где-нибудь
подальше и, желательно, занят.  Я,  естественно,  заблокирую  связь,  но
лучше не рисковать. Нельзя допустить, чтобы он убил Ольгрейна, это может
вызвать подозрения.
   - Сергей НИКОГДА не атакует Главу своего клана!
   - Защищая меня? Еще  как  атакует.  -  Выпускаю  сен-образ,  позволяя
циничной иронии чуть затронуть щиты Нефрит, - И не стоит так  откровенно
желать мне смерти, арр-леди. Вы и представить себе не можете,  насколько
печальные последствия будет иметь подобное происшествие для всех нас.
   Заворачиваюсь в крылья, точно в плащ, и  закрываю  глаза,  показывая,
что разговор закончен.
   - Время поджимает. У вас наверняка есть множество незаконченных  дел,
миледи. Поговорим позже.
   Дыхание Вероятностей  касается  кожи,  тихий  шелест  кимоно  Нефрит,
приятная тишина одиночества. Но не надолго.
   Эхо эмоций Нефрит еще не успевает  затихнуть  в  моих  мыслях,  когда
стены вокруг исчезают, растворившись в темном тумане. По обе стороны  от
меня  в  две  шеренги  выстроились  дарай-воины,  вооруженный  до  зубов
командир выступает вперед.
   - Леди Антея Дернул, дарай-князь Ольгрейн, Лиран-ра Дома Вуэйн  готов
принять вас.
   Туман сгущается, и я оказываюсь в огромном, темном и пустынном  зале,
окруженная все тем же молчаливым эскортом. Дальние стены теряются где-то
в необъятной дали, потолок взлетает ввысь изящными арками,  то  тут,  то
там поддерживаемый тонкими колоннами.  Прямо  передо  мной  у  ближайшей
стены стоит единственное кресло (трон?), в  котором  восседает  стройный
человек в простой, несколько поношенной одежде.
   Что ж, станцуем.

ГЛАВА 12

   Человек свободно развалился  в  кресле,  перекинув  одну  ногу  через
подлокотник,   рука   расслабленно   висит,   едва   придерживая   бокал
темно-красного вина. Длинная катана в потрепанных ножнах  -  оружие  для
битвы, совершенно неуместное здесь. Даже в  бледном,  тусклом  освещении
кожа переливается всеми оттенками золотого, что так  понравилось  мне  в
Рубиусе.  Коротко  постриженные  волосы  бледного-бледного   золота,   с
серебристыми  прядями  Единственное  украшение  -  тяжелый  перстень  на
пальце, соперничающий цветом камня с вином в бокале.
   Мое первое впечатление - что-то не то. В  высокомерном  презрении  ко
всем условностям есть что-то ненатуральное, показное, что-то... Не знаю.
Эль-ин в такой позе, в комфортной одежде, с прикрытыми в полусне глазами
-  это  не  просто  естественный,  это  единственно  возможный  вариант.
Ольгрейн же кажется  просто  плохим  актером,  который  обманывает  лишь
самого себя.
   А потом он повернулся. Поднял  голову.  Открыл  глаза.  Посмотрел  на
меня.
   Чувствую, как волосы на загривке непроизвольно встают  дыбом,  крылья
резко уплотняются, образуя  защитный  кокон  вокруг  тела,  а  когти  на
пальцах начинают  твердеть,  превращаясь  в  смертельное  и  безупречное
оружие.
   Ему просто все равно. Все равно, умру я или  останусь  в  живых,  все
равно, будет ли это быстро и милосердно  или  долго  и  грязно.  В  этих
странных глазах с круглыми зрачками и золотистой радужной оболочкой лишь
сила,  равнодушная,  слепая,   нерассуждающая   сила,   готовая   походя
уничтожить все, что окажется на ее пути. Разум человека  плывет  в  этой
силе, захлебываясь потоками огромной энергии,  одурманенный  собственным
могуществом, опьяненный и порабощенный своим даром. Впервые за все время
моего знакомства с людьми мне встретился кто-то, способный сравниться по
потенциалу с Арреком. Только если Аррек руководит своим могуществом,  то
здесь могущество обладает Ольгрейном. Состояние, слишком хорошо знакомое
мне по личному опыту.
   Эх  вы,  человеки,  что  же  вы  наделали  со  своими   генетическими
экспериментами? Человеки вы, человеки...
   Испуганно и немного нервно вскидываю подбородок и распахиваю  крылья.
Поклон на строго отмеренный градус, так, как полагается кланяться  Главе
клана. Жестом он предлагает мне  приблизиться.  Медленно  скольжу  между
двумя  шеренгами  обманчиво-расслабленных  фигур,  взлетаю  по   широким
ступенькам, у самого подножия трона останавливаюсь.
