Печаль его  песни  заставляет  небеса  потемнеть,  набухнуть  тучами,
которые обещают тяжелые, затяжные  дожди.  Эвруору-тор  была  не  только
маминым другом.
   Сворачиваюсь комочком, позволяя его теплу вобрать в себя мои заботы и
печали.
   - Но с мамой все будет в порядке?
   - Она очень сильная, Антея, сильнее,  чем  все,  что  мы  можем  себе
представить. Она справится со всем, что пошлет ей Ауте.
   Теперь  в  мелодии  слышится  такая  безоговорочная,   всепоглощающая
любовь, что окружающий мир пробирает дрожь. Вот-вот пойдет дождь.
   Ашен Дернул - какое пустое сочетание  звуков,  не  передающее  совсем
внутреннего содержания этого существа. Разумеется, у него есть и  другое
имя - музыкальная фраза, полная магии и света,  слишком  сложная,  чтобы
быть полностью услышанной ограниченным существом,  вроде  меня.  Есть  у
него и имя души - сен-образ, передающий всю сложность и противоречивость
свободного  Крылатого,  добровольно  променявшего  Небеса   на   объятия
черноволосой женщины. Об этом на  Эль-онн  ходят  легенды.  О  том,  как
однажды юная вене вернулась из рейда в  Ауте,  таща  за  собой  раненого
Дракона Судьбы. Как долго и мучительно выхаживала его, как сцепилась  со
своими старшими, не позволяя им убить опасное создание. О том, как позже
он несколько раз встречался ей во время последней Вспышки  Ауте,  спасая
из практически безвыходных ситуаций. О том, как однажды она нашла его  в
своей постели в человеческом виде и уже никогда не смогла  расстаться  с
ним.
   Забавно, но для дракона папа  бессовестно  молод.  Пятьсот,  максимум
семьсот лет - ну разве это возраст? Вот после  таких  мыслей  вспомнишь,
сколько тебе самой осталось и как-то сразу грустнеешь.
   Неужели мама права? По поводу  недопустимости  Венчания  Душами?  Вот
посмотреть на нее саму и ее мужчин: они ведь отнюдь не в рабстве друг  у
друга. У мамы есть клан, семья,  есть  ее  воинское  искусство,  научные
исследования, проекты, разработки... политика и интриги, в конце концов.
Папа тоже занят двадцать четыре часа в сутки, и, в  крайнем  случае,  он
всегда может спуститься обратно в  Ауте,  к  своему  народу.  Ну  а  что
касается Раниэля-Атеро, так тот вообще вряд ли бровью поведет, если весь
окружающий мир бесследно исчезнет.  Что  ему,  в  первый  раз,  что  ли?
Абсолютно самодостаточная личность...
   Когда я была с Иннеллином... Мир  для  меня  ничего  не  значил.  Мир
заключался в спутнике моей души.  Даже  танцы,  даже  эта  страсть,  эта
неотъемлемая часть моей натуры, стали  казаться  всего  лишь  прекрасным
приложением к его музыке. И в  устремленных  на  меня  глазах  я  видела
отражение той же страсти, того же отречения от себя  в  пользу  другого.
Это плохо?  Это  страшно?  Жизнь  показала,  что  да.  Но  будь  у  меня
возможность, изменила бы я что-нибудь в  своем  прошлом?  Отказалась  бы
хоть от одного мгновения?
   Ни за что.
   Какой еще ответ нужен?
   Отец слегка  шевелится,  и  я  всем  телом  ощущаю  перекаты  могучих
мускулов под золотистым покровом чешуи.
   - Антея, я хочу, чтобы ты  запомнила:  что  бы  ни  случилось,  семья
всегда тебя поддержит. Во всем.
   Сначала хочу по привычке возразить, что ничья поддержка мне не нужна,
потом наконец замечаю, что фраза построена в будущем времени.
   - Папа, что происходит? Что вы планируете? Он поднимается -  огромная
гора золотистого великолепия, когти аккуратно сжимаются, ставя  меня  на
ноги.
   - Я хочу вновь лететь с тобой, дочь.
   Открываю рот, чтобы протестовать, но он уже напрягся, сжался яростной
пружиной, глаза вдруг засверкали интенсивной зеленью. Толчок, взметенный
могучими крыльями воздух  сбивает  меня  с  ног,  а  пламенеющий  силуэт
исчезает вдали. Бормочу себе под нос  человеческое  ругательство,  резко
бью крыльями, и знакомые очертания Дериул-онн вдруг  оказываются  далеко
внизу.  Разворот  на  кончике  крыла,  изменить   направление,   поймать
воздушный поток. Вперед!
