твое настроение,  доктор.  Ты  стал  задавать  странные
вопросы. Если бы ты не был моим другом и спасителем... Да знаешь ли ты,  что
ставка в наших играх с РВС - обладание  производственными  мощностями  всего
человечества, а не отдельной страны? При чем тут судьба одного  государства,
пусть и такого уникального, как Россия?
   - Но она твоя родина.
   - Ну и что? На кону - власть над миром, а ты талдычишь о родине!
   -  И  для  того,   чтобы   получить   эту   власть,   РВС   ложится   под
евро-американский олигархат? А не случится ли так, что вы, сделав свое дело,
станете не нужны настоящим хозяевам Проекта?
   Джехангир на  миг  потерял  свою  обычную  "монгольскую"  невозмутимость,
оторопело поглядел на спутника.
   - Откуда ты знаешь о Проекте?  Умар  Гасанович  рассмеялся,  успокаивающе
похлопал его по плечу.
   - Я ведь все-таки энэлпер, дорогой Мстислав, колдун в некотором  роде,  у
меня своя разведка. Не переживай, мои знания дальше этой штуки не пойдут.  -
Он постучал пальцем по лбу. - А насчет остального я пошутил,  проверял  твою
лояльность. К слову, ты был очень убедителен.
   Джехангир, не уловив в голосе друга тонкой иронии, проворчал:
   - Поосторожнее  с  такими  шутками,  колдун,  мои  боссы  могут  тебя  не
правильно понять. Вместо занятий философским эквилибром ты бы лучше  привлек
к нашей работе своего приятеля-академика.
   - У меня много приятелей-академиков, кого ты имеешь в виду?
   - Тиграна.
   Умар Гасанович хотел ответить, что это невозможно,  однако  в  это  время
вертолет пошел на снижение, и разговаривать стало недосуг.
   Система посадки на  территорию  объекта  отличалась  от  общепринятых  не
только применением автоматики запроса "свой-чужой",  но  и  особой  лазерной
подсветкой, потому что излучение генераторов, искажающее восприятие людей  и
таким образом маскирующее ВПП в радиусе шестисот метров,  действовало  и  на
пилотов. Если с высоты в один километр и выше они  хорошо  видели  остров  и
хозяйство объекта вместе с аэродромом, то при посадке теряли ориентацию, так
как начинали видеть "болото"  со  всеми  его  прелестями  и  запросто  могли
посадить машину "ниже  асфальта"  взлетно-посадочного  поля.  Лазеры  давали
возможность ориентироваться уже на высоте полукилометра над  землей,  потому
что пси-излучение  теряло  мощность  лишь  в  непосредственной  близости  от
поверхности  земли,  буквально  в  полусотне  метров,  в  силу  конфигурации
"лепестков"  луча,  когда  становилось  видимым  все  поле   со   строениями
аэродромного хозяйства и стоящими на нем летательными аппаратами.
   Машина командующего Легионом зависла над квадратом,  очерченным  красными
линиями в центре площадки, спружинила на полозья шасси, и тотчас же  квадрат
поля вместе с вертолетом  стал  уходить  вниз,  опускаться  под  поверхность
земли. На глубине  тридцати  пяти  метров  подъемник  остановился,  вертолет
мгновенно откатили в сторону в центре гигантского подземного ангара, и плита
подъемника пошла вверх, пока не закрыла отверстие шахты.
   Дверцы вертолета открылись, двое телохранителей Джехангира  выбрались  из
кабины первыми, за ними вышел генерал, кивком ответил на приветствие шеренги
вытянувшихся   по   стойке   "смирно"   двухметрового   роста    верзил    в
коричнево-салатной форме Легиона и обернулся к вылезавшему Тимергалину.
   - Ну, как тебе наше хозяйство?
   Умар Гасанович, никогда раньше не посещавший секретные  объекты  Легиона,
молча пожал плечами, хотя масштабы и техническое  оснащение  базы  произвели
впечатление и на него.
   К прибывшим гостям подошел сурового вида  подтянутый  молодой  человек  в
форме майора Легиона, кинул два пальца к берету.
   - Майор Ливенцов, начальник охраны объекта. С прибытием, товарищ генерал.