   Затем  сажусь,  скрестив  ноги,  снизу  вверх  глядя   на   несколько
озадаченного таким маневром дарая. Если сидеть на  полу  не  принято,  а
стулья для гостей не предусмотрены, то  что  же,  просители  должны  все
время стоять на ногах? Не-е, только не я.
   Запрокидываю  голову,  посылая  ему  свою  самую   невинную   улыбку.
Эмоциональный фон, как  у  слегка  напроказившего  ребенка.  Губы  дарая
непроизвольно трогает ответная усмешка, изящная  рука  взъерошивает  мне
волосы - самый фамильярный жест, который мне доводилось видеть у  арров.
На миг замираю, затем зажмуриваюсь, с довольным урчанием принимая ласку.
Ауте, как  же  давно  ко  мне  не  прикасались  вот  так,  дружелюбно  и
по-отечески.
   -  Леди  Антея,  вы  совершенно  очаровательны.  Неужели  все  эль-ин
настолько непоследовательны?
   Непоследовательны? Хм-м, ну, по сравнению с аррами... Представляю,  в
какой  шок  вгоняет   раскованность   Ольгрейна   упрятанных   в   броню
самоконтроля дарай-леди. Ох-ой!
   - Я не несу ответственности за всех эль-ин, так же как и народ Эль не
несет ответственности за меня. Пожалуйста, не нужно обобщений.
   Эта мысль заставляет его ошеломленно мигнуть.
   - Интересная точка  зрения.  Не  несете  ответственности?  А  вам  не
кажется, что в таком отношении есть что-то не правильное?
   - Ничуть. Я несу ответственность за себя  саму.  Заверяю  вас,  этого
более чем достаточно. На остальных меня просто не хватит.
   Он тихо смеется, звонкие хрусталики усталого веселья  рассыпаются  по
полу с какой-то безнадежной ломкостью.
   - О да. Более чем достаточно. Хотел бы я сказать о себе то же самое.
   Еще раз проводит рукой по моим волосам. Перехватываю ладонь и грустно
смотрю ему в глаза. Хочется плакать, но слез нет.
   - Простите.
   Мне нравится Ольгрейн.  По  меркам  своего  народа,  он  сумасшедший,
психопат, убийца куда более жестокий, чем Лаара. Беда в том, что я  сужу
по другим меркам. Лиранра клана Вуэйн  кажется  куда  более  понятным  и
близким, чем мои собственные мать и отец. И куда менее пугающим, если на
то пошло. Мы могли бы договориться. Было бы нетрудно научиться управлять
этим странным человеком, для эль-ин это было бы даже удобно. Но для Дома
Вуэйн  и  для  Эйхаррона  в  целом  Ольгрейн  представляет   смертельную
опасность. Он является примером того, во  что  превращается  дарай-лорд,
если не умеет  или  не  хочет  владеть  своими  способностями.  Печально
осознавать, что до такого состояния его довела именно  любовь  к  Лааре,
этой стерве, питающейся чужой болью. Невероятно, но даже  сейчас  он  ее
любит. И никогда не простит мне ее унижения. Никогда.
   Аррек виртуозно сплел  свою  паутину.  Мне  остается  лишь  танцевать
срежиссированный им танец, надеясь,  что  подмостки  не  провалятся  под
ногами.
   И следующим па будет хладнокровное убийство этого человека.
   Он слегка поднимает брови, мягко высвобождая пальцы.
   - За что?
   Отворачиваюсь, обхватывая руками колени.  Вопрос  остается  висеть  в
воздухе холодным облаком.
   - Дарай-князь, вам передали мое предложение. Что вы о нем думаете?
   - Ваше предложение?  Оригинальное  решение,  без  сомнения,  позволит
многое выиграть обеим сторонам. Конечно,  такие  создания,  как  эль-ин,
могут принести своим ?друзьям? не меньше проблем, чем  врагам,  а  то  и
больше. Но аррам союз нужен не  меньше,  чем  вам,  чтобы  выбраться  из
болота традиций и  условностей,  в  котором  мы  погрязли  за  последнее
тысячелетие. Не говоря уже о том, что, отвергнув  это...  ?предложение?,
мы вполне можем  исчезнуть  как  вид.  Я  правильно  сложил  те  кусочки
информации, которые вы нам дали?
   Закрываю глаза, далеко отведя назад уши,
   - Правильно. Вы действительно все понимаете.
   Даже не глядя, чувствую его довольную улыбку. О да. Все понимает.  Не
хуже, чем Аррек. Быть может, все-таки?..