   Меньше чем за минуту нагоняю сияющего золотом ящера, описываю  вокруг
него провокационную петлю. Состязаться в скорости? С кем, со мной?
   От  его  смеха  Небеса  взрываются  разрядами  молний,  облака  вдруг
приобретают  золотой  оттенок,  наполняются  внутренним  светом.   Летим
вместе, быстрые, свободные, плетем сложный рисунок вращений и  спиралей,
петель и падений.  Воздух  сладок,  воздух  прозрачен,  воздух  наполнен
запахами, которые нельзя встретить в человеческих мирах.  Я  воспринимаю
ветер, потоки и течения как нечто материальное, осязаемое, нечто гораздо
более плотное, но в то же время проницаемое,  нежели  поверхность  любой
планеты. Небеса Эль-онн - особенные. Они не имеют  аналога  в  Ойкумене,
они вообще, по физическим законам, не  могут  существовать.  Это  просто
облако газов и болтающихся в  нем  различных  объектов,  неизвестно  как
оказавшееся посредине непостижимого Ничто, называемого нами Ауте.  Здесь
можно увидеть десяток солнц одновременно или же  десяток  лун,  а  можно
столетиями не знать света.  Здесь  звезды  имеют  привычку  подлетать  и
садиться  на  ладонь  маленькими  светлячками,  здесь  гравитация  имеет
примерно то же постоянство, что погода в других мирах, здесь соседствуют
такие формы жизни и нежизни, что понятие разума теряет всякий смысл.
   Отец с торжествующим криком взмывает вверх, по спирали падает вниз, я
вторю  ему  с  неподдельным  восторгом.  Это  -  то  единственное,   что
действительно  нас  сближает:  радость  полета,  непередаваемый  восторг
воздушного танца.
   Мои крылья наконец раскрылись  на  полную  ширину,  несколько  метров
золотистой энергии, чуткой, проницаемой,  послушной,  не  уступающей  по
мощи крыльям отца. Запрокидываю голову и радостно смеюсь,  кричу,  снова
смеюсь.  Дома,  дома,  дома,  наконец-то  дома,  на  Эль-онн,  Ауте,   я
наконец-то вернулась! Вернулась!
   Ашен начинает песню сначала тихо,  неслышно  для  обычного  слуха,  с
первой  же  ноты  вплетая  в  мелодию  высшую  магию.  Музыка   ширится,
разрастается, питаемые ею сен-образы вдруг  заполняют  все  вокруг,  все
Небеса, становятся видимыми, материальными, ощутимыми
   Мы уже в другом мире, мире, созданном силой  его  таланта,  столь  же
реальном и настоящем, как и любой другой. Небо здесь бездонной  темноты,
миллиарды  звезд  сияют  длинными  вереницами,  луны  танцуют   стройной
цепочкой, а снизу тянет пьянящим запахом трав и ночных цветов.
   Мелодия меняется, и мы среди белоснежных,  окрашенных  лишь  в  цвета
зарождающейся зари облаков, спешим навстречу восходу...
   Мелодия меняется...
   Нет, Драконы Ауте не могут перемешаться среди миров, как  дараи,  они
просто создают их на свой вкус, на свой выбор.
   Я выгибаюсь, нежась в ритмах его песен, в тепле его фантазий, я  лечу
тонкой золотистой стрелой, ощущая пламя огромного смертоносного создания
за плечом, и чувствую себя в полной, совершенной безопасности. Смеюсь?
   Боль появляется  внезапно,  оглушающим  ударом  поглощает  весь  мир,
становится всеобъемлющей, единственной реальностью. Небо сотрясается  от
моего крика, но я сама его едва слышу, все  поглотила  боль.  Руки  отца
(когда он успел принять человеческую форму?) подхватывают меня  прямо  в
воздухе, укачивают, знакомый голос шепчет на  ухо  успокаивающие  слова.
Позволяю   отнести   себя   обратно   к   они   клана,    стараясь    не
противодействовать  сотрясающим  тело  спазмам.  Через  несколько  минут
приступ проходит, и я снова могу нормально мыслить.
   Отец выглядит так, словно сейчас наложит на себя руки.
   - Анитти, прости,  я  знаю,  что  я  идиот,  потащить  тебя  в  таком
состоянии...
   Поднимаю ухо, останавливая поток извинений:
   - Шш-ш, все в порядке, это не из-за полета. Просто камень  отращивает
внутри моего тела новые нервные окончания, это болезненный процесс.