   Вас ждут.
   Он отступил в сторону, и к Джехангиру бесшумно подкатил низкий и длинный,
как торпеда, автомобильчик - электрокар. Мстислав Калинович  сел  за  спиной
водителя вместе с одним из телохранителей, второй занял место за ним  вместе
с Тимергалиным, и электрокар устремился к выходу из ангара, в котором, кроме
прилетевшего "Ка-115", умещались несколько других машин: небольшой  вертолет
"Ка-226", самолет-амфибия "Бе-103", бронетранспортер  и  зенитная  установка
"шил-ка-М2".
   Зигзагообразный тоннель, по которому мчался кар с пассажирами, освещенный
редкими люминесцентными лампами, оказался  двухсотметровым  и  закончился  в
полусферической  полости,  заросшей  лесом  металлических  ферм,  с  гладким
каменным полом и десятком дверей по периметру, перекрытых толстыми плитами с
гидравлическими открывателями. Это был центральный  пропускной  пункт  базы,
располагавшийся под островом озера Дивного, из которого можно было попасть в
любой подземный бункер объекта.
   Таких  бункеров  было  восемь.   Три   из   них   служили   лабораториями
психотроники, один со своим сверхсекретным - никто никогда не бывал  в  этом
бункере  -  оборудованием  занимал  Директор  Проекта,   два   были   заняты
компьютерным   и   телерадиокоммуникационным   комплексами,   а   оставшиеся
использовались   как   складские   помещения   и   тюрьма-"отстойник"    для
испытательного  "материала",  которым   служили   приговоренные   к   смерти
преступники или люди, специально захваченные и доставленные с поверхности по
заказу Директора. В "отстойнике" находился и тот, ради кого на объект прибыл
сам    командующий    Легионом:    Егор     Крутов,     бывший     полковник
антитеррористического управления ФСБ.
   С шорохом колес по бетону подъехал второй электрокар, из  которого  ловко
выпрыгнул начальник охраны.
   - Вас ждет Директор, товарищ генерал. Следуйте за мной.
   - Отставить, - небрежно бросил Джехангир. - Сначала я бы  хотел  посетить
"отстойник".
   - Как прикажете. - Майор снова бросил два пальца к виску, подошел к одной
из бронированных дверей с номером 5,  приложил  к  черному  окошечку  справа
ладонь.
   Дверь  с  гулом  повернулась  на  оси,   открывая   квадратный   тоннель,
облицованный коричневой керамической плиткой.  В  метре  от  входа  вспыхнул
тонкий веер лазерного сканера, образующий входной контур системы опознавания
и контроля. Майор шагнул вперед, и светящаяся белая линия пробежала  по  его
фигуре. Вспыхнули зеленым светом и  погасли  горизонтальные  щели  в  стенах
тоннеля. Тимергалин знал о существовании подобных сканеров, но видел один из
них впервые.
   Джехангир  искоса  посмотрел  на  него   с   видом   рекламного   агента,
демонстрирующего товар, и  Умар  Гасанович  понял,  что  тот  не  зря  ходит
гоголем: система охраны объекта, несмотря на бросающееся в глаза  отсутствие
контингента живых сторожей, оценивалась командующим очень высоко.
   "Отстойник", то есть, по сути, тюремный  бункер,  где  содержались  люди,
предназначенные стать подопытными "кроликами" для разработчиков психотронной
аппаратуры, представлял собой подземный  грот  естественного  происхождения,
как и большинство других бункеров, слегка  расширенный  и  обработанный  для
нужд хозяев острова,  перегороженный  бетонными  стенами  высотой  в  три  с
половиной метра на шестнадцать квадратных камер-клеток. Каждая такая  клетка
размером четыре на четыре метра  почти  ничем  не  отличалась  от  настоящих
тюремных камер, кроме системы утилизации отходов и  отсутствия  каких-нибудь
хотя бы мало-мальских удобств. "Кроликов" в камерах практически не кормили и
долго не держали  по  причине  их  использования  в  экспериментах,  поэтому
"удобства" и не были предусмотрены разработчиками "отстойника". Крыш у камер
не было, их заменяла одна общая крыша - потолок пещеры, а свет горел  только
в двух узких коридорах между рядами камер, по которым изредка  прогуливались
охранники "отстойника", дежурившие у пульта с монитором контроля  на  входе.