   - Почему вы напали на мою возлюбленную?
   Обреченно роняю голову. Если до этого еще была хоть какая-то надежда,
хоть что-то... но нет. Ольгрейн всецело отдан на милость  своих  эмоций.
Безнадежно.
   Будь ты проклят, Аррек.
   - У меня не было выбора. Он опять улыбается:
   - Я знаю.
   Он встает, скорее даже перетекает из положения сидя в положение стоя,
такой же расслабленный, грациозный и красивый. Вспышкой  золотого  света
слетает по ступеням, проходит мимо беззвучно  застывших  телохранителей.
Слегка оборачивается, все с той же нежной отеческой улыбкой.  И  говорит
то, что я ожидала услышать, как только взглянула в эти золотистые глаза:
   - Убить ее. И исчезает. Будь ты проклят, Аррек.
   Сказать, что положение безнадежно, значит,  не  сказать  ничего.  Да,
боевая звезда  северд-ин  может  в  капусту  изрубить  одинокого  дарая,
неосторожно сунувшегося на их территорию. Но даже пятеро  Безликих  вряд
ли могли бы что-то сделать с дюжиной Высоких  лордов  в  их  собственном
тронном  зале.  Дело  даже  не   в   боевом   искусстве   или   каких-то
сверхспособностях.  Дараи  могли  просто  изменить  Вероятности   вокруг
незадачливых  противников,  выбрасывая  их  в  пространства,  где   даже
бесконечная изменчивость эль-ин  не  поможет  продержаться  больше  пары
секунд. И никакое мастерство, и никакая воля не помогут  тебе  двигаться
достаточно быстро, чтобы справиться сразу с десятком таких атак.
   Здорово, да?
   Еще  до  того,  как  затих  леденящий  душу  приказ  Лиран-ра,  сразу
несколько ударов различной степени тяжести  обрушиваются  на  несчастный
трон. То есть туда, где мне полагалось быть. К разочарованию этих  милых
ребят,  я  решила  не  дожидаться  испепеления   и   уже   двигаюсь   по
головокружительной траектории, маневрируя среди редких колонн  огромного
зала. Несколько молний пытались было проследить все эти безумные  петли,
но без особого успеха. Тут стены чуть вздрагивают,  потолок  покрывается
рябью, я бросаюсь в  сторону  и  вниз,  пытаясь  избежать  Вероятностной
ловушки... и обнаруживаю перед собой сразу два стремительно  сверкнувших
меча, а также их обладателей, чуть не отсекших мне крылья, даром, что те
состоят из чистой энергии. Еще один самоубийственный вираж - если бы  не
умение,  заимствованное  у  северд-ин  пропускать  ?сквозь?  себя  любую
агрессивно направленную силу, быть бы мне хорошо поджаренным омлетом.
   Стены вновь начинают расплываться в тумане. Все. Это конец.
   Размечталась.
   Ллигирллин. Никогда еще не слышала от своего меча такого тона.  Разве
может кусок железа цедить слова сквозь зубы, в  ярости  перемежая  слова
утробным рычанием? Еще как может.
   Вот теперь пойдет потеха.
   Ремень, удерживающий ножны, вдруг  сам  собою  лопается,  серебристый
звон, подозрительно напоминающий боевую  песню,  заполняет  все  вокруг.
Вспышка света и энергии, на мгновение  ослепившая  всех  присутствующих.
Грубоватая, торопливая, но заботливая сила подхватывает меня, отшвыривая
в сторону, заставляя автоматически начать изменение-маскировку. Шлепаюсь
на плиты  пола,  сливаюсь  с  ними  цветом,  запахом,  энергетическим  и
эмпатическим рисунком. Даже другой эль-ин не смог бы сейчас  определить,
где заканчиваются камни, а где начинается живое тело. Куда уж там по уши
занятым и невероятно озадаченным человеческим воинам.
   Впрочем, если они лишь слегка озадачены, то я повергнута в  состояние
немого шока. Точнее, в тот эквивалент  этого  замечательного  состояния,
который доступен эмоциям  каменного  пола.  Может,  это  все-таки  обман
зрения?
   Там, где полагалось быть мне, широко  раскинула  в  защитной  позиции
крылья Ллигирллин. Стройная и невысокая эль-ин с чуть отливающей  чистым
металлом,  но  не  светящейся  изнутри  кожей,  раскосыми  светло-серыми
глазами, белыми, точно снежная метель, волосами. Черный  кожаный  костюм
так же плотно облегает  компактное  тело,  как  черные  ножны  до  этого
облегали изящный меч. Никакого  оружия,  да  и  зачем  оно  ей?  Высокая
переливающаяся мелодия заполняет  весь  бесконечный  зал,  отражаясь  от
стен, звеня сталью тысяч битв, песней тысяч побед, грустью тысяч лет.