   Брови слегка сходятся над его собственным имплантантом,  глаза  вдруг
приобретают темно-синий грозовой оттенок. Что-то  да  подсказывает,  что
маме с тетей Ви сегодня предстоит не слишком приятный  разговор.  Только
теперь вспоминаю, что папа пришел к эль-ин сформировавшейся личностью, и
ему камень тоже должны были пересаживать уже взрослому. Было ли это  так
же болезненно?
   Вряд ли. Его симбионт производит впечатление  идеально  подобранного,
возможно специально для него выращенного, взаимная  адаптация  в  данном
случае должна была пройти гораздо легче.
   Он поднимает меня на руки, и на этот раз я не возражаю  против  того,
чтобы с ?уже совсем взрослой, совершеннолетней эль-ин? обращались как  с
ребенком. Утыкаюсь носом в темную тунику и тихо шепчу:
   - Это был прекрасный полет. И слышу такой же тихий ответ:
   - Самый прекрасный, какой можно представить.

ГЛАВА 18

   Перед входом в покои, из которых слышатся возбужденные  голоса  мамы,
Раниэля-Атеро и Аррека, я все-таки требую опустить  себя  на  пол.  Отец
подчиняется неохотно, все  равно  пытается  поддержать  меня  на  шатких
ногах, но и эти поползновения безжалостно пресекаются. В собственном онн
Наследница вполне способна  передвигаться  на  своих  двух,  спасибо  за
помощь.
   Пытаюсь  проскользнуть  незаметно,  опустив  голову  и  закрыв   лицо
волосами, но  стоит  появиться  в  комнате,  как  все  внимание  тут  же
концентрируется на моей особе.
   Испуганно прижимаю уши.
   Аррек застывает. Нет, он, конечно, и раньше ?выпадал? из  реальности,
напрочь отгородившись от окружающего Вероятностью, но теперь  в  мертвой
неподвижности чувствуется что-то... что-то... На нас всех вдруг  повеяло
такой опасностью, что дрожь пробирает до костей. Я примерно представляю,
что он увидел. Примерно то же зрелище предстало передо мной,  когда  сам
Аррек впервые заявился в мои покои в Эйхарроне в сопровождении  Лаары  и
компании. Избитость. Физическая,  умственная,  душевная  усталость,  как
после долгих безостановочных пыток. Вдруг понимаю, что Аррек читает меня
столь же легко, как и я его тогда, и реакция его может быть...
   Он слегка  сдвигается,  не  ослабляя  щитов,  и  теперь  центром  его
внимания становится мама. Такого холодного, убийственного и одновременно
бешеного  взгляда  мне  от  ироничного   дарай-князя   видеть   еще   не
приходилось. Отец с приглушенным рычанием бросается между ними,  в  руке
Раниэля-Атеро  вдруг  оказывается  аакра,  воздух  шипит  от   скопления
энергии.
   Делаю шаг вперед, пытаясь протестовать,  но  тут  предательские  ноги
вновь подгибаются, пол устремляется навстречу, и в  следующий  момент  я
уже в объятьях  неизвестно  когда  успевшего  пересечь  комнату  Аррека.
Исцеляющая энергия устремляется  ко  мне,  замирает,  в  нерешительности
танцует по поверхности кожи. Пытаюсь отрицательно покачать ушами:
   - Нельзя. Не надо вмешиваться в процесс, иначе все будет напрасно.
   Магия исцеления неохотно отступает, и я щекой ощущаю, как в его груди
зарождается беззвучное рычание. Вот это уже пугает не на шутку.
   Сен-образ обжигающе требователен:
   - Не вздумай нападать на Мать клана, слышишь?  Она  сделала  то,  что
нужно, не смей ее трогать!
   Он пытается успокоиться, объятия из защищающих  и  почти  болезненных
становятся  осторожными,  неуверенными.  Чуть   отстраняюсь,   продолжая
прятать глаза за водопадом волос.
   Сержусь сама на себя. Ну откуда, во имя Ауте, эта трусость? Все равно
ведь раньше или позже увидит.
   Собираю ошметки храбрости и поднимаю лицо, позволив волосам упасть на
спину. Глаза все еще закрыты.
   Он судорожно втягивает  воздух,  тело  вздрагивает,  точно  от  удара
током. Да так оно и есть. Вид  моего  нового  украшения  для  Ощущающего
Истину, что хороший удар по голове - все мысли  вышибает  танцующими  за
опущенными веками молниями.
   Но, как  ни  странно,  он  не  отстранился,  напротив,  хватка  стала
сильнее.
   Последнее придает уверенности,  и  я  нахожу  в  себе  силы  медленно
поднять  веки,  взглянуть  на  обращенное   ко   мне   лицо.   Выражение
озабоченности на идеальных чертах сменяется шоком, кое-какие эмоции даже
прорываются из-за щитов.