Телекамеры просматривали коридоры, а одна  из  них  обозревала  сверху  весь
грот, но включалась она редко, потому что выбираться пленникам из  камер  на
стены не имело смысла, они все равно не могли никуда  убежать,  и  охранники
пользовались этой телекамерой только во время сдачи и приема дежурства.
   Тоннель привел группу посетителей во главе  с  Джехангиром  к  еще  одной
двери, напоминавшей люк в банковский бункер, с "глазком" телекамеры над ней.
С гулом дверь отошла в сторону, и делегация прошествовала в "отстойник",  не
отвечая на приветствия вытянувшихся в струнку охранников в  количестве  трех
человек.
   Полковник Егор  Кругов  содержался  в  клетке  под  номером  16  в  конце
коридора,  в  самом  углу  бункера,  так  что  две  стены  клетки   являлись
одновременно и стенами пещеры. В этой камере он был один.
   Света  из  коридора,  падавшего  в  камеру,  было   недостаточно,   чтобы
разглядеть пленника, и один из охранников включил фонарь. Луч света выхватил
из полумрака шершавый бетонный пол с деревянной  доской  у  стены,  неровный
каменный угол и человека, сидевшего на  доске  в  позе  лотоса  с  руками  в
наручниках. Открыв глаза, он глянул, не  моргая,  прямо  в  поток  света,  и
кривая усмешка раздвинула его запекшиеся, разбитые губы.
   - О, кажется, у меня сегодня гости?
   Джехангир с внутренним содроганием оглядел лицо  в  кровоподтеках,  голые
плечи в царапинах и синих полосах от ударов дубинками и  повернул  голову  к
начальнику охраны.
   - Кто приказал его избить?
   - Он сопротивлялся, - меланхолически пожал  плечами  майор.  -  Искалечил
четверых конвоиров во время первого допроса и  двух  специалистов  во  время
второго.
   - Каких специалистов?
   Майор смешался, поглядев на командующего Легионом,  как  на  несмышленого
ребенка.
   - Специалистов полигона,  подготовивших  эксперимент  по  проверке  своих
теорий. Джехангир потемнел.
   - На нем испытывали излучатели?!
   - Нет, только новую систему "лунный свет".
   - Я же просил его не  трогать!  Кто  приказал  испытать  на  нем  "лунный
свет"?
   - Директор.
   Джехангир открыл  рот  и  закрыл,  проглатывая  проклятие,  наклонился  к
сидящему в той же позе Крутову, продолжавшему смотреть в отражатель фонаря и
улыбаться.
   - Егор, ты меня слышишь?
   - Слышу, учитель. Крепко сшил вас Создатель, коль вы все-таки выжили. Или
у вас есть свой ангел-хранитель?
   Полковник отвел взгляд от луча света, посмотрел на Тимергалина, стоявшего
справа и чуть позади Джехан-гира,  и  Умар  Гасанович  внезапно  понял,  что
Кругов чувствует его присутствие.
   - Чему обязан такой чести видеть вас здесь, господа? - продолжал пленник.
   - Тебя переведут в другое место...
   - Не стоит волноваться,  учитель,  мне  и  здесь  неплохо.  Зачем  я  вам
понадобился? Хотите поприсутствовать на испытаниях новых пси-систем?
   Джехангир разогнулся, сделал шаг назад, повернулся к начальнику охраны.
   - Снять с него наручники и перевести в комнату со всеми удобствами.
   - Не имею права, - с сожалением сказал майор. - Директор приказал держать
его здесь до вечера. Он в нем очень заинтересован.
   - Почему?
   - У него нестандартная реакция  на  включение  "лунного  света".  Вечером
состоится еще один эксперимент под руководством самого Директора.
   - Я должен поговорить с Юрием Тарасовичем.
   - Идемте, он давно ждет вас.  Джехангир  вышел  в  коридор,  оглянулся  и
встретил насмешливо-сочувственный взгляд Крутова.