   Металлические,  с  платиновым  отсветом  крылья  разметались   зыбким
туманом,  тринадцать  фигур  вдруг  растворились  в  движении,   слишком
быстром, чтобы даже я могла заметить. Всплеск силы, что-то непонятное из
высшей  боевой  магии,  еще  что-то  смутно  знакомое,  вспышка  эмоций,
сопровождающая чью-то смерть, вспышка разрываемой Вероятности...
   Ошалевшая  от  всего  происшедшего,  смотрю  на   искореженный   пол,
оплавленные стены, изломанные тела двух дарай-воинов... Bay...
   Значит, Ллигирллин может изменяться.  И  как  изменятъся.  Интересно,
только она? Да нет,  похоже,  это  общее  свойство  всего  одушевленного
оружия эль-ин. Сейчас это кажется таким очевидным, столь многое  на  это
указывает... Настороженно ощупываю свой кинжал. Аакра тоже?  Нет,  какая
глупость. Это  ритуальное  оружие,  предназначенное  совсем  для  других
целей, не наделенное ни разумом, ни личностью, ни именем.
   И все-таки Ллигирллин... Папин  меч  умеет  превращаться  в  женщину.
Интересно, а мама знает? А... Стоп. Не моя  проблема.  Совсем-совсем  не
моя.
   А вот моя проблема как  раз  начинает  материализовываться  там,  где
когда-то обретался трон. Десятка  два  дараев  и  арров,  к  счастью,  в
большинстве своем не воинов, появляются во все  еще  звенящем  от  песни
Ллигирллин воздухе и зависают в нескольких метрах над полом. Разодетые в
придворные костюмы и  платья,  они  напоминают  стайку  бабочек,  но  от
ощущения силы, собравшейся на таком ограниченном  пространстве,  у  меня
начинает ломить виски. Ольгрейн смотрится  еще  более  неестественно  на
фоне выхолощенной  красоты  Лаары.  Не  без  удовольствия  отмечаю,  что
великолепная леди выглядит несколько потрепанной. Тварь!
   Вся  компания  чуть  шевелит  своими  щитами,  что,  кажется,  должно
означать ?ох!?, по  достоинству  оценивающее  произведенные  разрушения.
Парадный  зал  Дома  Вуэйн,  занимавший  никак  не   меньше   нескольких
квадратных километров, лежит не  просто  в  развалинах,  он  практически
уничтожен. Стены обуглены, пыль, бывшая когда-то роскошными гобеленами и
знаменами, медленно оседает на пол, и  такой  многозначительный  запашок
горелого для полноты картины. Ллигирллин не стеснялась. Вряд ли  за  всю
долгую историю Эйхаррона дараям приходилось видеть сердце своего Дома  в
подобном состоянии.
   Лаара издает вопль разъяренной кошки. Замечаю, что многим не по нутру
такое открытое проявление эмоций Да,  трон  ощутимо  шатается  под  этой
парочкой.
   Ольгрейн плавно спускается к телу одного из  убитых  воинов.  Бедняга
наполовину вплавлен в камень. Жалко. По сути дела,  воин  ни  в  чем  не
виноват Хотя каждый отвечает за самого себя и за свои поступки Этот труп
недавно пытался меня убить, и никакие приказы такого оправдать не могут.
Он сделал свой выбор.
   - Похоже, я недооценил очаровательную юную леди.
   Печально.
   Как аккомпанемент к его  словам,  от  потолка  отламывается  огромный
кусок и со страшным грохотом падает вниз.
   В голосе Лиран-ра слышится лишь  меланхоличное  спокойствие.  Нелепая
смерть двух преданных  людей  вызвала  в  нем  не  больший  отклик,  чем
возможное уничтожение Эйхаррона в целом. Лаара  не  отличается  подобным
спокойствием.
   - Маленькая дрянь! Грязная дикарка! Убью!
   - Держите себя в руках, Высокая леди!
   Вперед выступает высокая фигура. Представитель другого  Дома,  скорее
даже Конклава Домов, не обязанный подчиняться Лиран-ра Вуэйн. Кажется, в
игру вступила новая сила.
   - Что здесь происходит, князь Ольгрейн?
   - Был отдан  приказ  казнить  преступницу.  Очевидно,  мои  воины  не
проявили должного старания при его выполнении. Они будут наказаны.