   Мои глаза, когда-то цвета осеннего неба на Земле Изначальной,  теперь
утратили дымчато-серый оттенок. Нет, неверно. Они  ничего  не  утратили,
лишь приобрели. Тысячи, миллионы оттенков, все цвета спектра, все сияние
радуги. Мои глаза стали такими же мерцающими, многогранными и  далекими,
как и камень, украшающий теперь мой лоб.
   По его телу проходит дрожь.  Сияющее  внутренним  светом  лицо  вдруг
видится другим. Стальные глаза стали другие. Боль исчезает. Понимаю, что
впервые вступила в контакт со своим  новым  симбионтом,  впервые  начала
по-настоящему видеть мир этими новыми многоцветными глазами. Окутывающие
человека слои Вероятности вдруг кажутся прозрачными, понимание проникает
так глубоко, как никогда раньше.
   Вдруг ясно осознаю, что Аррек,  в  естественном  озарении  Ощущающего
Истину,  тоже  понял  что-то.  Что-то,  касающееся  меня,  этого  нового
имплантанта и таинственных планов моей семьи.  Что-то,  наполнившее  его
гневом, печалью... и страхом. Он боится меня?
   Пытаюсь отстраниться, но поддерживающие мужские руки вдруг становятся
жесткими и властными, понятно, что никуда меня не  отпустят.  Озадаченно
замираю. Потом неловко тянусь к новому очагу силы, угнездившемуся  между
глаз. В безбрежный, пугающе огромный  океан  энергии  пока  соваться  не
решаюсь, лишь слегка  затрагиваю  опутывающие  поверхность  линии  силы.
Чем-то похожим мне уже приходилось заниматься, когда семь лет назад  мой
первый  имплантант  стал  служить  испытательной  площадкой  для   наших
исследований о дараях. Только вот сейчас все на порядок сложнее.
   Неловко подхватываю ближайший ко мне слой Вероятности и не то бросаю,
не то роняю его в сторону  Аррека.  Отточенный  разум  дарая  с  изящной
грацией, тотчас же вызывающей во  мне  настоящую  зависть,  подхватывает
пласт Реальности, сплетает  его  во  что-то  изящное  и  хрупкое,  мягко
водружает мне на голову сияющей короной.
   Вновь  поднимаю  глаза  на  человека,  пытаясь  изменить  собственные
неуверенность и чувство уязвимости во что-то другое. Человек  улыбается.
И, судя по всему, уже предвкушает, как будет  учить  меня  обращаться  с
Вероятностью.
   Ноги  вдруг  вновь  слабеют,  голова  идет  кругом  от   нахлынувшего
облегчения. Он не  против.  Он  даже  рад.  Нам  не  придется  разрывать
помолвку из-за моих новых способностей, какими бы они ни были.
   Минуточку.
   А чего это я так радуюсь?
   Отстраняюсь от ухмыляющегося мужчины, оглядываюсь. В комнате  никого,
кроме нас, нет. Понятно, милые родственнички при первой  же  возможности
слиняли,  предоставив  мне  самой   разбираться   с   последствиями   их
политических махинаций. И зачем я остановила Аррека, когда тот  собрался
их всех искрошить в вероятностную капусту?
   - Потому  что  ты  не  хотела,  чтобы  в  капусту  нарезали  меня,  -
предлагает Аррек лестное для своего мужского эго объяснение.
   Возмущенно  фыркаю.  Ауте,  неужели  минуту  назад   меня   волновала
перспектива никогда больше не увидеть этого...
   - Думаю, имеет смысл отправиться  в  Антея-онн.  Уже  поздно,  завтра
предстоит тяжелый день,  а  я  уже  и  забыла,  когда  в  последний  раз
отдыхала.
   - Ну же, Антея. Признайте наконец, что, если бы я вдруг исчез, вам бы
меня не хватало.
   Яростно стискиваю зубы.
   Он издевается?
   Арр скрещивает руки на груди с таким  видом,  будто  не  сдвинется  с
места, пока не услышит желаемый ответ.
   - Моя леди, неужели это так сложно? Просто признайте.
   Поднимаю глаза к потолку, заламываю крылья.
   - Ладно, если бы вы вдруг исчезли, пришлось бы долго искать  кого-то,
способного  за  пару  секунд  довести  меня  до  состояния  невменяемого
бешенства. - Будем считать это неделикатным намеком. - Довольны?
   - Очень.
   Он улыбается, а волна горячей дрожи пробегает по моему телу.
   Ауте, как же красив...
   Резко разворачиваюсь, направляюсь к выходу.