   - Спасибо за заботу, учитель. Я этого не забуду.
   - Снимите с него наручники, - сухо приказал Мстислав Калинович охраннику.
   - Но я не...
   - Снять, я сказал!
   Охранник вздрогнул, растерянно посмотрел на майора, козырнул и вернулся в
камеру.
   Уходила  делегация  под  тихий  смех  пленника,  в  котором  было  больше
презрения, чем ненависти.
   - Что такое "лунный свет"? - с любопытством спросил Тимергалин, когда они
уже стояли перед дверью в бункер с резиденцией Директора Проекта.
   - Система внушения виртуальной реальности, - угрюмо ответил Джехангир.  -
Нечто вроде компьютерной игры с эйдосенсорными эффектами.
   Умар Гасанович  посмотрел  на  плотно  сжатые  губы  генерала  и  покачал
головой, понимая, что пришлось пережить его бывшему ученику. Если уж  разряд
"глуша-ка" лишал человека воли,  разрушал  психику,  приводил  к  фрустрации
восприятия, то генераторы, создающие пространство иной реальности в сознании
человека, должны были вообще подавлять сознание и заставлять человека жить в
воображаемом мире до полной потери им реальной оценки бытия.

Окрестности Селигера

КРУГОВ

   Сначала он был огромным бездонным  болотом:  тонул  сам  в  себе,  сопел,
вздыхал,   пускал   пузыри,   ощущал   бездонность   топи   и   ненадежность
мшисто-травяного покрова, смотрел на  мир  глазами  кочек,  хилых  деревьев,
осоки и тростника и в то же время понимал, что все это болото живет у него в
голове...
   Затем давление на мозг усилилось,  и  он  превратился  в  остров  посреди
озера, в центре которого располагалось еще одно озерцо и на нем -  маленький
каменистый островок с шахтой,  уходящей  глубоко  в  недра  земли.  Сознание
свободно скользило по  поверхности  озера,  как  огромная  бесплотная  рука,
ощупало остров, отмечая все неровности рельефа, искусственные  сооружения  и
машины, просочилось в шахту и обняло подземелье с его пещерами,  коридорами,
естественными и искусственными стенами и техническими коммуникациями.  Но  и
это ощущение длилось недолго...
   Сознание померкло,  чтобы  через  мгновение  превратить  его  в  город  с
тысячами разнокалиберных домов и  сотнями  тысяч  людей,  идущих,  едущих  в
транспорте, спящих, обедающих, занимающихся любовью и множеством других дел.
Дробление сознания сопровождалось  вспышками  боли,  хотелось  закрыться  от
всего мира, сжаться в комок, спрятаться за непроницаемой стеной,  защититься
от вторжения жестокой и властной воли, заставляющей его "я" бродить по чужим
пространствам мыслей и чувств, но  от  этого  становилось  еще  хуже,  глаза
начинали распухать, вылезать из орбит,  глубины  головы-города  раскалялись,
его здания начинали корчиться в судорогах, как  живые,  а  улицы  и  площади
прорастали частоколом острых игл, пронзающих людей,  как  букашек,  и  тогда
боль становилась невыносимой...
   В какой-то момент, когда он стал гигантским  компьютером  и  одновременно
игрой,  ощущая  себя  бегущим  по  лабиринтам  псевдореальности,   созданной
компьютерной графикой, Кругов вдруг ощутил прилив  ярости  и  ненависти,  на
короткое  время  освободивший  его  от  зависимости,  и  он   осознал   себя
пристегнутым к специальному креслу в окружении каких-то приборов, решеток  и
сетчатых панелей.
   За сетками виднелся пульт двое операторов за ним в белых халатах, с явным
удивлением наблюдавших за экранами над пультом. Сделав  невероятное  усилие,
Кругов разорвал кожаные браслеты,  пристегивающие  руки  и  ноги  к  креслу,
ударом ноги свернул одну из решеток и прыгнул к операторам. Он успел достать
обоих, разбить  компьютер  и  пульт,  прежде  чем  ворвавшиеся  в  помещение
охранники не набросили на него сеть-ловушку и какое-то  время  избивали  его
ногами и прикладами автоматов...
   В голове тонко запульсир