   - Казнить преступницу? Насколько мне известно, ваша  ?преступница?  -
посол, обладающий дипломатической неприкосновенностью. Вы понимаете, что
натворили? Если одна эль-ин умудрилась произвести  подобные  разрушения,
прихватив с собой на тот свет двух воинов-дарай... Вы понимаете,  с  кем
нас поссорили? - В словах властного человека перекатываются гнев,  страх
и раздражение, скованные льдом спокойствия.
   Кажется, все решили, что я мертва. Как неосмотрительно с их стороны.
   - Она напала на леди нашего  дома.  -  Голос  Ольгрейна  все  так  же
равнодушен.
   - Напала? Вы хотите сказать, она  не  дала  запытать  себя  насмерть,
когда эта психопатка...
   Вот  тут  Лиран-ра  среагировал.  Удар  не  сдерживаемой  волей  силы
отбрасывает Посланника к стене, разметав  попутно  всех  присутствующих.
Если я правильно понимаю ситуацию, Ольгрейн только что поставил свой Дом
вне закона. А прежде всего - самого себя. Но откуда все-таки у  человека
Конклава такие точные сведения о происходящем внутри  Вуэйн?  Аррек,  ты
рискуешь, ох, как ты рискуешь...
   - Никто не будет оскорблять мою леди в стенах моего Дома!
   Гнев и сила этого голоса заставляют меня  испуганно  прижать  уши.  О
Ауте. Парень сам не знает, на что он способен. Люди испуганно  замирают,
боясь пошевелиться. Даже Посланник вдруг как-то растерял весь свой норов
перед лицом такого очевидного  безумия.  Впрочем,  ненадолго.  Привычный
самоконтроль  быстро  возобладал  над  чувством   самосохранения.   Узко
сфокусированная волна энергии летит в Лиран-ра... чтобы быть  без  труда
отраженной идеальными щитами Главы Дома.
   Надо что-то делать, пока Ольгрейн не перебил здесь всех и вся,  благо
сил для подобного у него хватит. Все  так  же  невидимая,  поднимаюсь  к
потолку, беззвучно планирую к застывшим в потрясении фигурам. Зависаю за
спиной золотоволосого Лиран-ра, полностью сливаясь с его сияющей  аурой.
Крылья едва трепещут, без труда удерживая  меня  на  одном  месте.  Рука
нерешительно движется к поясу.
   Не знаю почему, но мне понравился Ольгрейн. Он  интересная  личность,
насколько это выражение применимо к человеку, просто бедняге фатально не
повезло с  любовницей.  Но  под  доброжелательными  размышлениями  кипит
холодный, спокойный гнев. Он пытался меня убить. Более того, он даже  не
удосужился сделать грязную работу сам, приказал своим  прихлебателям,  а
это уже оскорбление. Такого не спускают. Что ж,  человек  сам  определил
свою судьбу.
   Маленький кинжал-аакра, беспощадное оружие вене, вдруг оказывается  в
правой руке, взметнувшейся в стремительном, каком-то змеином ударе. Все,
что я узнала  о  Лиран-ра,  прикасаясь  к  его  коже,  наблюдая  за  его
лениво-порывистыми позами, дыша одним с ним воздухом,  сейчас  со  мной.
Смертельное движение еще только зародилось, а я уже чувствую, как  сталь
под  пальцами  изменяется,  принимая  внутреннюю  сущность   ничего   не
подозревающей жертвы.
   Все щиты, сколь бы совершенны они ни были, сконструированы для  одной
цели - защищать свое, уничтожать или, в лучшем случае, не пускать чужое,
Никакая  защитная  система  не  может  атаковать  или   отвергать   свой
собственный организм. Поэтому, когда металлический всплеск в моей ладони
рванулся к золотистому горлу человека,  его  великолепные,  неотразимые,
безупречные щиты сами расступились, давая дорогу тому, что стало  частью
дарай-князя. Сияющая золотом кожа, практически неуязвимая  для  обычного
оружия, разорвана с той же легкостью, что  и  тонкие  слои  Вероятности,
защищавшие ее. Конец. Как только первая капля крови  коснулась  голодной
стали, изменение завершено, и то, что когда-то было  Ольгрейном,  теперь
осталось лишь тенью воспоминания, запечатленного где-то  в  непостижимых
глубинах аакры. Левой рукой подхватываю обмякшее тело, правой  продолжаю
сжимать  рукоять  кинжала,  стремительно  поворачивая  его  в  ране.  Те
внутренние связи, те  чувства,  что  соединяли  несчастного  Лиран-ра  с
Лаарой, дают достаточно информации для нового  изменения.  Аак-ра  вновь
леденеет, пронзая кожу ладоней тысячью