   - Вы идете?
   Он направляется за  мной  с  видом  ребенка,  получившего  в  подарок
красивую игрушку. Ауте, ты сама женщина, ну за что ты со мной так?
   Снова оказываемся на площадке-балконе с внешней стороны они. Замираю,
зачарованная новыми перспективами. Ауте. Как же я раньше не  видела,  не
замечала?  Неужели  теперь  все,  на  что   ни   брошу   взгляд,   будет
поворачиваться новой гранью? А этот имплантант может оказаться не так уж
плох в конце концов.
   Ощущаю у своего плеча присутствие Аррека,  поворачиваюсь,  бросая  на
него взгляд, затем сильно отталкиваюсь ногами, взмывая в сияющие на этот
раз мягкой зеленью небеса. Делаю два вежливых круга,  ожидая,  когда  он
присоединится ко мне, затем призываю Ветры.
   Они пришли мгновенно,  легко  и  естественно  намотались  на  кончики
пальцев, будто я никогда и не покидала небесные пути.  Одно  бесконечное
мгновение позволяю себе с  наслаждением  перебирать  возможные  дорожки,
пробуя их  на  вкус,  на  запах,  на  все  то  бесконечное  разнообразие
ощущений, которое может быть принесено попутным  ветром.  Затем  отбираю
один-единственный, тонкий и изменчивый ветерок,  слегка  тяну  за  него.
Появляется  ощущение  некоторого  сопротивления  и  сен-образ   знакомой
системы охранных заклинаний. Должно быть, кто-то  обновлял  их  все  эти
годы, мои собственные магические опусы так долго не держатся.
   Расширяю воздушный поток, заставляя его с силой ударить в распущенные
крылья. Ветер бьет в спину, подхватывает две  маленькие  фигурки,  несет
куда-то в лишь одной Ауте  ведомом  направлении.  У  моего  плеча  Аррек
издает  сдавленный  возглас.  Есть  от  чего:  впервые   человек   имеет
возможность  насладиться  Небесами  Эль-онн  во  всем  их   великолепии.
Пролетаем над грозой, прабабушкой всех атмосферных гроз. Налитые  черным
и фиолетовым тучи клубятся бешеными вихрями, молнии всех форм и размеров
создают причудливый меняющийся рисунок. Поворот -  мимо  нас  проплывает
двойная звезда. Или правильнее сказать ?солнце?? Астрономические термины
в применении к Эль-онн терпят крах. На самом деле это звезда,  нет,  две
звезды,  вращающиеся  вокруг  общего  центра  тяжести   на   невероятной
скорости, а нам они кажутся  огромной  начертанной  в  небе  восьмеркой.
Затем появляется что-то, подозрительно напоминающее астероидное  кольцо,
каким оно выглядит, если смотреть с поверхности  опоясанной  планеты.  И
думать не хочу, что это на самом деле.
   Последний поворот  -  и  мы  на  месте.  Для  своего  они  я  выбрала
спокойное,  максимально  удаленное  от  возможных  неприятностей  место,
неподалеку от рощи величаво парящих... гм, деревьев.  Обитающая  в  этом
леске фауна распугала всех и все на приличном расстоянии,  но  я  с  ней
лажу. Драконья кровь, сами понимаете: я в определенных  кругах  считаюсь
аристократкой. Правда, если кто-то желает меня навестить, то  приходится
заранее  предупреждать,  чтобы  не  быть  ненароком  съеденным   излишне
ретивыми  соседями.  Сейчас  посылаю   обитателям   рощи   сен-образ   с
предупреждением, чтобы меня не встречали, а также обещанием навестить их
позже и извиниться за долгое отсутствие. В ответ прилетает что-то  вроде
музыкального воя, заставляющего Аррека судорожно  схватиться  за  ножны.
Движением ушей отменяю тревогу и начинаю плавное  скольжение  в  сторону
своего дома.
   Это несуразное сооружение, скорее даже растение, похожее одновременно
и на гриб, и на раскидистое дерево, корни которого свисают далеко  вниз,
а крона имеет призрачно-изменчивую форму. Пронизанное лучами золотистого
света, оно не лишено некоторого очарования, но надо быть  эль-ин,  чтобы
назвать  это  прекрасным.   Расслабляю   крылья,   позволяя   постепенно
затихающему ветру вынести нас к площадке, спрятанной  под  спускающимися
ветвями. Приземляемся.
   Защита чуть потрескивает на кончиках пальцев, и я узнаю  емкий  стиль
заклинаний папы. Ну, естественно, кто бы еще отважился сунуться под  бок
к стае альфа-ящеров?
   Арр-Вуэйн с любопытств